Алексиевич цитаты из книг
Обновлено: 21.11.2024
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
admin добавил цитату из книги «Цинковые мальчики» 1 год назад
Человека в человеке немного
Без этой книги, давно ставшей мировым бестселлером, уже невозможно представить себе ни историю афганской войны — войны ненужной и неправедной, ни историю последних лет советской власти, окончательно подорванной этой войной. Неизбывно горе матерей «цинковых мальчиков», понятно их желание знать правду о том, как и за что воевали и погибали в Афгане их сыновья. Но узнав эту правду, многие из них ужаснулись и отказались от нее. Книгу Светланы Алексиевич судили «за клевету» — самым настоящим.
admin добавил цитату из книги «Время секонд хэнд» 1 год назад
Меня всегда мучило, что правда не умещается в одно сердце, в один ум. Что она какая-то раздробленная, ее много и она рассыпана в мире. Как это собрать?
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
admin добавил цитату из книги «Время секонд хэнд» 1 год назад
Единственное, что мне всегда нравилось в моей стране – это природа. Пейзаж. Это – да!
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
admin добавил цитату из книги «Время секонд хэнд» 1 год назад
Я всю жизнь своим девочкам подсовывала хорошие книжки, убеждала их, что добро сильнее зла, добро всегда побеждает. Но жизнь – это не книжки. Молитва матери со дня моря достанет? Неправда! Я предательница, я не
смогла защитить их, как в детстве, а они надеялись на меня. Если бы моя любовь защищала, они были бы недосягаемы ни для какой беды, ни для каких разочарований.
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
admin добавил цитату из книги «Время секонд хэнд» 1 год назад
Гуляет по лесу дракон. Встретил медведя. «Медведь, – говорит дракон, – у меня в восемь часов ужин. Приходи – я
тебя съем». Идет дальше. Бежит лиса. «Лиса, – говорит дракон, – у меня в семь утра завтрак. Приходи – я тебя съем». Идет дальше. Скачет заяц. «Стой, заяц, – говорит дракон, – у меня в два часа обед. Приходи – я тебя съем». – «У меня вопрос», – поднял заяц лапу. – «Давай». – «Можно не приходить?» – «Можно. Я тебя вычеркиваю из списка». Но мало кто способен задать такой вопрос…
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
admin добавил цитату из книги «Время секонд хэнд» 1 год назад
Я читал ваши книги… Зря вы так доверяете человеку…человеческой правде… История — это жизнь идей. Не люди пишут, а время пишет. А человеческая правда — это гвоздь, на который каждый вешает свою шляпу.
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
admin добавил цитату из книги «Время секонд хэнд» 1 год назад
В обществе появился запрос на Советский Союз. На культ Сталина. Половина молодых людей от 19 до 30 лет считают Сталина «величайшим политическим деятелем». В стране, в которой Сталин уничтожил людей не меньше, чем Гитлер, новый культ Сталина?! Опять в моде все советское. Например, «советские» кафе — с советскими названиями и советскими блюдами. Появились «советские» конфеты и «советская» колбаса — с запахом и вкусом, знакомыми нам с детства. И конечно, «советская» водка. На телевидении десятки передач, а в интернете десятки «советских» ностальгических сайтов. В сталинские лагеря — на Соловки, в Магадан — вы можете попасть туристом. Реклама обещает, что для полноты ощущений вам выдадут лагерную робу, кирку. Покажут отреставрированные бараки. А в конце организуют рыбалку…
Возрождаются старомодные идеи: о великой империи, о «железной руке», «об особом русском пути»… Вернули советский гимн, есть комсомол, только он называется «Наши», есть партия власти, копирующая коммунистическую партию. У Президента власть, как у Генсека. Абсолютная. Вместо марксизма-ленинизма — православие… Перед революцией семнадцатого года Александр Грин написал: «А будущее как-то перестало стоять на своем месте». Прошло сто лет — и будущее опять не на своем месте. Наступило время секонд хэнд.
Светлана Алексиевич «Время секонд хэнд» – завершающая книга знаменитого цикла «Голоса утопии» от лауреата Нобелевской премии по литературе. «У коммунизма был безумный план, – рассказывает автор, – переделать „старого“ человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип – homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его „совком“. Мне.
Следующая цитата
Нас учили умирать. Мы хорошо научились умирать. Гораздо лучше, чем жить. И разучились отличать войну от мира, быт от бытия, жизнь от смерти. Боль от крика. Свободу от рабства.
Добавила M a d 04.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Дьяволу надо показывать зеркало. Чтобы он не думал, что невидим.
Добавила M a d 04.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Партия — это совесть, честь… И сомнения в голову не приходили… Каждая несправедливость виделась частным случаем, где был конкретный виновник. Скажи мне кто-нибудь в то время о вине идеи, об ответственности идеи? Сумасшедший! Я уже не побежала бы доносить, но назвала бы его сумасшедшим, предателем. Какое бы зло ни вершилось на моих глазах, я искала виновника: это он или не он… А то, что он часть идеи, атом злой идеи, молекула, и в других обстоятельствах был бы другим человеком, мы не понимали, никто. Вот откуда теперь не только у меня, а у многих чувство, что мы прожили не свою, а чью-то жизнь. Могли быть другими людьми, другой страной… Если бы не эта идея… Я людей не виню (даже своих недавних палачей), я виню идею… Мне доказывают, что идея рождается в человеческой голове. Но я всё равно ненавижу идею, а людей, их поведение могу себе объяснить. Что может выбрать солдат в строю? Ничего! Шагай в ногу!
Добавила M a d 07.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Она металась, она всю жизнь металась между реальностью и придуманным. Хотелось, чтобы её кто-то любил, нуждался в ней, «как в хлебе, как в воде». Желала любви так сильно, страстно, что придумывала ее, бросалась к людям, как прыгают с высоты, распластывалась. В каждом из нас есть сосуд любви, если он не заполнится в детстве, то всю жизнь будешь мучиться от жажды и неутоления. И не спастись, не уберечься. В её сосуде было только на донышке…
Добавила M a d 07.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Ты жил в то время. И вдруг ты виноват, что жил в то время. Мучился. Страдал. Не важно. Ты всё равно виноват.
Добавила M a d 07.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Столько раз искусство репетировало апокалипсис, пробовало разные технологические версии светопреставления, но теперь мы точно знаем, что жизнь куда фантастичнее.
Добавила M a d 09.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Ночь 26 апреля 1986 года… За одну ночь мы переместились в другое место истории. Совершили прыжок в новую реальность, и она, эта реальность, оказалась выше не только нашего знания, но и нашего воображения. Порвалась связь времён… Прошлое вдруг оказалось беспомощным, в нём не на что было опереться, в вездесущем (как мы верили) архиве человечества не нашлось ключей, чтобы открыть эту дверь. Я не раз слышала в те дни: «таких слов не подберу, чтобы передать то, что я видела и пережила», «никто раньше мне ничего подобного не рассказывал», «ни в одной книжке об этом не читал и в кино не видел».
Добавила M a d 09.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Всю жизнь мы воевали или готовились к войне, столько о ней знаем — и вдруг! Образ врага изменился. У нас появился другой враг… Враги… Убивала скошенная трава. Словленная рыба, пойманная дичь. Яблоко… Мир вокруг нас, раньше податливый и дружелюбный, теперь внушал страх. Старые люди, уезжая в эвакуацию и ещё не представляя, что навсегда — смотрели на небо: «Солнце светит… Нет ни дыма, ни газа. Не стреляют. Ну, разве это война? А надо становиться беженцами…» Знакомый… незнакомый… мир.
Добавила M a d 09.11.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Я уже признавалась, что война была самым сильным впечатлением в моей жизни. Не для меня одной, для всех. О войне много писали, говорили, ставились фильмы, спектакли, балеты. Она как бы всё ещё оставалась нормой, мерой вещей. Сотни, тысячи могил в лесах, у дороги, посреди городов и деревень, напоминали, напоминали о ней. Воздвигались новые памятники, монументы, насыпались скифские курганы Славы. Постоянно поддерживалась высокая температура боли… Я думаю, что она делала нас нечувствительными, и мы никак не могли возвратиться назад, к норме. Теперь вспоминаю, как в рассказах бывших фронтовиков меня поражала одна, всё время повторяющаяся деталь, — то, как долго после войны не восстанавливалось естественное отношение к смерти — страх, недоумение перед ней. Представлялось странным, что люди так сильно плачут над телом и гробом одного человека. Подумаешь: один кто-то умер, одного кого-то не стало! Когда ещё совсем недавно они жили, спали, ели, даже любили среди десятков трупов знакомых и незнакомых людей, вспухавших на солнце, как бочки, или превращающихся под дождём и артиллерийским обстрелом в глину, в грязь, разъезженную дорогу.
Пояснение к цитате:Из главы «История о том, что все равно есть еще парни, которым легче застрелить себя, чем стрелять в других»
Следующая цитата
Спросите у любого, кто воевал: какие дни войны он запомнил? Первый и последний день. И помнят их наиболее ярко, до самых маленьких мелочей.
Добавила M a d 19.09.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Иногда я слышу: сколько можно писать о войне? Да, я думала о том, что знание, которым наполняю блокноты, нагружаю свою душу, тяжело и невыносимо для человека. У нас, живущих в такой усовершенствованный технический век, что нам грозит уже не одна из войн, подобных тем, которые знало человечество, а экологическая катастрофа, осталась надежда, что самое сильное оружие, самое непобедимое — человеческая память. Память! Но какие сложные, какие запутанные её линии, её чертежи! — всё больше убеждаюсь с каждым днём поиска. Куда посложнее чертежей самой адской машины, которую изобрели или хотят изобрести, чтобы убивать уже не сотни, не тысячи, а сразу миллионы человек, и вместе с ними их память, эту нематериальную материю, без которой мы, люди, перестали бы быть людьми. Как уловить её, овеществить в слове?
Добавила M a d 08.10.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Разные чувства борются в моей душе: восхищение и растерянность, удивление и протест, боль и сочувствие. Они заставляют меня ещё пристальнее вглядываться в это лицо, вслушиваться в этот голос. И думать о том, каково же им, живущим одновременно в двух временах — в дне вчерашнем и в дне сегодняшнем? Они пережили то, что мы можем только знать. Должны знать! Хотя не всегда, может быть, хотелось бы знать. Но вспомним великого Толстого, который поймал себя на этом чувстве и тут же осудил его: «Только что вы отворили дверь, вид и запах сорока или пятидесяти ампутационных и самых тяжело раненых больных, одних на койках, большей частью на полу, вдруг поражает вас. Не верьте чувству, которое удерживает вас на пороге залы, — это дурное чувство…».
Мы не их, несущих эту тяжёлую память, жалеем, а себя. Чтобы по-настоящему пожалеть, надо не отказаться от жестокого знания, а разделить его, взять часть и на свою душу. К тому же это документ, его не перепишешь, его писали кровью, его писали жизнью на белых листах 41-го, 42-го, 43-го, 44-го, 45-го годов…
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Можно ли было победить народ, женщина которого в самый тяжёлый час, когда так страшно качались весы истории, тащила с поля боя и своего раненого, и чужого раненого солдата? Можно ли поверить, что народ, женщина которого хотела родить девочку и верила, что у той будет другая, не её судьба, что этот народ хочет войны? Разве во имя этого женщина жизнь спасала, мир спасала — была матерью, дочерью, женой и Солдатом?
Поклонимся низко ей, до самой земли. Её великому милосердию.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Не помню, сколько мы просидели в лесу… Не слышно стало взрывов. Наступила тишина. Женщины облегчённо вздохнули: «Отбили наши». Но тут… Среди этой тишины… Вдруг послышался гул летящих самолётов… Мы вскочили на дорогу. Самолёты летели в сторону границы: «Ур-ра!» Но что-то «не наше» было в этих самолётах: крылья не наши и гудели не по-нашему. Это были немецкие бомбардировщики, они летели крыло в крыло, медленно и тяжело. Казалось, что от них на небе нет просвета. Мы начали считать, сбились. Уже позднее, в хронике военных лет, я видела эти самолёты, но впечатление не такое. Съёмки делали на уровне самолётов. А когда на них смотришь снизу, сквозь гущу деревьев, да ещё глазами подростка, — жуткое зрелище. Мне потом часто снились эти самолёты. Но сон был с «продолжением» — всё это железное небо медленно падало на меня и давило, давило, давило. Просыпалась я в холодном потому, и снова начинал бить озноб. Ужас!
Добавила M a d 11.10.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Когда моя жена спросила: «Как муж попал в Афганистан?» — ей ответили: «Изъявил добровольное желание». Такие ответы получили все матери и жёны. Если бы моя жизнь, моя кровь понадобились для большого дела, я сам сказал бы: «Запишите меня добровольцем!» Но меня дважды обманули: мне ещё не сказали правду, какая это война, — правду я узнал через восемь лет. Лежат в могилах мои друзья и не знают, что их обманули с этой подлой войной. Я иногда им даже завидую: они никогда об этом не узнают. И их больше уже не обманут…»
Рядовой, водитель.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Война меняла их. Война формировала, потому что застала в возрасте складывания характера, взгляда на жизнь. Война заставляла их многое увидеть, многое из того, что лучше бы человеку вообще не видеть, тем более женщине. Война заставляла о многом подумать. О добре и зле, например. О жизни и смерти. О тех вопросах, на которые человек научается отвечать в какой-то мере, прожив жизнь. А они только начинали жить. И уже должны были отвечать на эти вопросы…
Добавила M a d 15.10.20- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Мы говорили о войне мало. Папа с мамой были убеждены, что такой страшной войны больше никогда не будет. Они долго в это верили. У нас с сестрой единственное, что осталось от войны, — покупали куклы. Я не знаю, почему. Оттого, наверное, что нам не хватило детства. Детской радости. Особенно страдала сестра, она была младше. Училась я в институте, сестра знала, лучший подарок для меня — кукла. У сестры родилась дочь, я приехала к ним:
— Что тебе подарить?
— Куклу…
— Я спрашиваю, что тебе подарить, а не твоей девочке.
— Я отвечаю — подари мне куклу.
Росли наши дети — мы дарили им куклы. Мы всем дарили куклы, всем нашим знакомым.
Первой не стало нашей изумительной мамы, потом не стало нашего папы. Мы ощутили, сразу почувствовали, что мы — последние. У той черты… У того края… Мы — последние свидетели. Наше время кончается. Мы должны говорить…
Мы думали, что наши слова будут говорить последними…
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Часто охватывает отчаяние. Отчаяние бессилия слова. Ты видишь, что миф для многих, для большинства по-прежнему правдивее и сильнее фактов и самого инстинкта жизни, самосохранения. Когда я сижу за письменным столом, я стремлюсь не только записать, восстановить, воссоздать действительность — хочу прорваться словом куда-то дальше. Чтобы это была и правда времени, и какая-то догадка о человеке вообще. Прорваться дальше. Дальше слов… Это редко удаётся. А вот миф туда прорывается. В подсознание…
И когда мать, у которой государство забрало сына и вернуло его в цинковом гробу, исступлённо, молитвенно кричит: «Я люблю ту Родину! За неё погиб мой сын! А вас и вашу правду ненавижу!» — снова понимаешь: мы были не просто рабы, а романтики рабства. Только одна мать из тех ста, с которыми я встречалась, написала мне: «Это я убила своего сына! Я — рабыня, воспитала раба…»
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Автор. Ещё не проснувшимся утром длинный, как автоматная очередь, звонок.
— Послушай, — начал он, не представившись, — читал твой пасквиль… Если ещё хоть строчку напечатаешь…
— Кто вы?
— Один из тех, о ком ты пишешь. Ненавижу пацифистов! Ты поднималась полной выкладкой в горы, шла на бэтээре, когда семьдесят градусов выше нуля? Ты слышишь по ночам резкую вонь колючек? Не слышишь… Значит, не трогай! Это наше!! Зачем тебе?
— Почему не назовёшь себя?
— Не трогай! Лучшего друга, он мне братом был, в целлофановом мешке с рейда принёс… Отдельно голова, отдельно руки, ноги… Сдёрнутая кожа… Разделанная туша вместо красивого, сильного парня… Он на скрипке играл, стихи сочинял… Вот он бы написал, а не ты… Мать его через два дня после похорон в психушку увезли. Она убегала ночью на кладбище и пыталась лечь вместе с ним. Не трогай это! Мы были солдатами. Нас туда послали. Мы выполняли приказ. Военную присягу. Я знамя целовал…
— «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим». Новый Завет. Евангелие от Матфея.
— Умники! Через десять лет все стали умники. Все хотят чистенькими остаться. Да пошли вы все к… матери! Ты даже не знаешь, как пуля летит. Ты не стреляла в человека… Я ничего не боюсь… Плевать мне на ваши новые заветы, на вашу правду. Я свою правду в целлофановом мешке нёс… Отдельно голова, отдельно руки, но… Сдёрнутая кожа… Да пошли вы все к…! — И гудок в трубке, похожий на далёкий взрыв.
Всё-таки я жалею, что мы с ним не договорили. Может быть, это был мой главный герой, раненный в самое сердце.
«Не трогай! Это наше!!» — кричал он.
А это тогда чьё?!
Следующая цитата
Хорошо, когда в доме есть старики. Когда они живы — мы еще дети…
Нравится! 50 Сохранить 12 Опубликовала МАНЕФА 22 декабря 2014 КомментироватьМы вместе с мужем ушли на фронт. Вдвоем.
Я многое забыла. Хотя вспоминаю каждый день…
Кончился бой… Не верилось тишине. Он гладил траву руками, трава мягкая… И смотрел на меня. Смотрел… Такими глазами…
Они ушли группой в разведку. Ждали их два дня… Я не спала два дня… Задремала. Просыпаюсь оттого, что он сидит рядом и смотрит на меня. «Ложись спать». — «Жалко спать».
И такое острое чувство… Такая любовь… Сердце рвется…
Я многое забыла, почти все забыла. А думала, что не забуду. Ни за что…
… показать весь текст …
Самая справедливая вещь на свете смерть. Никто ещё не откупился.
Нравится! 36 Сохранить 4 Опубликовала Полынь 22 октября 2012 3 комментарияЖенщины на войне: правда, о которой не принято говорить
Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич
«Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи… Уходи… У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами…». Правда про женщин на войне, о которой не писали в газетах…
Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич:
«Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. «Не ходи, убьют, — не пускали меня бойцы, — видишь, уже…
… показать весь текст …
Чернобыльская молитва
Я сижу в ванной и читаю книгу. в комнате четырехлетняя дочь ведет степенный разговор с отцом:"Пап,я хочу пить!"."Водички налить?":спрашивает муж."Нет,водичка дела не решит"-отвечает дочка,только сок,радостно сообщает она.А я читаю книгу. и выйти не могу,потому что слезы катятся сами по себе.
Детский хор
«Я лежала в больнице. Мне было так больно… Я просила маму: „Мамочка, я не могу терпеть. Лучше убей меня!“
Помню, как солдат гонялся за кошкой… На кошке дозиметр работал, как автомат: щелк, щелк… За ней — мальчик и девочка… Это их кошка… Мальчик ничего, а девочка кричала: „Не отдам!!“ Бегала и кричала: „Миленькая, удирай! Удирай, миленькая!“ А солдат — с большим целлофановым мешком…»
«Первое сентября… Школьная линейка… И ни одного букета. В цветах, мы уже знали, много радиации. Пере…
… показать весь текст …
Желая счастливой любви, мы желаем бессмертия. Не бывает этого, но бывают такие мгновения, что в это веришь.
Нравится! 28 Сохранить 3 Опубликовал Вячеслав Орехов 25 декабря 2016 69 комментариевЧеловека в человеке немного — вот что я понял на войне.
Нравится! 22 Сохранить 4 Опубликовала Потерялась 22 июня 2014 5 комментариевРассказ матери из повести “Цинковые мальчики”
ЛЮДИ ! БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ ! И ПЕРЕСТАНЬТЕ УБИВАТЬ ДРУГ ДРУГА . . . . . . . . . . . . . . . Я сына родила не для войны, я не отдам его во вражеские руки! Мне звания посмертно не нужны! Мне нужен смех моих счастливых внуков!
.
«Он у меня маленького роста был. Родился маленький, как девочка, два килограмма, рос маленький. Обниму:
— Мое ты солнышко.
Ничего не боялся, только паука. Приходит с улицы… Мы ему новое пальто купили… Это ему исполнилось четыре года… Повесила я это пальто на вешалку и слышу из кухни: шлеп — шлеп, шлеп — шлеп… Выбегаю: полная прихожая лягушек, они из карманов его пальто выскакивают… Он их собирает:
— Мамочка, ты не бойся. Они добрые. — И назад в карман запихивает.
— Мое ты солнышко.
Игрушки л…
… показать весь текст …
О таком после ВОВ не принято было говорить, в учебниках не писали
Как нас встретила Родина? Без рыданий не могу… Сорок лет прошло, а до сих пор щеки горят. Мужчины молчали, а женщины… Они кричали нам: «Знаем,
чем вы там занимались! Завлекали молодыми п… наших мужиков. Фронтовые б…
Сучки военные…» Оскорбляли по-всякому… Словарь русский богатый…
Цинковые мальчики
Нравится! 22 Сохранить 4 Опубликовала Отражение 10 января 2014 45 комментариевЧто-то не так с миром, в котором мы живём. Как в том анекдоте: люди-то у нас добрые, а народ злой.
"Время секонд хэнд"
Нравится! 18 Сохранить 2 Опубликовала ПростоТа 20 ноября 2014 1 комментарийСветлана Алексиевич о "железном Феликсе"
Что ж ей за это тогда нобелевку-то не вручили?)
И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма — вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его…
Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.
Я знала: Дзержинский очень любил детей… Тысячи беспризорников обязаны ему новой жизнью…
Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — «меч и пламя» пролетарской революции.
Все ищут у себя дворянские корни. Модно! Откуда-то опять взялись князья и графья. А раньше гордились, что из рабочих и крестьян.
"Время секонд хэнд"
Нравится! 18 Сохранить Опубликовала ПростоТа 19 ноября 2014 КомментироватьНам всем казалось, что после войны, после такого человеческого страдания, моря слез будет прекрасная жизнь. Нам казалось, что все люди будут очень добрые, будут любить друг друга… Ведь у всех было такое великое горе. Оно нас братьями, сестрами сделало! Как мы ждали этот день… День Победы. И он действительно был прекрасен. Даже природа почувствовала, что в человеческих душах творилось. Но люди? Когда я сейчас вижу злых людей, вижу эгоистов, которые только для себя живут, я не могу понять: как же это случилось, как это произошло?
Нравится! 19 Сохранить 1 Опубликовала Потерялась 22 июня 2014 7 комментариевМы были воспитаны в особом советском язычестве: человек — властелин, венец творения. И его право делать с миром все, что он захочет. Мичуринская формула: «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у неё — наша задача». Попытка привить народу те качества, те свойства, которых у него нет. Мечта о мировой революции — это мечта о том, чтобы человека переделать и весь мир вокруг. Все переделать. Да! Знаменитый большевистский лозунг: «Загоним железной рукой человечество в счастье!». Психология насильника. Пещерный материализм. Вызов истории и вызов природе. И это не кончается… Рушится одна утопия, на смену ей приходит другая. Сейчас все вдруг заговорили о боге. О боге и рынке одновременно.
Нравится! 16 Сохранить 1 Опубликовала Swetla angel 14 января 2017 2 комментарияОбычная коммуналка… Живут вместе пять семей — двадцать семь человек. Одна кухня и один сортир. Две соседки дружат: у одной девочке пять лет, а вторая — одинокая. В коммуналках, обычное дело, следили друг за другом. Подслушивали. Те, у кого комната десять метров, завидовали тем, у кого она двадцать пять метров. Жизнь… она такая… И вот ночью приезжает «черный ворон»… Женщину, у которой маленькая девочка, арестовывают. Перед тем, как ее увели, она успела крикнуть подруге: «Если не вернусь, возьми м…
… показать весь текст …
И одна за всех сказала:, У русской женщины никогда не было нормального мужика-или после войны, или после тюрьмы."
Нравится! 14 Сохранить Опубликовала Тигруля 03 ноября 2012 3 комментарияНарод — что дерево: из него и дубина, из него и икона (И.Бунин)
В массовом сознании происходит путаница тайны человеческой и информации. Это разные совершенно вещи.
Телевидение, газеты — все это к тайне человеческой не имеет никакого отношения, это верхний слой такой. А писатель — вот он занимается человеческой тайной, и если это большой писатель — это интересно.
Вот сейчас я пишу книгу о любви: «Мужчины и женщины. Рассказы о любви», и мне сложнее всего получаются рассказы мужчин… Я не могу их понять в этом, я не могу им точно задать вопросы, потому что они как бы себя самого не пускают в себя.
Любовь — это некий такой невидимый третий, которого я только тень вижу, которого словить не могу.
Нравится! 15 Сохранить Опубликовал Ивверх Ивниз 08 октября 2016 5 комментариевУ войны не женское лицо
«Кто-то нас выдал… Немцы узнали, где стоянка партизанского отряда.
Оцепили лес и подходы к нему со всех сторон. Прятались мы в диких чащах, нас
спасали болота, куда каратели не заходили. Трясина. И технику, и людей она
затягивала намертво. По несколько дней, неделями мы стояли по горло в воде.
С нами была радистка, она недавно родила. Ребенок голодный… Просит
грудь… Но мама сама голодная, молока нет, и ребенок плачет. Каратели
рядом… С собаками… Собаки услышат, все погибнем. Вся группа — человек…
… показать весь текст …
Читайте также: