Sorkin official for inside анекдот
Обновлено: 14.05.2024
Бизнесмен, ресторатор, соратник Аркадия Новикова, создатель проектов GQ Bar, Tatler Club, «Магадан» и других поделился с GQ своим опытом борьбы с коронавирусом.
Александр, давайте начнем с главного: как вы себя сейчас чувствуете?
В сравнении с тем, как я чувствовал себя в больнице, где пролежал 18 дней, чувствую себя хорошо, но не считаю себя абсолютно здоровым человеком, каким я был до того, как подцепил этот мерзкий коронавирус.
Что вы имеете в виду?
Я испытываю сейчас остаточные явления болезни. Чтобы было понятно, это похоже на сильное субботнее похмелье после пятничной гулянки – проблема только в том, что ты не гулял и оно не заканчивается.
Чудовищно!
Да, я общался с переболевшими людьми – и они описывают свое нынешнее состояние примерно так же. Врачи говорят, что оно может длиться примерно две недели. Одна у меня уже прошла. Я же раньше вообще почти не болел, это был мой первый раз, когда я лежал в больнице, и то, что происходит – для меня совершенно непривычно.
Но на ваших видео в инстаграме вы выглядите довольно бодро.
Ну я же все-таки блогер! Мне надо рассказывать анекдоты, играть на пианино – люди привыкли. Помыться, взбодриться, привести себя в порядок и провести эфир – это тоже один из способов самолечения.
А теперь расскажите, как же это все случилось. Вот с самого начала. Вы же поехали отдыхать в Куршевель?
Какая?
Не очень большая, 37,5. Но я довольно мнительный, так как почти не болел прежде простудными заболеваниями. Бывало, у меня поднималась температура на день, максимум – на два. А тут она держалась четыре дня, и я почувствовал что-то неладное. Я посоветовался со своим знакомым, доктором Марком Аркадьевичем Курцером, и по его рекомендации на шестой день отправился делать КТ (компьютерную томографию. – Прим. GQ). Надо сказать, что тесты на коронавирус все мы сдали, но результатов нужно было ждать несколько дней. А пока ждешь, пневмония может развиться так, что будет уже не до результатов. Вообще, на мой взгляд, врачам эти тесты никак не помогают, они нужны только эпидемиологам и чиновникам в качестве статистики. Когда я сделал КТ, стало сразу понятно, что это коронавирус – двусторонняя пневмония, довольно тяжелая. Хотя не могу сказать, что я падал, задыхался – все это еще не началось. Меня мгновенно госпитализировали в Одинцовскую районную больницу. Это старая инфекционная больница, с большими опытом и наработками лечения пневмонии, так что мне очень повезло, что я туда попал. У меня оказался самый неприятный вид пневмонии: одновременно вирусная и бактериальная. Так что уже через час после поступления меня начали жестко лечить. На пятый день пошла позитивная динамика, чему удивились даже врачи: они ожидали более плохой расклад, приготовили для меня реанимацию, аппарат ИВЛ. Но мне это все не понадобилось.
А других симптомов, кроме температуры, у вас не было?
Они просто не успели проявиться – пневмонию вовремя «поймали», хотя к моменту КТ уже около 80 % легких были поражены.
Вы не общались с кем-то из товарищей по несчастью, пока лежали в больнице?
Со мной лежали еще пять моих приятелей, так получилось. Но пациентам в инфекционном отделении нельзя выходить из палаты и общаться друг с другом. Полная изоляция, врачи приходят в специальных костюмах. Бывало, что приходили даже в противогазах – респираторов не хватало. Знаете, очень трудно поставить капельницу в противогазе, так что через два дня вены у всех нас были синие. Мы даже начали спонсорскую помощь, купили респираторы, мой товарищ приобрел дополнительные кровати. Врачи у нас прекрасные, персонал старается, но наши больницы не очень хорошо оснащены, врать не стану. Я знаю, что бизнесмены, которые туда попадают, ведут огромную работу, покупая все необходимое: респираторы, костюмы, аппараты ИВЛ. Я сам отправил реквизиты Одинцовской больницы очень многим обеспеченным людям, которые спрашивали, как можно помочь.
Как развивалась ситуация с загруженностью больницы?
Сначала нас разместили довольно комфортно: в трехместной палате мог быть один пациент. Ситуация быстро изменилась, палаты заполнились, в день моей выписки в реанимации находились 14 человек.
Вот сейчас, подводя итог пережитому – вы можете дать какие-то советы? Как не заболеть? Что делать, если кажется, что заболел?
Все, что сейчас говорится о карантине и изоляции, – это абсолютно правильно. Не надо думать, что вас все это точно не коснется. Многие предпочитают отшучиваться. Я тоже известный шутник и юморист, саркастический и циничный. Но весь сарказм и скепсис пропадают в первый час пребывания на больничной койке. Дальше думаешь только о том, как бы не сдохнуть. Есть распространенный стереотип, что умирают только люди за 80 – это чушь собачья. У нас в реанимации умер парень, ему был 31 год. Поверьте, он не был каким-то особо больным. Освободитесь от скепсиса и стереотипов. Да, 80 % заболевших переносят вирус легко, но гарантий, что именно вы не попадете в те 20 %, нет – это чистая лотерея. Главная рекомендация – сидите дома. Пока не изобрели вакцину, любой человек находится в группе риска.
Что бы вы сказали тем, кто говорит, что коронавирус не страшнее обычного гриппа и непонятно, почему ради нескольких тысяч человек мы должны губить мировую экономику?
Мне им сказать нечего. Пока они сами не заболеют, ничего не поймут. Я точно могу сказать – это не грипп. Им я все-таки болел пару раз в жизни. Это новое, очень неприятное заболевание, последствия которого еще не известны. Что касается экономики: если бы такие меры вводились только в нашей стране, можно было бы засомневаться. Но сейчас они введены повсеместно, и я уверен, что рекомендовавшие их эксперты осведомленнее, чем те, что сидят у телевизора и сомневаются. Последним я бы рекомендовал обратиться к психиатру, там явно системные проблемы с головой. Переубеждать мудаков – дело неблагодарное.
Ну а что тут думать? Я согласен с оценкой Аркадия Анатольевича Новикова: он считает, что порядка 50 % проектов могут прекратить свое существование. Те меры, что принимаются для поддержки малого и среднего бизнеса, кажутся мне абсолютно неконструктивными, никакой реальной помощи они не несут. Особенно если сравнивать с теми странами, где у нас есть другие проекты. Объясню порочность системы. Моему бизнесу не нужна помощь: с арендаторами и поставщиками я договорюсь. А вот уволить сотрудников мне придется, я не могу платить им зарплату. Людям надо, как это делают, например, в США, просто давать какие-то деньги, чтобы они не боялись умереть с голоду – вот чем должно заниматься государство. А нас сейчас заставляют сохранять рабочие места. Это утопично и показывает полную некомпетентность людей, которые это придумали. В группе компаний Новикова суммарно работают 9 тысяч человек – зарплатный фонд можно посчитать, если вы проходили арифметику в школе. Как заплатить 300 млн рублей за месяц, если никто из них не работает? Никто из предпринимателей не сможет этого сделать – особенно не обладая уверенностью, что ресторан будет работать спустя пару месяцев. Надо помогать не предприятиям, а людям! Пришлите им, условно, по 30 тысяч рублей, чтобы хватило на еду и лекарства, и освободите от выплат по кредитам и коммунальным платежам, как это делают в нормальных странах.
Как вы думаете, когда все это примерно закончится и что нас ждет?
Карантин, я думаю, при среднеоптимистическом прогнозе снимут в июле. Экономика будет восстанавливаться несколько лет. Хотя некоторые сферы не пострадают, а даже вырастут: вот Amazon показывает фантастическую выручку. Думаю, наши по логистике и доставке тоже окажутся на подъеме. Ну и медицинский сектор – полного коллапса не будет. Что же до ресторанов, то они были в кризисе и без коронавируса, еще с 2014 года он длился. Так что можете себе представить, что будет после эпидемии.
Вероятно, вам также будет интересно:
Павел Табаков: «Кирилл Серебренников был предан моему отцу, и я всю жизнь буду ему за это благодарен»
Чаепитие для ВИПов
Скандал вокруг Мастер-банка продолжает набирать обороты. В середине марта стали известны сенсационные подробности: у банка обнаружились многомиллионные вкладчики, депозиты которых, несмотря на заключенные договоры, не значатся в банковской системе и не застрахованы АСВ. Причем все они ВИП-клиенты банка, и среди них много известных имен: от народной артистки России Клары Новиковой до бывшего первого секретаря ЦК Компартии Узбекской ССР Рафика Нишанова.
В распоряжении "Денег" находится 18 таких договоров о вкладах на общую сумму свыше 100 млн руб. Корреспонденты "Денег" ознакомились еще с тремя договорами — на $1,4 млн, $3,5 млн и $5 млн. Таким образом, как минимум 20 вкладчиков пытаются доказать свои претензии к Мастер-банку на сумму 500 млн руб. Всего же число обманутых ВИП-клиентов достигает 100 человек, а общая сумма непризнанных претензий составляет несколько миллиардов рублей. Часть этих договоров были заключены несколько лет назад и пролонгировались, другие заключались совсем недавно. Но у всех одна особенность: обещанный ВИП-вкладчикам доход по депозитам на несколько процентных пунктов превышал среднюю на момент заключения договора ставку на рынке.
Как стало известно корреспондентам "Деньгам" из бесед с десятком ВИП-вкладчиков, все депозиты привлекались по одной и той же схеме. На них выходил собственник банка, председатель правления Борис Булочник, либо кто-то из его доверенных лиц: зампред Галина Нагаева, советник Михаил Соркин и др. Будущим вкладчикам объясняли, как им невероятно повезло: они могут стать ВИП-клиентами одного из старейших банков страны и получать повышенные проценты. Большинству также обещали, что проценты будут выплачиваться не раз в год, как в других банках, а ежеквартально, а то и ежемесячно. Все абсолютно легально, а сохранность гарантирована Мастер-банком и самим Булочником. Надо просто перевести средства на хранение в его банк.
После обсуждения условий будущие вкладчики приезжали в Мастер-банк, спускались в депозитарий, заключали договоры и передавали деньги сотрудникам банка. ВИП-вкладчики, правда, не получали ни приходных ордеров, ни выписок по счету. Но это их не беспокоило, как и то, что деньги вносились не через кассу, а в депозитарии. Во-первых, у них на руках был официальный договор за подписью Булочника или одного из зампредов. Во-вторых, эти ВИП-вкладчики бизнесом никогда не занимались и финансовой грамотностью не отличались. Среди них много деятелей культуры и искусства, что неминуемо вызывает аллюзии на тему лопнувшего в середине 90-х Чара-банка, вкладчиками которого также были многие мастера культуры. В-третьих, они были окружены почтительным вниманием сотрудников банка и после внесения средств вознаграждены чаепитием с самим руководителем банка Булочником. Короче, почувствовали себя настоящими ВИП-клиентами. Ну и в-четвертых, проценты по вкладу платились исправно. Правда, тоже без всяких документов, в основном кэшем, в редких случаях перечислением на карточку.
Следующий анекдот
Следующий анекдот
Вазы со стразами
В одном из залов Международного центра Рерихов (МЦР) представлены вазы, расписанные Надеждой Булочник — председателем совета директоров Мастер-банка и женой человека, которого в МЦР называют не по фамилии и даже не по имени-отчеству, а исключительно "наш меценат". "Орнамент, который обязан повторяться, балансирует на грани чудесной, едва заметной неточности повтора, и она волнует, как неровный стук восхищенного сердца" — составители буклета не поскупились на комплименты вазам. Заметив наше разочарование глиной со стразами, экскурсовод спешит понизить градус восторгов: "Может быть, это и не настоящее искусство, зато людям нравится идея, что в солидном возрасте можно взяться за кисть и начать что-то делать".
Вопрос, как оформлена собственность на имущество МЦР, совсем не праздный. По словам замдиректора МЦР Александра Стеценко, из 900 представленных в музее картин 300 куплены на средства Булочника. И как мантру Стеценко повторял, что картины принадлежат музею и на все есть дарственные. Общую стоимость коллекции, как и стоимость картин, приобретенных на средства Булочника, он, правда, назвать не смог. Хотя подтвердил, что некоторые из них могут стоить сотни тысяч и миллионы долларов. И рассказал, что расходы на содержание центра в 2013 году составили 150 млн руб. и что Булочник поддерживает МЦР в течение 20 лет.
Но на картины помимо вкладчиков Мастер-банка есть и другой претендент — Музей Востока, в котором хранится вторая часть коллекции Рерихов. "МЦР вступил в новый период, не самый благоприятный. У Мастер-банка, их спонсора, отозвана лицензия, финансирование прекращено. Меж тем в их ведении сегодня и коллекция картин Н. К. Рериха, и усадьба Лопухиных, памятник архитектуры XVII-XIX веков. Как мне известно, МЦР ищет спонсоров, способных финансировать их в объеме 150 млн в год,— рассказывает глава попечительского совета Музея Востока сенатор Михаил Маргелов.— С учетом возникших обстоятельств было целесообразно вернуться к вопросу изменения статуса МЦР до филиала Музея Востока".
Булочник, похоже, был главным спонсором МЦР. Понятно, почему в такой ситуации МЦР оказался единственной структурой, оказавшей ему публичную поддержку. "Главной причиной необоснованного представления Булочника в образе организатора преступной деятельности Мастер-банка является его меценатская деятельность в отношении музея",— говорится в официальном заявлении центра.
Помимо МЦР Булочник также спонсировал производство жостовских подносов: Мастер-банк в 2004 году купил терпящую банкротство Жостовскую фабрику декоративной росписи. Вероятно, скоро следует ожидать заявления ее руководителей, что причина гонений на Булочника — его увлечение подносами.
Прачечная Булочника
На прошлой неделе стало известно еще об одной схеме мошенничества в Мастер-банке: уборщицы, водители, охранники и другие его рядовые сотрудники по просьбе руководства банка оформляли на себя беззалоговые кредиты на суммы до €5 млн.
При этом до заемщиков доходили лишь копейки, а основные средства присваивались руководством банка. По данным газеты "Коммерсантъ", общая сумма таких кредитов составила 1 млрд руб. Вероятно, практика фиктивных кредитов — одно из объяснений дыры в капитале банка. Напомним, при отзыве лицензии ЦБ удалось арестовать на счетах Мастер-банка всего 11 млрд руб., а дефицит его капитала превышает 17 млрд.
На самом деле в финансовом мире ни для кого не секрет, что Мастер-банк в течение многих лет был главной "обнальной помойкой" в стране. Теперь уже и руководители ЦБ подтверждают, что Мастер-банк ежегодно обналичивал до 200 млрд руб. Так что наличие в нем черной кассы, куда отправляли и депозиты ВИП-клиентов, удивления тоже не вызывает. Черная касса была одной из опор для проведения обнальных операций.
Финансисты на рынке утверждают, что Мастер-банк ежедневно продавал 1 млрд руб. наличных за безнал, зарабатывая на этом 0,5-1%. За 250 банковских дней обнал приносил банку сотни процентов годовых, и он без проблем платил ВИП-вкладчикам, с деньгами которых работал, повышенные 12-13% по вкладу.
При этом использовались классические схемы обналички: перевод средств юрлицам по фиктивным договорам оплаты за поставленную продукцию, канцтовары, продукты питания и др. в зависимости от сферы деятельности клиентов, желающих обналичить средства. А также через открытие карточных счетов на подставных физлиц. Мастер-банк открывал такие счета сотнями, а потом отправлял на них деньги по фиктивным кредитным договорам или в качестве расчетов компаний-клиентов за якобы поставленную продукцию, оказанные услуги, приобретенную недвижимость или ценные бумаги. Затем его же собственная инкассация с сотнями карточек на подставных лиц объезжала свои же банкоматы, снимала кэш и доставляла клиенту. Банк для своих клиентов организовывал схему сам, но стоило это уже дороже.
Помогало этому и то, что Мастер-банк был одним из крупнейших карточных банков, владел гигантской банкоматной сетью и собственным процессингом, обслуживающим другие банки. В таком потоке можно было спрятать множество операций, в том числе и ручеек с доходностью 200% годовых. Не говоря уже о выплате некоторым ВИП-вкладчикам процентов на карточку, а не кэшем. Деньги на карточку таким вкладчикам отправлялись по фиктивным договорам, а сам ВИП-клиент был уверен, что получил свой законный процент по депозиту.
Работа с ВИП-клиентами строилась как классическая пирамида. Пока был их приток, а банк зарабатывал на обнальных операциях, он мог платить повышенный доход по их депозитам. Но как только ЦБ лишил банк лицензии, пирамида рухнула вместе с исчезнувшими деньгами ВИП-клиентов.
Председатель совета директоров Мастер-банка Надежда Булочник снабжала Международный центр Рерихов своими вазами, а Борис Булочник — средствами
Фото: Александр Щербак, Коммерсантъ
Александр Соркин — о заработках рестораторов, кризисе и новом заведении «Beef Рояль»
9K 1 8 мин. .Один из самых опытных и светских столичных рестораторов рассуждает об усталости граждан от кризиса, критикует демократичные интерьеры и реконструкцию улиц, хвалит сдержанный шик в ресторанах и вспоминает, чем был ежемесячный заработок в $100 тыс. для заведений раньше и сейчас.
Бизнесмен Александр Соркин (справа)
— У вас было несколько светских ресторанов и баров — GQ Bar, Tatler Club, Bon, «Кабаре»… На ваш взгляд, время светских ресторанов и гламура ушло?
— Все полностью изменилось. Из-за социально-политических аспектов и кризиса публика середины 2000-х проводит время в других странах или, скажем так, в другом ключе. Но талантливые ресторанные группы, например, Аркадия Новикова, Бориса Зарькова, Александра Раппопорта и другие смекнули, как зарабатывать деньги в этих условиях, и отошли прежде всего от китчевого гламура. Если раньше в интерьере должны были быть обязательные «парча и шелк», то нынешние светские рестораны ухищряются, наоборот, «подпортить» дизайн обшарпанностью, кафельной плиткой и тому подобным. Мне эта мода не очень нравится: чего хорошего тратить деньги, сидя в интерьере общественного туалета или сгоревшей фабрики после пары взрывов. Но я понимаю, что это безусловный тренд, хотя за границей богатые люди в хипстеров и такие интерьеры уже наигрались и вернулись к сдержанному шику, скажем так.
— А у нас не вернулись?
— У нас процесс растянулся во времени. Но если рассуждать о таком шике, могу привести в пример наш новый ресторан «Beef Рояль». В нем видны солидные вложения, но это уже не та дороговизна из середины 2000-х. Сдержанный интерьер разрабатывала дизайнер Юна Мегре (проектировала, например, заведение Marivanna в Лондоне.— “Ъ-Стиль”), и это один из ее лучших проектов. Юна тут поймала ощущение того, что обеспеченным людям надоело играть в демократию. Этот тренд еще толком не оперился, да и много посетителей он в принципе не соберет, в том числе из-за высокого среднего чека — около 8 тыс. руб. Таких ресторанов в Москве около десяти; среднегородской чек сейчас составляет 2,5 тыс. руб., что соответствует экономической ситуации. Причем основной владелец площадки не ставит себе задачу «забить» все 250 посадочных мест ресторана: его интересует не заполняемость, а качественная публика, понимающая в «кобе», «вагю» и «таджима» (деликатесные сорта японской мраморной говядины.— “Ъ-Стиль”).
Это не то чтобы уникальное мясо, но оно весьма дорогое, поэтому его мало где подают — в Москве буквально в нескольких местах, особенно «таджиму». Например, в заведении Megu в Lotte Plaza. В столице существует заказ на такую кухню — есть гурманы, есть иностранцы. Задачи привлечь широкие массы не стоит, хотя иногда хотелось бы, чтобы ценителей такой говядины в Москве было бы побольше.
— Почему сделана ставка на мясо, а не на крабов, скажем?
— Это исторически мясной ресторан, здесь раньше квартировал Beefbar. Основной владелец остался тем же и хотел бы возродить престижный стейк-хаус. Кухню ставил шеф Денис Соболев, работавший в «Антрекоте», «Щепке» и других мясных ресторанах,— знатокам он хорошо известен. В «Beef Рояле» также одна из самых больших в Москве винных карт — около 250 позиций. Любители хорошего вина к нам ходят частенько и остаются довольными.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
— А ваша роль в проекте какая?
— Я больше занимаюсь атмосферой, гостями и программой, нежели кухней. В целом отдаю дань периоду моего расцвета в 2000-х — устраиваю здесь бурные концерты, да и сам иногда поигрываю на рояле. Кстати, при таком среднем чеке концерты становятся экономически выгодными. Ведь для большинства московских ресторанов выступления музыкантов скорее промоакции; зарабатывают на них единицы, в том числе Siberia и наш «Beef Рояль». К слову, спрос на концерты в дорогих ресторанах возродился в последние полгода, раньше это было очень накладно для владельцев.
— А что изменилось за полгода?
— Люди устали жаловаться на жизнь. Конечно, покупательская способность горожан падает, но есть определенное количество людей, которые не обеднели. Им надо куда-то ходить. Я не социолог, но дорогие места вроде La Maree или нашего ресторана Novikov в отеле Ritz работали все кризисные годы.
— Какую публику вы ждете?
— У Beefbar были свои клиенты из числа чиновников и серьезных бизнесменов, живущих в «Золотой миле» по соседству.
Примерно 200–250 постоянных гостей есть и у меня. В будни здесь не бывает много людей, но по четвергам и пятницам на концертах происходящее живо напоминает 2000-е, да и артисты подходящие — Леонид Агутин, Владимир Пресняков, Михаил Шуфутинский. Кому-то этот репертуар может не понравиться, но это чистый маркетинг, такие выступления собирают людей. Например, на открывающей концерт Любови Успенской все будто перенеслись на машине времени на десятилетие назад и плясали так, что ресторан чуть не разнесли. Кстати, еще раньше, в GQ Bar я вывел формулу, что чем неудобнее для концертов площадка, тем успешнее они проходят: людям приходится вставать, толкаться, бороться за места локтями, а не просто скучать за столом с идеальным обзором. А на ту же Успенскую пришло много «старичков», которые последнее время редко куда выбираются, так как не вписываются в новые молодежные рестораны.
— А у вас же есть хипстерские заведения, например, Motel?
— Да, я участвую в этом заведении вместе с партнером Игорем Ланцманом, совладельцем еще одного проекта Rolling Stone Bar. Последнее — как раз демократичное заведение со средним чеком 1 тыс. руб., но каждую пятницу и субботу туда приходят более тысячи человек, что для Москвы однозначный успех.
— А у кого больше касса — у демократичных ресторанов или, скажем так, у зажиточных?
— Еще лет семь назад я относился к недорогим заведениям факультативно и несерьезно. Думал, что это место на девушек посмотреть, а не деньги заработать, в отличие от тех же GQ Bar или Tatler Club. Но сейчас отношение изменилось. Rolling Stone работает семь лет и стабильно зарабатывает.
Вообще же дешевые заведения принесли суммарно больше денег, потому что дольше функционируют и работают именно стабильно. Дорогие рестораны зависят от конъюнктуры: какое-то время «колбасят» как сумасшедшие, но потом выручка падает. И все-таки мне кажется, что дело не только в ценовой политике, а в удачности проекта, в фарте.
— А удачный проект это какой?
— Критерии оценки за годы сильно изменились. Раньше, если ресторан ежемесячно зарабатывал $100 тыс. чистой прибыли, это считалось устойчиво хорошим показателем, но не сверхъестественным. А сейчас такие цифры — большой успех. Такие деньги сейчас, конечно, некоторые заведения зарабатывают, но эти цифры считаются удачей.
— Если попытаться измерить среднюю температуру по больнице, в московских ресторанах еще кризис идет или заканчивается?
— По статистике рынок в Москве упал по оборотам, но незначительно. При этом ресторанов открывается все больше, то есть не сказать, что кризис есть. Идет перераспределение: ранее успешные проекты стоят пустыми, открываются новые, с недорогим средним чеком, и в них посетители набиваются битком. Правда, посещаемость в недорогих заведениях не всегда соотносится с заработком: при среднем чеке в 500 руб., а сейчас таких заведений в Москве тысячи, даже при ежедневной проходимости в 200–300 человек месячная касса составит 3–4 млн руб. И это все может уйти на арендные платежи, продукты, зарплаты персоналу и налоги.
— Но у вас же тоже есть сверхдемократичный проект — True Cost Live. А в чем его экономика?
— Человек платит за вход билет и дальше ест по себестоимости. Экономика заключается в этом билете за 500–700 руб. и больших спонсорских послаблениях ресторану, закупающему в три-четыре раза больше продуктов, чем любой другой. Алкоголь, продукты — все производители дают солидный дисконт. Кстати, ранее на этом месте был мой концертный бар «для души» — «Керосин». В True Cost авторы его концепта Александр Кан и Илиодор Марач переделали его ради постоянного трафика, и заведение вышло настолько успешным, что от концертов потихоньку отказались (а ведь в «Керосин» только на них публика и ходила). И этот эффект трафика произошел на моих глазах за два дня. Сейчас обсуждаем перевод на модель True Cost некоторых других заведений.
— Поставщики с кризисом изменились? Появились ли достойные русские продукты?
— Импортозамещение, безусловно, работает. Причем могу сказать, что два-три года назад с началом нестабильности самые большие опасения у рестораторов были связаны именно с тем, что готовить будет не из чего. По факту это оказалось одной из самых маленьких проблем. Например, в ресторане «Клево» у нас около 15 популярных продуктов из крымских поставок, во многие заведения поставляются морепродукты из Приморского края. В Москве вообще сейчас бум демократичного российского seafood. Конечно, есть вопросы по качеству тех же устриц — в сравнении с нормандскими. Но эти опасения есть у единиц, а в том же «Клево» за первые три дня работы мы продали примерно 2 тыс. устриц.
— Рестораны полностью на иностранных продуктах еще могут быть рентабельны в Москве?
— Мне кажется, что таких уже не осталось. Долгое время в Москве было легче купить иностранный продукт, чем российский. Наши не умели его хранить, доставлять, в ходу были истории про пропажу контрагентов после единственной успешной поставки… А сейчас все кардинально изменилось — отечественные производители борются за рынок, рестораны и полку в магазине.
Сейчас даже в самые рафинированные рестораны поставляют русские продукты. В том же La Maree, где у хозяев достаточно ресурсов для покупки широкого спектра западных продуктов, все равно в меню есть много отечественной рыбы. Да и глупо отказываться — такие продукты выгоднее и понятнее потребителю.
— Продукты оказались наименьшей проблемой, а что стало наибольшей?
— Помимо падения покупательской способности бизнесу весьма навредила реконструкция улиц в Москве. Причем, по моему мнению, гораздо больше, чем обвал доллара, к которому еще можно адаптироваться. В прошлом году было катастрофическое падение проходимости в центре города не только у ресторанов, но и у всего ритейла. Власти это, похоже, не просто не учитывали, а им даже в голову не пришло, что рестораны вынуждены пачками увольнять персонал из-за невозможности даже не подъехать, а просто подойти к заведениям. Кстати, летние веранды, которые можно поставить на отремонтированные широкие тротуары, многим не искупят нанесенного ущерба. Ведь надо учитывать, что пешеходный трафик в Москве для ресторатора — это люди со средним чеком меньше 1 тыс. руб. В итоге из-за ремонта улиц многие живущие за городом люди стали выбираться в Москву только на важные встречи, что, кстати, мы чувствуем по выросшему числу посетителей ресторана «Веранда у дачи» в Жуковке.
— Ресторан с полностью русскими продуктами и прицелом на звезду Мишлен, как думаете, в Москве со временем реален?
— Я скептически отношусь к «мишленовским» ресторанам, хотя был в восьми-десяти таких заведениях. Конечно, есть определенное количество ценителей в обществе, которые эти места понимают. Но и у нас, и на Западе речь пойдет о единичных гурманах. Самые популярные и выгодные рестораны мира никакого отношения к «Мишлену» не имеют, потому что «мишленовские» заведения не про коммерцию. А мы все-таки занимаемся бизнесом: я никогда не считал себя проповедником высокой кухни, и первая строка, которая меня интересует в ресторане,— это его доходность.
Предприниматели о своих сотрудниках и выживании бизнеса в условиях карантина
95K 25 6 мин. .Из-за пандемии коронавируса малый и средний бизнес практически лишился прибыли и остался один на один с зарплатными, арендными и налоговыми обязательствами. Многие были вынуждены полностью остановить свою работу на неопределенный срок. “Ъ” спросил у бизнесменов, как они выживают в период карантина и что делают со своими сотрудниками.
Выйти из полноэкранного режима Развернуть на весь экран 
Владимир Перельман, владелец ресторанного холдинга Perelman People:
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
— Все наши сотрудники делятся на два больших блока — те, кто работает с нами давно, и те, кто работает по срочным договорам.
Первый блок — это золотой кадровый резерв компании, с которым мы не готовы ни при каких обстоятельствах расставаться. Это тот костяк, который поможет нашей компании воскресать, люди, перед которыми мы несем самую большую ответственность. С ними мы договорились, какие сможем производить оплаты на апрель и май. Это все деньги компании, деньги учредителей, наличные сбережения, потому что больше денег взять неоткуда. За февраль платили частично из личных сбережений, за март полностью. За апрель полностью.
С теми сотрудниками, которые работали с нами срочно, мы говорили открыто, объясняли, что нам неоткуда брать критическую массу денег. Сейчас у нас есть несколько проектов, которые аккумулируют небольшую выручку, и все деньги будут направлены на то, чтобы поддержать финансово сотрудников, выходящих за круг золотого резервного фонда компании.
Александр Шестаков, гендиректор ООО «Первая мебельная фабрика»:
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
— Ужасно все. Бизнес практически закрыт, как и торговые центры, сети продаж. Производство частично работает для медицинских целей в предельно сокращенном составе. Денег на поддержку бизнеса нет. Даже с отсрочкой по арендным платежам, о которой говорил президент, послали. Мы производим предметы отложенного спроса, и для нас эта ситуация — катастрофа. На еду население деньги найдет, на мебель — не скоро.
Татьяна Шутова, основатель сети студий маникюра и педикюра 4hands:
— Говорят все: «Мы хотим на работу». Но я понимаю, когда человек месяц находился в непонятном состоянии, ему будет сложно включаться в рабочий ритм. Например, с этим мы столкнулись в Новосибирске (с 13 апреля в Новосибирской области сняли запрет на работу в том числе салонов красоты.— “Ъ” ). Я просматриваю ежедневные планерки мастеров, они находятся в нерабочем состоянии. Их пришлось бодрить, так скажем.
Александр Соркин, ресторатор:
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
— Я только недавно из больницы, была пневмония, слава Богу, не дошло до реанимации, но пролежал 17–18 дней. Меня больше волновало, сохраню я себе жизнь или нет. Мои бизнесы практически не функционируют — и рестораны, и арендный. Большей катастрофы в моей жизни и в моем бизнесе не было. И даже кризисы 1998 и 2008 годов с этим не сравнятся. Думаю, даже снятие карантина не окажет существенного влияния на возврат бизнеса — приехали.
Петр Сивов , директор ПК «Дулевский фарфор»:
Фото: Гжельский фарфоровый завод
— До 30 апреля отправили сотрудников в отпуска. Если ограничения сохранятся, то сокращения и увольнения могут затронуть максимум 5–7% работающих. Производство у нас специфичное, оборудование — почти на 60% новое, оно требует высокопрофессиональных сотрудников. С улицы таких не наберешь. Так что задача сохранить по максимуму трудовой коллектив и дождаться обещанной помощи от государства.
Денис Сологуб , президент компании «Азбука вкуса»:
Фото: «Азбука Вкуса»
— Здоровью сотрудников теперь уделяем еще больше внимания — регулярно замеряем температуру, а те, у кого выявлены любые симптомы простудных заболеваний, не допускаются к работе. Также усилили меры безопасности — теперь только одних медицинских масок закупаем порядка 1,5 млн в месяц. Заказы в наших каналах дистанционной торговли выросли настолько, что мы вынуждены увеличивать сроки доставки и усиливать службу логистики, нанимая новых сотрудников и привлекая партнеров.
Борис Нуралиев, основатель и директор компании «1С»:
Фото: Евгений Дудин, Коммерсантъ
— Дополнительная срочная задача для нас сейчас — отразить в своих программах многочисленные экстренные изменения законодательства, реализовать дополнительные возможности для организации удаленной работы. Сейчас ключевые вопросы руководителей — не «капитализация» и IPO, а дебиторка, кто сколько должен и когда заплатит, как провести платежи в срок, какие направления дают наибольший доход, а что надо сворачивать.
Виталий Муравьев, президент кондитерской фабрики «Победа»:
Фото: кадр из видео
— Глобальных перебоев с сырьем пока нет, но появляются первые ласточки. Закрыли одно производство в Малайзии, которое поставляло какао-масло, переключаемся на других поставщиков. По сырью сейчас вообще повышенный спрос, поскольку многие компании пытаются закупить его впрок, как и произвести побольше продукции в ожидании того, что какие-то цепочки поставок скоро закроются. Появились проблемы с малой логистикой на уровне отдельных муниципальных образований, непродуманной системой выдачи пропусков. Как у всех, проблемы с масками. Старые запасы израсходованы, а новые приходится закупать по коммерческим ценам. Расходы растут, и растет себестоимость производства, сейчас более чем на 10%. Цены пока не повышаем, но через месяц, два придется это сделать.
Ирина Эльдарханова, основатель и председатель совета директоров шоколадной фабрики «Конфаэль»:
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
— Люди находятся на простое, мы им оплачиваем этот простой. Так как фабрика работала для своих магазинов, то 90% людей сейчас не работают — продукты практически некуда поставлять. Плюс товар скоропортящийся. Но 10% людей продолжают работу, производя товар для других сетей. Какие тут предпринимательские качества, когда по указу все закрыто и реализовать продукт невозможно.
Александр Бобылев, гендиректор — председатель правления ООО «Балчуг», сети Kempinski Hotels:
— Когда у вас выручка 5% или она упала до нуля, когда происходит коллапс спроса, затраты на персонал являются главными. Первое, что сделали мы, и то, что сделали все на рынке,— прекратили использовать дополнительный персонал. Вторая мера, на которую мы пошли,— перевели большое количество наших работников на неполную рабочую неделю. Часть персонала у нас ушла в неотгулянные отпуска, это имеет больше отношение к офисным работникам — в отпуска без оплаты.
Евгений Капьев, гендиректор издательства «Эксмо»:
Фото: Михаил Терещенко / ТАСС
— Мы вывели всех сотрудников на удаленный режим работы. Часть людей в текущей ситуации потеряла свой функционал. Думаем, чем их загрузить. Первый месяц и сейчас мы вообще не проводили никаких сокращений, посчитали, что компания готова пойти на убытки. Но если кризис затянется, то нам придется принимать серьезные меры.
Олег Жеребцов, гендиректор фармацевтической компании Solofarm:
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
— Нервно, напряженно, но мы работаем. Я рад, что работа есть, и компания работает в режиме 7х24, принося пользу людям. Хотя и приходится сложно: доставка людей, стерилизация помещений, другие риски. Моя жизнь стала еще более примитивной: дом — работа, работа — дом.
Роман Грачёв, руководитель концертного зала «Крокус Сити Холл»:
Фото: из личного архива Романа Грачёва
— Наша работа полностью парализована еще с середины марта. Всем нашим сотрудникам мы выплачиваем в соответствии с законодательством две трети зарплаты из-за вынужденного простоя. Только технические службы, которые обеспечивают жизнедеятельность наших объектов работают в обычном режиме с полной оплатой. Например, в настоящее время невозможно посетить наш океанариум, и никаких доходов сейчас нет вообще, но расходы на его содержание мы несем огромные. Его обслуживание выполняется по полной программе. Очень надеемся на поддержку, которая была объявлена со стороны государства.
Следующий анекдот
Как функционировала черная касса Мастер-банка, кто украл депозиты его ВИП-вкладчиков и почему активы банка ищут в Международном центре Рерихов, разбирался корреспондент "Денег" Евгений Сигал.
Творчество Николая Рериха оказало столь сильное влияние на Бориса Булочника, что он выбрал его знак Махатм в качестве логотипа своего Мастер-банка
Фото: Александр Щербак, Коммерсантъ / купить фото
Черная касса
Заволновались ВИП-клиенты только 20 ноября 2013 года, после отзыва у Мастер-банка лицензии. Потом началась паника: никто из них не смог дозвониться ни Булочнику, ни его доверенным лицам. По одной версии, Булочник бежал через черный ход банка, как только там появились сотрудники правоохранительных органов. По другой — Булочник покинул Россию еще за несколько дней до отзыва лицензии. Последнее отчасти подтверждается и сотрудниками банка, которые с начала ноября замечали у шефа "отъездное настроение".
ВИП-клиенты в надежде получить хоть какие-то деньги бросились в офис Мастер-банка, но обнаружили, что счета по их вкладам не заводились. Когда первые ВИП-клиенты обратились в АСВ с просьбой признать их вкладчиками, выплатить компенсацию хотя бы в 700 тыс. руб. и назначить кредиторами первой очереди, то в АСВ решили, что к ним пришли мелкие мошенники с липовыми договорами в надежде нажиться на банкротстве банка. Тем более что клиенты не могли подтвердить наличие вкладов никакими другими документами, кроме договора. Когда же число обращений пошло на десятки, а среди заявителей появились известные люди, в АСВ поняли, что речь идет о мошенничестве: вместо зачисления на счета вклады ВИП-клиентов отправляли в черную кассу банка.
Впрочем, позиция АСВ все равно не изменилась: эти ВИП-вклады агентство не признает и компенсацию в 700 тыс. руб. выплачивать отказывается. Хотя бы потому, что АСВ не получало страховых взносов с данных депозитов. Также АСВ отказалось включить требования ВИП-клиентов на получение выплат из конкурсной массы. АСВ рекомендует обманутым вкладчикам обращаться к силовикам: "Только суд либо правоохранительные органы могут назначить экспертизу и выяснить, кто именно принимал деньги и где они: как-то размещены или банально украдены",— сказал представитель АСВ.
Судебные перспективы пока туманны. В ст. 36 ФЗ "О банках и банковской деятельности" сказано, что "привлечение средств во вклады оформляется договором в письменной форме в двух экземплярах", и иных документов для подтверждения вклада закон не требует. "Деньги" отправили типовой договор между Мастер-банком и его ВИП-клиентами на проверку в адвокатское бюро "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры" и получили заключение старшего юриста Олега Ушакова: "Это самый настоящий договор банковского вклада". Да и в самом договоре указано, что он "является документом, удостоверяющим прием вклада, и основанием для исполнения принятых перед вкладчиком обязательств".
Однако суд может решить, что речь идет о мошенничестве, совершенном организованной группой лиц под руководством Булочника и под прикрытием Мастер-банка. Это позволит АСВ не включать требования ВИП-клиентов в и без того небольшую конкурсную массу и переадресовать все претензии в адрес Булочника и компании.
Как стало известно "Деньгам", правоохранительные органы уже начали расследование против Бориса Булочника, его сына Александра, Михаила Соркина и других руководителей Мастер-банка по подозрению в мошенничестве в особо крупных размерах. ВИП-вкладчики уверены, что менеджмент Мастер-банка получил свою долю от привлеченных и похищенных депозитов, хотя основные средства достались семье Булочника.
Схемы вывода активов из Мастер-банка поразили даже многое повидавших финансистов
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Читайте также: