О генри цитаты благородный жулик

Обновлено: 21.11.2024

Я принципиально никогда не брал у своего ближнего ни одного доллара, не дав ему чего-нибудь взамен — будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещина.

+12 Masha_Uralskaya_LiveLib

Три месяца назад я попал в дурную компанию. Это случается с человеком в двух случаях жизни - когда он без гроша и когда он богат.

+10 Masha_Uralskaya_LiveLib

Первый раз мне случается присутствовать на таком пленарном заседании Национального Синода Акул, где представлены все три ремесла: грабительство, жульничество и банковское дело.

+9 Masha_Uralskaya_LiveLib

Когда я беру деньги, я люблю оставлять в руках у моего покупателя какой-нибудь осязательный предмет, чтобы он любовался им и не слишком следил, в какую сторону я смываюсь.

+8 Masha_Uralskaya_LiveLib

Тогда-то меня и осенило: почему бы не сделаться нам филантропами? По-моему, эта мысль, рано или поздно, приходит в голову каждому жулику.

+8 Masha_Uralskaya_LiveLib

"Первый раз вижу женщину, которая выполнила то, что обещала, в назначенный срок и ничего не перепутала."

Единственное дерево, которое сулило принести хоть какой-нибудь плод, был молоденький виргинский тополек, на котором выросло хорошее осиное гнездо и половина старого лифчика.

+6 Masha_Uralskaya_LiveLib

Нельзя полагаться на женщину в таком мероприятии, где затрагиваются сердечные струны.

+5 Masha_Uralskaya_LiveLib

Нельзя полагаться на женщину в таком мероприятии, где затрагиваются сердечные струны.

Здешние миллионеры — простой, добродушный народ, демократы, без всяких претензий.

Правда, они грубы, но очень невежливы, и хотя в манерах их не заметно ни лоска, ни учтивости, в глубине души они наглы и дерзки.

+5 Masha_Uralskaya_LiveLib

Здешние миллионеры — простой, добродушный народ, демократы, без всяких претензий.

Профессия его не нова. Он дает надежный, радушный и просторный приют беспокойным и неразумным долларам своих ближних.

+5 Masha_Uralskaya_LiveLib

Следующая цитата

Я принципиально никогда не брал у своего ближнего ни одного доллара, не дав ему чего-нибудь взамен - будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещина.

Когда человек ограбил своих ближних на известную сумму, ему становится жутковато и хочется отдать часть награбленного. И если последить за ним внимательно, можно заметить, что он пытается компенсировать убытки тех же людей, которых ещё так недавно обчистил до нитки. Возьмём гидростатический случай: предположим некто А. нажил миллионы, продавая керосин неимущим учёным, которые изучают политическую экономию и методы управления трестами. Так вот, эти доллары, которые гнетут его совесть, он непременно пожертвует университетам и колледжам.

В жизни бывают два случая, которые неизвестно чем кончаются: когда мужчина выпьет в первый раз и когда женщина выпьет в последний.

Первый раз вижу женщину, которая выполнила то, что обещала, в назначенный срок и ничего не перепутала.

Мы с Энди всегда избегали делать бизнес в Нью-Йорке. Уж очень это смахивает на браконьерство. Ловить ротозеев в этом городе всё равно что глушить окуней динамитом в техасских озёрах. Для этого достаточно встать на углу в любой точке между Северной и Восточной рекой и держать в руках мешок с надписью: «Пачки банкнот опускать сюда. Чеки и отдельные бумажки не принимаются». Рядом должен находиться полисмен, чтобы отгонять дубинкою разную шушеру, которая норовит подсунуть почтовые переводы или канадские деньги.

Он единственный наделён настоящей смекалкой. Он способен использовать сразу оба полушария мозга да ещё и мозжечок в придачу.

А надо вам сказать, что в Мексике продажа лотерейных билетов - жульничество, которое является прерогативой местного правительства, точно так же, как прерогатива нашего - продажа за сорок девять центов почтовых марок достоинством в сорок восемь.

А на поверку женщина - самый ненадёжный товарищ во всяком благородном мошенничестве. Вдруг, ни с того ни с сего, когда вы больше всего на неё надеетесь, она становится честной и проваливает всё дело.

Да, - согласился Энди, - сбежать с достоянием бородатого клиента, особенно после того, как он в благодушной наивности урбанистического легкомыслия сам назначил тебя стражем своей кубышки, - это, конечно, не достойно профессионала. Давай попробуем сочинить какой-нибудь коммерческий софизм, в силу которого он мог бы снабдить нас и деньгами и оправданием.

Следующая цитата

«Благородный жулик» (англ. The Gentle Grafter ) — авторский сборник рассказов О. Генри 1908 года.

Содержание

Это напоминает мне бессмысленные изречения вроде: «Почему существует на свете полисмен?»

That sounds like one of those unintelligible remarks such as, 'Why is a policeman?'

Каждый доллар в руке у другого он воспринимал как личное для себя оскорбление, если не мог воспринять его как добычу.

Whenever he saw a dollar in another man's hands he took it as a personal grudge, if he couldn't take it any other way.

There are two times when you never can tell what is going to happen. One is when a man takes his first drink; and the other is when a woman takes her latest.

Когда я выпью, — говорит Энди, — меня всегда влечёт к ораторскому искусству.
— Нет ничего хуже, — говорю я.

'Drink,' says Andy, 'always drives me to oratory.' — 'It could do no worse,' says I.

Это был талантливый уличный жулик, и, что важнее всего, он уважал свое ремесло и довольствовался тремястами процентов чистой прибыли.

He was a good street man; and he was more than that—he respected his profession, and he was satisfied with 300 per cent. profit.

Хромые начинают говорить, а слепые ходить, как только я сделаю пассы.

The lame talk and the blind rubber whenever I make a pass at 'em.

Я с такой же неохотой расписываюсь на обороте чека, как и на его лицевой стороне.

…I hate to write my name on the back of a check almost as bad as I do on the front.

— Мистер мэр, — говорю я, — вам осталась лишь одна надежда. Медикаменты вам не помогут. Но существует другая сила, которая одна стоит всех ваших снадобий, хотя и они стоят недешево.
— Какая же это сила — спрашивает он.
— Пролегомены науки, — говорю я. — Победа разума над сарсапариллой. Вера в то, что болезни и страдания существуют только в нашем организме, когда вы чувствуете, что вам нездоровится. Признайте себя побежденным. Демонстрируйте!
— О каких это параферналиях вы говорите, доктор? — спрашивает мэр. — Уж не социалист ли вы?
— Я говорю о великой доктрине психического финансирования, о просвещенном методе подсознательного лечения абсурда и менингита внушением на расстоянии, об удивительном комнатном спорте, известном под названием персонального магнетизма.

"'Mr. Mayor,' says I, 'there is only one hope for you. Drugs will do you no good. But there is another power higher yet, although drugs are high enough,' says I.
"'And what is that?' says he.
"'Scientific demonstrations,' says I. 'The triumph of mind over sarsaparilla. The belief that there is no pain and sickness except what is produced when we ain't feeling well. Declare yourself in arrears. Demonstrate.'
"'What is this paraphernalia you speak of, Doc?' says the Mayor. 'You ain't a Socialist, are you?'
"'I am speaking,' says I, 'of the great doctrine of psychic financiering—of the enlightened school of long-distance, sub-conscientious treatment of fallacies and meningitis—of that wonderful in-door sport known as personal magnetism.'

— Мистер мэр, недалеко то время, когда вы убедитесь, что персональный магнетизм огромная сила, которая сильнее вашей власти. Вы увидите, что победит она.
И она действительно победила.

"'Mr. Mayor,' says I, 'the time will come soon when you'll believe that personal magnetism is a success. And you'll be sure that it succeeded in this case, too.'
"And I guess it did.

Как мы накануне соскочили с поезда, я не могу вам сказать; об этом даже страшно подумать, потому что поезд шел мимо деревни так быстро, что из окна вагона нам казалось, будто мы видим салун, а когда мы соскочили, мы увидели, что это были две разные вещи, отстоявшие одна от другой на два квартала: аптекарский магазин и цистерна с водою.

How we got off the train there the night before I can't tell you; for she went through the village so fast that what looked like a saloon to us through the car window turned out to be a composite view of a drug store and a water tank two blocks apart.

Существуют законы природы, которых не может изменить даже Бесплатная Доставка на Дом в Сельских Местностях.

There are certain Laws of Nature that Free Rural Delivery can't overcome.

"Раз ты фермер, быть тебе в дураках"

Once a farmer, always a sucker.

Свинец, из которого сделано это золото, и тот стоит дороже.

The lead in it is worth more than that.

Недаром все филантропы, которых я знаю, всегда обладали большим капиталом. Мне бы давно следовало подумать об этом и выяснить, где здесь причина и где следствие.

…all the philanthropists I ever knew had plenty of money. I ought to have looked into that matter long ago, and located which was the cause and which was the effect.

Он [город] был расположен у подошвы горы и украшен деревьями, цветами и двумя тысячами приветливых, полусонных жителей. Назывался он Флоресвиль или что-то вроде этого, и природа еще не осквернила его ни железными дорогами, ни блохами, ни туристами из восточных штатов.

It was in the foothills, and mitigated with trees and flowers and about 2,000 head of cordial and dilatory inhabitants. The town seemed to be called Floresville, and Nature had not contaminated it with many railroads, fleas or Eastern tourists.

Двадцать пять тысяч долларов — это кажется сущей безделицей, когда читаешь ежегодный отчет Пенсильванской железной дороги или слушаешь, как актер разглагольствует о своем гонораре; но если ты в любую минуту можешь приподнять парусину фургона и, ткнув сапогом мешок, услышать серебряный звон, ты чувствуешь, как будто ты круглосуточный банк в те часы, когда операции в полном разгаре.

Twenty-five thousand dollars doesn't sound like so much when you're reading the annual report of the Pennsylvania Railroad or listening to an actor talking about his salary; but when you can raise up a wagon sheet and kick around your bootheel and hear every one of 'em ring against another it makes you feel like you was a night-and-day bank with the clock striking twelve.

После ужина сидим и покуриваем; вот тогда-то меня и осенило: почему бы не сделаться нам филантропами? По-моему, эта мысль, рано или поздно, приходит в голову каждому жулику. Когда человек ограбил своих ближних на известную сумму, ему становится жутковато и хочется отдать часть награбленного.

After supper we lit up, and sat out on the gallery and smoked. Then was when the philanthropy idea struck me. I suppose every grafter gets it sometime. When a man swindles the public out of a certain amount he begins to get scared and wants to return part of it.

Филантропия, если ее поставить на коммерческую ногу, есть такое искусство, которое оказывает благодеяние не только берущему, но и дающему.

Philanthropy, when run on a good business basis is one of the best grafts going.

Мне случилось читать и в истории и в мифологии о Жанне д’Арк, о мадам Иэл, о миссис Кодл, о Еве и других замечательных женщинах прошлого. Но женщины нашего времени, по-моему, почти бесполезны и в бизнесе и в политической жизни. Куда годится современная женщина? Ведь мужчины в настоящее время и лучше стряпают, и лучше стирают и гладят. Лучшие сиделки, слуги, парикмахеры, стенографы, клерки — все это мужчины. Единственное дело, в котором женщина превосходит мужчину, это исполнение женских ролей в водевиле.

I've read in history and mythology about Joan of Arc and Mme. Yale and Mrs. Caudle and Eve and other noted females of the past. But, in my opinion, the woman of to-day is of little use in politics or business. What's she best in, anyway?—men make the best cooks, milliners, nurses, housekeepers, stenographers, clerks, hairdressers and launderers. About the only job left that a woman can beat a man in is female impersonator in vaudeville.

Мне от тебя нужно одно: чтобы ты съездил в Вашингтон и выхлопотал мне место шерифа. У меня, понимаешь ли, нет способностей к интригам и высокому тону. Я — простой обыватель и хочу получить это место. Вот и всё. Я убил на войне семерых, а детей у меня девять душ. Я член республиканской партии с первого мая. Я не умею ни читать, ни писать и не вижу никаких оснований, почему я не гожусь для этой должности.

What I wanted you to do is to go to Washington and dig out this appointment for me. I haven't no ideas of cultivation and intrigue. I'm a plain citizen and I need the job. I've killed seven men,' says Bill; 'I've got nine children; I've been a good Republican ever since the first of May; I can't read nor write, and I see no reason why I ain't illegible for the office.

Эта миссис Эвери была бальзам и утешение для глаз. Волосы у нее были такого же цвета, как оборотная сторона двадцатидолларовой золотой облигации, глаза голубые, и вообще вся система красоты была у нее такая, что девицы, которых изображают на обложках июльских журналов, рядом с ней показались бы кухарками с угольной баржи, плывущей по реке Мононгахеле.

This Mrs. Avery was a solace and a balm to the eyesight. She had hair the color of the back of a twenty dollar gold certificate, blue eyes and a system of beauty that would make the girl on the cover of a July magazine look like a cook on a Monongahela coal barge.

Самое большое, чем женщина может помочь мужчине получить должность, это быстро приготовить ему пищу или распустить слух о жене другого кандидата, будто та была в прежнее время магазинной воровкой.

I misdoubt, if any woman ever helped a man to secure a job any more than to have his meals ready promptly and spread a report that the other candidate's wife had once been a shoplifter.

Скажи мне,- говорю я,- что имеет больше цены для человечества - литература или конские скачки?
- Э-э. гм. ну, разумеется, хорошие лошади. то есть, я хотел сказать, поэты и всякие там великие писатели,- те, конечно, идут впереди,- говорил Билл.
- Вот именно,- говорю я.- А если так, то почему же наши финансовые и гуманитарные гении берут с нас два доллара за вход на ипподром, а в библиотеки пускают бесплатно? Можно ли,- говорю я,- называть это внедрением в массы правильного понятия об относительной ценности двух вышеупомянутых способов самообразования и разорения?

"'Tell me,' says I, 'which is of the most value to mankind, literature or horse racing?'
"'Why—er—, playing the po—I mean, of course, the poets and the great writers have got the call, of course,' says Bill.
"'Exactly,' says I. 'Then why do the master minds of finance and philanthropy,' says I, 'charge us $2 to get into a race-track and let us into a library free? Is that distilling into the masses,' says I, 'a correct estimate of the relative value of the two means of self-culture and disorder?'

Даже в самом невинном жульничестве невозможно полагаться на женщин как на соучастников и компаньонов.

I never had much confidence in the perfidiousness of woman. As partners or coeducators in the most innocent line of graft they are not trustworthy.

Когда у вас достаточно денег на рекламу — скажем, пачка толщиной с тонкий конец фургонного дышла, — открывайте брачную контору.

When you've got enough advertising capital—say a roll as big as the little end of a wagon tongue—there's money in matrimonial agencies.

В таком случае вам придется потрудиться самой: собственноручно указать ему на дверь.

In that case you will be probably put to the inconvenience of kicking them out face to face.

Когда ты продаёшь подмоченные акции на бирже, разве ты хлопочешь о том, чтобы с них и вправду капала вода?

When they sell a lot of watered stock on Wall Street would you expect to find a mermaid in it?

— Нелегко служить у Сатаны, — сказал Джефф Питерс. — Когда все отдыхают, тут-то он как раз и навалит на тебя кучу работы. Как говорил не то старик доктор Уоттс, не то святой Павел, а может, еще какой-то диагност — «Для праздных рук всегда найдет он дело».

"Satan," said Jeff Peters, "is a hard boss to work for. When other people are having their vacation is when he keeps you the busiest. As old Dr. Watts or St. Paul or some other diagnostician says: 'He always finds somebody for idle hands to do.'

. перед вами — два человека , лучше всех на свете экипированные для обольщения неимущих классов, будь то посредством оборотов речи, ловкости рук или резвости ног.

You behold before you, Mr. Smithers, two of the finest equipped men on earth for inveigling the proletariat, whether by word of mouth, sleight-of-hand or swiftness of foot.

Все вы считаетесь достойными гражданами, а сами только и глядите, как бы заграбастать побольше, не давая взамен ни шиша. Не будь вас, разве существовали бы в нашей стране биржевики, перехватчики чужих телеграмм, шантажисты, продавцы несуществующих шахт, устроители фальшивых лотерей? Не будь вас, эти социальные язвы исчезли бы сами собой.

It's you supposedly respectable citizens who are always on the lookout to get something for nothing,' says I, 'that support the lotteries and wild-cat mines and stock exchanges and wire tappers of this country. If it wasn't for you they'd go out of business.

Энди не способен к благородству: у него слишком большая фантазия. Он, бывало, изобретал такие мошеннические, такие сверхфинансовые способы добывать деньги, что на них наложила бы вето даже железнодорожная компания.

Andy had too much imagination to be honest. He used to devise schemes of money-getting so fraudulent and high-financial that they wouldn't have been allowed in the bylaws of a railroad rebate system.

— Я подумывал, — говорит Энди, — устроить небольшую облаву — так, без собак, без егерей и без особого шума — на обширное стадо американских Мидасов, которые в просторечии зовутся питтсбургскими миллионерами.

'I was thinking,' says Andy, 'of a little hunt without horn, hound or camera among the great herd of the Midas Americanus, commonly known as the Pittsburg millionaires.

…Я принципиально никогда не брал у своего ближнего ни одного доллара, не дав ему чего-нибудь взамен — будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещина. (Джефф)

Myself, I never believed in taking any man's dollars unless I gave him something for it—something in the way of rolled gold jewelry, garden seeds, lumbago lotion, stock certificates, stove polish or a crack on the head to show for his money.

У Энди не было заранее составленной программы беззаконных и насильственных действий, но он рассчитывал, что, когда дойдет до дела, его аморальный инстинкт окажется на высоте положения.

Andy didn't have any especial prospectus of chicanery and violence drawn up, but he always had plenty of confidence that his immoral nature would rise to any occasion that presented itself.

— Есть два рода жульничества, такие зловредные, — говорил Джефф, — что их следовало бы уничтожить законодательной властью. Это, во-первых, спекуляция Уолл-стрита, а во-вторых — кража со взломом.
— Ну, насчёт одного из них с вами согласится каждый, — сказал я смеясь.
— Нет, нет, и кража со взломом тоже подлежит запрещению, — сказал Джефф, и мне пришло в голову, что я, может быть, смеялся некстати.

"There are two kinds of graft," said Jeff, "that ought to be wiped out by law. I mean Wall Street speculation, and burglary."
"Nearly everybody will agree with you as to one of them," said I, with a laugh.
"Well, burglary ought to be wiped out, too," said Jeff; and I wondered whether the laugh had been redundant.

— …Я никогда еще не эксплуатировал честного труженика. Доллары, которые я добываю, всегда принадлежат простофилям и олухам. Им они не нужны и только жгут им карманы. Когда я стою на улице и продаю за три доллара какому-нибудь щенку массивное золотое кольцо с брильянтом, я зарабатываю на этом деле два доллара и шестьдесят центов. Ну, а он? Разве я не знаю, что он хочет подарить его какой-нибудь девушке и получить от нее столько, будто кольцо стоит не меньше ста двадцати пяти долларов? Чистого дохода у него сто двадцать два. Кто же больше наживается - я или он?

I never yet drew upon honest toil for its hard-earned pittance. The dollars I get are surplus ones that are burning the pockets of damfools and greenhorns. When I stand on a street corner and sell a solid gold diamond ring to a yap for $3.00, I make just $2.60. And I know he's going to give it to a girl in return for all the benefits accruing from a $125.00 ring. His profits are $122.00. Which of us is the biggest fakir?

… мы наскочили на штат Джорджия в пункте, доселе никак не предусмотренном в расписании поездов, если не считать звездочки, которая означает, что они останавливаются там каждый второй четверг по сигналу, подаваемому вырванным из полотна рельсом.

…We find that we have collided up against the State of Georgia at a spot hitherto unaccounted for in time tables except by an asterisk, which means that trains stop every other Thursday on signal by tearing up a rail.

— Сосед, — говорит он <Калигула>, — доброе вам утро и проклятье на вашу голову. Окажите любезность разъяснить нам, в какое мы прибыли почему? Мы знаем причину, куда мы находимся, но не можем точно установить, вследствие какой местности.

"Pardner," says he, "good-morning, and be darned to you. Would you mind telling us why we are at? We know the reason we are where, but can't exactly figure out on account of at what place."

Завтрак состоял из жареной ветчины и желтоватого сооружения, которое оказалось чем-то средним между плумпудингом и эластичным песчаником. Хозяин называл это кукурузной лепешкой. Затем он подал на стол миску гипертрофированного продукта, обычно употребляемого здесь за завтраком и известного под названием мамалыга. Так мы с Калигулой познакомились с этим знаменитым блюдом, благодаря которому во время Гражданской войны каждый солдат армии южан четыре года подряд мог побивать по одному и две трети янки.

That breakfast turned out to be composed of fried bacon and a yellowish edifice that proved up something between pound cake and flexible sandstone. The landlord calls it corn pone; and then he sets out a dish of the exaggerated breakfast food known as hominy; and so me and Caligula makes the acquaintance of the celebrated food that enabled every Johnny Reb to lick one and two-thirds Yankees for nearly four years at a stretch.

Нью-Йорк — город жрецов Эпикура.

It's a great town for epicures.

— Играть в пенсильванские прятки? Ах, да, это способ добычи денег, принятый у пенсильванцев. Они поджигают пятки старухам, чтобы заставить их признаться, где они прячут свои капиталы.

Pennsylvania pinks? Oh, that refers to a coin-raising scheme of the Keystoners. They burn the soles of old women's feet to make them tell where their money's hid.

Следующая цитата

О. Ге́нри (англ. O. Henry , псевдоним, настоящее имя Уи́льям Си́дни По́ртер — англ. William Sydney Porter ; 1862—1910) — американский прозаик, автор популярных новелл, характеризующихся тонким юмором и неожиданными развязками.

`Who are they?' I asked.
`Why,' said he, `they are the men who hired working-girls, and paid 'em five or six dollars a week to live on. Are you one of the bunch?'
`Not on your immortality,' said I. `I'm only the fellow that set fire to an orphan asylum, and murdered a blind man for his pennies.'

There are many kinds of fools. Now, will everybody please sit still until they are called upon specifically to rise?

Все свои учёные степени Длинный Билл получил в скотоводческом лагере и на степной тропе. Удача и бережливость, ясная голова и зоркий глаз на таящиеся в тёлке достоинства помогли ему подняться от простого ковбоя до хозяина стад. Потом начался бум в скотопромышленности, и Фортуна, осторожно пробираясь среди колючих кактусов, опорожнила рог изобилия на пороге его ранчо.

About the only job left that a woman can beat a man in is female impersonator in vaudeville.

There was clearly nothing to do but flop down on the shabby little couch and howl. So Della did it. Which instigates the moral reflection that life is made up of sobs, sniffles, and smiles, with sniffles predominating.

Если бы мужчины знали, чем занимаются девушки, когда остаются одни, никто никогда не женился бы. [источник?]

If not in coin you must pay in humiliation of spirit for every benefit received at the hands of philanthropy. As Cæsar had his Brutus, every bed of charity must have its toll of a bath, every loaf of bread its compensation of a private and personal inquisition. Wherefore it is better to be a guest of the law, which, though conducted by rules, does not meddle unduly with a gentleman's private affairs.

Зажгите свет, я не хочу возвращаться домой в темноте. [источник?]

Love, when it is ours, is the other name for self-abnegation and sacrifice. When it belongs to people across the airshaft it means arrogance and self-conceit.

Несомненен тот факт, что порой женщина и мужчина, едва взглянув друг на друга, мгновенно влюбляются. Рискованная штука эта любовь с первого взгляда, когда она ещё не видела его чековой книжки, а он ещё не видел её в папильотках. Тем не менее в жизни оно бывает. [источник?]

Now, there was a woman that would have tempted an anchovy to forget his vows. She was not so small as she was large; and a kind of welcome air seemed to mitigate her vicinity. The pink of her face was the in hoc signo of a culinary temper and a warm disposition, and her smile would have brought out the dogwood blossoms in December.

Следующая цитата

«Неоконченный рассказ» (англ. An Unfinished Story ) — рассказ О. Генри 1905 года из его авторского сборника «Четыре миллиона».

Существуют только две темы, на которые можно говорить, дав волю своей фантазии и не боясь опровержений. Вы можете рассказывать о том, что видели во сне, и передавать то, что слышали от попугая. Ни Морфея, ни попугая суд не допустил бы к даче свидетельских показаний, а слушатели не рискнут придраться к вашему рассказу. Итак, сюжетом моего рассказа будет сновидение, за что приношу свои искренние извинения попугаям, кругозор которых уж очень ограничен.

There are but two subjects upon which one may discourse with a free imagination, and without the possibility of being controverted. You may talk of your dreams; and you may tell what you heard a parrot say. Both Morpheus and the bird are incompetent witnesses; and your listener dare not attack your recital. The baseless fabric of a vision, then, shall furnish my theme—chosen with apologies and regrets instead of the more limited field of pretty Polly's small talk.

Как я уже сказал, мне снилось, что я стою недалеко от кучки ангелов зажиточного вида, и полисмен взял меня за крыло и спросил, не из их ли я компании.
— А кто они? — спросил я.
— Ну, как же, — сказал он, — это люди, которые нанимали на работу девушек и платили им пять или шесть долларов в неделю. Вы из их шайки?
— Нет, ваше бессмертство, — ответил я. — Я всего-навсего поджёг приют для сирот и убил слепого, чтобы воспользоваться его медяками.

As I said before, I dreamed that I was standing near a crowd of prosperous-looking angels, and a policeman took me by the wing and asked if I belonged with them.
"Who are they?" I asked.
"Why," said he, "they are the men who hired working-girls, and paid 'em five or six dollars a week to live on. Are you one of the bunch?"
"Not on your immortality," said I. "I'm only the fellow that set fire to an orphan asylum, and murdered a blind man for his pennies."

Читайте также: