Сборник цитат конфуция записанных его учениками называется

Обновлено: 17.05.2024

Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.

Те, кто искали эту книгу – читают

Уведомить о начале продаж:

Уведомить

Как читать книгу после покупки

Объем: 270 стр.
Жанр:з арубежная образовательная литература, к ниги по философии
Теги:в осточная философия, к итайская философия, к онфуцианствоРедактировать

Луньюй. Изречения

Бумажная версия

Следующая цитата

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 600 ₽ и две книги из персональной подборки.Узнать больше

Оплачивая абонемент, я принимаю условия оплаты и её автоматического продления, указанные в оферте

Оплатить Отмена

Описание книги

Во всей истории мировой философии найдется не много мыслителей, которых можно было бы поставить рядом с Конфуцием (VI-V вв. до н. э.). Легендарный великий Учитель, непререкаемый авторитет для китайской философской традиции, он давно уже перешагнул ее совсем не тесные рамки. Наследие Конфуция, если отбросить массу сомнительных и откровенно приписываемых ему текстов, выглядит очень лаконично. Книга изречений «Луньюй», записанных учениками Конфуция, относится к числу наиболее бесспорных книг знаменитого философа.

До недавнего времени о Конфуции больше слышали, чем читали, поэтому в нашем издании «Луньюй» дополнен трудами учеников Конфуция, а также обширными комментариями и биографическими пояснениями, накопившимися за последние две тысячи лет.

Луньюй. Изречения - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Луньюй. Изречения - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Конфуций Сделать

– Коня зовут тысячеверстным, славя его нрав, а не физическую силу.

– Что, если за зло платить добром?

– А чем же за добро платить?
Плати за зло по справедливости,
А за добро плати добром.

– Увы! Никто меня не знает.

– Но почему же Вас никто не знает? – спросил Цзыгун.

– Не ропщу на Небо, но не виню людей, занимаясь низшим, высшее постиг. Не Небесам ли и известен я?

Гунбо Ляо[107] оклеветал Цзылу перед Младшим Сунем. Цзыфу Великий сообщил об этом Учителю и добавил:

– Гунбо Ляо удалось на самом деле заронить сомнение в сердце господина. Но у меня еще достанет сил, чтобы предать его публичной казни.

– Последуют ли пути или его отвергнут, на то есть повеление Неба. Как может Гунбо Ляо помешать Небесному велению?

– Лучший удаляется от мира,
За ним следует бегущий из страны,
Следующий избегает взгляда,
За ним следует бегущий от речей.

Цзылу заночевал у Каменных ворот.

Утром привратник у него спросил:

– Ты от кого идешь?

– От Конфуция, – ответил Цзылу.

– Не тот ли это, кто продолжает делать то, в чем, как он знает, ему не достичь успеха?

Когда Учитель, находясь в уделе Вэй, бил в каменный гонг, какой-то человек с плетушкой за плечами проходил мимо ворот дома Конфуция и сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Каждая глава «Изречений» называется по ее первым словам, в данном случае в оригинале это слово «Учиться…»

Стереотипной формулой «Учитель сказал (говорил)» открываются в «Изречениях» слова Конфуция.

Учитель Ю – ученик Конфуция Ю Жо. В «Изречениях» только ему и еще одному ученику Конфуция Цзэн Шэню (см. 1.4) присвоено почетное прозвание «Учитель», все остальные ученики обычно называются по своему второму имени, которое давалось в Древнем Китае в знак уважения при достижении совершеннолетия – 20 лет.

Цзыся – второе имя ученика Конфуция Бу Шана.

Цзыцинь – современник Конфуция Чэнь Кан, который, по мнению некоторых комментаторов, был его учеником. Цзыгун – второе имя ученика Конфуция Дуаньму Цы.

Песни – так называется в «Изречениях» свод древнекитайской поэзии Ши цзин («Книга песен»).

Благостный из Старших (Мэн Ицзы) – сановник, принадлежавший к одному из трех наиболее влиятельных семейств знати княжества Лу; ему был посмертно присвоен титул «Благостного». Ниже: Фань Чи – ученик Конфуция Фань Сюй.

Воинственный из Старших (Мэн Убо) – сын сановника Благостного из Старших; «Воинственный» – его посмертный титул.

Цзыю – второе имя ученика Конфуция Янь Яня.

Хуэй – имя любимого ученика Конфуция Янь Хуэя (Янь Цзыюаня, Янь Юаня).

Другой вариант перевода:

Браться за дело не с того конца -

Значит наносить лишь вред.

Ю – имя ученика Конфуция Чжун Ю, который в «Изречениях» часто называется по своему второму имени – Цзылу (или Цзи Лу).

Цзычжан – второе имя ученика Конфуция Чжуаньсунь Ши.

Князь Скорбной Памяти (Айгун) правил в княжестве Лу в 494-466 гг. до н. э.; «Скорбная Память» – его посмертный титул.

Благодетельный из Младших (Цзи Канцзы) – глава семейства Младших, одного из трех могущественных родов княжества Лу; в период правления князя Скорбной Памяти Благодетельный был фактическим правителем княжества; титул «Благодетельного» получил посмертно.

Книга (другой перевод «Предания») – свод записей речей, клятв и приказов древних царей и их советников, известный позднее под названием конфуцианского канона Шу цзин.

Имеются в виду легендарные китайские династии Ся, Инь и наследовавшая им Чжоу, в период правления которой жил Конфуций.

По древнему ритуалу, только при дворе Сына Неба мог исполняться танец, в котором актеры выступали бы восемью рядами. Семейство Младших имело право лишь на четыре ряда танцоров.

Три семейства – Старшие, Средние и Младшие, делившие между собой власть в княжестве Лу; уборка жертвенной утвари под звуки гимна «Лад» была прерогативой Сына Неба. В этом фрагменте Конфуций приводит две строки из «Книги песен».

Линь Фан (Цю) – один из собеседников Конфуция, уроженец княжества Лу.

В Древнем Китае был широко распространен культ гор; Сын Неба и князья могли приносить жертвы «знаменитым горам», к которым относилась и гора Великая (Тайшань); семейство Младших такой привилегией не обладало. Жань Ю – ученик Конфуция Жань Цю, по второму имени – Цзыю; был в это время слугой дома Младших.

Цзыся приводит в данном случае цитату из «Книги песен», хотя последней строки в современном тексте этого песенного свода нет.

В уделах Ци и Сун правили потомки соответственно династий Ся и Инь.

Вансунь Цзя был советником князя Чудотворного из удела Вэй. Приводимое им высказывание, по всей вероятности, служило в то время пословицей. Юго-западный угол в доме и связанный с ним дух были наиболее почитаемыми; под очагом подразумевается дух очага.

Великий храм был посвящен князю Чжоу, первому правителю удела Лу, предку луских князей; цзоусцем здесь назван отец Конфуция, служивший в селении Цзоу, где, по преданию, и родился Конфуций.

Следующая цитата

Луньюй. Изречения - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Луньюй. Изречения - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Конфуций Сделать

От речи требуется только выразительность

Конфуций, лучшие его ученики и последователи всегда призывали относиться к собственным словам с большим вниманием и осторожностью. И такое же первостепенное значение они придавали речам других. В последующей конфуцианской традиции вообще считалось, что «благородный муж» способен своим словом «привести в движение» весь космос. И вот сейчас перед читателем Слово человека, которое «питает» китайскую культуру уже более двух тысячелетий. Оно тоже, безусловно, требует к себе большого внимания и особого подхода. Но внимать Конфуцию, слушая его непосредственно, мы уже, к сожалению, не можем. А записанное слово ценится, как известно, значительно ниже. Этому нас учил еще Платон. И все же из того, что до нас доходит из былого, оно, пожалуй, представляет наибольшую ценность (ее величина, правда, зависит и от нас: сумеем ли мы омертвевшее в записи слово хотя бы немного оживить). Таким ценным кладезем древней мудрости Конфуция стала книга «Изречения» (Луньюй). Ее уникальность заключается в том, что, по общему признанию, эта книга с наибольшей достоверностью запечатлела «труды и дни» первоучителя китайской нации. Впрочем, высказывались по данному поводу и различные сомнения. Давно известно, например, что эта книга неоднородна по языку и стилю, в ней есть ранние и более поздние фрагменты. Самой древней, восходящей к историческому Конфуцию, частью исследователи признают главы 3-8, но нередко считают достоверными отрывки из первых девяти, пятнадцати, а то и всех двадцати глав Луньюя.

Как отмечали еще в средневековом Китае, эта книга не принадлежит «одной кисти». Она представляет собой запись высказываний Конфуция, сделанную в разное время его последователями после смерти учителя, запись, которая впоследствии сокращалась, распространялась в нескольких вариантах, подвергалась литературной обработке.

И все же будет правильным рассматривать Луньюй как целостное произведение. Ведь даже сторонники строгой источниковедческой фильтрации признают в ряде случаев близость по содержанию поздних фрагментов к более ранним. В этих условиях риск упустить какую-нибудь важную мысль Конфуция или даже намек на нее представляется по крайней мере не меньшим, чем опасность приписать что-либо чуждое его учению. Аутентичность значительной части книги Луньюй свидетельствует о достоверности традиции ее текста как определенного источника сведений о Конфуции. В рамках этой традиции и более поздние фрагменты приобретают дополнительный вес. В любом случае «Изречения» появились достаточно рано, они складывались на протяжении V в. до н. э. и отражают один из первоначальных периодов формирования древнего конфуцианства.

Близость этой книги Конфуцию подтверждает ее стиль. Она поражает современного читателя своей внешней бессистемностью, какой-то нарочитой неупорядоченностью и фрагментарностью. То, что ее современный текст разбит на главы, названные по первым словам каждой из них, является сугубо формальным приемом, который лишь подчеркивает эту хаотичность. Никак не выделяются начало и конец книги. Отрывочность предпочитается связности не только в целом, но и на уровне фрагмента. Луньюй состоит из небольших диалогов, рассуждений и разрозненных афоризмов; многие высказывания, включающие более одной фразы, по сути, распадаются на обособленные изречения.

Это непрерывное внутреннее дробление, пронизывая как сквозняк всю книгу, расшатывает перегородки между фрагментами и усиливает общее впечатление хаотичности. По той же причине Луньюй оказывается чрезвычайно открытым текстом, разомкнутым как снаружи, так и изнутри.

Обратной стороной этой фрагментарности является поразительный лаконизм «Изречений».

Три сотни Песен заключены в одной строке… (2.2)

– говорит Конфуций, пытаясь одной фразой выразить смысл древнекитайского поэтического свода, почитаемого им как источник неисчерпаемой мудрости. Первоучитель связывает истину с немногословностью и бывает порой так лаконичен, что ставит многих своих учеников (как и современных исследователей) в тупик (см., напр., 4.15).

Лапидарность Луньюя в значительной мере способствует тому, что речь Конфуция кажется отрывочной, даже вызывает порой ощущение недосказанности. Но основная причина фрагментарности «Изречений» другая: требование внешнего соответствия, соотнесенности с обстоятельствами, декорума или этикета, в котором Конфуций видит один из важнейших жизненных принципов (см., напр., 9.30), определяющих и характер речевого общения между людьми.

Вот два типичных примера. Один из них – фрагмент хотя и не связанный непосредственно с именем Конфуция, но прекрасно иллюстрирующий его убеждение в том, что название напрямую зависит от конкретной ситуации, в которой оно дается:

Государь удельного владения зовет свою жену «супругой»; его супруга называет себя «деткой»; люди их удела зовут ее «супругой государя», а при общении с людьми других уделов называют «малым государем»; люди же других уделов зовут ее «супругой государя» (16.14).

А так Конфуций рассуждает о «трех ошибках», допускаемых при общении с человеком, которого он относит к категории «благородных мужей»:

Говорить, когда не время говорить, – это опрометчивость; не говорить, когда настало время говорить, это скрытность; и говорить, не замечая его мимики, – это слепота (16.6).

Уместность, декорум речи становится ее важной характеристикой, определяющей соответствие сказанного времени и обстоятельствам.

Жизненных ситуаций может быть до бесконечности много, их последовательность не подчиняется заранее намеченной логической схеме, поэтому и адекватной формой изложения, которое ориентируется на конкретный случай, служит именно отрывок, цепочка фрагментов, открытая для неисчерпаемого продолжения.

Но примечательно, что при такой глубинной ориентации на случай текст о нем постоянно умалчивает: многие высказывания в Луньюе предваряются лишь словами «Учитель сказал» без раскрытия вызвавшей их конкретной ситуации. Это означает, что, хотя и не зафиксированная, она обязательно предполагается при чтении этой книги, истинный смысл которой раскрывается лишь человеку, ощутившему именно себя неназванным собеседником Конфуция. «Изречения», собственно, и не книга в привычном понимании, а скорее беседа с теми, кто к этому готов.

Следующая цитата

Луньюй. Изречения - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Луньюй. Изречения - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Конфуций Сделать

Учитель относился бдительно к посту, войне, болезни.

Когда Учитель находился в Ци и там услышал музыку «Весенняя», то он в течение трех месяцев не знал мясного вкуса и сказал:

– Не ждал от исполнения музыки такого совершенства.

– Учитель за Вэйского правителя?[61]

– Ладно, я его спрошу.

Войдя к Учителю, спросил:

– Что были за люди Старший Ровный с Младшим Равным?

– Они были древними достойными людьми, – последовал ответ.

– Они на что-нибудь роптали?

– Они стремились к человечности и обрели ее. На что же было им роптать?

Выйдя от Учителя, Цзыгун сказал:

– Учитель не за Вэйского правителя.

– Я радость нахожу и в том, когда живу на отрубях с водой, сплю, подложив ладошку вместо изголовья. Богатство, знатность, обретенные нечестно, мне кажутся проплывшим мимо облаком.

– Когда бы мне было добавлено еще немного лет, то в пятьдесят я взялся бы за изучение «Перемен»[62] и смог бы избежать больших ошибок.

Учитель пользовался образцовым говором, касаясь Песен, Книги и Обрядов.

Всегда использовал при этом образцовый говор.

Князь Шэ[63] спросил Цзылу о том, что за человек Конфуций. Цзылу не ответил.

– А почему ты не сказал: «Вот это человек какой – не помнит в горестном порыве о еде, испытывая радость, забывает все печали и не замечает подступившей близко старости»?

– Я обладаю знанием не от рождения, но древность возлюбя, стремлюсь к ней всеми силами.

Учитель не высказывался о чудесном, силе, смуте, духах.

– Я непременно нахожу себе наставника в каждом из двоих моих попутчиков. Я выбираю то, что есть в них хорошего, и следую ему, а нехорошего у них я избегаю.

– У меня от Неба добродетель! А Хуань Туй[64], что может он мне сделать?!

– Сынки, вы, верно, думаете, что я скрытен. А у меня нет от вас тайн. Что я ни делаю, все разделяю с вами. Я именно таков, сынки.

Учитель обучал по четырем разделам: учености, поступкам, честности и преданности.

– Я не надеюсь уж на встречу с человеком совершенной мудрости. Если удалось бы встретиться с благородным мужем, то этого было бы достаточно.

– Я не надеюсь уже встретиться с хорошим человеком. Если удалось бы встретить обладающего постоянством, то этого было бы достаточно. Трудно тому быть постоянным, кто, не имея, претендует на наличие, пустое выдает за полное, нужду считает избытком.

Учитель удил рыбу, но не пользовался сетью; охотясь с привязной стрелой, не бил сидящих птиц.

– Бывают, видимо, творящие без знаний. Я не таков. Слышать же о многом, выбирать в нем лучшее и следовать ему, не забывать то многое, что видишь, – это в знании второстепенно.

С людьми Хусяна[65] было трудно говорить. Но отрок из тех мест был принят Учителем. Ученики пришли в недоумение.

Учитель им сказал:

– Я не позволил ему удалиться и разрешил войти, чтобы не быть излишне строгим. Если человек себя очистил прежде, чем войти, я одобряю его очищение без поручительства за то, что было сделано им в прошлом.

– Далека ли человечность? Едва к ней устремлюсь, она ко мне приходит.

Сыбай из Чэнь спросил Конфуция о том, знал ли князь Блестящий[66] ритуал, и он ответил:

Когда Конфуций вышел, Сыбай, поклонившись Ума Ци, провел его вперед и стал расспрашивать:

– Я слышал, благородный муж лишен пристрастности. Он, что же, тоже может быть пристрастным? Ведь князь взял в жены деву из удела У, носившую такую же, как у него, фамилию, но дал ей имя «Первая из У». Коль знает ритуалы князь, то кто же их тогда не знает?

Ума Ци поведал все Учителю, и он воскликнул:

– Мне везет. Люди непременно узнают о каждой из моих ошибок.

Когда Учитель пел в компании с другими и ему нравилось их пение, то он просил начать сначала и лишь затем к ним присоединялся.

– В учености я, может быть, не уступлю другим, но в том, чтоб лично стать на деле благородным мужем, я не достиг еще успеха.

– Разве посмею я претендовать на то, что обладаю высшей мудростью и человечностью? Но я стремлюсь к ним ненасытно, учу других без устали, вот это лишь и можно обо мне сказать.

Гунси Хуа заметил:

– Но мы, ученики, этому как раз не можем научиться.

Когда Учитель тяжко заболел, Цзылу просил позволить вознести молитву. Учитель у него спросил:

– А делают ли так?

– Делают. В Молитвеннике сказано: «Воздам молитву за тебя духам Неба и Земли».

– Я уж давно молюсь.

– Расточительность ведет к непокорности, а бережливость – к захудалости. Но лучше захудалость, чем непокорность.

– Благородный муж спокоен, не стеснен,
Малых же людей всегда гнетут печали.

Учитель ласков был, но строг.
Внушителен, но не свиреп,
Полон почтительности и покоя.

Глава 8. Великий первенец

– Великий Первенец, он может называться человеком высшей добродетели. Три раза уступал трон Поднебесной, и народ не мог от восхищения даже найти слова, чтобы его восславить[67].

– Почтительность вне ритуала утомляет, а осторожность вне его ведет к трусости; при смелости вне ритуала поднимают смуту, от прямоты вне ритуала становятся нетерпимы.

Если благородный муж привязан душой к близким, в народе процветает человечность; если не забыты им старые друзья, народ не поступает низко.

Когда учитель Цзэн был тяжко болен, то он созвал своих учеников и им сказал:

– Откройте мои ноги! Откройте мои руки! В Песнях сказано:

С трепетом остерегайся,
Словно ты пред краем бездны,
Словно ты на тонком льду.

Отныне стало мне понятно, что я могу остаться цел, мои сынки!

Когда учитель Цзэн был тяжко болен и Почтительный из Старших[68] навестил его, учитель Цзэн сказал:

– Птицы перед смертью горестно кричат, люди перед смертью говорят о важном. Благородный муж находит тройственную ценность, заключенную в пути: во внешности, манерах он далек от грубости и небрежения, серьезным выражением лица способен заслужить доверие, в речах, их тоне избегает пошлости и фальши. А что до расстановки жертвенных чаш, для этого имеются свои чины.

Читайте также: