Загадки про микулу селяниновича
Обновлено: 22.11.2024
№ 3. Каким по счету был сам Вольга в своей дружине?
а) 29-м; б) 30-м ; в) 300-м.
№ 4. Какой масти были кони в дружине Вольги?
а) темно-карие ; б) пегие; в) гнедые.
№ 5. В какой речке угрожали утопить Вольгу?
а) в Калине; б) в Смородине; в) в Малине.
№ 6. Кто такой оратай?
а) пахарь; б) кузнец; в) портной.
№ 7. Из какого материал сделаны сапоги оратая?
а) из зеленого шелка; б) из зеленого сафьяна; в) из синего бархата.
№ 8. Как звали дядю Вольги, который подарил ему три города?
а) Святослав; б) Ярослав; в) Владимир .
№ 9. На какой день дружина Вольги доехала до оратая?
а) на первый; б) на второй; в) на третий.
№ 10. За каким товаром Микула Селянинович ездил в город?
а) за сапогами; б) за кафтаном; в) за солью .
№ 11. Куда Микула хотел спрятать соху?
а) за ракитовым кустом; б) в сарае; в) в лесу.
№ 12. Сколько Микула заплатил за кобылу?
а) пятьсот; б) шесть сотен; в) тысячу.
№ 13. О чем жалел Вольга при взгляде на лошадь Микулы?
а) что это кобыла, а не конь; б) что она белая; в) что она старая.
№ 14. Что смог сделать Микула, с чем не справилась вся дружина?
а) вытащить сошку из земли; б) вспахать поле; в) напоить коней.
Ключ к тесту:
Тест по былине «Вольга и Микула Селянинович»
№ 1. Когда родился Вольга? а) когда вставало солнышко; б) когда на небесах пели птицы; в) когда бушевал ветер.
№ 2. Как звали отца Вольги? а) Микула; б) Аристарх; в) Святослав.
№ 3. Каким по счету был сам Вольга в своей дружине? а) 29-м; б) 30-м; в) 300-м.
№ 4. Какой масти были кони в дружине Вольги? а) темно-карие; б) пегие; в) гнедые.
№ 5. В какой речке угрожали утопить Вольгу? а) в Калине; б) в Смородине; в) в Малине.
№ 6. Кто такой оратай? а) пахарь; б) кузнец; в) портной.
№ 7. Из какого материал сделаны сапоги оратая? а) из зеленого шелка; б) из зеленого сафьяна; в) из синего бархата.
№ 8. Как звали дядю Вольги, который подарил ему три города? а) Святослав; б) Ярослав; в) Владимир.
№ 9. На какой день дружина Вольги доехала до оратая? а) на первый; б) на второй; в) на третий.
№ 10. За каким товаром Микула Селянинович ездил в город? а) за сапогами; б) за кафтаном; в) за солью.
№ 11. Куда Микула хотел спрятать соху? а) за ракитовым кустом; б) в сарае; в) в лесу.
№ 12. Сколько Микула заплатил за кобылу? а) пятьсот; б) шесть сотен; в) тысячу.
№ 13. О чем жалел Вольга при взгляде на лошадь Микулы? а) что это кобыла, а не конь; б) что она белая; в) что она старая.
№ 14. Что смог сделать Микула, с чем не справилась вся дружина? а) вытащить сошку из земли; б) вспахать поле; в) напоить коней.
Следующая загадка
Одной из былин, не получившей убедительного толкования именно в силу своей популярности у исследователей, является былина «Вольга и Микула». Как уже говорилось, плохую услугу трезвому изучению этой былины оказали славянофильские и народнические увлечения российской интеллигенции. Достаточно было, чтобы один герой – изображенный пашущим – оказался мудрее и сильнее другого – князя и воина. Всякое серьезное изучение былины стало после этого невозможно; и хотя наиболее трезвые фольклористы указывали, что эпос не терпит аллегорий, соблазн навязать былине именно аллегорический смысл был слишком велик. Славянофилы хотя бы не делали из былины выводы о противопоставлении героев и не закрывали глаза на их конечное сотрудничество. Социалисты пошли дальше, окончательно затмив смысл былины своими толкованиями. Былина была превращена в плакат, имеющий очень мало общего с фольклорным оригиналом. Лишь немногие, буквально единицы, оказались свободны от этого поветрия: Ф. И. Буслаев, в советское время, пожалуй, Д. М. Балашов. Ученые ХХ века в целом остались на том же уровне толкований былины, что и авторы предшествующего столетия. Былине дают славянофильское (могущество общины и ее добровольное сотрудничество с княжеской властью – Фроянов и Юдин), народническое (воспевание крестьянства – Рыбаков) или социалистическое (сатира на князя, возвышающая над ним представителя «трудового народа», – Пропп) толкования.
Между тем уже в XIX столетии имевшихся в распоряжении ученых сведений хватило бы для решительного пересмотра этой былины.
Черты, не позволяющие воспринять Микулу как образ обычного, пусть сколь угодно идеализированного пахаря, появляются с самого начала былины. Вольга и его дружина три дня пытаются догнать «оратая», чьи «покрикивания» они слышат. Балашов, правда, отмечал, что пахаря нельзя догонять три дня уже хотя бы потому, что он поворачивает в конце борозды, но это возражение не так очевидно, как кажется, о чем будет подробно сказано ниже.
Наконец «оратая» нагоняют.
Вот как выглядит – в былине, а не в воображении исследователей и иллюстраторов – «богатырь в холщовой рубахе» (Б. А. Рыбаков):
У оратая кобыла соловая,
Гужики у нее шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А у оратая кудри качаются,
Что ни скачен ли жемчуг рассыпаются;
У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да черна соболя;
У оратая сапожки зелен сафьян:
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо покати;
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.
Помните, читатель, во введении мы с вами уже удивлялись этому виду? Пропп отмечает, что «певцы… не всегда соблюдают меру. Их не останавливает, что, например, соболиная шуба никак не вяжется с пахотой». Собственно, бархатный кафтан и сапоги на высоких каблуках «вяжутся с пахотой» ничуть не более. Как обычно, Пропп объясняет роскошь наряда Микулы «любовью и уважением народа».
Нельзя не обратить внимание на в высшей степени произвольные толкования Проппом подобных деталей. Описание роскоши то служит доказательством «любви и уважения народа», то средством сатиры («Дюк Степанович»).
На самом деле столь необычайное описание Микулы и его «орудия труда» свидетельствует о том, что перед нами – не просто пахарь, и его занятие – отнюдь не «крестьянский труд».
Собственно, на это есть прямое указание в былине. Вольга, изумляясь чудесной пахоте Микулы, говорит:
Много я по свету езживал,
Да такого чуда я не видывал.
Рыбой щукою ходил я во синих морях,
Серым волком рыскал я во темных лесах,
Не научился этой я премудрости ,
И. Я. Фроянов и Ю. И. Юдин (так же как перед ними Д. М. Балашов) сочли, что речь в былине, точнее, в реконструируемом ими первичном слое былины, идет о переходе славян от охоты к земледелию, о превосходстве пахаря над охотником[180].
Микула – не божественный пахарь; но его пахота может иметь отношение именно к божественному, к imitatio dei, подражанию Богам и Предкам – ключевому мотиву любой человеческой деятельности в традиционном обществе. Проще говоря – необычный для пахаря наряд Микулы и еще более необычный вид его сохи заставляют видеть в нем человека, совершающего обряд. Иными словами, пахота это не божественная, но обрядовая, священная.
Обращает на себя внимание, что явное большинство мифологизированных образов пахаря – это вожди, правители. Пашущий правитель присутствует и в неславянских преданиях: Уго у франков, Одиссей у греков, Тархон у этрусков, Ромул у латинян, Джанака у индусов, Тюштян у мордвы, Калевипоег у эстонцев, княжеское или даже королевское достоинство которого советские комментаторы всячески пытались представить как «условность», в то время как на фоне остальных волшебных пахарей, царей, королей и князей оно выглядит скорее закономерностью. Скифский герой, завладевший золотым плугом, также именуется царем. Именно в ритуале царской пахоты упоминается золотой плуг у индусов, медный (медь и золото в фольклоре взаимозаменяют друг друга) – у италиков. Еще Иван Грозный в молодости принимал участие в языческих по происхождению ритуальных действах и, помимо прочего, «пашню пахал вешнюю из бояры».
Более никто из героев былин этим – столь обыденным для русского человека – предметом одеяния не наделяется. В этой связи можно вспомнить обычай венчать в шубах молодых (в обряде, напомним, именующихся «князем и княгиней »).
Облик Микулы также напоминает идеального вождя и красавца – Чурилу, или Владимира в былине о сватовстве.
В чем же суть ритуальных действий Микулы? Ритуальная пахота правителя сводилась к двум мотивам – это либо первая борозда, открывающая пахоту, либо опахивание – проведение ритуальной границы поселения / страны, ритуально «своей» земли, отделяющей ее от «чужого», опасного мира. Так, белорусский князь Радар, победив змея Краковея, насланного враждебным королем Ляхом, запрягает его в плуг и пропахивает границу с польской землей, о чем отпущенный им змей уведомляет своего повелителя: «Ой, Ляше, Ляше, по Буг наше!» У западного Буга действительно существуют гигантские валы, наподобие Трояновых на Дунае или Змеевых валов Украины. У италиков (этрусков и латинян) также существовал обычай опахивания границ поселения медным плугом, за которым идет царь, «слева направо» (очевидно, по часовой стрелке, по направлению движения солнца, «посолонь») вокруг. При такой пахоте по благую, правую сторону царственного пахаря оказывалась своя земля, по левую, неблагую – чужой, внешний мир. В украинских легендах князь Борис (и его позднейшие сказочные подобия – Никита и Кирилла Кожемяки) опахивает землю, как и князь Радар, на запряженном Змее. При этом Киев остается внутри идущей по часовой стрелке дуги и с левой руки пахаря – в доле, которая символически отдается Змею, оказывается враждебная славянам степь: «– … Разделим всю землю, весь свет поровну: ты будешь жить в одной половине, а я в другой.
– Хорошо, – сказал Кожемяка, – надо межу проложить.
Сделал Никита соху в триста пуд, запряг в нее Змея, да и стал от Киева межу пропахивать; Никита провел борозду от Киева до моря…» (Народные русские сказки. М.: Худож. лит., 1976. С. 174.).
Перед нами вождь, «отпахивающий» своему народу земли для житья, ограждающий его валом и рвом борозды от земель недоброжелательных соседей – тех самых «злых мужичков, все разбойныих», с которыми Микула уже имел вооруженное столкновение. Пахота Микулы – магический обряд, «премудрость» сродни тем, которыми владеет Вольга, и Д. М. Балашов совершенно прав, говоря об их встрече как о встрече и соревновании двух кудесников и культурных героев. Следует добавить – двух вождей!
Одним из до сих пор не объясненных удовлетворительно моментов былины является та форма, в которой Микула неизменно представляется Вольге.
Я во скирды сложу, да домой выволочу,
Домой выволочу, да дома вымолочу,
А я пива наварю, да мужичков напою,
А тут станут мужички меня покликивати:
«Молодой Микула Селянинович!»
Но вопрос, поставленный Балашовым, отнюдь не единственная загадка речи Микулы. В этой речи Микула заявляет о себе как об организаторе пира. А в былинах – иногда даже в поздних, собственно новгородских былинах про Садко и Буслая, и всегда в киевских – организация пира есть монополия князя. Вспомним, что говорилось про Владимира и его роль в распределении хмельного напитка, воплощения благодати. Когда Илья устраивает пир для «голей кабацких», это рассматривается как откровенный вызов Владимиру и сопровождается обещанием «заутра в Киеве князем служить»!
Фактически этим заявлением Микула оглашает не столько свое имя, сколько свой статус. «Я устраиваю пиры» – то есть «Я князь!».
Однако и это не последний смысловой слой. Обращает на себя внимание то, кому, собственно, собираются устраивать пир. Микула собирается угощать пивом «мужичков». Пропп, восприняв это намерение как желание созвать на пир «односельчан» Микулы, противоречит самому себе. На тех же страницах он категорически заявляет, что «крестьяне в эпосе мужиками не называются». То есть когда Микула бьет «мужиков», то это не крестьяне, а когда поит пивом – крестьяне. Боюсь, что при таком подходе крестьян будет слишком много.
Положил тут их я ведь до тысячи,
Который стоя стоял, тот сидя сидит,
Который сидя сидел, тот и лежа лежит.
И «мужичков» же собирающийся на них вместе с Вольгой Микула намерен поить пивом.
Недоумение рассеивается, едва мы вспомним о некоторых особенностях поэтического языка героических сказаний Древней Руси:
Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше
И стрелы по земле сеяше …
Тогда при Олзе Гориславличи
Сеяшетеся и растяшеть усобицами…
Чръна земля подъ копыты костьми была посеяна ,
А кровию польяна ;
Тугою взыдоша по Руской земли!
На Немизе снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными,
На тоце животъ кладутъ, веютъ душу отъ тела.
Немизе кровави брези не бологомъ бяхуть посеяни,
Посеяни костьми рускихъ сыновъ…
Ту кроваваго вина не доста,
Ту пиръ докончаша храбрые русичи:
Сваты попоиша , а сами полегоша
За землю Рускую.
М. М. Плисецкий писал в «Историзме русских былин»: «образ войны метафоризируется в виде пахоты копьями, молочения телом, сеяния стрелами (или костьми)».
«Сравнение битвы с жатвой является одним из распространеннейших общих мест древнерусской словесности, широко представленным как в повествовательных жанрах, так и в переводной… литературе. Однако в „Слове“ используется не только простейшее уподобление битвы жатве и косьбе, но и более нетрадиционные образы: молотьба и веянье… сев и всходы», – пишет Б. Гаспаров в книге «Поэтика „Слова о полку Игореве“». Как мы можем видеть в былине «Вольга и Микула», безвестный автор «Слова» не так оригинален и «нетрадиционен», как полагает исследователь.
Распахана была пашенка яровая,
Не плугом была пахана, не сохою,
А вострыми мурзамецкими копьями,
Не бороною была пашенка взборонена,
А коневыми резвыми ногами;
Не рожью была посеяна пашенка, не пшеницей,
А посеяна была пашенка яровая
казачьими буйными головами, –
гласит украинская песня – как видим, и здесь образ пахоты и сева используется для изображения боя.
И здесь не отстает малороссийская казачья поэзия:
Ты зачем так, мое чадушко, напиваешься?
И за травушку за ковылушку все хватаешься?
Как возговорит добрый молодец родной матушке:
Я не сам так, добрый молодец, напиваюся,
А другое его пойло – копье меткое было,
Словно когда земледелец волов сопряжет крепкочелых,
Белый ячмень на гумне молотить округленном и гладком,
Быстро стираются класы мычащих волов под ногами –
Так под Пелидом божественным твердокопытные кони
Трупы крушили, щиты и шеломы…
Как уже сказано выше, автор «Слова» не настолько своеобразен и неповторим, как полагает Б. М. Гаспаров.
В былине о князе Борисе Романовиче, варианте былины про Данилу Ловчанина, на остров из «синего моря» выходит «зверь кабанище».
У молодого Добрыни Никитича были кудри желтые:
А у тебя, голь кабацкая, до плеч висят!
И если ориентиром для поиска реликтов племенного эпоса ильменских словен в былинах нам послужили новгородские летописные предания, то ориентиром в поиске исторической подоплеки архаики в Киевских былинах могут послужить перекликающиеся с былинами эпические произведения Средней Европы – в том числе многократно упоминавшаяся на этих страницах «Тидрек сага».
Следующая загадка
Былины о пахаре Микуле Селяниновиче несут в себе отголоски самых древних знаний русского народа. Его относят к т. н. Старшим Богатырям . Но по своим возможностям и силе он является самым могущественным. В то же время Микула Селянинович – носитель сакральных знаний и обладатель магических предметов.
Былин про Микулу Селяниновича сохранилось всего две – « Вольга и Микула Селянинович » и « Святогор и Микула Селянинович ». Сразу отмечу, что и Вольга и Святогор – также Старшие Богатыри , но по своей силе они уступают Микуле. Значит, он – более древний и могучий богатырь. Микула Селянинович – пахарь и крестьянин, он – олицетворение непобедимой крестьянской силы. Победить его нельзя потому, что его род любит Мать Сыра Земля .
Микула Селянинович обладает двумя магическими предметами: сохой и сумой. Оба эти предмета никто не может поднять. Богатыри из дружины Вольги пытаются выдернуть соху, которую позабыл в земле Микула, но не могут это сделать. А сам богатырь выдергивает её одной рукой. Но его сума перемётная – это самый сакральный образ из его атрибутов. Даже самый могучий из богатырей Святогор не может поднять сумку, которую обронил Микула. Подняв свою суму одной рукой, Микула Селянинович объясняет Святогору, что в его суме – тяга земная.
Его качества, близость его образа к природе и к земле, обладание магическими атрибутами более всего сближает его с образом древнерусского бога Рода , о котором мы знаем очень мало, так как он древнее Перуна , Даждьбога и Сварога . Обладание тягой земной означает повелевание над равновесием и тяготением земли, власть над всей землёй. При этом Микула Селянинович просто обрабатывает землю – т. е., возделывает своё владение. Я полагаю, что Микула Селянинович – и есть само олицетворение Земли в образе человеческом , её мужское начало. Даже отчество Микулы – Селянинович говорит о том, что у него не было отца, он сын крестьянства, сын народа.
О жене Микулы мы не знаем ничего, но знаем о том, что у него две дочери. И это тоже неспроста – у Земли в русских поверьях должны быть дочери-роженицы, но не сыны. Его дочери, как и он сам, обладают могуществом, но не применяют свою силу во зло. Такова и сила Рода – творить только благо, родить, а не уничтожать. Обе дочери Микулы Селяниновича – богатырки-поленицы, и обе они – жены самых славных из богатырей.
Василиса Микулишна – жена Ставра Годиновича . Она перевоплощается в мужчину и обманом вызволяет у князя Владимира своего мужа, которого тот заточил в темницу.
Настасья Микулишна – жена Добрыни Никитича . Она побеждает своего будущего мужа, но потом влюбляется в него. Настасья ждёт мужа, которого отправил послом в орду князь Владимир, 12 лет. Обманом Алёша Попович вынуждает её выйти за него замуж, но в день свадьбы является переодетый Добрыня, и Настасья узнаёт мужа.
Следующая загадка
Известная богатырская тройка — лишь вершина фольклорного айсберга. На самом деле, богатырей было гораздо больше. И среди них — маги, пахари, великаны и мажоры. Почему же мы так мало знаем о русском фольклоре?
Даже легендарная тройка может удивить. Илья Муромец, например, стал монахом. У Добрыни Никитича были связи в Киеве. Алёша Попович — единственный богатырь, который обладал обширным списком отрицательных качеств.
Но давайте углубимся в один очень интересный вопрос, к ого же, на самом деле, стоит считать первыми русскими богатырями? Лично я, выделяю этих ребят: Святогор, Вольга Святославич и Микула Селянинович . Если рассмотрим подробнее, то из былин мы узнаем, что Святогор, действительно является горой, а точнее Валдайской возвышенностью, со склон которой стекают великие русские реки: Волга, Тихий Дон и Днепр. Стоит также отметить, три былинных русских богатыря зарождаются на Валдае и несут свои живительные воды в земли славной Руси.
Подробнее о героях былин.
Святогор — великан и сын Вия
Святогор пришёл в русские былины из языческих сказаний. Фигура Святогора возвышалась над лесом — настолько огромным был богатырь. Святую Русь великан не навещал. Только горы могли вынести вес Святогора. По преданиям, отцом богатыря было слепое существо из другого мира. Можно предположить, что богатырь был родственником Вия.
Однажды Святогор заявил, что если бы было, за что ухватиться, то он бы поменял землю и небо местами. Его услышал богатырь-пахарь Микула Селянинович. Он предложил Святогору поднять суму со всей земной тягостью. Великан сделал рывок, но увяз по колени в земле. Согласно былинам, Святогор отдал все силы и тут же умер. Перед смертью он успел через дыхание передать часть сил своему другу — Илье Муромцу.
Микула Селянинович — богатырь-пахарь в былинах новгородского цикла.
Его необычное имя чаще всего связывают с просторечным вариантом, образованным от Николая. Впрочем, не исключено и нечто среднее между именами Николай и Михаил. Родила Микулу сама Мать Сыра Земля, оттого и главный его дар — поднимать «тягость земную», а более такой подвиг не по силам ни одному из богатырей. От славного пахаря идет и целый род богатырский: дочь его Василиса — супруга Ставра Годиновича, а вторая дочь Настасья — жена Добрыни Никитича. Впрочем, знамениты красны девицы не только своими героическими мужьями, но и собственными подвигами.
Все былины о Микуле Селяниновиче подчеркивают его взаимосвязь с твердыней русской. Любимый сын Матери Сырой Земли, которого в сказаниях называют «оратаюшко», наделен родительницей неистощимой силою. А посему и одолеть Микулушку никто не может.
Дюк Степанович — самый богатый богатырь
Дюк Степанович — единственный силач, обладавший несметными богатствами. Молодой человек приехал в Киев из Индии. Князь Владимир усадил его за стол. Но всё Дюку в Киеве казалось бедненьким: и наряды, и убранство, и блюда. Тогда другой щёголь — киевский красавец Чурила — вызвал Дюка на состязание. Они решили выяснить, кто кого перещеголяет.
Индийский богатырь легко «побил» русского в нарядах. Каждую ночь из дворца в Индии Дюку приносил наряды волшебный конь. Тогда домой к хвастуну отправили посольство, проверить его зажиточность. Вернувшись, послы заключили, что ежели продать Чернигов и Киев и купить на эти деньги бумаги, её не хватит, чтобы записать всё богатство Дюка.
Хотен Блудович — герой-любовник
Хотен пользовался женским вниманием и никогда им не пренебрегал. В былинах с его участием девушки нередко ссорятся из-за красавца. Однако богатырь выбрал себе в жёны Чайну Часовую — дочь богатого князя. Родственники Чайны подняли бедного Хотена на смех. Мать девушки отправила девятерых сыновей разобраться с наглецом.
Ради своей цели богатырь победил всех посланных к нему воинов. После этого мать Чайны отправила к Хотену войско. Но и с ним справился богатырь. В награду он получил красавицу-жену и огромное приданое.
Вольга Святославович — богатырь-оборотень
Он способен менять свой облик, а также разговаривать со зверями и птицами.Некоторые специалисты по древнерусскому фольклору считают, что данный персонаж и упоминаемый в некоторых былинах Волх Всеславь евич — одно и то же лицо. Точно судить сложно. Не исключено, что изначально это были два отдельных богатыря. Позднее в эпосе их образы слились воедино. Все-таки разные отчества можно считать слишком важным отличием, поскольку славяне трепетно относились к вопросам отцовства.
Родителями богатыря были княжна Марфа Всеславьевна и Змей. Причем тут важно понимать разницу между славянскими понятиями «змей» и «змея». Если последнее — это обозначение пресмыкающегося, то «змей» — мифологический персонаж, имеющий в облике только часть змеиных черт. Он способен изменять свою внешность. Возможно, именно от отца Вольга и получил редкий дар понимать речь животных да оборачиваться зверем.
«В час его появления на свет земля задрожала и синее море взволновалось; звери все поразбежались: олени и туры скрылись в лесной чаще, лисицы и зайцы забрались в свои норы, волки, медведи забились по ельникам, птицы поднялись высоко в небеса, рыба ушла в морские глубины: почуяли все, что гроза пришла: родился могучий богатырь» (из прозаически изложенной былины о Вольге. — Прим.).
Читайте также: