Когда притча о страшном суде читается в православной церкви
Обновлено: 14.11.2024
Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и Ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.
Эти слова Евангелия — о тайне Первого и Второго Пришествия Христова. Первое Пришествие Его на землю было в уничижении, так что Его нельзя было отличить от других людей. Господь явился столь смиренно, что никто не заметил Его появления. Второе Пришествие будет совершенно иным: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы». Первый раз Господь пришел не судить, но спасти мир. Второй раз Он придет для Последнего Суда.
Суд этот будет столь простым, что, кажется, нас не спросят ни о нашей вере, ни о том, как мы молились и постились или богословствовали, а только о том, были мы или не были людьми по отношению к другим людям. Однако в этой предельной простоте открывается тайна Воплощения Божия и Креста, и Воскресения, и Пятидесятницы. И Его Второе Пришествие во славе будет предваряемо явлением на небе Креста, являющего тайну двуединой заповеди.
Когда завершится история человечества, Христос, подводя итоги, будет говорить только о Себе. «Голоден был, жаждал, странен был, в темнице был, болен был». Как если бы среди множества людей существовал только Он один — бесчисленным, бесконечным присутствием: «Истинно, истинно говорю вам: то, что вы сделали одному из этих меньших, вы сделали Мне». Речь не будет идти об отвлеченном теоретическом человеке, а о человеке, который хочет есть, пить, иметь дом, одежду, утешение, заботу. Мы будем судимы за наши самые смиренные движения любви. В этой любви — сокровенное и постоянное присутствие Христа на земле.
Страшный Суд представляется многим отвлеченно-далеким, в то время как Господь — «близ, при дверех», и все происходит уже сейчас. Он одесную Бога Отца, и Он — там, где человек, в этом мире. Но этот мир перевернут, и эта перевернутость мира — не абстракция. Ее можно видеть в тех, кого мир отрицает, не принимает в расчет — в опозоренных, в одиноких, в старых, в безнадежно больных, в сумасшедших, в заключенных, в тех, кто, по существу, исключен из человеческого общества. Он прежде всего в них, но Он также не оставляет Своим присутствием тех, кого мир хвалит и кому сопутствует земной успех, в ком, несмотря на эту видимость, время от времени прорывается через их поверхностность неподдельный страх перед подлинными глубинами жизни.
В этой перевернутости проходит великий путь, Христов и наш, и все, к чему всею сокровенностью своею устремляется наша душа, становится достижимым, но через безжалостное развенчивание иллюзий. Ибо эти люди — наше место, не только здесь, но и в вечности, наше место одесную или ошуюю Бога Отца. В этих людях — Христос, и в них наше место должно быть бесконечно более возможным и более чаемым, чем, например, для современников Христа, ожидавших от Него осуществления своих надежд на победоносного земного мессию. Именно это сильнее всего влечет нас к Нему — то, что в Нем Бог воплотился Мужем скорбей, страдающим существом, что Он отказался от всякой человеческой славы, стал слугою всех и прошел через ужас нашей смерти. Навсегда Он — участник всех наших страданий. Бог обнищал от всех Своих богатств, чтобы мы могли проявить к Нему любовь, Он протягивает к нам руку, как нищий, чтобы в день Суда Он мог сказать нам: «Приидите, благословенные Отца Моего, ибо Я был голоден, и вы дали Мне есть». Он хочет нашей любви, Он все так сотворил и устраивает все так, чтобы мы узнали Его, как Бога Творца, Промыслителя, Бога Судию, но уже совсем по-другому, чем раньше. И благодаря этому Его уничижению нам открылась Его победа над смертью, слава Его Воскресения, к которой Он ведет нас сейчас Собою.
Тайна Страшного Суда — тайна общего воскресения, воскресения каждого из мертвых. И это дано нам всем — никто, ни один человек не лишен этого. Мученики купили Царство своею кровью, отцы-пустынники обрели благодать подвигами воздержания, а мы, живя среди мира, можем достигнуть славы Господа самой простой человеческой помощью — накормить голодного, напоить жаждущего, бездомного приютить, утешить больного, посетить заключенного — это то, что может делать всякий. Это предлагается нам каждый день, из этого состоит вся жизнь. Через самое обыденное гостеприимство Господь хочет приобщить нас Своему непостижимому дару, и, когда мы отвергаем эту возможность, мы отвергаем не только тех людей, которых Он нам посылает, — мы отвергаем Его любовь, Его Крест и Его Воскресение. Что же нам остается?
Потому в словах осуждения неправедным не говорится о нераскаянных страшных грехах неверия, блуда, воровства, колдовства, убийства, а перечисляется все то же самое, что сделали праведники, с добавлением одного слова «не» — не потому, что те грехи не означают ада, а потому, что Страшный Суд определяет грехи неделания как не менее гибельные. Мы видим этот грех неделания и во всех притчах о Суде. Неразумные девы не позаботились о том, чтобы принести елей, в притче о милосердном самарянине священник и левит прошли мимо раненого человека, в отличие от того путника, который был прообразом Самого Христа. Неверный раб, зарывший в землю талант, отвергнут за ничегонеделание, и все, оказавшиеся ошуюю, отринуты на Страшном Суде за то, что не послужили страждущим душою и телом. Приближается разделение между Царством Христа и царством диавола. Но никакое исследование, никакое человеческое знание не может определить, где проходит это последнее разделение, ибо оно принадлежит Господу и совершается беспрерывно, и даже там, где уже как будто обходятся без Него. Но, как говорится, единственное, что требуется для торжества зла, — это чтобы хорошие люди ничего не делали.
Ложь и бесстыдство на земле давно перешли все границы. Но есть нечто худшее — это умственный, и нравственный, и духовный паралич слишком многих. И ужаснее всего — когда этот паралич касается нас, верующих людей, Церкви. Отсутствие нормальной реакции на зло вызывает большее беспокойство, чем даже действие зла, потому что оно выдает состояние ослабленности организма, который пассивно, не сопротивляясь, переносит диавольское нашествие. Насколько душа больше тела, настолько больше должна быть наша забота об этом. Время начаться суду с Дома Божия, потому что Церковь отвечает за себя и за всех, и неспособность наша послужить одному из меньших сих — неспособность послужить Христу. Без любви — мы без Него. Бог есть Свет, и в Нем нет никакой тьмы, нет зла, нет отсутствия добра, нет нелюбви.
Апостол Павел в своем знаменитом гимне любви убеждает нас в том, что любовь — это чудо из чудес. И тут же добавляет, что любовь невозможна, абсолютно невозможна, если мы не увидим в ней то, чем она является — Божественным даром. Это слово «Божественным» все определяет, и оно дивно, потому что это значит, что любовь — в Евангельском смысле — в своей устремленности и в своей мере имеет Самого Бога.
Если бы Божественная жизнь не явилась среди нас, было бы совершенно невозможно любить других. Но когда мы предстоим перед Добром, поистине бесконечным, рождается в нас любовь. Только так можем мы увидеть драгоценность людей, которые ничего не значат для нас, узнать любовь к тем, кого мы не любим. Без такого предстояния все это будет искусственным, нереальным, лживым. Но Господь не требует от нас лицедейства. Он ставит нас в самом центре испытаний, открывая нам, что наш Первый Ближний, наш единственный Ближний — это Бог. Бог — в человеке, Бог — в мире, Бог, отдающий нам Себя в нас самих и в каждом, Бог, даром Которого мы должны стать Промыслом Божиим в жизни других людей и в нашей собственной. И нам надо совершенно новым взглядом, приобщаясь Божественной сокровенности, увидеть других в той красоте, в какой увидел наш Господь Своих апостолов на Тайной Вечери, когда умывал им ноги. Это должно было быть страшно трудным, потому что среди Его апостолов был Иуда, который уже продал Его, и Петр, который скоро трижды отречется от Него. И были все другие, которые будут спасаться бегством перед лицом непредвиденной катастрофы. Однако Господь преклоняет перед всеми колена, потому что в них Он поклоняется Божественному Присутствию, поклоняется Тому Бесконечному Ближнему, Который есть наш Единственный Ближний.
Он знает, что наступит день, когда всем, в том числе Иуде, будет дана возможность покаяния, возможность возвращения к Богу. И Бог, всегда хранящий всех, если только они откроются Его Божественному милосердию, которое предлагается всегда и всем, преобразит этих людей Своей славой. И они явятся в мире, как Его чистые творения, как источник, как начало, как самое средоточие истории и мира. Тогда, наверное, их можно будет любить безоглядной любовью, как Бог любит их, любить без меры, или, вернее, в той мере, какая есть у Бога, любить бесконечно. Потому любовь предполагает непрестанную молитву, которая превосходит всякую внешнюю видимость и которая через человека достигает глубин Жизни, тайны творения человека, совершившегося любовию Божией. И в этом прикосновении к бесконечному источнику, в этой встрече с Богом Живым, в сокровенности нашего сердца, откроется любовь как тайна Страшного Суда, на котором мы будем судимы также всеми Ангелами и всеми святыми. Только любовь устоит на Страшном Суде. Если жизнь наша строится на чем-то меньшем, чем любовь, мы вне Царства Христова, сейчас и вовеки.
Закон Божий: «О Страшном Суде»
О последнем, Страшном суде Своем над всеми людьми, при втором Своем пришествии, Иисус Христос учил так:
Велик и страшен будет этот день для каждого из нас. Потому и суд этот называется Страшным, так как открыты будут перед всеми наши дела, слова, и самые тайные мысли и желания. Тогда уже не на кого нам будет надеяться, ибо Суд Божий праведен, и каждый получит по делам своим.
Глава из «Закона Божия» Серафима Слободского.
Толкования и изречения святых отцов на евангельскую притчу о Страшном Суде:
Страшный Суд! Судия грядет, окруженный несметным множеством Небесных Сил. Трубы гласят по всем концам земли и восставляют умерших. Восставшие полками текут на определенное место, к Престолу Судии, наперед уже предчувствуя, какой прозвучит в ушах их приговор, ибо деяния каждого окажутся написанными на челе естества их, и самый вид их будет соответствовать делам и нравам. Помилуй нас, Господи, помилуй нас! Восплачем теперь, если не реками слез, то хоть ручьями; если не ручьями, хоть дождевыми каплями; если и этого не найдем, сокрушимся в сердце и, исповедав грехи свои Господу, умолим Его простить нам их, давая обет не оскорблять Его более нарушением Его заповедей, — и ревнуя потом верно исполнить такой обет (Святитель Феофан Затворник).
Есть ли кто теперь, кто верно судил бы о себе и был верно судим другими? Не то будет там: и себе и другим мы все будем открыты. Это всеобщее видение грехов потрясает грешника так, что ему легче было бы, если бы горы пали и покрыли его. Никому не миновать суда, все будет так, как написано в Евангелии. Поревнуй же заранее оправдать себя перед Богом, омывшись в слезах покаяния (Святитель Феофан Затворник).
Кто, приведя себе на память Страшный Суд Христов, не смутится тотчас же в собственной совести, не будет объят страхом и неведением? Если и сознает он в себе исправление жизни, то, взирая на строгость Суда, на котором и малейшие недосмотры подвергаются исследованию, конечно, придет в ужас от ожидания страшных наказаний, не зная, чем для него закончится Суд. Божественный Суд, следуя неподкупному и правдивому приговору, в зависимости от нашего произволения уделяет каждому, что человек приобрел сам себе (Святитель Григорий Нисский).
Похожая притча
В преддверии поста – а пост начинается уже, по существу, в понедельник, так как заговенье на мясо есть первая ступень поста, – святой апостол Павел в Послании к Коринфянам, которое мы читали, пишет: «Пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем». Да, действительно, некоторые говорят, что мясо есть – грех. Нет, в мясе никакого греха нет. Наоборот, велено от Церкви отлучать того, который говорит, что мясо есть – грех. Смысл поста не в том, чтобы гнушаться каких-то родов пищи, смысл поста – в воздержании, чтобы утеснить свое чрево, чтобы чувства наши пришли в тишину, чтобы мы освободили свой дух.
Но к сожалению, учение апостола Павла о посте слишком высоко, чтобы обывательское сознание его воспринимало. Поэтому он говорит: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила к соблазнам для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное?» Слава Богу, капищ сейчас уже нет, но каким образом это к нам относится? В самом практическом смысле. Иногда постом мы вынуждены идти в гости к человеку, внешнему для Церкви, и так все устраивается, что на столе нет никакой постной пищи. Что делать? Апостол говорит: ешь, ничего страшного нет в том, что ты проглотишь кусок мяса. Не надо только, воспользовавшись этим случаем, подналечь так, чтобы успокоить свое чрево.
Ну а если там окажется кто-то, кто, увидев, как ты ешь мясо, может соблазниться? В патерике рассказывается, как путешествующие монахи пришли в один монастырь и им подали на трапезу мясо. Они стали есть, и вдруг один сказал: «Это мясо». Они говорят: «А, это мясо, тогда мы не будем». То есть когда возник повод для соблазна, они сразу отказались есть, потому что соблазнять нельзя. Поэтому если за столом зайдет речь о посте, тогда тут же надо сказать: нет, мясо мы вкушать не будем, потому что пост. А если речи о посте нет и никто не понимает, что сейчас происходит в Церкви, то, вкусив чего-то скоромного, мы этим согрешаем в очень незначительной мере по сравнению с тем, если будем отказываться и тем самым превозноситься над другими. Поэтому иногда лучше вкусить мясо, а на следующий день можно вообще ничего не есть, если уж так тебе охота попоститься. А излишне рассуждать на тему гастрономии христианину не пристало именно потому, что пища не приближает к Богу.
Но если пища не приближает к Богу и не удаляет от Него, то что же тогда приближает и что удаляет? Вот об этом сегодняшнее евангельское чтение, которое в приточной форме рассказывает, как Господь будет судить всех людей. Суд – это есть тоже символ, потому что очень трудно, да и невозможно то, что происходит на Небесах, рассказать на человеческом языке. Поэтому Господь прибегает всегда к иносказаниям, говорит притчи о блудном сыне, о мытаре и фарисее, о богатом и Лазаре, о Страшном суде, чтобы мы об этом подумали. На самом деле суда с адвокатами, присяжными, прокурором, приговором – этого ничего не будет. Суд человек устраивает себе сам, и сам себе объявляет меру наказания, и сам же это наказание будет нести. Человек все сам. Но чтобы объяснить падшему человеческому сознанию, как это будет, Господь прибегает к притче.
«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов». Это разделение уже и сейчас происходит. Господь сказал: «Не мир шел Я принести, но меч». Все народы разделены: одни ко Христу тяготеют, другие к Мухаммеду, третьи к Будде, четвертые к вину и так далее. У каждого свой бог. По какому же признаку Господь отделит овец от козлов «и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую»? Дело в том что Царствие Божие – Царство любви, поэтому достичь его может только тот человек, который достиг любви в течение своей жизни.
Каждый из нас имеет долю сентиментальности. Поэтому когда мы встречаемся с каким-то несчастьем, то начинаем жалеть, говорим: ах, как жалко! Но требуется, чтобы мы в это каким-то образом вмешались, то есть чтобы наша сочувствующая, сожалеющая любовь имела какое-то действие. Господь говорит: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Потому что на словах все люди очень хорошие, а вот на деле-то нет. А Господь на слова не смотрит. Он сказал: «Не всякий, говорящий мне: «Господи, Господи!», войдет в Царство Небесное». Пожалуйста, креститесь, кланяйтесь, поститесь, но не это Богу нужно. Господь не на это будет смотреть, а будет смотреть на то, есть ли в твоем сердце действующая любовь. А что такое любовь? Это всегда жертва. Оказать кому-то любовь – это значит в чем-то принести себя в жертву. Например, в очереди ты стоишь первый, а он подошел последний, и оказать ему любовь – это значит пропустить его вперед. И это бывает всегда за счет себя. Не обязательно речь идет о темнице, и не так уж часто встретишь на улице такого раздетого, чтобы он нуждался в твоем пальто. Нет, совсем не это имеется в виду, а то, чтобы преодолеть любовь к себе, свой собственный эгоизм.
Жизнь каждого человека, мудрствующего плотски, направлена на то, чтобы все его любили, чтобы все к нему хорошо относились, чтобы никто его чем не зацепил и чтобы и дело шло хорошо, и все было так, как он задумал. И каждый старается другого человека использовать таким образом, чтобы от него какая-то была польза, не обязательно материальная, или, если уж никакой от него нет пользы, чтоб хотя бы в его глазах читать признание себя и этим утешаться. То есть каждый человек стремится к тому, чтобы все подчинить себе. Это даже у младенцев наблюдается. Вот только он родился, еще ничего не понимает, говорить не может, а уже хочет быть центром вселенной, все вокруг должно быть подчинено ему. Если же этого по какой-то причине не происходит, он начинает бунтовать, кричать, чтобы привлечь к себе внимание, заставить во что бы то ни стало. Идет уже беспощадная борьба, он хочет властно покорить всех. И те родители, бабушки и дедушки, которые действуют по пословице «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», очень активно это в человеке развивают. И в детском саду и школе тоже постоянно соревнования, кто первый; кто быстрей кашку съест, вот тот и молодец.
И так во всем, все в миру устроено таким образом: кто первый, кто лучше. А Господь ждет совсем другого. Потому что жизнь, направленная на себя, противоположна любви. Господь пришел на землю и дал нам совершенно иной образ жизни. Он, будучи Богом, стал человеком; будучи всемогущим, пошел на смерть; будучи совершенно непонятым, избитым и оплеванным, Он всех простил. И так как люди созданы Богом, многие, взглянув на его подвиг, были покорены красотой вот этого действия, когда сильный отдает себя целиком для того, чтобы спасти слабого. И Всемогущий Бог, ставший человеком, ставший новым Адамом, совершил этот подвиг с той целью, чтобы люди, у которых в сердце осталась еще часть, не поврежденная грехом, откликнулись на этот призыв и возжаждали того же. И так возникло новое человечество, новый народ, Церковь Божия – собрание людей, руководствующихся этим принципом новой жизни по любви, который совершенно отрицает жизнь мирскую, ей совершенно противоположен. То, что у людей обычно высоко ценится, престижно, вот это является самой страшной мерзостью в глазах Божиих. То есть все ровно наоборот. Поэтому таких людей всегда было немного. Потому что большинству нужна жизнь хорошая и земная, чтобы не болеть, чтобы никто не обижал, чтобы было достаточно денег, не так уж много, роскошествовать не надо, но достаточно. Обеспечь человеку такую жизнь – и Бог будет совершенно не нужен, необходимость для большинства людей в Боге реально отпадет. Потому что зачем еще нужен Бог, когда жизнь и так хорошая?
Но слава Богу, в каждом поколении людей не иссякает эта жажда подвига любви. И эта жажда – это и есть, собственно, подлинно христианская жизнь, а не нечто внешнее, как священный сан, или какое-то в Церкви служение, или какая-то форма одежды. Нет, подлинно духовная жизнь рождается из желания подвига любви. Но конечно, нужно понимать, что желание – это еще не подвиг, это есть только доброе намерение. И когда человек, возжелав жить таким образом, начинает пытаться что-то такое совершить, он встречает очень много препятствий. Во-первых, совершенно некогда. Во-вторых, раздражение мешает. В-третьих, оказывается, что все люди вокруг плохие, все с какими-то изъянами, и как-то и не хочется для таких плохих ничего делать. Для хорошего человека радостно что-то сделать, а в основном люди, конечно, неблагодарные, все только пользуются твоими услугами и никакого от них навару нет. И сразу становится скучно, уныло, и добрые эти дела не хочется делать, потому что чем больше добрых дел делаешь, тем больше в ответ получаешь зла. И многие, попытавшись делать что-то доброе, очень быстро остывают. Потому что делание добра требует подвига, требует очень сильной воли, и, когда человек все-таки, упорствуя, продолжает это делать, он видит, что силы его быстро иссякают. Оказывается, что жить по любви совершенно невозможно. Поэтому человек сразу начинает понимать, что если в этих делах ему Бог не будет содействовать, то тогда ничего у него не получится.
И вот если человек, вознамерившись идти путем подвига любви, будет постоянно искать помощь и опору в Боге, в Его животворящей силе, которую мы называем благодатью Божией, и если намерение его будет неотступно, постоянно и сильно, тогда Господь такому человеку – только такому! – дает благодать Святаго Духа. Потому что только такой человек является христианином, а все остальное просто форма. Господь так и сказал: все остальное – это гроб окрашенный; внешне красиво, ситчиком обито, полиэтиленовые цветочки, а внутри все гнилое. Поэтому только тот, кто взыскует любви, тот и есть христианин, и только ему Господь подает благодать, с которой он может все это совершить. И вот это называется духовной жизнью, потому что благодать сообщается духу человека от Духа Божия. Сочетание духа человека и Духа Божия в подвиге любви – это и есть христианство, Православие, духовная жизнь, вечная жизнь, это есть Царствие Небесное, это и есть все то, о чем говорит Господь. А все остальное к этому отношения не имеет никакого, и не надо обольщаться на этот счет.
Мы будем христианами, только если мы сумеем в себе возгреть намерение идти за Христом, идти путем подвига любви и самоотречения, такого подвига, который никогда не венчается житейскими радостями. Сам Христос этих житейских радостей не имел. Не имел их ни священномученик Гермоген, память которого мы сегодня празднуем, ни Серафим Саровский – никто из святых не имел этих радостей, к которым человек стремится в этом мире. А чем же они жили? Ведь человек создан для радости, и Сам Господь заповедал нам: «Радуйтесь». И апостол Павел говорит: «Всегда радуйтесь». Где же источник этой радости? Источник ее – в благодати Божией. Потому что когда придет в сердце человека Дух Утешитель, тогда оно наполняется неизъяснимой радостью, которую нельзя отнять никакими пытками, никакими страданиями, никакими искушениями – ничем. Эта радость все превозмогает, и в сравнении с ней все земные радости как стекло по сравнению с бриллиантом. Осколок битого стекла есть все земные утехи, которых человек боится лишиться. Подлинно Господь сказал, что «подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек продает все, что имеет, и покупает поле то».
И чтобы встать на этот путь, нужно в это верить. А чтобы в это верить, тоже нужен подвиг. Потому что Господь не может человеку дать сразу авансом то, чего он не может удержать. Господь совершил на глазах у всего человечества Свой подвиг и сказал: хочешь, идем за Мной, вот видишь, Я воскрес, и Я совоскрешу тебя в последний день и вознесу тебя к престолу Божию. Веришь Мне, желаешь – пойдем, пойдем, отрекись от себя, не надо служить себе, наоборот, себя поставь на службу. Не требуй, чтобы тебя все жалели, старайся сам ноги другому умывать, старайся сам все время что-нибудь делать своему ближнему, оказывай ему любовь, только деятельную любовь, не будь услужливым дураком, который хуже врага. Потому что мы часто человеку своей любовью жить не даем. Но нельзя претендовать на свободу человека, а вот когда он действительно нуждается, надо ему оказать любовь. Здесь еще и мудрость потребуется, и дар рассуждения, и вообще очень много всего потребуется, потому что одно тянет за собой другое. Нельзя выделить какую-то добродетель и ей следовать. Если встанешь на путь исполнения одной добродетели, придется совершать и другие. Это неизбежно, как один грех тянет за собой множество других.
И каждый человек каждое утро встает перед выбором: кем я сегодня буду? Буду ли я христианином, буду ли я подвижником, буду ли я идти путем деятельной любви или я, наоборот, этот день проживу так, чтобы как можно больше извлечь себе душевной, материальной и всяческой пользы от других? С какой целью я проживу этот день? Поэтому каждый день, когда мы встаем на молитву, – это есть Страшный суд; каждый день, когда мы приходим в церковь, – это есть Страшный суд; каждый день, когда мы открываем Евангелие, – это есть Страшный суд: слово Божие судит нас. И если мы все-таки в результате этого суда не встанем на сторону Евангелия, значит, мы отошли по левую сторону, отошли сами. Не Бог нас наказывает, не Бог нас от Себя отвергает, нет, хотя в Писании и употребляются такие слова, что Господь отвернулся. Нет, на самом деле только человек отворачивается от Бога. Господь все сделал для того, чтобы нас привлечь к Себе.
Поэтому Святая Церковь эту притчу читает сегодня в уши наши, чтобы мы особенно перед Великим постом, идя на этот малый подвиг, утесняя себя несколько в нашей обычной жизни, подумали, а какую же пост имеет конечную цель. Эта цель не просто в том, чтобы похудеть. Нет, цель в том, чтобы каким-то образом вырваться из порочного круга эгоизма. И для этого всем нам полезно задуматься: а вообще-то я хотя бы иногда кого-нибудь люблю? хотя бы в течение нескольких минут? возможно ли для меня без раздражения, не срыву, а действительно кому-то оказать любовь? И не обязательно что-то ему конкретно сделать. Нет, я думаю, немного у нас знакомых, которые сидят в тюрьме, хотя больные-то наверняка у всех есть, и к этим больным идти часто и не хочется, и далеко, и неудобно с транспортом, и вообще много всяких сложностей. Но вот пришел – а там что-то раздражает. И взять и хотя бы просто потерпеть, уступить, промолчать, не спорить, не кидаться. Ну он имеет свое мнение, ну и Бог с ним, потерпи, не раздражайся, не ругайся, не настаивай на своем. И пусть это совсем ничтожно, но это все-таки будет малый, но шаг навстречу к Богу, это все-таки движение вверх, это все-таки к Небу, потому что ты смиряешься хоть чуть-чуть.
Вроде ты ничего и не производишь положительного, но ведь и злу не даешь действовать. Если злу не даешь действовать, это уже плюс, это уже шаг вперед. Если не можешь делать добра, нет у тебя ни сил, ни любви, ну тогда старайся изо всех сил зла не делать. Посмотри на свою жизнь: какое зло от меня? вообще что бывает результатом моей жизни? что я приношу в дом свой, в семью, что я приношу своим близким, что они от меня получают? в чем мне нужно немножечко себя ущемить, чтобы немножко облегчить и без того ужасную жизнь, которой живет мой ближний? Вот это и есть оказание любви. Вот этого и ждет от нас Господь, этого Он хочет, потому что Он Сам таков и хочет, чтобы и мы были такими. И если мы такими станем хотя бы в какой-то степени в течение Великого поста, то будем считать, что пост прошел успешно. И всем нам Святая Церковь и Господь наш Иисус Христос Спаситель этого желают. Помоги нам в этом Господь. Аминь.
Храм Святителя Митрофана Воронежского, 1 марта 1992 года
Мясопустная неделя
Это напоминание необходимо для того, чтобы люди согрешающие не предались беспечности и нерадению о своем спасении в надежде на неизреченное милосердие Божие.
Похожая притча
Мясопустная неделя (воскресенье) посвящена напоминанию о всеобщем последнем и Страшном суде.
Что такое Страшный Суд?
Мне ведомо, что близок день суда,
И на суде нас уличат во многом…
Но Божий суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет суд? – Я поспешу туда!
Я пред Тобой, о, Господи, склонюсь,
И, отрешась от жизни быстротечной,
Не к Вечности ль Твоей я приобщусь,
Хоть эта Вечность будет мукой вечной? [138]
С Кем же эта долгожданная Встреча? С Судьей, который поджидал нашей доставки в его распоряжение? С Судьей, который не покидал своих стерильно-правильных покоев и теперь тщательно блюдет, чтобы новоприбывшие не запятнали мир идеальных законов и правд своими совсем не идеальными деяниями?
Сын – это Тот, Кто ради Того, чтобы не осуждать людей, Сам пошел путем страданий. Он ищет потерявшихся людей. Но не для расправы с ними, а для исцеления. Вспомните причту о потерянной овце, причту о блудном сыне…
В Евангелии притча кончается иначе: едва разглядев вдали возвращающегося сына, еще не зная, зачем он идет, еще не услышав ни слова раскаяния, отец выбегает навстречу и велит приготовить праздничный пир…
В одном из слов св. Амфилохия Иконийского есть повествование о том, как диавол удивляется милосердию Божию: зачем Ты принимаешь покаяние человека, который уже много раз каялся в своем грехе, а потом все равно возвращался к нему? И Господь отвечает: но ты же ведь принимаешь каждый раз к себе на служение этого человека после каждого его нового греха. Так почему же Я не могу считать его Своим рабом после его очередного покаяния?
Евангелие от Матфея, гл. 25, 31-46:
Похожая притча
Кто нас судит?
Для темы же о Суде важно помнить: судимы мы Тем, Кто выискивает в нас не грехи, а возможность примирения, сочетания с Собой…
Только Бог может сделать бывшее небывшим. И потому только через обращение к Тому, Кто выше времени, можно избавиться от кошмаров, наползающих из мира уже свершившегося. Но, чтобы Вечность могла принять в себя меня, не принимая мои дурные дела, я сам должен разделить в себе вечное от преходящего, то есть – образ Божий, мою личность, дарованные мне от Вечности, отделить от того, что я сам натворил во времени. Если я не смогу совершить это разделение в ту пору, пока еще есть время (Еф.5:16), то мое прошлое гирей потянет меня ко дну, ибо не даст мне соединиться с Богом.
Вот ради того, чтобы не быть заложником у времени, у своих грехов, совершенных во времени, человек и призывается к покаянию.
Тут впору открыть евангельские заповеди блаженств и перечитать их внимательно. Это – перечень тех категорий граждан, которые входят в Царство Небесное, минуя Страшный Суд. Что общего у всех, перечисленных в этом списке? То, что они не считали себя богатыми и заслуженными. Блаженны нищие духом, ибо они на Суд не приходят, но проходят в Жизнь Вечную.
Явка на Страшный суд необязательна. Есть возможность ее избежать (см. Ин.5:29).
Читайте также: