Тополек мой в красной косынке цитаты
Обновлено: 21.11.2024
Говорят, что друзья познаются в несчастье, а по-моему, и в счастье они тоже познаются.
Yuliya Khvan цитирует 5 лет назад
Нам было хорошо. Бывает, оказывается, легко и радостно на душе, если рядом, почти касаясь локтем, сидит человек, о котором час назад ты еще ничего не знал, а теперь почему-то хочется только о нем и думать… Не знаю, что было на душе у Асель, но глаза ее улыбались.
Alice Krasikova цитирует 6 лет назад
Кадича уехала в Северный Казахстан на целину.
Нурсултан Берекетов цитирует 3 месяца назад
Говорят, что друзья познаются в несчастье, а по-моему, и в счастье они тоже познаются.
Гульшат Кыдырбаева цитирует 6 месяцев назад
Когда приезжали иностранные туристы и часами простаивали как обалдевшие на берегу озера, я про себя гордился: «Вот, мол, какой у нас Иссык-Куль! Попробуй найди еще такую красоту…»
Айдай Таалайбековна цитирует 7 месяцев назад
Но одно дело уважение, а другое — любовь. Если даже один любит, а другой нет — это, по-моему, ненастоящая жизнь. Или человек так устроен, или я по натуре своей таков, но мне постоянно чего-то не хватало. И не возместишь этого ни работой, ни дружбой, ни добротой и вниманием любящей женщины.
Айдай Таалайбековна цитирует 7 месяцев назад
Стыд приходилось прикрывать грубостью.
Orbita White цитирует 10 месяцев назад
Мы подъезжали к аилу. Дорога пошла ровнее. Ветер бился в окна, срывая косынку с головы Асель, трепал ее волосы. Мы молчали. Нам было хорошо. Бывает, оказывается, легко и радостно на душе, если рядом, почти касаясь локтем, сидит человек, о котором час назад ты еще ничего не знал, а теперь почему-то хочется только о нем и думать… Не знаю, что было на душе у Асель, но глаза ее улыбались. Ехать бы нам долго-долго, чтобы никогда не расставаться…
Следующая цитата
что друзья познаются в несчастье, а по-моему, и в счастье они тоже познаются.
Никогда не думал, что во мне было столько нежности; не знал, что так это хорошо – оберегать кого-то, о ком-то заботиться. Шепнул ей на ухо: «Никому, никогда не дам тебя в обиду, тополек мой в красной косынке. »
Когда приезжали иностранные туристы и часами простаивали как обалдевшие на берегу озера, я про себя гордился: «Вот, мол, какой у нас Иссык-Куль! Попробуй найди еще такую красоту…»
он или мечтал, только было в его облике что-то печальное, какое-то неутихшее гор
Мелодия удивительно мягко вливалась в ритм идущего поезда.
В день отъезда я пошел к озеру, на то самое обрывистое взгорье. Я прощался с Тянь-Шаньскими горами, с Иссык-Кулем. Прощай, Иссык-Куль, песня моя недопетая! Унес бы я тебя с собой, с синевой твоей и берегами желтыми, да не дано, так же как не могу я унести с собой любовь любимого человека. Прощай, Асель! Прощай, тополек мой в красной косынке! Прощай, любимая. Будь счастлива.
Следующая цитата
Когда человек в горе, за каждым словом его – десять невысказанных.
Вот тебе и встретился со своей семьей! Тысячу раз смотрел смерти в глаза, живой вернулся из ада, а их здесь как не было… Стою и двинуться не могу. Хочу закричать, заорать так, чтоб горы вздрогнули, – не могу. Закаменело во мне все, будто и не живой я уже.
Нелегко мне было сидеть рядом с сыном, не смея его так назвать и слушая, как он называет отцом другого человека. Нелегко знать, что Асель, моя любимая Асель, вот тут рядом, а я не имею права прямо взглянуть ей в глаза.
Прощай, тополек мой в красной косынке! Прощай, любимая. Будь счастлива.
«Никому, никогда не дам тебя в обиду, тополек мой в красной косынке. »
Где она? Покажется ли ее тоненькая, как тополек, фигурка? Тополек мой в красной косынке! Тополек степной!
Когда приезжали иностранные туристы и часами простаивали как обалдевшие на берегу озера, я про себя гордился: «Вот, мол, какой у нас Иссык-Куль! Попробуй найди еще такую красоту…»
Затормозил я поскорее, а у самого сердце под горло подпирает. – Здравствуйте, Асель! – Здравствуйте! – ответила она негромко.
Я всегда замечал, что ко мне она относилась не так, как к остальным, становилась податливой, немного капризной. Любила, когда я, заигрывая, гладил ее по голове. Мне нравилось, что она всегда спорила, ругалась со мной, но быстро сдавалась, даже если я был не прав. Иногда водил ее в кино, провожал: мне было по пути в общежитие. В диспетчерскую к ней заходил запросто в комнату, а другим она разрешала обращаться только в окошечко.
Это был киргизский напев, который всегда представлялся мне песней одинокого всадника, едущего по предвечерней степи. Путь далек, степь широка, можно думать и петь негромко. Петь о том, что на душе.
Следующая цитата
«…еду я как-то в колхоз – шифер вез для нового коровника. Аил этот в предгорье, и дорога идет через степь. Все шло ничего, путь просыхал уже, до аила рукой подать осталось, и вдруг засел я на переезде через какой-то арык. Дорогу здесь с весны так избили, искромсали колесами, верблюд потонет – не найдешь. Я туда, сюда, по-всякому приноравливался – и ничего не получается. Присосала земля машину, и ни в какую, держит, как клещами. К тому же крутанул я с досады руль так, что заклинило где-то тягу, пришлось лезть под машину… Лежу там весь в грязи, в поту, кляну дорогу на все лады. Слышу, кто-то идет…»
Читайте также: