Высказывания есенина о пушкине
Обновлено: 21.11.2024
Нет ничего более полярного и противоречивого, чем оценка Сергеем Есениным классиков русской литературы, да, пожалуй, и его современников, собратьев по перу. Эти оценки часто менялись на прямо противоположные, в зависимости от времени и зрелости его взглядов, от отрицания до благоговейного признания.
Обратимся к фактам. Юный Есенин, категоричный, с неустоявшимися взглядами пишет своему школьному другу Грише Панфилову в августе 1912 г.: «…Разумеется, я имею симпатию и к таковым людям, как, например, Белинский, Надсон, Гаршин и Златовратский и др. Но как Пушкин, Лермонтов, Кольцов, Некрасов – я не признаю. Тебе, конечно, известны цинизм А.Пушкина, грубость и невежество М.Лермонтова, ложь и хитрость А.Кольцова, лицемерие, азарт, карты и притеснение дворовых Н.Некрасова. Гоголь – это настоящий апостол невежества, как и называл его Белинский в своём знаменитом письме…» (1)
В это же время Евгений Михайлович Хитров (1872-1932), преподаватель русского языка и литературы в Спас-Клепиковской школе, где Есенин учился в 1909-1912 г., вспоминает: «Сам я очень любил Пушкина. Пушкиным больше всего и занимался с учениками, читал его, разбирал и рекомендовал, как лучшего учителя в литературе. Есенин любил Пушкина и любил слушать моё классное чтение. Помню, я читал «Бориса Годунова», «Евгения Онегина» в течение нескольких часов, но обязательно всё произведение целиком. И, пожалуй, не было у меня такого жадного слушателя, как Сергей. Он впивался глазами, глотал каждое слово. В печальных местах у него у первого от слёз заблестят глаза, он первый расхохочется при смешном…» (2)
В 1915 г. в Петрограде Есенин состоял в литературном кружке имени К.Случевского. Петроградский литератор И.И.Ясинский очень доброжелательно встретил Сергея и на первых порах помогал ему освоиться в литературной среде. На одном из заседаний кружка он попытался давать советы новоявленному поэту. Их диалог выглядел так: «…Пишите проще, к этому Вы всё равно придёте, Милочка. Читайте и перечитывайте Пушкина по два часа ежедневно, - поучал Ясинский.
В ответ ему Есенин горячо возразил: «…Что мне Пушкин? Разве я не читал Пушкина? Я буду больше Пушкина!»
А всего год спустя, в 1913 г., в Москве Есенин не менее горячо доказывает своему товарищу по Константинову и первым годам жизни в Москве Николаю Сардановскому, что: «…А.С.Пушкин бесспорно самый выдающийся человек в истории России, и поэтому он пользуется самой большой известностью…» « И вообще, - считал Есенин, - …поэт – это самая почётная личность в обществе…»(2)
Мне кажется, что в последние годы жизни Есенин изменил своё мнение о личности поэта в обществе. Избитый всякими «чёрными друзьями», страдая от недопонимания и от одиночества в толпе, он понял, как равнодушно общество к живым поэтам, даже к самым талантливым.
Неприятие Есениным Пушкина продолжалось довольно долго. Так, в письме к Р.В.Разумнику в мае 1921 г. можно встретить и такие сногсшибательные выводы: «…Я очень много изучал язык и к ужасу своему увидел, что ни Пушкин, ни мы все, в том числе и я, не умеем писать стихов…» (1)
Окончательное признание Есениным творчества Пушкина пришло в 1924 г., Что подтверждает его биография, написанная в том же году, где он пишет: «…Из поэтов в юности мне больше всего нравились Лермонтов и Кольцов. Позднее я перешёл к Пушкину…» (1)
Что это – неоспоримая истина, можно убедиться, прочитав «Анкету о Пушкине» Сергея Есенина, где есть такие строки: «…Пушкин – мой самый любимый поэт. С каждым годом я воспринимаю его всё больше и больше, как гения страны, в которой я живу. Даже его ошибки, как, например, характеристика Мазепы, мне приятны. Приятны, потому что есть осознание русской истории». Далее читаем: «…Постичь Пушкина – это уже нужно иметь талант. Думаю, что только сейчас мы начинаем осознавать стиль его словесной походки…»
Таким образом, Есенин чистосердечно признаётся, что по-настоящему «стиль словесной походки Пушкина» он стал понимать только теперь, а все свои предыдущие неприятия Александра и даже хулу на него объясняет, исчерпывающе не ссылаясь на заблуждения молодости, фразой той же «Анкеты» - «Постичь Пушкина – это уже нужно иметь талант…»
Эти слова Сергея, сказанные о Пушкине, по праву можно отнести к нему самому. Ведь жизнь и время показали, что постичь самого Есенина тоже был нужен не меньший, а, может быть, даже больший талант! Стоит только вспомнить, как искажали облик поэта, смысл его творчества, его биографию и т.п.. Искажали при жизни, но особенно сильно – после его смерти. Искажают и поныне. Множество различных неправдоподобных версий породила чёрная тайна смерти поэта: сам себя или зверское убийство? Правду об этом мы никогда не узнаем. Но совершенно определённо можно сказать, что все современные «следователи и эксперты» (типа Эдуарда Хлысталова и Виктора Кузнецова) обнародовали свои вдрызг детективные и совершенно неподтверждённые документально версии лишь после того, как родственников и современников Сергея в живых не осталось. Примеров искажения в адрес поэта по разным эпизодам его жизни можно привести множество. Но это – проблема уже другой работы. Однако, когда анализируешь эти искажения облика и творчества поэта, то невольно вспоминаешь слова А. Пушкина, которые сквозь столетие разницы в возрасте, как будто бы обращены к судьбе Есенина: «…Толпа жадно читает исповеди, записки, est, потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении: « Он мал, как мы! Врёте, подлецы! Он мал и мерзок не так как вы – иначе!» (3)
Но и в «Анкете о Пушкине» Есенин всё-таки не полностью принимает Пушкина. «…Я не поклонник отроческих стихов Пушкина. По-моему, их нужно просмотреть и некоторые выкинуть. Из зрелых стихов я считаю ненужными все случайные стихотворные письма и эпиграммы…» - пишет Есенин. (1)
Эта оценка Есениным Пушкина, на мой взгляд, тоже неверна и излишне категорична. Пушкин нам нужен весь, с чем со временем согласился и Есенин. Однако «Гаврилиаду» Пушкина я тоже не приемлю. Это произведение, как мне кажется, кощунственное и не достойное Пушкина. Даже не верится, что «Гаврилиаду» написал действительно он, особенно если учесть духовное состояние общества, в котором Александр Сергеевич жил.
Не могу я согласиться с утверждением Есенина в той же «Анкете…», что: «…Влияния Пушкина на русскую литературу вообще не было…» Опровержение вытекает из творчества самого Сергея Александровича, в произведениях которого явно прослеживается влияние А.Пушкина. Совершенно очевидно, что поэма Сергея Есенина «Пугачёв» по форме навеяна «Маленькими трагедиями» Александра Сергеевича Пушкина. А разве одно из сильнейших произведений Есенина, его поэма «Чёрный человек», не есть эхо пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери», в которой Чёрный человек день и ночь не давал покоя Моцарту?:
«…Мне день и ночь покоя не даёт
Мой чёрный человек. За мною всюду
Как тень он гонится…» А.Пушкин «Моцарт и Сальери»
И у Есенина его чёрный человек терзал его душу…
Во многих стихах Есенина как бы воскресают пушкинские рифмы. Это подтверждают воспоминания поэта, Ивана Васильевича Грузинова (1893 – 1942), современника Сергея: «… Лето 1924 г. Есенин только что вернулся из Константинова. Читает мне «Возвращение на Родину». Меня очень волнуют воскресшие пушкинские рифмы. Подражание, но хорошо! …Странная судьба у поэтов. Пушкин писал «Вновь я посетил» после Баратынского. Пушкина знают все, а Баратынского помнят немногие…» (2)
Мне кажется, что светоносная берёза Есенина – родная сестра светоносному снегу Пушкина. А как можно забыть старомодные шушуны, в которые одеты мать Сергея Александровича и любимая няня Александра Сергеевича в их популярнейших литературных произведениях. Влияние творчества Пушкина на музу Есенина несомненно. И это влияние и его притяжение к Пушкину в последние годы жизни Сергея особенно ярко выражено в стихотворении рязанского поэта «Пушкину», написанном в июне 1924 г. в связи с 125-летием со дня рождения Пушкина.
Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой.
Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О, Александр! Ты был повеса
Как я сегодня хулиган.
Но эти милые забавы
Не затемнили образ твой,
И в бронзе выкованной славы
Трясёшь ты гордой головой.
А я стою, как пред причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.
Но, обречённый на гоненье,
Ещё я долго буду петь…
Чтоб и моё степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.
В этом стихотворении Есенин полон благоговения к гению Пушкина. И хотя не сбылось его пророчество о том, что «…Ещё я долго буду петь…» (петь ему, в действительности, оставалось немногим больше года), но и он был «сподобленный такой судьбе», потому что:
«…Дарил тебя, Россиюшка,
Он песней величавой,
Твой бесконечно нежный,
Голубоглазый сын,
Сразил щемящей болью
Весь мир напев печальный,
Звенит во славе бронзой
Рязанский исполин»…
Стихи автора – Нинель Эпатовой
Жаль только, что Есенин, предполагавший свою будущую славу, так и не узнал о том, что и он, одетый в бронзу, пройдёт по многим странам земли, что и он «… в бронзе выкованной славы…» будет «трясти кудрявой головой…» в Москве, совсем не далеко от Пушкина. Очень жаль, что Есенин при жизни не знал об этом, о размерах своей посмертной славы, пришедшей к нему сквозь толщу лет. И тут невольно вспоминаются слова его друга поэта Сергея Городецкого: «… Вся работа Есенина была только блистательным началом. Если бы долю того, что теперь говорится и пишется, он услышал бы при жизни, может быть, это начало имело бы своё продолжение. Но бурное его творчество не нашло при его жизни своего Белинского…»(2)
Действительно, в России никогда при жизни талантливые сыновья её не были счастливы.
Однажды, накануне дня рождения Есенина, в 1985 г. у меня родились такие строки:
…Ох, как умеешь ты, Россия,
Детей талантливых губить,
Ты душишь перлы золотые,
Не дав допеть, не дав дожить.
Умеешь ты свести в могилу,
Потом посмертно воспевать,
И всё, что не было иль было,
В музеях пышно выставлять…
Как следует из воспоминаний современников Сергея Александровича, он очень любил гулять по Тверскому бульвару. Проходя мимо памятника, он обязательно в разных формах общался с бронзовым Пушкиным. Кроме того, он обожал играть в Пушкина. Вот, например, как об этом вспоминает поэт И.В.Грузинов:
«… Идём по Тверской. Есенин в пушкинском испанском плаще, в цилиндре. Играем в Пушкина. Немного смешон. Есенин забыл про игру. Непрерывно разговариваем. Вполголоса: о славе Пушкина… На прощанье целуем друг у друга руки: играем в Пушкина и Баратынского…» (2)
Из воспоминаний писателя Михаила Даниловича Ройзмана (1896 – 1973):
«… Когда дошли до памятника Пушкина, Есенин остановился. … Мы пошли дальше. Сергей оглянулся, ещё раз вскинув глаза на памятник. Это движение я наблюдал постоянно, когда случалось вместе с ним проходить мимо Пушкина. Как-то зимней ночью 1923 г. мы возвращались по Тверскому бульвару из Дома печати. Готовясь ступить на панель Страстной (ныне Пушкинская) площади, он также оглянулся и воскликнул:
«Смотри, Александр – белесый!»
Я посмотрел на памятник и увидел, что освещённый четырёхгранными фонарями тёмно-бронзовый Пушкин и впрямь кажется отлитым из гипса…» (2)
Возможно, этот эпизод оказал влияние на стихотворение Есенина «Пушкину».
То, что Пушкин стал главным путеводителем поэзии Есенина в последние годы его жизни, свидетельствуют слова его последней автобиографии (октябрь 1925 г.): «… В смысле формального развития теперь меня тянет всё больше к Пушкину…» (1)
И ещё более ярко выразил Сергей своё полное преклонение перед даром Пушкина в разговоре с С.Н.Соколовым (1897-1960), жителем соседнего села Кузьминское, впоследствии директором школы в Константинове: «… Последний раз с Есениным мы встретились летом 1924 г.. Заспорили о поэзии. Я в то время был увлечён Надсоном и с восторгом процитировал ему отрывок из стихотворения «Мать»:
Тяжёлое детство мне пало на долю.
Из прихоти взятый чужою семьёй,
По тёмным углам я наплакался вволю,
Изведав всю тяжесть подачки людской…
Есенин слушал внимательно, а потом сказал: «Ты брось эти затеи с Надсоном. Это – сплошное слюнтяйство. Читай больше Пушкина. Это – наш учитель! Я ведь тоже шёл когда-то не той дорогой. Теперь же я вижу, что Пушкин – вот истинно русская душа, вот где вершина поэзии…» (2)
И это говорил Есенин, который в молодости так любил Надсона и немало ранних стихов написал, подражая ему! А теперь, «имея талант постичь Пушкина», признавая его творчество вершиной мировой поэзии и учась у него, Есенин и сам достиг славы мировых вершин поэзии. И недаром: «… Перед тем, как отнести Есенина на Ваганьковское кладбище, мы обнесли гроб с его телом вокруг памятника Пушкина. Мы знали, что делали – это был достойный преемник Пушкинской славы…» (2)
Так вспоминал Ю.Н.Лебединский, участник похорон Есенина.
(1). Сергей Есенин. Собрание сочинений в 3-х томах. // Библиотека «Огонёк». – М.: Изд-во «Правда», 1970
Письмо Есенина Григорию Панфилову в августе 1912 г. – Т. 3. – С. 203
Письмо Р.В. Разумнику в мае 1921 г. – Т.3. – С.224
Биография Сергея Есенина, написанная в 1924 г. – Т.3. – С.184
Сергей Есенин. Анкета о Пушкине. – Т.3. – С.170
Биография Сергея Есенина, октябрь 1925 г. – Т.3. – С.189
(2). Сергей Александрович Есенин в воспоминаниях современников. // Серия литературных мемуаров. – М.: Изд-во «Художественная литература», 1986
Хитров Е.М. Мои воспоминания о Сергее Есенине – Т.1 – С.142
Ясинский З.И. Мои встречи с Есениным.- Т.1. – С.259
Сардановский Н.А. На заре туманной юности – Т.1. – С. 132
Грузинов И.В. Есенин – Т.1 – С. 355,357
Городецкий Сергей. О Сергее Есенине. – Т.1. – С. 186
Ройзман М.Д. Всё, что помню о Есенине. – Т.1. – С. 384
Соколов С.Н. Встречи с Есениным. – Т.1 – С.138
Читайте также: