Мечеть парижской богоматери цитаты
Обновлено: 21.11.2024
Мечеть Парижской Богоматери — роман-антиутопия 2005 года Елены Чудиновой. «Роман-миссия» по авторскому определению.
О мусульманстве
— Ты напрасно полагаешь, что я шучу, — по голосу священника Эжен-Оливье понял вдруг, что тот, в самом деле, говорит без тени улыбки. — Ты знаешь, что такое гурии?
— Сногсшибательные красотки, на которых не ложится пыль и грязь.
— Добавь, не имеющие женских месячных отправлений, не стареющие и не беременеющие. Ни в одном из авторитетных исламских источников не сказано, что гурии — это то, во что превратятся после смерти правоверные женщины. Некоторые исламские богословы поздних времен пытались под такое пригнуть, но это чистой воды натяжки. Гурии изначально созданы гуриями. Добавь к этому неустанную способность к сексу.
— Грязные бредовые сказки, только и всего.
— Средневековье, плохо знакомое с исламом, оставило нам довольно детальные описания демонов, называющихся суккуб и инкуб. Инкуб нас, благодарение Богу, сейчас не интересует. А вот суккуб нам весьма интересен. Это демон в женском обличье, ищущий половой связи с мужчинами. Скажу еще раз — демон в женском обличье, а не женщина. И такая вот половая связь с демоном всегда выходит смертному боком… когда одна черноокая красотка ухватит и пойдет ублажать так, что мало не покажется, а потом перекинет другой, а если не достанет силы развлекаться, придется есть особое мясо тамошних быков, весьма умножающее мужскую силу, да жевать побыстрее, потому что третья красавица уже тянет руки… И так — вечно, постоянное, непрестанное, жуткое совокупление с нечеловеческими существами, хоть умоляй, хоть кричи, ты ведь этого хотел? Ты считал это наградой? Ты пытался ее заслужить? Так получай, получай сполна!
— Вы в самом деле в это верите? — Эжен-Оливье споткнулся о разбитую шпалу, но удержался, не упал.
— Все, с чем мы сталкиваемся сейчас, давно описано, давно сказано. Вправду ничто не ново под луной. Кстати, о луне. Ты считаешь случайностью, что у нас солнечный календарь, а у них — лунный? Луна — мертвое светило в отличие от животворящего солнца. Все поклонники дьявола, во все времена, чтили луну.
— Вы считаете, что они поклоняются дьяволу? — Эжен-Оливье присвистнул было, но этот звук очень уж неприятно отозвался в угольной черноте.
— Я не могу это утверждать, коль скоро они сами этого не утверждают, — напряженно ответил отец Лотар. — Но как христианский священник я не могу не обращать внимания на то, что должно меня настораживать. Если мне говорят, что в раю человека встречают существа, весьма подходящие под описание суккубов, я должен спросить себя — а наверное ли это рай? Это больше походит на ад. Если луна выставляется главным символом некоей религии, как я могу не вспомнить о том, что от культа луны неотделим сатанизм?
— Вы хотите сказать, что гурия — это и есть этот самый суккуб? — Эжену-Оливье казалось, что отец Лотар занимается все-таки изрядной ерундой.
— Я хочу сказать, что дьявол, в общем, довольно часто выполняет свои обещания, — резко сказал священник. — Он говорит — ты получишь возможность иметь сношения с семьюдесятью двумя черноокими красавицами. Превосходно, думает человек, но ему не приходит в голову спросить: а будет ли мне от этого хорошо? Но когда одни из двенадцати врат этого примечательного места отворятся для него, будет уже поздно.
О христианстве
— Поколения католических священников, что считали дьявола риторической фигурой, остались в прошлом! — Резко, в промежутках между качаньями рычага, заговорил отец Лотар. — Думаю, они горят в том самом аду, который также почитали за риторическую фигуру, эти священники двадцатого века! Из-за них Римская Церковь пала, а затем перестала существовать. Именно они сказали, как в дурацком анекдоте, «и вы правы, и вы правы, и вы по-своему правы». Все народы идут к Богу, только каждый своим путем! Незачем и миссионерствовать, коли так! А без сознания того, что является единственным сосудом Истины, Церковь Христова не живет. Это — глаз без зрения, тело без души. Столетиями Римская Церковь говорила — «права только я»! В двадцатом веке ее разъел либерализм, и она сказала — «всяк прав по-своему». На этом католицизм кончился, начался неокатолицизм, то есть слегка театрализованная гуманистическая говорильня. Знаешь, как нас учили в семинарии? Если Святое Причастие упало на пол, священнику надлежит сперва опуститься на колени, вылизать в этом месте камень, а затем взять специальное долото и стесать в порошок слой, которого Причастие коснулось. Ну, этот каменный порошок тоже потом надо собрать, словом, много чего еще надо делать… И все это может не казаться человеку идиотизмом только при одном условии. Он должен верить, что имеет дело с Плотью Христовой. А если он считает, что пресуществленная облатка — это как бы Плоть Христова, символически Плоть Христова, то можно просто поднять и в карман положить, а потом спокойно ходить по этому месту, как и делали уже лет семьдесят неокатолики. Еще интереснее — лишние облатки они после мессы вообще выбрасывали, ты подумай, лишнее Тело Христово! Разве захочется умереть за облатку, которую ты сам вытряхиваешь из Потира в мусорное ведро? И вот, когда настоящий враг, почитающий истиной только себя, а сговорчивых либеральных католиков втихую — дураками, пришел, никто и не захотел умирать. И вместо них умерла Римская Церковь.
Следующая цитата
Я видела женщин, которых влекли в рабство.
Их руки были связаны, волосы растрепаны.
Одна ступала разутой ногой в кровь мужа,
Другая спотыкалась о тело брата.
Каждая плакала о своем, а я – обо всех.
Об умерших родителях, и о тех, кто жив.
Слезы иссякли. Вздохи замолкли. Тоска не утихла.
Слушаю ветер – не принесет ли он вести?
Но не приходят ко мне родные тени.
Пропасть разверзлась между мною и близкими.
Следующая цитата
Антиутопия «Мечеть Парижской Богоматери», изданная в 2005 году, моментально стала бестселлером. Книга явилась значительным событием общественно-политической жизни. Название ее сделалось нарицательным. За десять лет своего существования роман был издан во многих странах, пользуется большим успехом во Франции. В ноябре 2015 года «Мечеть Парижской Богоматери» вышла в США. Знакомство зарубежного читателя с книгой Елены Чудиновой продолжается.
«Мечеть Парижской Богоматери: 2048 год» — роман о нашем возможном будущем. Евросоюз превращается в исламское государство, во Франции живут арабы, а французы выселены в гетто. Собор Парижской Богоматери стал мечетью, как Святая София в Константинополе. Теперь террористы вне закона — это бывшие французы и немцы, сербы и поляки, отстаивающие свои права на свободу мысли и веры. Кровью заплатят герои за ошибки своих отцов. Мы с вами тоже можем дожить до такого будущего.
Следующая цитата
Мече́ть Парижской Богома́тери — роман-антиутопия 2005 года Елены Чудиновой. «Роман-миссия» по авторскому определению.
— Ты напрасно полагаешь, что я шучу, — по голосу священника Эжен-Оливье понял вдруг, что тот, в самом деле, говорит без тени улыбки. — Ты знаешь, что такое гурии?
— Сногсшибательные красотки, на которых не ложится пыль и грязь.
— Добавь, не имеющие женских месячных отправлений, не стареющие и не беременеющие. Ни в одном из авторитетных исламских источников не сказано, что гурии — это то, во что превратятся после смерти правоверные женщины. Некоторые исламские богословы поздних времен пытались под такое пригнуть, но это чистой воды натяжки. Гурии изначально созданы гуриями. Добавь к этому неустанную способность к сексу.
— Грязные бредовые сказки, только и всего.
— Средневековье, плохо знакомое с исламом, оставило нам довольно детальные описания демонов, называющихся суккуб и инкуб. Инкуб нас, благодарение Богу, сейчас не интересует. А вот суккуб нам весьма интересен. Это демон в женском обличье, ищущий половой связи с мужчинами. Скажу еще раз — демон в женском обличье, а не женщина. И такая вот половая связь с демоном всегда выходит смертному боком… когда одна черноокая красотка ухватит и пойдет ублажать так, что мало не покажется, а потом перекинет другой, а если не достанет силы развлекаться, придется есть особое мясо тамошних быков, весьма умножающее мужскую силу, да жевать побыстрее, потому что третья красавица уже тянет руки… И так — вечно, постоянное, непрестанное, жуткое совокупление с нечеловеческими существами, хоть умоляй, хоть кричи, ты ведь этого хотел? Ты считал это наградой? Ты пытался ее заслужить? Так получай, получай сполна!
— Вы в самом деле в это верите? — Эжен-Оливье споткнулся о разбитую шпалу, но удержался, не упал.
— Все, с чем мы сталкиваемся сейчас, давно описано, давно сказано. Вправду ничто не ново под луной. Кстати, о луне. Ты считаешь случайностью, что у нас солнечный календарь, а у них — лунный? Луна — мертвое светило в отличие от животворящего солнца. Все поклонники дьявола, во все времена, чтили луну.
— Вы считаете, что они поклоняются дьяволу? — Эжен-Оливье присвистнул было, но этот звук очень уж неприятно отозвался в угольной черноте.
— Я не могу это утверждать, коль скоро они сами этого не утверждают, — напряженно ответил отец Лотар. — Но как христианский священник я не могу не обращать внимания на то, что должно меня настораживать. Если мне говорят, что в раю человека встречают существа, весьма подходящие под описание суккубов, я должен спросить себя — а наверное ли это рай? Это больше походит на ад. Если луна выставляется главным символом некоей религии, как я могу не вспомнить о том, что от культа луны неотделим сатанизм?
— Вы хотите сказать, что гурия — это и есть этот самый суккуб? — Эжену-Оливье казалось, что отец Лотар занимается все-таки изрядной ерундой.
— Я хочу сказать, что дьявол, в общем, довольно часто выполняет свои обещания, — резко сказал священник. — Он говорит — ты получишь возможность иметь сношения с семьюдесятью двумя черноокими красавицами. Превосходно, думает человек, но ему не приходит в голову спросить: а будет ли мне от этого хорошо? Но когда одни из двенадцати врат этого примечательного места отворятся для него, будет уже поздно.
— Поколения католических священников, что считали дьявола риторической фигурой, остались в прошлом! — Резко, в промежутках между качаньями рычага, заговорил отец Лотар. — Думаю, они горят в том самом аду, который также почитали за риторическую фигуру, эти священники двадцатого века! Из-за них Римская Церковь пала, а затем перестала существовать. Именно они сказали, как в дурацком анекдоте, «и вы правы, и вы правы, и вы по-своему правы». Все народы идут к Богу, только каждый своим путем! Незачем и миссионерствовать, коли так! А без сознания того, что является единственным сосудом Истины, Церковь Христова не живет. Это — глаз без зрения, тело без души. Столетиями Римская Церковь говорила — «права только я»! В двадцатом веке ее разъел либерализм, и она сказала — «всяк прав по-своему». На этом католицизм кончился, начался неокатолицизм, то есть слегка театрализованная гуманистическая говорильня. Знаешь, как нас учили в семинарии? Если Святое Причастие упало на пол, священнику надлежит сперва опуститься на колени, вылизать в этом месте камень, а затем взять специальное долото и стесать в порошок слой, которого Причастие коснулось. Ну, этот каменный порошок тоже потом надо собрать, словом, много чего еще надо делать… И все это может не казаться человеку идиотизмом только при одном условии. Он должен верить, что имеет дело с Плотью Христовой. А если он считает, что пресуществленная облатка — это как бы Плоть Христова, символически Плоть Христова, то можно просто поднять и в карман положить, а потом спокойно ходить по этому месту, как и делали уже лет семьдесят неокатолики. Еще интереснее — лишние облатки они после мессы вообще выбрасывали, ты подумай, лишнее Тело Христово! Разве захочется умереть за облатку, которую ты сам вытряхиваешь из Потира в мусорное ведро? И вот, когда настоящий враг, почитающий истиной только себя, а сговорчивых либеральных католиков втихую — дураками, пришел, никто и не захотел умирать. И вместо них умерла Римская Церковь.
Читайте также: