Тэффи называла его загадкой
Обновлено: 18.05.2024
Тэффи МОЯ ЛЕТОПИСЬ
Ст. Никоненко НЕСРАВНЕННАЯ ТЭФФИ
Примерно полвека назад попалась мне в руки книжка. Называлась она «Карусель». Автор — какой-то Тэффи. Впрочем, прочтя несколько строк, я понял, что автор — женщина. Рассказы — прелестные, но особенно поразил меня один: «Открыли глаза». Два русских человека — судья и помещик — сидят в столовой зарубежного курорта и для развлечения пытаются по внешности определить сущность каждого человека. Они обнаруживают среди коллег-отдыхающих и убийц, и банщиков, и палачей, и железнодорожных воров. Говорят они, разумеется, по-русски. Когда они узнали у хозяйки, кто кем был на самом деле, то хохотали до упаду: железнодорожные воры оказались певцами из Америки, женоубийца — слабоумным миллионером, банщик — французским журналистом, палач — нотариусом, и т. д. Но самое удивительное ждало их впереди. Через пару дней они получили письмо, написанное по-русски. «Бегите из этого вертепа, — взывала русская помещица Холкина (уже сбежавшая). — Вы мне открыли глаза на окружающих нас преступников. Но и о вас я узнала правду. «Вот и фальшивомонетчики в полном составе», — сказал один из обедающих, когда вы вошли. Бегите, пока не поздно, и, может быть, вы еще исправитесь». Рассказ очень смешной. И вместе с тем умный. Он не просто смешит, но и напоминает: внешность — это еще не человек, внешность часто обманчива, и обмануться всегда можно в любую сторону — принять умницу за идиота и негодяя — за благодетеля. Между прочим, Тэффи и в воспоминаниях честно признается в своих ошибках.
Вот читаем у нее о Борисе Пантелеймонове:
«Пришел высокий элегантный господин, лет сорока пяти…
У нас, писателей, глаз острый. Я сразу поняла — англичанин.
Оказался коренной русский, сибиряк, 58 лет, ученый-химик…»
Конечно этот пассаж можно было бы расценить как авторский прием, удачно найденный и затем эксплуатируемый на протяжении полувека.
Но вряд ли только в приеме тут дело.
Да, Тэффи хорошо знала афоризмы Оскара Уайльда: первое впечатление — самое верное, и ошибается тот, кто не судит по внешности. Но как раз по внешности Тэффи и не судит: она пытается проникнуть в глубины человеческой души, разобраться в каждом человеке, понять его. И достигает замечательных результатов, причем все это — с улыбкой, иронично, как бы даже извиняясь, с поразительным и естественным тактом, — речь здесь и о собственно художественном ее творчестве, и о ее мемуарах тоже, кстати, мастерских произведениях искусства.
О самой Тэффи сохранилось немало воспоминаний, и все они — как правило — восторженные. Мемуаристы открыто любуются ее остроумием, красотой, находчивостью, доброжелательностью, умом.
Восхищенными эпитетами Тэффи награждали самые известные люди России. Но мало кто отмечал ее уникальную силу воли, мужество, ибо Тэффи всегда стремилась предстать перед внешним миром веселой и беззаботной, какой, по мнению миллионов читателей, и должен быть автор юмористических рассказов. Но это вовсе не маска, а черта характера — не выставляй напоказ собственных горестей и проблем, у каждого и своих хватает.
Можно ли из мемуарной прозы Тэффи узнать что-либо о ней самой?
Конечно, можно. Потому что каким бы объективным ни стремился быть автор, он обязательно где-то приоткроет свою душу, обязательно выскажет свое отношение к описываемому им человеку или житейскому эпизоду, и тогда мы видим, кто он, сам автор, таков. В данном случае мы узнаем Тэффи такой, какой она рисуется и современниками, — остроумной, ироничной, доброжелательной, очаровательной.
Итак, поскольку сведения о самой Тэффи в ее воспоминаниях весьма скудны, сообщим некоторые сведения, почерпнутые из материалов ее биографов.
Надежда Александровна Лохвицкая (таково ее имя от рождения) появилась на свет в конце апреля (начале мая по н. ст.) 1872 года в Петербурге. Откуда же такая неопределенность — в конце апреля? Да потому, что в нескольких энциклопедического характера изданиях и в биографиях, написанных исследователями творчества писательницы, приводятся разные даты: 21, 24, 26, 27 апреля и даже 9 мая (соответственно 3, 6, 8, 9 и 21 мая по н. ст.)! Дело в том, что сама писательница старательно запутывала этот вопрос. Так, в начале 1960-х годов в советских изданиях вообще сообщалось, что родилась Тэффи в 1876 году (я и сам указывал эту дату в сборнике ее рассказов, который мне удалось выпустить в 1967-м). В удостоверениях же личности, выданных Тэффи парижской префектурой в 1928 и 1935 годах, указана дата 26 апреля 1885 года как ее день рождения.
Так что до истины, видимо, еще придется докапываться.
Зато точно известно, что отцом ее был Александр Владимирович Лохвицкий (1830–1884) — из старого дворянского рода, профессор криминалистики, адвокат, издатель и редактор «Судебного вестника», автор многих трудов по юриспруденции, прекрасный оратор и остроумный человек. Мать Тэффи, француженка по происхождению (девичья фамилия Ноэр), великолепно знала европейскую литературу, в особенности поэзию, которую очень любила.
Впрочем, не только родители были не чужды литературе, но и более отдаленные предки. «Наследственность своего писательского дара я могу считать атавистической, т. к. прадед мой, Кондратий Лохвицкий, бывший масоном во времена Александра Благословенного, писал мистические стихотворения, часть которых под общим названием «О Филадельфии Богородичной» сохранилась в исторических трудах Киевской Академии», — писала Тэффи в анкете-автобиографии[1]. Дед писательницы, Владимир Кондратьевич, сочетал в себе таланты философа и литератора.
Так что по крайней мере фамильной традицией можно объяснить то, что три сестры Тэффи (Мария, Варвара и Елена) писали стихи и пьесы и даже весьма серьезный брат Николай (1868–1933), сделавший военную карьеру (во время Первой мировой войны он в чине генерала командовал русским экспедиционным корпусом во Франции), в юности писал стихи. Самыми известными литераторами из семейства Лохвицких стали две сестры — Мария, взявшая себе псевдоним Мирра (1869–1905), и Надежда.
По окончании Петербургской гимназии на Литейном Надежда выходит замуж за выпускника юридического факультета Санкт-Петербургского университета Владислава Бучинского и уезжает с ним в Тихвин (где муж получил место судьи).
После рождения двух дочерей и сына Яна, примерно в 1900 году, Тэффи разводится с мужем и возвращается в Петербург, где и начинается ее литературная судьба. О детях ее почти ничего не известно (они остались с отцом).
В последние годы жизни Тэффи сблизилась со старшей дочерью Валерией (1892–1964, в замужестве — Грабовская), они часто переписывались. Валерия Владиславовна и передала архив своей матери в 1953 году в дар Бахметевскому архиву при Колумбийском университете (Нью-Йорк).
За полвека творческой жизни Надежда Александровна Тэффи создала очень много: помимо сотен публикаций стихов, рассказов, фельетонов, рецензий, очерков, воспоминаний в периодических изданиях ею только в дореволюционное время выпущено несколько больших сборников рассказов («Юмористические рассказы», 2 тома; «И стало так», «Карусель», «Житье-бытье», «Неживой зверь» и др.) и сборник стихов «Семь огней» (1910); написан ряд пьес (поставленных в крупнейших театрах России); в эмиграции, не прекращая сотрудничества с газетами и журналами, писательница выпустила еще девятнадцать книг, в том числе стихотворные сборники «Шамрам» и «Passiflora» (оба вышли в Берлине в 1923 году), сборники рассказов «Рысь», «Городок», «Книга июнь», «О нежности», «Ведьма», «Всё о любви», «Земная радуга», единственный роман — «Авантюрный роман»… К этому можно добавить, что Тэффи была постоянным участником литературных собраний «Зеленая лампа», сотрудничала в Союзе русских театральных деятелей и киноработников, была членом правления парижского Союза русских писателей и журналистов.
Первые литературные шаги: Автобиографии современных русских писателей / Собрал Ф. Ф. Фидлер. М., 1911. С. 203.
Следующая загадка
«Мой возраст – тринадцать».
В поисках страны «Нигде».
*
Георгий Иванов предрекал Тэффи посмертную славу и через сто лет; её соотечественники на оставленной родине видели в ней писательницу злободневной темы. А она просто писала. О добре и зле, любви и нежности, тоске и жалости. И поисками какой-либо идейности себя не утруждала. И искала вечно сказочную страну «Нигде», в которой летят по лазурному небу жемчужные лебеди, а в бухте (не сонной, как у Блока, а весёлой), стоят на рейде хрустальные корабли с серебряными парусами.
В этой волшебной земле днём и ночью беззаботно играют дети. Там не ведают они страха и обид, не сталкиваются с непониманием взрослых, которые не задумываются о том, насколько хрупка и ранима маленькая душа. Там не возбраняется прихвастнуть – рассказать о коварстве разбойников и бескорыстии святых и героев. Там можно фантазировать и никто не прервёт, не скажет раздражительно: «Это неправда!» Там запросто можно придумать себе роковую любовь до гроба, поиграть в «донжуана» и долго – долго (ну, может, дня два) ходить с бледным лицом и даже отказываться при этом от бутербродов с ветчиной.
Таков мир детства глазами Тэффи – простой и добрый. И она, видя его таким, предостерегала взрослых: будьте осторожны, будьте внимательны. Не навредите. Ведь черты будущего характера, основы человеческой личности закладываются в детстве. Так сделайте же всё, чтобы жизнь «маленьких» как можно реже омрачалась столкновением с жестоким миром «больших».
И тогда будут светиться радостью лица людей, а на сердце у них будет тепло и спокойно.
Я закрываю книгу, провожу рукой по тиснёному переплёту. И думаю: «Как же прав был Куприн. Она, правда, самая лучшая, самая чудесная, замечательная Тэффи!» И вслушиваюсь в лёгкое имя. Тэффи…
Словно бабочка… Словно камыш…
Следующая загадка
Детские книги запись закреплена
Автор: Н. Тэффи
Возраст: 7+
Кого-то может ввести в заблуждение название сборника «Увлекательное словотворчество», как это случилось со мной. На самом деле, книга не имеет никакого отношения ни к лингвистике, ни к филологии. Это сборник юмористических рассказов Надежды Тэффи, которые, вероятно, напомнят вам знаменитые рассказы Михаила Зощенко о Миньке и Лёльке.
События, описанные в сборнике, развиваются в конце позапрошлого - начале прошлого века в России, Франции и Великобритании и во многом наверняка являются автобиографическими. Это истории о детишках, которых воспитывали гувернантки и гувернёры, которые учились в гимназии и ходили на балы, которые играли с фарфоровыми куклами и оловянными содатиками, носили калоши и читали молитву перед едой. Не просто другое поколение – другая эпоха. Обращение писательницы к этому историческому периоду неслучайно. За псевдонимом Надежда Тэффи скрывается госпожа Лохвицкая, которая родилась в Санкт-Петербурге в 1872 году и после революции долго скиталась по Европе, пока не обосновалась во Франции.
Надежда Тэффи никогда не писала специально для детей. Закономерно, что её сборник «Увлекательное словотворчество» входит в серию «Читаем всей семьей». И, тем не менее, детям он наверняка придется по душе, даже если читать его они будут самостоятельно.
Остаётся добавить, что Надежду Тэффи называли первой русской юмористкой начала XX века, «королевой русского юмора». Среди её поклонников был сам Николай II, и её именем были названы конфеты…
Следующая загадка
«Мой возраст – тринадцать».
В поисках страны «Нигде».
*
Георгий Иванов предрекал Тэффи посмертную славу и через сто лет; её соотечественники на оставленной родине видели в ней писательницу злободневной темы. А она просто писала. О добре и зле, любви и нежности, тоске и жалости. И поисками какой-либо идейности себя не утруждала. И искала вечно сказочную страну «Нигде», в которой летят по лазурному небу жемчужные лебеди, а в бухте (не сонной, как у Блока, а весёлой), стоят на рейде хрустальные корабли с серебряными парусами.
В этой волшебной земле днём и ночью беззаботно играют дети. Там не ведают они страха и обид, не сталкиваются с непониманием взрослых, которые не задумываются о том, насколько хрупка и ранима маленькая душа. Там не возбраняется прихвастнуть – рассказать о коварстве разбойников и бескорыстии святых и героев. Там можно фантазировать и никто не прервёт, не скажет раздражительно: «Это неправда!» Там запросто можно придумать себе роковую любовь до гроба, поиграть в «донжуана» и долго – долго (ну, может, дня два) ходить с бледным лицом и даже отказываться при этом от бутербродов с ветчиной.
Таков мир детства глазами Тэффи – простой и добрый. И она, видя его таким, предостерегала взрослых: будьте осторожны, будьте внимательны. Не навредите. Ведь черты будущего характера, основы человеческой личности закладываются в детстве. Так сделайте же всё, чтобы жизнь «маленьких» как можно реже омрачалась столкновением с жестоким миром «больших».
И тогда будут светиться радостью лица людей, а на сердце у них будет тепло и спокойно.
Я закрываю книгу, провожу рукой по тиснёному переплёту. И думаю: «Как же прав был Куприн. Она, правда, самая лучшая, самая чудесная, замечательная Тэффи!» И вслушиваюсь в лёгкое имя. Тэффи…
Словно бабочка… Словно камыш…
Читайте также: