Как воспринял родион письмо матери цитаты
Обновлено: 22.12.2024
Когда мать присылает Раскольникову письмо о том, что Дуню выдают замуж за Лужина, герой понимает, что убить старуху - его единственный выход из ситуации. Он против того, чтобы Дуня жертвовала собой на благо семьи, и готов любым способом помешать свадьбе:
"Не бывать этому браку, пока я жив, и к черту господина Лужина!"
Психологически: у него путаются мысли, он начинает обдумывать, как он может изменить ситуацию, спасти сестру, мучается от своей беспомощности, вспоминает про мечту, на исполнение которой до этого не мог решиться. Раскольников понимает, что убийство необходимо, по его мнению, но сам еще не верит, что совершит его.
Физиологическое состояние тесно связано с моральным:
"Нервная дрожь его перешла в какую-то лихорадочную; он чувствовал даже озноб. "
Следующая цитата
В начале романа Раскольников получает письмо от своей матери Пульхерии Александровны Раскольниковой, которая живет в провинции. Мать сообщает сыну много важных новостей.
Ниже представлен текст письма матери Раскольникову из романа "Преступление и наказание": текст эпизода, фрагмент, отрывок.
Краткое содержание письма читайте ЗДЕСЬ.
Письмо матери Раскольникову можно найти в части 1 главе III романа.
Смотрите:
- Все материалы по "Преступлению и наказанию"
- Все статьи о Раскольникове
(отрывок из части 1 главы III)
Это был текст письма матери Раскольникову из романа "Преступление и наказание" Достоевского (эпизод, фрагмент, отрывок).
Следующая цитата
На другой день он проснулся в своей каморке раздражительный и злой. Он с ненавистью оглядывал свою комнатушку, жалкую, со старыми жёлтыми обоями и низким потолком. Большая софа, занимавшая чуть ли не полкомнаты вся в лохмотьях, и Раскольников часто спал на ней как есть, не раздеваясь, а прикрываясь старым студенческим пальто.
Хозяйская служанка принесла ему чай и письмо от матери. Раскольников с замиранием сердца хватается за письмо, и прогоняет служанку, чтобы его прочитать, мать не писала Родиону два с лишним месяца. Письмо было большое.
"Милый мой Родя, -- так начиналось письмо.
Она пишет, как она и его сестра Дуня его любят, что он для них вся надежда и упование. Что она безмерно расстроилась, когда узнала, что он уже несколько месяцев назад оставил университет из-за отсутствия денег.
Что она посылала ему что смогла - 15 рублей, которые взяла в долг в счет пенсиона [Мать Родиона получала 10 руб. пенсиона в месяц] , но теперь, кажется, она сможет прислать больше, т.к. они с Дуней могут даже похвалится некоторой фортуной.
Дальше она пишет, что это за фортуна такая и почему они не писали два месяца.
Дуня год назад устроилась гувернанткой к семье Свидригайловых. И взяла под зарплату вперёд 100 рублей, более для того, чтобы 60 рублей послать Родиону. При этом обманув его, что это, мол, из накопленых денег, а не взятых в долг. Через какое-то время господин Свидригайлов стал к ней приставать, вплоть до того, что сделал ей гнусное предложение, обещая разные награды и сверх того всё бросить и уехать с нею заграницу.
Дуня резко отказалась, но оставить место гувернантки не могла по причине денежного долга, и ей пришлось терпеть приставания, не говоря о них Марфе Петровне, довольно великодушной, но не очень умной женщине, жене Свидригайлова, избегая скандала и раздора в семействе. Рязвязка получилась такая: Марфа Петровна однажды нечаянно подслушала мужа, умолявшего Дунечку в саду, и всё превратно поняла, будто Дуня и была всему виной и причиной. Она кричала целый час, ничего не хотела слушать, даже ударила Дуню и велела её отвезти в город за 17 верст на простой открытой крестьянской телеге, куда побросали все её вещи и платья, да еще и дождь пошел.
"Подумай теперь, что могла я тебе написать в письме, в ответ на твое, полученное мною два месяца назад, и о чем писать? Сама я была в отчаянии; правду написать тебе не смела, потому что ты очень бы был несчастлив, огорчен и возмущен, да и что мог бы ты сделать? Пожалуй, еще себя погубить, да и Дунечка запрещала; а наполнять письмо пустяками и о чем-нибудь, тогда как в душе такое горе, я не могла."
Целый месяц по городу ходили сплетни об этой истории, и до того уж дошло, что и в церковь нельзя было ходить с Дуней от презрительных взглядов и шептаний, и даже вслух при них были разговоры. Все-то знакомые от них отстранились, перестали даже кланяться, и хозяева стали требовать, чтобы они с квартиры съехали. Всему причиной была Марфа Петровна, которая успела обвинить и загрязнить Дуню во всех домах.
Будучи болтливой она разнесла эту историю не только по городу, но и по всему уезду.
"Но тут господин Свидригайлов, видимо, одумался и раскаялся и, вероятно пожалев Дуню, представил Марфе Петровне полные и очевидные доказательства всей Дунечкиной невинности, а именно: письмо, которое Дуня еще до тех пор, когда Марфа Петровна застала их в саду, принуждена была написать и передать ему, чтоб отклонить личные объяснения и тайные свидания, на которых он настаивал, и которое, по отъезде Дунечки, осталось в руках господина Свидригайлова. В этом письме она самым пылким образом и с полным негодованием укоряла его именно за неблагородство поведения его относительно Марфы Петровны, поставляла ему на вид, что он отец и семьянин и что, наконец, как гнусно с его стороны мучить и делать несчастною и без того уже несчастную и беззащитную девушку."
Марфа Петровна "вновь убита", но вполне убедилась в невинности Дуни и на другой же день, в воскресенье, приехав прямо в собор, на коленях и со слезами молила владычицу дать ей силу перенесть это новое испытание и исполнить долг свой. Затем, прямо из собора, ни к кому не заезжая, приехала к ним, горько плакала и, в полном раскаянии, обнимала и умоляла Дуню простить ее. Затем по всем домам в городе и везде, в самых лестных для Дунечки выражениях, проливая слезы, восстановила ее невинность. Мало того, всем показывала и читала вслух письмо Дунечкино к господину Свидригайлову.
"И главное, - пишет мать Родиона. - Узнай, милый Родя, что к Дуне посватался жених и что она успела уже дать свое согласие, о чем и спешу уведомить тебя поскорее. И хотя дело это сделалось и без твоего совета, но ты, вероятно, не будешь ни на меня, ни на сестру в претензии, так как сам увидишь, из дела же, что ждать и откладывать до получения твоего ответа было бы нам невозможно."
К Дуне посватался надворный советник Петр Петрович Лужин, дальний родственник Марфы Петровны. Начал с того, что изъявил желание познакомиться, был принят, пил кофе, а на другой день прислал письмо с предложением и просил скорого и решительного ответа.
Вторую половину письма я даю без сокращения.
Я уже упомянула, что Петр Петрович отправляется теперь в Петербург. У него там большие дела, и он хочет открыть в Петербурге публичную адвокатскую контору. Он давно уже занимается хождением по разным искам и тяжбам и на днях только что выиграл одну значительную тяжбу. В Петербург же ему и потому необходимо, что там у него одно значительное дело в сенате. Таким образом, милый Родя, он и тебе может быть весьма полезен, даже во всем, и мы с Дуней уже положили, что ты, даже с теперешнего же дня, мог бы определенно начать свою будущую карьеру и считать участь свою уже ясно определившеюся. О если б это осуществилось! Это была бы такая выгода, что надо считать ее не иначе, как прямою к нам милостию вседержителя. Дуня только и мечтает об этом. Мы уже рискнули сказать несколько слов на этот счет Петру Петровичу. Он выразился осторожно и сказал, что, конечно, так как ему без секретаря обойтись нельзя, то, разумеется, лучше платить жалованье родственнику, чем чужому, если только тот окажется способным к должности (еще бы ты-то не оказался способен!), но тут же выразил и сомнение, что университетские занятия твои не оставят тебе времени для занятий в его конторе. На этот раз тем дело и кончилось, но Дуня ни о чем, кроме этого, теперь и не думает. Она теперь, уже несколько дней, просто в каком-то жару и составила уже целый проект о том, что впоследствии ты можешь быть товарищем и даже компанионом Петра Петровича по его тяжебным занятиям, тем более что ты сам на юридическом факультете. Я, Родя, вполне с нею согласна и разделяю все ее планы и надежды, видя в них полную вероятность; и, несмотря на теперешнюю, весьма объясняемую уклончивость Петра Петровича (потому что он тебя еще не знает), Дуня твердо уверена, что достигнет всего своим добрым влиянием на будущего своего мужа, и в этом она уверена. Уж конечно, мы остереглись проговориться Петру Петровичу хоть о чем-нибудь из этих дальнейших мечтаний наших и, главное, о том, что ты будешь его компанионом. Он человек положительный и, пожалуй, принял бы очень сухо, так как всё это показалось бы ему одними только мечтаниями. Равным образом ни я, ни Дуня ни полслова еще не говорили с ним о крепкой надежде нашей, что он поможет нам способствовать тебе деньгами, пока ты в университете; потому не говорили, что, во-первых, это и само собой сделается впоследствии, и он, наверно, без лишних слов, сам предложит (еще бы он в этом-то отказал Дунечке) тем скорее, что ты и сам можешь стать его правою рукой по конторе и получать эту помощь не в виде благодеяния, а в виде заслуженного тобою жалованья. Так хочет устроить Дунечка, и я с нею вполне согласна. Во-вторых же, потому не говорили, что мне особенно хотелось поставить тебя с ним, при предстоящей теперешней встрече нашей, на ровной ноге. Когда Дуня говорила ему о тебе с восторгом, он отвечал, что всякого человека нужно сначала осмотреть самому и поближе, чтоб о нем судить, и что он сам предоставляет себе, познакомясь с тобой, составить о тебе свое мнение. Знаешь что, бесценный мой Родя, мне кажется, по некоторым соображениям (впрочем, отнюдь не относящимся к Петру Петровичу, а так, по некоторым моим собственным, личным, даже, может быть, старушечьим, бабьим капризам), -- мне кажется, что я, может быть, лучше сделаю, если буду жить после их брака особо, как и теперь живу, а не вместе с ними. Я уверена вполне, что он будет так благороден и деликатен, что сам пригласит меня и предложит мне не разлучаться более с дочерью, и если еще не говорил до сих пор, то, разумеется, потому что и без слов так предполагается; но я откажусь. Я замечала в жизни не раз, что тещи не очень-то бывают мужьям по сердцу, а я не только не хочу быть хоть кому-нибудь даже в малейшую тягость, но и сама хочу быть вполне свободною, покамест у меня хоть какой-нибудь свой кусок да такие дети, как ты и Дунечка. Если возможно, то поселюсь подле вас обоих, потому что, Родя, самое-то приятное я приберегла к концу письма: узнай же, милый друг мой, что, может быть, очень скоро мы сойдемся все вместе опять и обнимемся все трое после почти трехлетней разлуки! Уже наверно решено, что я и Дуня выезжаем в Петербург, когда именно, не знаю, но, во всяком случае, очень, очень скоро, даже, может быть, через неделю. Всё зависит от распоряжений Петра Петровича, который, как только осмотрится в Петербурге, тотчас же и даст нам знать. Ему хочется, по некоторым расчетам, как можно поспешить церемонией брака и даже, если возможно будет, сыграть свадьбу в теперешний же мясоед, а если не удастся, по краткости срока, то тотчас же после госпожинок. О, с каким счастьем прижму я тебя к моему сердцу! Дуня вся в волнении от радости свидания с тобой, и сказала раз, в шутку, что уже из этого одного пошла бы за Петра Петровича. Ангел она! Она теперь ничего тебе не приписывает, а велела только мне написать, что ей так много надо говорить с тобой, так много, что теперь у ней и рука не поднимается взяться за перо, потому что в нескольких строках ничего не напишешь, а только себя расстроишь; велела же тебя обнять крепче и переслать тебе бессчетно поцелуев. Но, несмотря на то, что мы, может быть, очень скоро сами сойдемся лично, я все-таки тебе на днях вышлю денег, сколько могу больше. Теперь, как узнали все, что Дунечка выходит за Петра Петровича, и мой кредит вдруг увеличился, и я наверно знаю, что Афанасий Иванович поверит мне теперь, в счет пенсиона, даже до семидесяти пяти рублей, так что я тебе, может быть, рублей двадцать пять или даже тридцать пришлю. Прислала бы и больше, но боюсь за наши расходы дорожные; и хотя Петр Петрович был так добр, что взял на себя часть издержек по нашему проезду в столицу, а именно, сам вызвался, на свой счет, доставить нашу поклажу и большой сундук (как-то у него там через знакомых), но все-таки нам надо рассчитывать и на приезд в Петербург, в который нельзя показаться без гроша, хоть на первые дни. Мы, впрочем, уже всё рассчитали с Дунечкой до точности, и вышло, что дорога возьмет немного. До железной дороги от нас всего только девяносто верст, и мы уже, на всякий случай, сговорились с одним знакомым нам мужичком-извозчиком; а там мы с Дунечкой преблагополучно прокатимся в третьем классе. Так что, может быть, я тебе не двадцать пять, а, наверно, тридцать рублей изловчусь выслать. Но довольно; два листа кругом уписала, и места уж больше не остается; целая наша история; ну да и происшествий-то сколько накопилось! А теперь, бесценный мой Родя, обнимаю тебя до близкого свидания нашего и благословляю тебя материнским благословением моим. Люби Дуню, свою сестру, Родя; люби так, как она тебя любит, и знай, что она тебя беспредельно, больше себя самой любит. Она ангел, а ты, Родя, ты у нас всё -- вся надежда наша и всё упование. Был бы только ты счастлив, и мы будем счастливы. Молишься ли ты богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость творца и искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своем, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь. Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои у меня на коленях и как мы все тогда были счастливы! Прощай, или, лучше, до свидания! Обнимаю тебя крепко-крепко и целую бессчетно.
Твоя до гроба Пульхерия Раскольникова."
Раскольников бросил учебу в университете. Он не работает, у него нет даже подходящей одежды, чтобы давать платные уроки детям. Он живет в крошечной комнатушке, которую ненавидит, спит как бомж, не раздеваясь и прикрываясь пальто, мало того - он действительно скоро окажется на улице. У него совсем нет денег - ни сейчас, ни в перспективе. Да и, откровенно говоря, и перспективы никакой нет, кроме какой-то дурной кровавой фантазии.
И вот он получает письмо, в котором говориться, что с матерью и его сестрой, от которых он уже два месяца ничего не слышал, в общем, всё хорошо. Что к Дуне посватался дворянин, в чине надворный советник, что соответствует пехотному полковнику, имеющий капитал, человек солидный и приличный. И что он собирается в Петербурге открыть публичную адвокатскую контору, и Дуня рисует радужные картины, что Раскольников, юрист по образованию, будет с ним работать, а впоследствие станет компаньеном. И займет в обществе подобающее место - приличное и солидное. И что к нему в Петербург едут мать и сестра, которых он не видел три года, и жить теперь они будут тут же, в Петербурге, рядом.
Какие же чувства и мысли вызвали в Раскольникове это письмо?
Следующая часть: Достоевский "Преступление и наказание" - 3 (Реакция Родиона на письмо)
Следующая цитата
"Не бывать? А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? Запретишь? А право какое имеешь? Что ты им можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь? Всю судьбу свою, всю будущность им посвятить, когда кончишь курс и место достанешь? Слышали мы это, да ведь это буки, а теперь? Ведь тут надо теперь же что-нибудь сделать, понимаешь ты это? А ты что теперь делаешь? Обираешь их же. Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион да под господ Свидригайловых под заклад достаются! От Свидригайловых-то, от Афанасия-то Ивановича Вахрушина чем ты их убережешь, миллионер будущий? Через десять-то лет? Да в десять-то лет мать успеет ослепнуть от косынок, а пожалуй что и от слез; от поста исчахнет; а сестра? Ну, придумай-ка, что может быть с сестрой через десять лет али в эти десять лет? Догадался?"
Читайте также: