Цитаты о словаре ожегова

Обновлено: 19.09.2024

Многие думают, что фамилия Ожегов происходит от слова ожог. Но тогда она должна была бы звучать "Ожогов" и писаться через "о". На самом же деле, эта уральская фамилия происходит от слова "ожег" (с ударением на О) - в старину так называлась палка, которую окунали в расплавленный металл, чтобы определить степень его готовности к разливке.

"Словарные трупы"

Ученый Федот Филин, когда Ожегов в 1950 году готовил к печати свой словарь, написал ему критическое письмо, в котором и встретилось это яркое и совсем не научное выражение: "словарные трупы".

Ими ученый считал "аналой", "иконостас" - слова церковнославянского происхождения. Действительно, как могло в советском словаре вдруг встретится слово "апокалипсис"? А определение аристократии как «высшего, родовитого слоя господствующего класса, дворянства»? Филин настаивал, что определение должно «подчеркнуть эксплуататорский, паразитический характер аристократии». Словарь Ожегова все-таки вышел, а письмо Филина превратилось в легенду, то есть, согласно словарю Ожегова - "предание о каком-либо историческом событии".

"Развратный смысл"

Ожегов участвовал в составлении "Толкового словаря русского языка" под редакцией Д.Н. Ушакова: он автор целой трети статей этого словаря. Готовился словарь во второй половине 1930-х годов, и, конечно, проходил цензуру, которая и придралась к слову "любовница", якобы имеющему "развратный смысл". Особенно комичной эта придирка может показаться тому, кто знает историю русского языка и знаком с поэзией XIX века, где это слово означает просто любящую девушку и не подразумевает ничего большего. Но в любом случае, во время Ожегова слово уже обрело современный смысл, и придирчивый цензор настаивал, что такого явления - и слова - нет в Советском Союзе. Отсылки к литературе не убеждали проверяющего. Тогда Ожегов проявил юмор и хитрость: он знал, что, приезжая из Ленинграда в Москву, цензор останавливается у одной женщины. "Кем вам приходится эта дама?" - спросил его Сергей Иванович. Тут цензору пришлось пойти на уступки, оставив коварное слово в словаре.

Словарь под бомбами

Над своим "Словарем русского языка", а также над "Словарем к пьесам А.Н. Островского" Ожегов работал во время Второй Мировой войны. После первых бомбежек Москвы в 1941 году он отправил свою семью в Ташкент, а сам записался в ополчение. Но оказалось, что его, как крупного ученого, "бронировали" - и на фронт попасть он не мог. Тогда Сергей Иванович стал директором Института языка и письменности АН СССР и остался на этом посту вплоть до возвращения из эвакуации прежнего руководства. Вера его в то, что немцы не смогут взять Москву, была непоколебимой. Так он и провел войну: в Москве, за своим старым столом, в свете керосиновой лампы, под грохот бомбежек, работая над составлением словарей. Добавим, что "Словарь к пьесам А.Н. Островского" позднее запретили и весь его набор рассыпали. Репринтное издание сохранившихся оттисков появилось только в 1993 году - почти через 30 лет после смерти автора.

Ежов и разведка

Слово "разведка" - тоже не нейтральное для советского времени. Поэтому автору словаря пришлось пойти на компромисс: словарь, одним из принципов которого была краткость и сжатость, содержал огромную цитату о том, что в капиталистических странах органы госбезопасности ненавидимы трудящимися массами, а в СССР, наоборот, пользуются уважением и любовью народа. Цитату взяли из выступления Н.И. Ежова - наркома внутренних дел. Однако в последний момент Ожегов вдруг убрал его фамилию, то есть фактически нарушил авторское право наркома. После этого он получил вызов на Лубянку. А там. у ученого вдруг стали выведывать, откуда он узнал, что наркома Ежова в это же время сняли - ведь об этом еще даже не успели сообщить в газетах!

Просветившийся заключенный

Рассказывают, что как минимум одного человека словарь Ожегова спас - а точнее, помог выйти ему из тюрьмы. Молодой человек сидел за изнасилование, и срок его по этой статье был максимальным. В свободное время он взял из тюремной библиотеки только что поступившее туда четвертое издание словаря (1960 год) и посмотрел значение слова «насиловать». После этого заключенный отправил письмо тюремному начальству. В письме объяснялось, что в его случае никакого насилия совершено не было: все произошло по взаимному согласию, а девушка просто отомстила ему за отказ на ней жениться. Удивительно, но молодой человек добился пересмотра дела и вышел на свободу.

Ленинец не ленится

В словаре Ожегова отсутствуют слова-названия жителей городов. Там не найти слова "минчанин", "пермяк" или "иркутянин", но слово "ленинградец" там есть - по крайней мере, во втором издании словаря 1952 года. Это словечко - тоже продукт особенной логики советской цензуры, которой не понравилось, что слова "ленивый" и "ленинец" оказались соседями. До изменения алфавита дело, конечно, не дошло, поэтому решено было разделить несочетаемых соседей словом "ленинградец". Еще бы, ведь некоторые ленинградцы поистине ленивы!

Следующая цитата

Сергей Иванович был старшим из трёх братьев. В канун Первой мировой войны семья переехала в Петербург, где Сергей закончил гимназию. Затем он поступил на филологический факультет Петроградского университета, но занятия вскоре были прерваны — Ожегова призвали на фронт.

В 1918 году Сергей Ожегов поступает в университет. Много позднее он редко рассказывал о своих «генеалогических корнях» и увлеченности именно филологией. И понятно почему: едва ли было возможно в те годы говорить и даже упоминать вслух о том, что в роду были особы духовного сана. Мать Сергея Ивановича Александра Федоровна (в девичестве Дегожская) приходилась внучатой племянницей известному филологу и педагогу, профессору Петербургского университета, протоиерею Герасиму Петровичу Павскому (1787–1863). Его «Филологические наблюдения над составом русского языка» были при жизни автора удостоены Демидовской премии и изданы дважды. Так Императорская Академия наук почтила труд уважаемого русского ученого, быть может, в силу своих «духовных» обязательств, понявшего строй и дух языка шире и яснее, чем многие талантливые современники. Его почитали, с ним не раз обсуждали проблемы филологии многие ученейшие мужи: и А.Х. Востоков, и И.И. Срезневский, и Ф.И. Буслаев. Конечно же, об этом знал С.И. Ожегов. Думаем, что он не просто это знал по рассказам своей матушки, но ощущал в себе внутреннюю потребность продолжить дело великого предка. Потому « филологический » выбор был для молодого С. И. Ожегова сознательным и вполне определенным. Тогда, заметим, надо было иметь и немалое мужество, чтобы в голодные, страшные годы посвятить свое будущее науке.

Он участвовал в боях на западе России, на Украине. В 1922 году Ожегов окончил военную службу в штабе Харьковского военного округа и сразу же приступил к занятиям на факультете языкознания и материальной культуры Петроградского университета. В 1926 году преподаватели университета Виктор Виноградов и Лев Щерба рекомендовали его в аспирантуру Института сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока. В 1936 году Ожегов переехал в Москву. С 1937 года преподавал в московских ВУЗах (МИФЛИ, МГПИ). С 1939 года Ожегов — научный сотрудник Института языка и письменности, Института русского языка, Института языкознания АН СССР.

Во время Великой Отечественной войны Ожегов не эвакуировался из столицы, а остался преподавать.
Основатель и первый заведующий сектором культуры речи Института русского языка АН СССР (с 1952 года). Предлагаю вам 14 интересных фактов о Сергее Ивановиче Ожегове и его словаре.

1. В канун первой-мировой войны семья С. И. Ожегова переезжает в Петроград, где он оканчивает гимназию. Любопытный эпизод этого времени нам поведала Наталия Сергеевна Ожегова. При всей его простоте и, мы бы сказали, наготе, случай весьма милый, характеризующий сообразительность и, возможно, уже тогда проявившиеся филологические способности. В их гимназии преподавал француз, не знавший русского языка, и ученики любили подшучивать над ним. Сережа, живой и восприимчивый мальчик, нередко со своими однокашниками спрашивали учителя: «Месье, можно в сортир?» И тот, конечно же, отвечал: «Да, пожалуйста, выйдите» («Сортир» по-французски означает «выходить»).

2. По словам Сергея Сергеевича Ожегова, сына ученого, у него была «бурная, горячая молодость»: он увлекался футболом, только-только входившим тогда в моду, состоял в спортивном обществе. Его красивый мужской стан, довольно высокий рост и хорошая закалка в дальнейшем немало помогали ему. «Еще почти мальчишкой» он вступил в партию эсеров.

3. Ожегов много работал для того, чтобы люди правильно произносили слова: редактировал справочники «Русское литературное произношение и ударение», «Правильность русской речи», консультировал дикторов на радио. А вот его собственную фамилию часто произносили неправильно («Ожогов»), думая, что она происходит от слова «ожог». На самом деле она образована от слова «ожег» (с ударением на первом слоге) — так на Урале называли палку, которую окунали в расплавленный металл, чтобы узнать, можно ли его разливать.

4. Когда Ожегов готовил к печати «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова (им было написано более трети статей), во второй половине 1930-х годов, цензор придрался к слову «любовница»: мол, у него «развратный смысл». Нет такого явления в Советском Союзе! Ссылки на то, что это слово встречается у русских классиков, не помогали. А Главлит в то время находился в Ленинграде, и цензор, приезжая в Москву, останавливался у одной женщины. И Ожегов как-то подловил его: а эта дама-то, мол, кем вам приходится? Цензор вздохнул и. разрешил оставить слово.

5. В том же словаре Ушакова в третьем томе слово «разведка» сопровождалось огромной цитатой о том, что в капиталистических странах органы госбезопасности ненавидимы трудящимися массами, а у нас, наоборот, пользуются уважением и любовью народа. Это была цитата из выступления наркома внутренних дел Ежова. В последний момент Ожегов по какой-то необъяснимой интуиции убрал его фамилию, хотя в словаре авторство цитат обязательно указывалось. За этого его вызвали на Лубянку и стали выведывать, откуда он узнал, что Ежова сняли? Ведь об этом еще даже не успели сообщить в газетах!

6. Ожегова сильно критиковали за то, что он включил в свой словарь церковную лексику, а также дал некоторым словам нейтральную оценку вместо негативной. Например, знаменитый ученый Федот Петрович Филин писал в письме Ожегову (1950), что «апокалипсис», «аналой», «иконостас» — это «словарные трупы», которым не место в советском лексиконе. По мнению Филина, нельзя было давать определение «аристократии» «высший, родовитый слой господствующего класса, дворянства». Надо было «подчеркнуть эксплуататорский, паразитический характер аристократии».

7. Во втором издании словаря Ожегова (1952) появилось слово «ленинградец», хотя названий жителей других городов не было. Его велели вставить туда, чтобы отделить друг от друга слова «ленивый» и «ленинец».

8. Одному человеку словарь Ожегова помог выйти из тюрьмы. Парень получил большой срок за изнасилование. На досуге он взял из тюремной библиотеки только что поступившее туда четвертое издание словаря (1960) и посмотрел значение слова «насиловать». Написал письмо тюремному начальству, что в его случае никакого насилия не было: все совершалось по взаимному согласию и полюбовно, а девушка просто отомстила ему за отказ на ней жениться. Парень добился пересмотра дела и вышел на свободу.

9. По инициативе Ожегова в 1958 году в Институте русского языка была создана Справочная служба русского языка — бесплатная консультация по вопросам, касающимся правильности русской речи. 10. При жизни Ожегова вышли 6 изданий его словаря: второе и четвертое — переработанные, остальные — стереотипные. В марте 1964 года, уже будучи тяжело больным, он написал официальное обращение в издательство «Советская энциклопедия» о том, что находит нецелесообразным издавать далее словарь стереотипным способом. Нужно подготовить новое издание: включить новую лексику, пересмотреть определения некоторых слов и т.п. Планам не суждено было сбыться: 15 декабря 1964 года Ожегов скончался из-за врачебной ошибки. Умер Сергей Иванович Ожегов в Москве. Урна с его прахом покоится в стене некрополя Новодевичьего кладбища. 11. С 1972 года словарь стал издаваться под редакцией ученицы С.И. Ожегова Наталии Юльевны Шведовой. От издания к изданию словник увеличивался и достиг 80 тысяч слов. С 1992 года на обложке появились обе фамилии. Были возмущены как наследники Ожегова, которым издательство не стало выплачивать им гонорар (они имели право на это до 2014 года), так и некоторые лингвисты — из-за того, что в словаре нарушен сформулированный Ожеговым принцип краткости и компактности, включены архаизмы и даже явно ненормативная лексика (например слова «г..но», «ж.па»). В 2003 году «каноническое» четвертое издание словаря 1960 года (с небольшими обновлениями) вышло под редакцией Л.И. Скворцова.

12. Любопытен такой эпизод, почерпнутый нами из «Филологических наблюдений» Г.П. Павского. Как кажется, и он не раз встречал неодобрительные возгласы, но находил мужество отстаивать собственный взгляд. И этот пример был для С.И. Ожегова весьма показателен: «Есть люди, которым не нравится мое сличение Русских слов с словами иноземных языков. Им кажется, что при таком сличении уничтожается самобытность и самостоятельность Русского языка. Нет, я никогда не был того мнения, что Русский язык есть сборник, составленный из разных языков иноплеменных. Я уверен, что Русский язык образовался по собственным своим началам…»

13. В последние годы С.И. Ожегов не раз говорил о смерти, рассуждал о вечном. Быть может, он вспоминал и любимого им философа-идеалиста Г.Г. Шпета, запрещенного в советские времена, томик сочинений которого он имел в своей библиотеке. Наверное, перед его глазами проходили прожитые дни нелёгкой жизни, где лишения шли бок о бок с надеждой и верой, поддерживавшими его в трудные минуты, подпитывавшими его страдающую душу. Говорят, что во времена репрессий на С.И. Ожегова — не физических, а моральных, но доставлявших ему, пожалуй, еще большую боль, чем физическая, — в, казалось бы, относительно спокойные 1960-е годы, он не противостоял своим клеветникам, ибо жил по иным, духовным принципам, но будучи не в силах сдержать страдания и боль от выпадов тех, кто его окружает, … плакал.

14. Он просил, чтобы его похоронили на Ваганьковском кладбище по христианскому обычаю. Но это желание Сергея Ивановича исполнено не было. И теперь его прах, примиренный временем, покоится в стене Новодевичьего некрополя. Наталия Сергеевна Ожегова рассказывала, что слово «Бог» в их семье присутствовало постоянно. Нет, это не было религиозным культом, и дети воспитывались в светских условиях, но само прикосновение и мироощущение Духа неизменно сопутствовало всему тому, что делал Сергей Иванович. В те непримиримые времена, когда государственной религией был коммунизм, а советский «ученый-интеллигент» уже имел иной облик, С.И. Ожегова называли русским барином (выражение А. А. Реформатского). Видимо, его человеческая суть внутренне противостояла окружающему миру. Он обладал своей «поступью», имел изысканные манеры и всегда следил за своим внешним видом, он по-особому присаживался (не, «бухался с ног», как сейчас) и говорил, оставаясь все тем же простым, доступным, мягким человеком со своими слабостями. В семье Сергея Ивановича никогда не было ханжества по отношению к религии, но, с другой стороны — не было и «показного молебна». Единственный праздник, который он свято соблюдал, — это Пасха. Тогда он ходил ко всенощной в Новодевичий монастырь…

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Следующая цитата

70 лет назад в СССР увидел свет «Словарь русского языка» Сергея Ожегова. Он выдержал почти три десятка переизданий и остается самым популярным нормативным толковым словарем.

Фото: Вечерняя Москва Вечерняя Москва

Первое издание словаря предварялось разъяснением, где каждое слово — знаковое! Это, если хотите, принципиальный манифест выдающегося ученого: словарь должен быть краткий, популярного типа, стремящийся к активной нормализации литературной речи. А еще Сергей Иванович Ожегов точно знал, чего там не должно быть — редких терминов, малоупотребительных в общей речи иностранных слов, просторечных и арготических элементов.

Видео дня

В СССР при жизни Ожегова вышло шесть изданий «Словаря русского языка». Второе и четвертое были переработанными, остальные — стереотипными. Этот компактный однотомник до сих пор в ходу не только в России, но и на всем постсоветском пространстве. Он широко известен и в странах дальнего зарубежья, его тщательно подобранный словник лег в основу многих переводных словарей.

Ожегом (с ударением на первом слоге) в старину на Урале называли специальную палку, с помощью которой определяли степень готовности расплавленного металла. Чудом спасся предок Сергея Ивановича, демидовский крепостной, из затопленных подвалов Невьянского завода. Кто смотрел фильм «Петр I», помнит эту страшную сцену затопления.

Дед Сергея Ивановича более полувека работал на Екатеринбургском заводе, вырастил четырнадцать сыновей и дочерей, и все они получили высшее образование. Можно утверждать, что тяга к знаниям — фамильная черта Ожеговых.

— В нашем роду обнаруживаются и «колокольные дворяне», — рассказывал мне сын Ожегова Сергей Сергеевич — человек самодостаточный, доктор архитектуры, профессор Московского архитектурного института. — Предками были и династии псковского духовенства — Дегожские, Опоцкие. В роду и известный философ-богослов Герасим Павский, который вместе со своим приятелем Александром Пушкиным частенько бывали в доме Опоцких. У Пушкина было там даже свое место за самоваром красной меди.

Летом 1918 года Сережа Ожегов окончил гимназию и поступил в Петроградский университет. Учиться тогда не довелось: в декабре его призвали в Красную армию. И здесь «молодого командира» едва не расстреляли, поскольку один из документов он подписал красными чернилами. А по убеждению полкового комиссара, делать это могли исключительно большевики. Но большевиком Ожегов не был. Позже он в своих дневниках признается, что «революционных событий» в Петрограде не заметил: не видел октябрьского решительного штурма Зимнего дворца, не слышал исторического залпа «Авроры» и зажигательных речей Ильича. Просто все вдруг резко изменилось, и жизнь стала тусклой.

Филологический курс университета Ожегов окончил лишь в 1926 году, но еще до этого стал своим в небольшом кругу ленинградских лингвистов, завел знакомства и с московскими учеными. После аспирантуры Института истории литературы и языков Запада и Востока Сергей Иванович ряд лет преподавал в ленинградских вузах, работал в Институте языка и мышления АН СССР по словарному отделу. В 1936 году Ожегов вместе с семьей переезжает в Москву, которая, как считается, «слезам не верит», но дает «понаехавшим» большие перспективы.

Именно в Москве, в коммуналке на Смоленском бульваре, Сергей Иванович задумал и начал писать главную книгу своей жизни — знаменитый «Словарь русского языка». Здесь он трудился и над «ушаковским четырехтомником». Вернее, в ряду забот молодого ученого этот четырехтомник значился, конечно, на первом месте. Дело в том, что советское правительство потребовало тогда «стабилизировать нормы русского литературного языка путем создания нормативного пособия, которое помогало бы читателю освоить лексические, грамматические и произносительные нормы русского языка».

Было даже принято специальное партийно-правительственное решение об ускорении работы над «Толковым словарем русского языка». И коллектив ученых (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Б.А. Ларин, С.И. Ожегов, Б.В. Томашевский, Д.Н. Ушаков) стал ускоряться и устанавливать «произносительные нормы». «Словарь Ушакова» вышел в обозначенные (1935–1940 гг.) сроки. О вкладе Ожегова главный редактор словаря профессор Дмитрий Николаевич Ушаков всегда отзывался с уважением, признавая его ведущее место и называя «основным движителем» этого большого научного и общекультурного предприятия: Ожегову принадлежало 33,5 процента текста всего четырехтомника.

История словаря Ожегова началась незадолго до Великой Отечественной войны. Работая в «коллективе Ушакова», Ожегов поделился с коллегами идеей создания компактного однотомника. Массового, народного. Главным редактором нового издания предполагался сам Ушаков, а Ожегову отводилась роль соредактора, в авторский коллектив должны были войти еще шесть лингвистов. Коррективы в работу внесла начавшаяся война. Во-первых, весь «авторский синклит» оказался в эвакуации в Ташкенте, Ожегов единственный оставался в Москве. Во-вторых, в 1942 году скоропостижно скончался Ушаков. В-третьих, самоустранившиеся «соавторы» на «призывные письма» Ожегова, пытавшегося организовать совместную работу, не отвечали Об этом времени и своем тогдашнем житье-бытье рассказывает сам Сергей Иванович. Читаем в его дневнике:

«В комнате холодно. Курева нет, отвыкаю.

Телефона давно нет — как в избе посередь поля. Положение с продуктами в Москве ужасное. Все запасы разграблены и расхищены. В половине декабря испортилась канализация. Потом последовательно водопровод вышел из строя, затем стало гаснуть электричество и лопнули трубы отопления.

Я спал на буфете, с которого снял верх. Бань в Москве осталось несколько. Хожу грязным. »

Тяготы быта Сергей Иванович воспринимал иронично, главным в жизни была работа. Он справлялся с неимоверной грудой дел — научно-общественной и лингвистической деятельностью, чтением лекций в университете и Педагогическом институте. Может, упоенное «погружение в словарь» давало силы? Страшная весть пришла из Ленинграда.

В блокадном городе погибли практически все родственники Ожегова. В самом конце войны коллеги Сергея Ивановича, вернувшиеся из Ташкента, обвинили его в том, что он не уехал в эвакуацию потому, что. ждал прихода немцев. К счастью, это фантасмагорическое утверждение особых последствий не имело. С первым изданием словаря вдруг возникли осложнения. Издательство Академии наук СССР отказалось его печатать, ссылаясь на недостаток средств.

И только в 1949 году в Государственном издательстве иностранных и национальных словарей великий труд Ожегова материализовался в знаменитый однотомник. И Ожегова выдвинули на Сталинскую премию! Премию, впрочем, не дали, но присвоили степень доктора филологических наук без защиты диссертации. Парадоксально, но решающую роль в этом сыграл скандально знаменитый академик Трофим Лысенко.

На заседании Высшей аттестационной комиссии он заявил: «У каждого из нас, академиков, словарь Ожегова является настольной книгой. Мы учимся у него. Так неужели наш учитель не достоин докторской степени?» В последние годы жизни Сергей Иванович работал чрезвычайно интенсивно. Совместно с С.Г. Бархударовым и А.Б. Шапиро редактировал «Орфографический словарь русского языка» АН СССР, был инициатором создания и редактором академического словаря-справочника «Правильность русской речи», автором-составителем «Словаря языка Пушкина». Под его редакцией выходили авторитетнейшие сборники «Вопросы культуры речи», по которым «учились грамоте» дикторы радио и телевидения тех лет.

В Институте русского языка имени Виноградова Ожегов организовал «Справочную», где любой мог получить немедленную консультацию по языковым вопросам.

Это событие случилось в российском книгоиздательском мире в самом начале «лихих 90-х»: в книжных магазинах неожиданно появился «Толковый словарь русского языка». На обложке две фамилии — С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. На титульном листе уверенно значилось: Институт русского языка имени Виноградова РАН и Российский фонд культуры. Сомнений не было: мало ли, из каких спецхранов извлекли на радость читателям неизвестный труд великого Ожегова! Да и фамилия Шведовой многим тоже была знакома. Еще в 1972 году издательство «Советская энциклопедия» поручило ей «научно редактировать» очередные издания «Словаря русского языка». И на нескольких изданиях словаря так и написано: «Под редакцией члена-корреспондента АН СССР Н.Ю. Шведовой».

Как появилось «новое издание»? Очень просто! Классический словарь Ожегова самовольно дополнили и выдали за «совместную работу» (Сергей Иванович Ожегов умер в 1964 году. — «ВМ»). Покупателя просто дурачили, заманивая авторитетом Ожегова.

Помнится, когда я попросил прокомментировать ситуацию ректора Литературного института имени А.М. Горького писателя Сергея Есина, тот прибегнул к исторической аналогии: «Представляю, какой бы разразился скандал, если бы профессор Бодуэн де Куртенэ, редактировавший 3-е издание словаря Владимира Ивановича Даля и тоже кое-что туда внесший, поставил бы свое имя рядом с именем исконного автора » Неприятно вспоминать эту постыдную историю, тем более что иных ее действующих лиц уж нет, а те далече. Ее нравственная сторона для меня очевидна: непозволительно через три десятилетия после смерти выдающегося ученого идти по-пиратски на абордаж его гениальной работы.

Мне приходилось читать удивительную по своей наивности и противоречивости записку доктора филологических наук, профессора Н.Ю. Шведовой «В судебные и другие органы города Москвы и Российской Федерации». В ней она пыталась доказать, что ее работа «в качестве ответственного редактора» дает ей право считать себя соавтором Ожегова.

Лично я был убежден, что редактор Шведова, признанный ученый, человек преклонного возраста (Н.Ю. Шведова скончалась в 2009 году в возрасте 92 лет. — «ВМ»), тогда была несамостоятельна в своих действиях. Кукловодами в той бессовестной истории выступали совсем другие люди. Кто? Как ни печально сегодня об этом говорить, но следы привели в Институт русского языка.

Один из тогдашних руководителей этого института, являясь еще и владельцем частного издательства, виртуозно раскрутил аферу с изданием словаря в «новом варианте» и «в соавторстве». И только в 2004 году Тверской районный суд города Москвы после многолетнего разбирательства, основываясь на экспертизе Института лингвистических исследований РАН, постановил запретить издательству и лично Н.Ю. Шведовой использовать имя Ожегова.

24-е, исправленное издание «Словаря русского языка» вышло в свет уже без соавтора. Словарь издали под общей редакцией действительного члена Академии российской словесности, доктора филологических наук Л.И. Скворцова — верного ученика Сергея Ивановича. Вот он лежит на моем столе, возродившийся, как птица Феникс, «Словарь русского языка» Ожегова. Ему — 70 лет. А на книжных полках уже можно найти его 29-е издание.

Валерий Володченко — журналист, член Международного сообщества писательских союзов, автор книг «Встречные лица», «Игры нашего двора», «Маги на престоле: от Рюрика до Сталина» и других.