Достоевский о социализме и капитализме цитаты

Обновлено: 22.12.2024

Фёдор Михайлович прошёл сложный жизненный путь, от социалиста-утописта, до монархиста и религиозного консерватора. Достоевский одинаково негативно относился к либерализму и социализму, считая, что они являются антихристианскими учениями и мечтают построить рай на земле, опираясь лишь на материализм и науку. Обращаясь к русским либералам, он писал:

1. «Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся».

2. «Дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново, то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Европа отвергает Христа, мы же, как известно, обязаны подражать Европе».

3. «Вся наша либеральная партия прошла мимо дела, не участвуя в нем. Она только отрицала и хихикала». Хорошо смеяться в стенах сильного государства, которое построили не вы, «нет, вы полиберальничайте, когда это невыгодно, вот бы я на вас посмотрел».

4. «Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нет у вас основы нравственной? Попробуйте-ка соединить людей в гражданское общество с одной только целью «спаси животишки»? Ничего не получится. «Спасение животишек» есть самая бессильная и последняя идея из всех идей, единящих человечество. Это уже начало конца».

5. «Одна из характерных черт русского либерализма - это страшное презрение к народу. Русскому народу ни за что в мире не простят желания быть самим собою. Все черты народа осмеяны и преданы позору: вера, кротость, подчинение воле Божией. Для либералов русский народ «косная масса, немая и глухая, устроенная к платежу податей и к содержанию интеллигенции».

6. «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».

7. «Да, вы будете представлять интересы вашего общества, но уж совсем не народа. Закрепостите вы его опять! Не только сказать против вас, да и дыхнуть печати при вас нельзя будет».

8. «Западничество - это партия, готовая к бою против народа. Она стала над народом как опекующая интеллигенция, она отрицает народ. Она гнушается идеей солидарности народа с Царём. Русскому, ставшему действительным европейцем, нельзя не сделаться в то же время естественным врагом России».

9. «Герцен отрицал собственность и был обеспеченным. Он заводил революции и любил комфорт. Наши «скитальцы» продавали крестьян и, получив денежки, уезжали в Париж способствовать изданию радикальных газет. Кто мешал им просто освободить своих крестьян?».

10. «По моим многочисленным наблюдениям, никогда наш либерал не в состоянии позволить иметь кому-нибудь своё особое убеждение и не ответить тотчас же своему оппоненту ругательством или даже чем-нибудь хуже».

11. «Либерализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадётся или замертвеет; либерализм имеет такое же право существовать, как и самый благонравный консерватизм; но я на русский либерализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то, собственно, и нападаю на него, что русский либерал не есть русский либерал, а есть не русский либерал. Дайте мне русского либерала, и я его сейчас же при вас поцелую».

12. «Либералы, вместо того, чтобы стать свободнее, связали себя либерализмом, как веревками. И когда надо высказать свободное мнение, трепещут прежде всего: либерально ли будет? И выкидывают иногда такие либерализмы, что и самому страшному деспотизму и насилию не придумать».

13. «Русский либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. Если есть для него оправдание, так разве в том, что он не понимает, что делает, и свою ненависть к России принимает за самый плодотворный либерализм».

14. «Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чем она должна состоять; но теперь уже стали откровеннее и даже слова «любовь к отечеству» стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное».

15. «Такого не может быть либерала нигде, который бы самое отечество свое ненавидел. Чем же это всё объяснить у нас? Тем самым, что и прежде, — тем, что русский либерал есть покамест ещё не русский либерал; больше ничем, по-моему».

Следующая цитата

Предсказывая еще в 1870-х грядущую еврейскую революцию в России, Достоевский видел в ней войну против христианской цивилизации, конец Христианской культуры, всеобщее духовное одичание человечества и установление “жидовского царства”.

“Евреи, — писал Достоевский, — всегда живут ожиданием чудесной революции, которая даст им свое “жидовское царство”. Выйди из народов и… знай, что с сих пор ты един у Бога, остальных истреби или в рабов обрети, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе. Строго всем гнушайся и ни с кем в быту своем не сообщайся. И даже когда лишишься земли своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами — все равно верь всему тому, что тебе обещано раз и навсегда, верь тому, что все сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и — ожидай, ожидай”.

Явление бесов на Русь Достоевский прямо связывает в “жидами и жидишками”, составлявшими идейное ядро революционеров и либеральной интеллигенции. Все они — воплощение сатанизма и антихриста.

Предрекая грядущие потрясения и предсказывая, что “от жидов придет гибель России”, Достоевский видел в революции бунт антихриста против Христа, дьявола и его слуг — иудеев против Бога.

“Верхушка иудеев, — писал Достоевский, — воцаряется все сильнее и тверже и стремится дать миру свой облик и свою суть”.

Бичуя бесов либерализма и социализма, Достоевский видел в идеях коммунистической революции “начала антихристовы, дух приближения ига князя мира сего, воплощенного в иудейских вождях”. Социализм с его соблазном (а фактически обманом) создания земного царства блаженства есть религия антихриста, стремление уничтожить Христианскую цивилизацию. И социализм, и капитализм были для Достоевского не противоположными началами, а лишь двумя формами одного и того же — сатанинского — стремления к упоению земными благами.

Социализм и капитализм — выражение общего иудейско-сатанинского идеала “вожделений избранного народа”, замаскированных лукавством дьявола, искушавшего в пустыне Христа своими соблазнами хлеба земного и чувственных наслаждений.

Вот некоторые мысли великого русского писателя о грядущей еврейской революции и царстве антихриста из “Дневника писателя”:

“Вместо христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и братского единения наступает материализм и слепая, плотоядная жажда личного материального обеспечения”, “Идея жидовская охватывает весь мир”, “Наступает торжество идей, перед которыми никнут чувства христианские”, “Близится их царство, полное их царство”.

“На протяжении 40-вековой истории евреев двигала ими всегда одна лишь к нам безжалостность… безжалостность ко всему, что не есть еврей… и одна только жажда напиться нашим потом и кровью”, “Некая идея, движущая и влекущая, нечто такое мировое и глубокое… Что религиозный-то характер тут есть по преимуществу — это-то уже несомненно. Что свой промыслитель (антихрист), под прежним именем Иеговы, со своим идеалом и со своим обетом, продолжает вести свой народ к цели твердой — это уже ясно”, “Все они одной сути”, “Глубоки тайны закона и строя еврейского народа… Окончательное слово человечества об этом великом племени еще впереди”.

“Жид и банк — господин уже теперь всему: и Европе, и просвещению, и цивилизации, и социализму, социализму особенно, ибо им он с корнем вырвет Христианство и разрушит ее цивилизацию. И когда останется лишь одно безначалие, тут жид и станет во главе всего. Ибо, проповедуя социализм, он останется меж собой в единении, а когда погибнет все богатство Европы, останется банк жида. Антихрист придет и станет в безначалии”.

“Наступит нечто такое, чего никто не мыслит… Все эти парламентаризмы, все гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки… все рухнет в один миг бесследно, кроме евреев, которые тогда одни сумеют так поступить и все прибрать к своим рукам”.

“Да, Европа стоит на пороге ужасной катастрофы… Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени… Их хозяином, владыкой всего без изъятия и целой Европы является еврей и его банк… Иудейство и банки управляют теперь всем и вся, как Европой, так и социализмом, так как с его помощью иудейство выдернет с корнями Христианство и разрушит Христианскую культуру. И даже если ничего как только анархия будет уделом, то и она будет контролируемая евреем. Так как, хотя он и проповедует социализм, тем не менее он остается со своими сообщниками — евреями вне социализма. Так что, когда все богатство Европы будет опустошено, останется один еврейский банк”.

“…Революция жидовская должна начаться с атеизма, так как евреям надо низложить ту веру, ту религию, из которой вышли нравственные основания, сделавшие Россию и святой и великой!”

“Безбожный анархизм близок: наши дети увидят его… Интернационал распорядился, чтобы еврейская революция началась в России… Она и начинается, ибо нет у нас против нее надежного отпора — ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств, начнут разлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в стойла, зальют мир кровью и потом сами испугаются. Евреи сгубят Россию и станут во главе анархии. Жид и его кагал — это заговор против русских. Предвидится страшная, колоссальная, стихийная революция, которая потрясет все царства мира с изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови”.

Все предсказания великого русского писателя сбылись с ужасающей точностью и продолжают сбываться в наше время.

Следующая цитата

Источник: Фонд Стратегической Культуры

Россия Достоевского. Луна Почти на четверть скрыта колокольней. Торгуют кабаки, летят пролетки, Пятиэтажные растут громады В Гороховой, у Знаменья, под Смольным. Везде танцклассы, вывески менял, А рядом: "Henriette", "Basile", "Andre" И пышные гроба: "Шумилов-старший". Все разночинно, наспех, как-нибудь… Отцы и деды непонятны. Земли Заложены. И в Бадене – рулетка… Анна Ахматова . Предыстория (1945).

От метафизики до «капиталистического реализма» и натурализма

Основные романы Фёдора Михайловича Достоевского («Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы») принято называть «Пятикнижием Достоевского». Все они посвящены «вечным», метафизическим вопросам , которые герои задают друг другу и себе: есть ли Бог? Бессмертна ли душа? Откуда берется зло? Чего в мире больше: добра или зла? Коли Бог есть, откуда в мире несправедливость? Можно ли совершать преступления во благо человечества? Что такое идеальный человек? Спасёт ли красота мир?

Над этими вечными вопросами вселенского масштаба надстраиваются вопросы, касающиеся понимания природы русского человека (антропологические, психологические вопросы) : чем русский человек отличается от немца, поляка или иного иностранца? Каким образом в русском человеке могут уживаться святость и духовно-нравственные падения? Может ли русский человек быть атеистом? Почему верхушка общества и интеллигенция не понимают народа, а народ не понимает тех, кто над ним? Почему элита и интеллигенция так тяготеют к Западу? В чём причина возникновения в середине XIX века неожиданной пропасти между поколениями?

Из перечисленных вопросов рождаются новые, касающиеся судьбы и миссии России (их условно можно назвать политическими вопросами ): откуда на Руси стали появляться нигилисты и революционеры? Каковы цели и методы их деятельности? Есть ли в России реальные силы, способные противостоять разрушителям? Насколько крепки в России устои монархии? Должна ли Россия помогать братьям-славянам и не является ли идея панславизма ложной? Может ли Россия стать примером для всех народов и спасти мир? Не грозит ли России полное уничтожение, растворение в мировой истории?

Наконец, имеется четвёртый пласт вопросов, который касается социально-экономических проблем . Тех проблем, с которыми писатель сталкивался в России со второй половины 1850-х годов вплоть до своей кончины в феврале 1881 года. После смерти Николая I и восшествия в 1855 году на престол Александра II Россия вошла в фазу так называемых реформ, которые на глазах стали менять привычную жизнь русского человека. Увы, и во времена Александра II, и сегодня ломку традиционных устоев русского общества ошибочно называли «реформами». На самом деле это была революция, подобная тем, какие происходили ранее в Англии (XVII век), Франции (конец XVIII века), других европейских государствах. Революция буржуазная, развернувшая Россию на путь капитализма.

Период активной творческой деятельности писателя точно совпал со временем реформ. Примечательно, что они закончились через месяц после смерти писателя, когда был убит Александр II и на престол взошёл Александр III , заморозивший все реформы. Возникает ощущение, что Бог послал писателя во имя миссии – составить хронику трагических событий 1855-1881 годов.

Большинство исследователей творчества Достоевского (исследователей многие десятки, если не сотни) акцентируют внимание преимущественно на тех аспектах произведений писателя, которые относятся к первым трём вышеназванным блокам вопросов (метафизическим, антропологическим, политическим). Я же постараюсь показать, что вопросы социально-экономические в творчестве Достоевского занимали как минимум не меньшее место. Собственно, они и были отправной точкой для размышлений его героев о «более высоких материях».

Романы и другие произведения Достоевского представляют собой неповторимое сочетание высокой метафизики («вечных вопросов») и написанных с натуры картин социально-экономической действительности. Такие картины можно назвать капиталистическим реализмом (по аналогии с социалистическим реализмом) или даже капиталистическим натурализмом .

Антикапиталистический пафос Достоевского

Достоевский, обладая особым зрением, одним из первых увидел в «реформах» роковой для России перелом.

Многие продолжали выражать радость по поводу «освобождения» крестьян (Манифест от 19 февраля 1861 года об отмене крепостного права), а Достоевский уже понял, что начинается ещё более жестокое закабаление – капиталистическое: «Протекло время с освобождения крестьян – и что же: безобразие волостных управлений и нравов, водка безбрежная, начинающийся пауперизм и кулачество, то есть европейское пролетарство и буржуазия, и проч. и проч.» (Достоевский Ф. М. – Григорьеву Л.В.)

Писатель постоянно подчёркивал, что капитализм космополитичен, он начал и продолжит размывать национально-культурные устои России: «Промышленность и капитал действуют развратительно, отторгнувшись от земли, стало быть от родины и от своих» (Достоевский Ф.М. Записи литературно-критического и публицистического характера из записных тетрадей 1872-1875 гг.)

Чуткий писатель одним из первых понял, какой трагедией в конце концов может закончиться этот социально-экономический и культурно-исторический перелом. Так оно и получилось: первый акт трагедии разыгрался в 1905-07 гг., второй и третий – в феврале и октябре 1917 года. О грядущих катаклизмах говорили и писали также Константин Леонтьев, Константин Победоносцев, Лев Тихомиров, праведный Иоанн Кронштадский и другие, но первым в набат ударил Фёдор Михайлович Достоевский. Не будет преувеличением утверждение, что всё творчество Достоевского так или иначе носило антикапиталистическую направленность . Это не отменяет, а дополняет те характеристики, которыми исследователи обычно награждают писателя: «почвенник», «консерватор», «традиционалист», «охранитель», «православный», «монархист» и т. п.

Советский литературовед В. Ермилов в своей книге о Достоевском справедливо заметил, что писатель был буквально «болен капитализмом, видя в нем только ужас» . Развитие капитализма Фёдор Михайлович воспринимал «катастрофически, как распространение неизвестной эпидемической болезни или обвал, наводнение, бесовское наваждение, дьявольский кошмар» ; «он ненавидит и презирает буржуа как смертельного личного врага» (В.В. Ермилов. Ф.М. Достоевский. – М., 1956, с. 19, 113, 225-26).

Достоевский, как мне представляется, не погружался в изучение фундаментальных академических трудов, где капитализм описывался «научно». Так, в 1872 году в России вышел перевод первого тома «Капитала» Карла Маркса на русский язык (в переводе Николая Даниельсона), но, по моим сведениям, Фёдор Михайлович не был знаком с этой книгой. Может быть, единственным исключением являлись труды социалиста-утописта Шарля Фурье , которые Достоевский изучал ещё в молодые годы, примкнув к петрашевцам.

Как бы там ни было, писатель достаточно точно уловил основные свойства зарождавшегося в России капитализма (наёмное рабство, погоня за прибылью как высшая цель жизни, сосредоточение средств производства в руках узкой группы лиц, расцвет ростовщичества, биржевые спекуляции, социальная поляризация общества, а главное – диктаторская власть денег над жизнью всех и каждого). И это он отражал во всех своих произведениях.

У писателя было много других слов, с помощью которых он очень глубоко и выразительно описывал суть произошедшего в России переворота. В первую очередь с помощью слов «буржуа», «буржуазия», «буржуазный». Во времена Достоевского эквивалентом термина «капитализм» были словосочетания «буржуазный строй», «буржуазное общество», «буржуазная идея». Ими тогда начинали пользоваться зародившиеся в 1860-е годы в России народники и социалисты . Ими пользовался и Маркс (см: «Манифест коммунистической партии» , 1848 год).

Достоевский неоднократно разъясняет, что он имеет в виду под буржуазным строем и идеей буржуазии: «…это матерьялизм, слепая, плотоядная жажда личного матерьяльного обеспечения, жажда личного накопления денег всеми средствами – вот всё, что признано за высшую цель, за разумное, за свободу…» («Дневник писателя», 1877).

Следующая цитата

Слова «буржуа», «буржуазия», «буржуазный» происходят от французского bourg и немецкого Burg , то есть «город». Капитализм – городская цивилизация. Достоевский хорошо чувствовал духовную природу города, у него во всех романах и других произведениях город выступает как «памятник грехов», отсюда такая мрачность почти всех без исключения городских картин у писателя.

Практически во всех романах Достоевского основные события разворачиваются на фоне городской среды. Достоевский – художник капиталистического реализма: урбанистическая среда, человеческий муравейник, контрасты роскоши и бедности (бедность преобладает) накрывают большую часть городского пространства с его мрачными домами и мрачными обитателями, с грязными улицами и вонью, с дрянными трактирами и пьяными, с нищими и уличными воришками, с публичными домами и проститутками, с дымящимися фабриками и заводами, с извозчиками и уличными собаками, с визгами и истерическими криками…

Господство урбанистической среды в романах Достоевского не случайно, ибо город – воплощение, символ, плод развития капитализма. Главное место у Достоевского занимает Петербург. Он жил в Петербурге с начала 1840-х годов, знал все уголки города. Особенно хорошо прописан Петербург в первом и последнем романах «Пятикнижия» – «Преступлении и наказании» и «Братьях Карамазовых». Город у писателя получился мрачным, серым, давящим. Мать Раскольникова, приехавшая из провинции в столицу, говорит: «Здесь и на улицах, как в комнатах без форточек» . Атмосферу мрачной урбанистической среды города на Неве по романам Достоевского очень точно передал в своих картинах Илья Глазунов (см. его цикл «Петербург Достоевского»).

Дух капитализма из Европы через «окно», прорубленное Петром, через Петербург, проникал во всю Россию. Чтобы очистить Россию от смрада капитализма, надо было закрыть петербургское «окно». Юрий Лотман писал: «В итоговом произведении – „Братьях Карамазовых“ – Петербург воплощает в себе… болезнь России, её „страхи и ужасы“ (выражение Гоголя), – соответственно „выздоровление“ мыслится как преодоление Россией в себе петербургского начала» (Ю.М. Лотман. Современность между Востоком и Западом // «Знамя», 1997, № 9).

Европейский капитализм – предупреждение России

Достоевский проявлял большой интерес к европейскому капитализму, к «буржуазной» Европе. Задолго до Освальда Шпенглера , написавшего «Закат Европы» (1918 год), Фёдор Михайлович говорил, что после буржуазных революций христианская Европа стала медленно, но верно умирать. Писатель предвидел, что капиталистическая Европа, внешне благополучная и богатая, лишившаяся христианских скреп, подвергнется жесточайшим катаклизмам.

В 1880 году Достоевский писал: «Да, она накануне падения, ваша Европа, повсеместного, общего и ужасного. Муравейник, давно уже созидавшийся в ней без Церкви и без Христа (ибо Церковь, замутив идеал свой, давно уже и повсеместно перевоплотилась там в государство), с расшатанным до основания нравственным началом, утратившим всё, всё общее и всё абсолютное, – этот созидавшийся муравейник, говорю я, весь подкопан. Грядет четвертое сословие, стучится и ломится в дверь и, если ему не отворят, сломает дверь. Не хочет оно прежних идеалов, отвергает всяк доселе бывший закон. На компромисс, на уступочки не пойдет, подпорочками не спасете здания. Уступочки только разжигают, а оно хочет всего. Наступит нечто такое, чего никто и не мыслит. Все эти парламентаризмы, все исповедоваемые теперь гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки, жиды – всё это рухнет в один миг и бесследно – кроме разве жидов, которые и тогда найдутся как поступить, так что им даже в руку будет работа. Всё это «близко, при дверях». Вы смеетесь? Блаженны смеющиеся. Дай Бог вам веку, сами увидите. Удивитесь тогда. Вы скажете мне, смеясь: «Хорошо же вы любите Европу, коли так ей пророчите». А я разве радуюсь? Я только предчувствую, что подведен итог. Окончательный же расчет, уплата по итогу может произойти даже гораздо скорее, чем самая сильная фантазия могла бы предположить. Симптомы ужасны. Уж одно только стародавне-неестественное политическое положение европейских государств может послужить началом всему. Да и как бы оно могло быть естественным, когда неестественность заложена в основании их и накоплялась веками? Не может одна малая часть человечества владеть всем остальным человечеством как рабом, а ведь для этой единственно цели и слагались до сих пор все гражданские (уже давно не христианские) учреждения Европы, теперь совершенно языческой. Эта неестественность и эти «неразрешимые» политические вопросы (всем известные, впрочем) непременно должны привести к огромной, окончательной, разделочной политической войне, в которой все будут замешаны и которая разразится в нынешнем еще столетии, может, даже в наступающем десятилетии. Как вы думаете: выдержит там теперь длинную политическую войну общество? Фабрикант труслив и пуглив, жид тоже, фабрики и банки закроются все, чуть-чуть лишь война затянется или погрозит затянуться, и миллионы голодных ртов, отверженных пролетариев, брошены будут на улицу. Уж не надеетесь ли вы на благоразумие политических мужей и на то, что они не затеют войну? Да когда же на это благоразумие можно было надеяться? Уж не надеетесь ли вы на палаты, что они не дадут денег на войну, предвидя последствия? Да когда же там палаты предвидели последствия и отказывали в деньгах чуть-чуть настойчивому руководящему человеку?» («Дневник писателя», 1880, август).

Какая прозорливость! Я не знаю никого, кто бы с таким упреждением предсказал Первую мировую войну, эпицентром которой станет та самая Европа, с которой российские капиталистические «реформаторы» пытались брать пример. Да, Достоевский несколько ошибся, сказав, что война «разразится в нынешнем еще столетии, может, даже в наступающем десятилетии» . Божественным промыслом в предсказание писателя были внесены коррективы. Через месяц после смерти писателя на престол взошёл Александр III, заслуженно получивший звание Миротворец. Он не только помог сберечь от войн Россию, но его политикой удалось оттянуть (оттянуть, а не отменить) начало общеевропейской войны. Предсказание Достоевского сбылось лишь через 34 года…

А вот ещё предсказание о катаклизмах, ждущих богатую капиталистическую Европу: «…в Европе, в этой Европе, где накоплено столько богатств, все гражданское основание всех европейских наций – все подкопано и, может быть, завтра же рухнет бесследно на веки веков, а взамен наступит нечто неслыханно новое, ни на что прежнее не похожее. И все богатства, накопленные Европой, не спасут ее от падения, ибо "в один миг исчезнет и богатство"» . (Достоевский Ф.М. Объяснительное слово по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине. Собрание соч. в 15 т. Том 14. СПб.: Наука, 1995 С. 419).

И далее следуют очень важные слова писателя: «…неужели все-таки мы и тут должны рабски скопировать это европейское устройство (которое завтра же в Европе рухнет)? Неужели и тут не дадут и не позволят русскому организму развиться национально, своей органической силой, а непременно обезличенно, лакейски подражая Европе?» Достоевский во многих местах повторяет ту мысль, что лакейское подражание капиталистической Европе опасно, оно может привести Россию к таким же катаклизмам, которые испытывала и ещё испытает Европа.

«Русский» капитализм – детище «русского» либерализма

В большом ходу у Фёдора Михайловича были слова «либерал», «либеральный», «либерализм». Именно они, либералы, по мнению писателя, лакейски подражают капиталистическому Западу, именно они толкали и толкают Россию на путь буржуазных реформ. Впрочем, большинство отечественных либералов до конца не понимают, что такое капитализм. Максимум, на что они способны, – повторять что-то взятое за рубежом (о «полезности» капитала, конкуренции, банков, биржи, свободного рынка, экономического либерализма и др.). По мнению Достоевского, доморощенные либералы действуют инстинктивно, а инстинкт их строится, с одной стороны, на заискивании перед Западом, с другой – на ненависти к России. Разрушая Россию, её традиционные устои, они расчищают почву для капитализма. Ещё точнее – для тех, кто с Запада принесёт свой капитал, чтобы поработить и уничтожить Россию уже окончательно.

Читаем в «Бесах»: «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить» .

А вот из того же романа о патологической ненависти либералов к России: «Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия как-нибудь вдруг перестроилась, хотя бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся. »

Достоевскому режет ухо словосочетание «русский либерализм», правильнее его называть антирусским: «Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошел до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьет свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нем смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. Если есть для него оправдание, так разве в том, что он не понимает, что делает, и свою ненависть к России принимает за самый плодотворный либерализм. Эту ненависть к России, еще не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чем она должна состоять; но теперь уже стали откровеннее и даже слов "любовь к отечеству" стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное. Факт этот верный, которого нигде и никогда, спокон веку и ни в одном народе, не бывало и не случалось. Такого не может быть либерала нигде, который бы самое отечество свое ненавидел. Чем же это всё объяснить у нас? Тем самым, что и прежде, – тем, что русский либерал есть покамест, еще не русский либерал; больше ничем, по-моему» .

Действительно, до коих пор можно называть этих ненавистников и разрушителей России «русскими либералами»? Увы, привычка сохраняется. Возьмите Чубайса , которого СМИ услужливо величают «российским либералом». Он в 90-е годы расчищал площадку для строительства капитализма, понимая, что строительство будет происходить на костях миллионов сограждан. Мы помним его «откровение»: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом – новые вырастут» . Отсюда и ненависть этих людей к Достоевскому. Вот признание того же Чубайса: «Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски» . Здесь Чубайс – точный слепок с тех бесноватых героев, что описаны Фёдором Михайловичем в «Бесах».

Примечательно, что слова «либеральный», «либерализм», «либерализация» и т. п. были во времена Достоевского в ходу, они звучали и в официальных документах, и в газетах, и в университетских лекциях. Реформы 60-70-х годов позапрошлого века величались «либеральными»: якобы они давали всем «свободу». Мол, начали с «освобождения» крепостных крестьян, а далее надо развивать «свободы» всех граждан. Так сказать, в духе liberté, égalité, fraternité. Достоевский в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863) писал: «Провозгласили. liberté, égalité, fraternité. Очень хорошо-с. Что такое liberté? Свобода. Какая свободa? Одинаковая свобода всем делать все что угодно, в пределах закона. Когда можнo делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все, что угодно, а тот, с которым делают что угодно» .

Прошло полтора века, и нам опять внушают, что либерализм и либеральные реформы сделают русского человека свободным. Чтобы не искушаться этими обманами, читайте Достоевского.

Читайте также: