Шутка как жанр журналистики
Обновлено: 22.11.2024
ЖАНРЫ В АРСЕНАЛЕ СОВРЕМЕННОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ
У жанров есть предназначенье: Они — как радуги цвета! Коль есть они — весь мир в цветеньи Коль нет — вселенная пуста… «Созвездия» Ван ГартенНередко приходится слышать мнение о том, что для журналиста главное — создать интересный материал, а какого он жанра, не имеет абсолютно никакого значения. Существует и другое суждение: разговор о жанрах журналистики не заслуживает внимания, так как содержание понятия «жанр» непрерывно изменяется и усложняется, а сама теория жанров в целом разработана недостаточно. Это якобы подтверждается тем, что разные исследователи предлагают свой «набор» жанров. Согласиться с подобными утверждениями нельзя, как минимум, по двум причинам.
Во-первых, тот тип произведений, который складывается исторически и определяется как «жанр», существует объективно, независимо от мнений как теоретиков, так и практиков. Вся масса созданных в журналистике произведений распределяется на жанры на основе целого ряда принципов деления. Дело в том, что у каждого конкретного произведения есть состав определенных характеристик. Такие характеристики возникают то ли относительно произвольно (когда автор не задумывается над тем, каким должен быть его текст), то ли в результате специальных творческих усилий автора (когда он заранее определяет, что должно быть отображено в тексте, как именно и с какой целью). Но в любом случае те тексты, которые обладают схожими качествами, можно объединить в отдельные группы.
Объединение это может быть произведено разными исследователями (или практиками) на самых разных основаниях, в зависимости от того, что каждый из них считает наиболее важным объединяющим началом (именно это порождает разные представления о жанровой палитре журналистики). Но, разумеется, более верным будет то объединение, которое основывается на сходстве сущностных (но не второстепенных) признаков публикаций, включаемых в какую-то устойчивую группу. Уже после того как определен объединяющий признак (или признаки), его называют «жанровым признаком», а группу объединенных им публикаций — «жанром».
А во-вторых, точное представление о жанре помогает профессиональному общению журналистов. Одно дело, когда редактор издания просит журналиста: «Напишите, пожалуйста, хороший материал об авиации». Совсем другое, если он ему предлагает: «Напишите очерк о летчике-испытателе». В последнем случае журналист, наверное, лучше поймет, какой именно материал хотел бы получить от него редактор.
Чем же предопределен набор сущностных характеристик, позволяющих относить текст к тому или иному жанру? Прежде всего — своеобразием предмета журналистики и способа отображения автором действительности, порождающих этот набор. (Это традиционно признается большим числом исследователей журналистики.)
В журналистике предмет выступлений составляют актуальные общественные и природные события, явления, процессы, ситуации во всем богатстве их проявления, в многообразии взаимосвязей, прежде всего порождающих важные для общества в теоретическом и практическом отношении проблемы и конфликты, а также личность человека.
Роль способа отображения действительности в формировании набора характеристик журналистских текстов, предопределяющих их жанровую принадлежность, намного значительнее (в интересующем нас плане) роли предмета журналистских выступлений.
В журналистике существует три главных способа отображения — фактографический, аналитический и наглядно-образный. Они опосредуют определенные уровни «проникновения» познающего субъекта в объект: от первоначального чувственного созерцания к абстрагированию, теоретическому освоению его и далее — к созданию обогащенного, более полного конкретного образа предмета (в том числе — его художественного образа).
Первый и второй способы отличаются один от другого прежде всего степенью глубины проникновения в суть предмета отображения. Первый способ нацелен на фиксацию неких внешних, очевидных характеристик явления, на получение кратких сведений о предмете (в этом случае журналист прежде всего отвечает на вопросы: где, что и когда произошло?). Быстрота получения таких сведений позволяет современной журналистике оперативно информировать аудиторию о многочисленных актуальных событиях, что очень важно для нее. Второй способ нацелен на проникновение в суть явлений, на выяснение скрытых взаимосвязей предмета отображения (в этом случае набор вопросов, на которые отвечает журналист, значительно расширяется). В данном случае главным становится обращение его к различным проблемам выбора эффективных путей развития общества, а также выявление причин, условий, тенденций развития событий и ситуаций, изучение оснований, мотивов, интересов, намерений, действий различных социальных сил, выяснение возникающих между ними противоречий, оценка значимости различных феноменов, определение обоснованности тех или иных точек зрения, концепций, идей.
Способ наглядно-образного отображения действительности нацелен не только и не столько на фиксацию внешних черт явления или рациональное проникновение в суть предмета, сколько на эмоционально-художественное обобщение познанного. Нередко это обобщение достигает такого уровня, который называется публицистической (или даже — художественной) типизацией, что сближает журналистику с художественной литературой. Подобного рода журналистика поставляет аудитории «материал», способствующий как рациональному познанию действительности, так и эмоциональному сопереживанию отображаемых событий.
Своеобразие того или иного способа отображения действительности заключается прежде всего в том, что он выступает как особый путь реализации иерархически взаимосвязанных целей, решения определенных задач.
Важнейшие из них носят предопределяющий характер и выступают как функции конкретного издания. Такие функции могут быть разными. Одни издания (например, «желтая пресса») преследуют коммерческие цели, поэтому в публикуемых материалах они стремятся прежде всего освещать такие темы, использовать такие методы создания текстов, которые позволяют в максимальной мере удовлетворять самые распространенные в соответствующей аудитории субъективно доминирующие информационные интересы в развлечении. Причем подобные издания мало волнует вопрос о том, насколько такие интересы совпадают с объективно более важными, коренными потребностями аудитории.
Другие издания могут преследовать цель пропагандистского воздействия на аудиторию (например, политического, религиозного и т. д.). Третьи могут ставить перед собой цель максимально полно, объективно информировать аудиторию, исходя из того, что журналистика призвана быть важнейшим средством именно массового информирования, связанного прежде всего с коренными, базовыми потребностями аудитории, средством повышения социальной компетентности населения, его социальной ориентированности и т. д.
Конечно же, в реальности одно и то же издание может преследовать самые разные цели. Но и в этом случае они окажут свое воздействие на характер публикаций, которые будут появляться на его страницах.
Названным предопределяющим функциям (целям) журналистики подчинены свойственные ей определенные задачи (цели) «второго ряда» (или собственно творческие функции), связанные с познанием действительности журналистом. К таким функциям относятся:
· создание определенной (той или иной степени полноты) информационной «модели» отображаемого явления (его описание);
Следующий анекдот
Что такое анекдот, знает, пожалуй, каждый человек. Это самая распространенная форма остроумия (короткий шуточный рассказ, часто содержащий неожиданные повороты и столь же необычную концовку), без которого трудно себе представить современное межличностное общение, особенно в узком кругу близких людей.
Как заметил в своей статье «Анекдот», опубликованной в орловской газете «Просторы России» (№ 23. 1999), известный писатель Виктор Ерофеев, «анекдот — единственная форма русского самопознания. Род терапии. Больше того, род выживания. С другой стороны — это род отчаяния. Любимые герои анекдота — бестолковые люди. Это русская черта. Мы — скопище бестолковых людей. Бестолковщина — не раздражает, а смешит. Не подумали, не сообразили, не предусмотрели — налетели, нарвались на реальность. Опростоволосились, опозорились. И смех и грех. Мы коллективно бестолковы. Собрано — без головы. Взялись за что-нибудь — не получилось. Русский продаст душу за хороший анекдот. Он — бродячая коллекция анекдотов. Всегда наступает такой момент, когда пора рассказывать анекдоты. После четвертой перед пятой. Анекдоты делятся на подвиды. Есть приличные. Есть похабные, есть детсадовские. Про ежей. Почти все анекдоты — смешные».
Бытовавший главным образом за пределами сферы массовой информации, в годы перестройки, устранения цензурных ограничений в деятельности СМИ, анекдот как любимый народом жанр совершил активную «агрессию» на страницы газет, журналов, стал непременным атрибутом многих радио- и телепередач. Тем более стали появляться специальные передачи, выпуски, странички, посвященные анекдоту. Примером такого рода может служить ставшая хорошо известной телепередача «Белый попугай», одним из основателей которой был Юрий Никулин. Само слово «анекдот» происходит от греческого «anekdotos», что означает — «неизданное». В русском языке существует и свое собственное, хотя сейчас отчасти и забытое, название данной формы остроумия. Оно определено в толковом словаре В. Даля как «байка», «баутка», «прибаутка». Для того чтобы «байка» (или «баутка», «прибаутка») была хорошо исполнена и произвела впечатление на слушателей, нужен «краснобай», «баутчик». Фигура исполнителя предопределяет успех анекдота. Но, как известно, рассказывать анекдот (а тем более жестикулировать, что очень часто необходимо для усиления эффекта рассказа) можно полноценно только по телевизору. Что же касается периодической печати, то она в значительной мере уступает радио и телевидению в данном отношении.
Использование «исходных» анекдотов в качестве сюжетной основы радио- и телепередач, газетных и журнальных выступлений распространено в настоящее время достаточно широко (вспомним любимую многими телезрителями «Народную передачу „Городок“ на ТВ „Россия“). Подобное можно наблюдать и в смежных с журналистикой сферах, например, в рекламном творчестве, в „пиаровских“ произведениях.
Из публикации „Ухажер“
(Литературная газета. 10–16 ноября. 1999)
И чего он со мной так нянчится? Одеялко подоткнул, подушечку поправил. Стоит, не душит. Что я ему невеста, ей-богу? В мои восемнадцать со мной еще никто так… Даже мать родная!
А может, не все так страшно? Может, свыкнусь? Стерпится-слюбится? Не боги горшки… Хотя как знать! Может, он грубый, невоспитанный? Приставать начнет, командовать? Давай — туда, давай — сюда! Полы мыть заставит, картошку чистить! А я не умею — всю жизнь маменька за меня все делала, да и руки у меня нежные, избалованные… Страшно!
Как смотрит, как смотрит! Неужели я ему так нравлюсь?! Ой, как же спать хочется, а он тут…нет, не могу больше молчать! Все ему сейчас выложу, будь что будет.
— Товарищ сержант! Да уйдите вы наконец! Вы мне спать мешаете!
— Спокойной ночи, рядовой Петров! Кто ж виноват, что вас одного-одинешенького за весь осенний призыв к нам в часть прислали? Не дай бог, что с вами случится… Я уж покараулю, а вы спите спокойно…
Приятных вам сновидений, товарищ рядовой!
Особенность данной публикации заключается в том, что она, насколько нам кажется, в основе своей содержит гулявший в армейской среде в начале перестройки, в период массовых уклонений призывников от службы в Вооруженных Силах, анекдот, который звучал примерно так:
В воинскую часть приехал Б. Ельцин, проверить боеготовность. Дежурный офицер подает команду:
— Батальон! В две шеренги становись!
Из казармы выскакивает зачуханный солдатик и вытягивается в струнку.
Дежурный докладывает Ельцину:
— Товарищ Главнокомандующий! Батальон в полном составе построен!
Ельцин удивленно спрашивает:
— А почему он только один? Где другие?
— А других, товарищ Главнокомандующий, военкомы еще ловят!
Устанавливая своеобразие анекдота в сравнении его с публикациями иных жанров журналистики, следует иметь в виду, что анекдот близок к некоторым видам житейской истории.
Об этом можно судить, например, сравнивая уже приведенный выше анекдот с житейскими историями, воспоминаниями профессора факультета журналистики МГУ А. Шереля, подборка которых, названная „Терпениум мобиле“, опубликована в „Московском комсомольце“ (27 декабря. 1999) под рубрикой „Радиобайки“. О том, что в данном случае газета предлагает читателям рассказ именно о реальных случаях, а не результат „объективизации“ авторской фантазии, „сигнализирует“ врезка, открывающая подборку:
Отечественному радиовещанию стукнуло 75… Около четырех десятилетий мэтр радиожурналистики, доктор искусствоведения профессор Александр Шерель занимается историей радиовещания, собирая не только серьезные, но и курьезные эпизоды развития отечественных масс-медиа. Записи из его старых блокнотов совсем не повредят юбилейной патетике.
Имея в виду это предварительное пояснение газеты, возьмем из предложенной подборки для сравнительного жанрового анализа три следующие истории.
История первая. „Молебен у радиоточки“.
В январе 1933 года К.С. Станиславскому исполнялось 70 лет. Дату отмечали торжественно, юбиляра наградили орденом. Однако было неизвестно, почтит ли собрание своим присутствием юбиляр — из-за болезни Станиславский очень редко покидал свое жилище.
За день до праздника в дом К.С. привезли радиоприемник „СИ-235“ — самую распространенную марку 30-х годов. Связисты укрепили на стене гостиной репродуктор и специально провели провода. Срывать их со стены К.С. не захотел — люди же трудились, а он привык уважать труд. Но и оставлять просто так явно пугающий предмет Станиславский не хотел. Промаялся полдня, потом позвал священника из ближайшей церкви и попросил совершить молебен, чтобы эта адская машина не навредила дому и его обитателям.
И только после того как молебен был отслужен, К.С. спросил:
— А кто будет говорить?
— Качалов, Бирман, Гиацинтова…
— Что же, — сказал К.С., — послушаем, какая у них дикция.
История вторая. „Услышь себя, любимую…“
Еще более анекдотический эпизод связан с одной из актрис Малого театра.
В конце августа афиши, расклеенные по Москве, извещали, что 8 сентября состоится „радиопонедельник“ — первый радиоконцерт в России, переданный станцией „Коминтерн“, с участием А.В. Неждановой, К.Г. Держинской, В.И. Качалова и др.». И наркомпрос А.В. Луначарский держал перед началом речь. «Радиопонедельник» — сборные литературно-театральные программы из Большого театра стали с того дня постоянными, и столь же регулярно в них участвовала актриса Малого театра, жена наркомпроса Наталья Розенель-Луначарская. Но вот что заметили многие.
Закончив выступление, артисты, пока звучали аплодисменты, естественно, старались задержаться на сцене, чтобы продлить секунды триумфа, а Наталья Александровна стремглав бежала за кулисы. Дело в том, что она каждый раз хватала телефонную трубку, установленную возле сцены, и просила мужа побыстрее прислать за ней автомобиль, так как она хотела услышать конец своего выступления по радио.
История третья. «У нас героем становится любой».
В связи с обострением «классовой борьбы» усиливалась и «чистка» среди тех, кто получал право говорить в микрофон. Тщательному анкетному и оперативному контролю подвергался не только каждый журналист, но и каждый кандидат на участие в передаче. Иногда эти тенденции сталкивались, высекая пламень идиотизма.
В 30-е годы «Последние известия» собрались провести репортаж «со дна моря». В Стрелецкой бухте под Севастополем поднимали суда, затонувшие во время войны. Все рассчитали и подготовили. Один микрофон надо было установить на борту баркаса, а два поместить на скафандры водолаза и журналиста. Весь Союз должен был услышать, как водолаз работает на дне моря и как он поет популярную в то время песенку: «Нас побить, побить хотели…»
Подготовились. Провели репетицию. Передачу отменили властью Севастопольского горкома партии. Нет, водолаз был хороший и пел хорошо, но в анкете у него было то ли белое, то ли черное пятно. Нашли другого. Опять отрепетировали. Передача не состоялась. На этот раз — по решению парткома Радиокомитета: пятна обнаружились в биографии журналиста.
Наконец кандидатов утвердили во всех инстанциях — журналиста назначили из местной газеты, водолаза из числа орденоносцев, опустили их под воду… и ничего не произошло. Оба — и герой-водолаз, и журналист — были заиками.
Вторая история по своей сути значительно ближе к анекдоту. Определенную степень анекдотичности ей придает поведение жены нарком-проса Натальи Розенель-Луначарской, демонстрирующее в какой-то мере стремление к самолюбованию, но еще в большей — по-детски неподдельный интерес к звучанию собственного голоса, доносимого радиоволнами.
Третья история — наиболее близкая к анекдоту. Анекдотичность ее предопределена той степенью идиотизма, который нередко являлся и является нормой деятельности некоторых руководящих органов. Именно такого рода истории часто перерастают в анекдот, что происходит, когда они теряют «привязку» к конкретным лицам, месту, времени действия, т. е. то качество, которое можно назвать достоверностью описываемого в тексте события.
Основная функция, которую выполняет анекдот в прессе, — рекреативная (развлекательная). Именно возможности «разрядиться» в ходе чтения анекдотов, забыть о повседневных трудностях, отдохнуть прежде всего и привлекают к анекдоту читателя. Но, по мнению профессора МГУ Е.И. Пронина, одного из знатоков этого жанра, публикация анекдотов в прессе преследует еще и такие важные цели, как оповещение аудитории о существующих стандартах комического, воспитание чувства юмора, с чем тоже нельзя не согласиться.
Анекдот на страницах периодической печати должен проходить определенную авторскую самоцензуру. В нем недопустимо то, что довольно часто встречается в анекдотах, которые предназначены для узкого круга лиц, находящихся в устном межличностном общении. И прежде всего — пошлость и нецензурные выражения. Кроме того, анекдот, разумеется, должен быть относительно новым для большей части читательской аудитории, поскольку анекдоты «с бородой» только дискредитируют издание, в котором они печатаются.
Следующий анекдот
Сущность пародии как художественно-публицистического жанра трудно было бы понять, не обратившись к ее истокам. Пародия, вероятно, является самым древним жанром искусства. На Руси пародия составляла важнейшую часть скоморошьего творчества. Без пародии трудно представить себе театр на всех стадиях его развития. Не обходится без использования пародии и политический, философский (или иной) спор (так, еще Аристофан боролся с Еврипидом, пародируя его произведения). Пародия — любимый «конек» многих современных писателей. Однако если внимательно присмотреться, то можно заметить, что без пародии не может обойтись не только «высокое искусство», но и обычная, повседневная жизнь. У пародии много имен. Например, только в России пародию называли и «рожекорчением», и «кривлянием», и «лицемерием». Со временем эти понятия получили иное содержание, но в них подмечена одна важная черта, объясняющая суть жанра.
Черта эта имеет психологическую природу и выступает как проявление такого важного естественного механизма становления (обучения) животного, человека, как подражание (имитация). По мере выделения из животного мира человек стал осознанно использовать подражание, и уже не только для обучения. Так, специально имитируя поведение других людей (т. е. передразнивая их, «кривляясь», «лицемеря», «корча рожи»), можно их высмеять. Журналистика, разумеется, не могла не использовать возможности пародии в своих целях.
Предметом пародии в журналистике выступают самые разные явления. Это могут быть действия общественных, государственных деятелей, политиков, какие-то народные традиции, творческая манера каких-либо артистов, писателей, произведения литературы, способ мышления, особенности языка, внешности известных личностей и т. д. Основные методы, которые помогают автору выступления в прессе создать пародию, — это гипербола, гротеск, литота, ирония. Гипербола используется обычно для преувеличения каких-то незначительных, но характерных для пародируемой личности черт. Гротеск пригоден в тех случаях, когда необходимо высветить некие отрицательные черты пародируемого явления. Литота применяется для преуменьшения значимости последствий, скажем, каких-то высмеиваемых мнимых великих деяний. Ирония позволяет намекнуть на реальные желания, возможности и действия пародируемого лица. Пародирование обычно требует очень большой точности в повторении нюансов пародируемого явления, поскольку такая точность придает определенное необходимое сходство результату пародии с тем, что пародируется.
Из публикации «Йорик-Ра» (По мотивам произведений В. Пелевина)
(Литературная газета. № 44. 1999)
«Бедный Йорик!»
«Гамлет», Шекспир(?)
Гертруда: Поздравляю тебя, сын мой Гамлет, с окончанием Геттингенского университета, теперь ты человек образованный!
Гамлет: Нет, маман, я чувствую, геттингенского образования для меня недостаточно. Мой девиз: «Учиться, учиться и учиться». Я желаю поступить в летную школу имени Йорика — Пелевина — Ра.
«Ну что же, я не возражаю, — сказала королева, — лишнее образование никому еще не помешало».
Не откладывая дело в долгий ящик, принц собрал самое необходимое в рюкзак: бритву «Жилетт», плейер с наушниками, «Дирол» для свежего дыхания — и отбыл в школу. Подъехав туда на такси, он первым делом обратил внимание на надпись над фронтоном: «Оставь надежду всяк сюда входящий!»
Надпись звучала обнадеживающе. Он открыл дверь. Широкая лестница вела вверх. По ее бокам стояли на подставках черепа, под каждым из которых прикреплена была серебряная табличка с фамилией, именем, названием факультета, датой рождения и гибели ученика школы.
Принц с одобрением отнесся к тому, как здесь хранят память своих питомцев.
«На какой факультет поступить? — думал принц. — Быть или не быть?»
Пожалуй, в этой школе лучше «не быть».
Но зато, в случае чего, его череп будет выставлен в вестибюле со всеми регалиями.
«А может, все-таки быть?»
«Умереть, уснуть…» — подумал он и вошел в деканат.
Там его приветливо приняли и вручили анкету.
«Фамилия, имя, отчество, год и место рождения» — это все просто.
«Был ли на оккупированной территории?»
«Был. Под шведами».
«Пятый пункт — датчанин».
«Родственников за границей нет».
«Друзья есть: Розенкранц и Гильденстерн».
«Образование высшее, гуманитарное…»
— Подходит, — сказал декан и велел выдать принцу летное обмундирование.
— Только у нас ни пить, ни курить, — добавляет декан. — И насчет женского пола ни-ни…
— Уж чего-чего, а это мы понимаем, — сказал Гамлет.
Началась учеба, тренировка. В перерывах Гамлет играл на флейте модные мелодии.
Товарищи по школе относились к нему хорошо, поскольку он держался скромно, как если бы и не был принцем по крови.
Учился Гамлет с охотой, был дисциплинирован и усерден, морально устойчив.
И вот наконец наступило время полета в космос.
Обрядившись в скафандр, принц вошел в ракету и после сигнала оторвался от Земли.
Все шло прекрасно. Самочувствие, несмотря на невесомость, было нормальное. Вокруг был космос.
Быть! — сказал Гамлет.
И вдруг что-то случилось не то с приборами, не то горючее кончилось.
Раздался чудовищный грохот, и ракета вместе с содержимым, т. е. с Гамлетом, взорвалась и сгорела.
Останки корабля и принц упали в море, и ни единой кости найти не удалось.
А потому, конечно, ни на какой памятный череп на лестнице школы рассчитывать не приходилось…
Бедный Йорик, бедный Гамлет, бедная безутешная Гертруда, бедный В. Пелевин, бедный автор этих строк.
Предметом этой пародии стали авангардистские произведения В. Пелевина, прежде всего повесть «ОМОН-Pa», а также «Поколение-П» и др. Цель сатирической публикации — показать увлеченность этого и других писателей идеей «упрощенного молодого поколения», выпестованного, по их мнению, перестройкой в нашей стране, высшими ценностями которого стали жвачка «Дирол», бритва «Жилетт», плейер с наушникам, для кого не существуют шекспировские страсти, а гамлетовский вопрос «быть или не быть?» — отнюдь не вопрос о жизни и смерти, о смысле существования. В пародии как раз и высмеиваются поверхностные представления об упрощенности молодого поколения, порабощенность творчества некоторых литераторов-авангардистов идеей примитивности, абсурдности современной духовной жизни (как советского, так и нынешнего периода).
Пародист реализует в своем произведении видение того, как бы предстал шекспировский Гамлет с его проблемами в изложении современного авангардиста. Используя художественные выразительные средства, автор пародии иронизирует над упрощенным подходом, в частности, писателя В. Пелевина к бытию вообще и к проблеме молодого поколения в частности, которая действительно в известной мере существует. Лозунг «примитивному человечеству — примитивную литературу» для пародиста неприемлем. Ироничное, нарочито жалостливое заключение, следующее в конце публикации: «Бедный Йорик, бедный Гамлет, бедная безутешная Гертруда, бедный В. Пелевин, бедный автор этих строк», — как бы призвано подчеркнуть то, что писатель преувеличивает точность своего видения жизни, ценностей нового поколения россиян и значимость своих творческих установок.
Почему автор публикации выбирает для оценки книги писателя именно пародию, а не рецензию, литературно-критическую статью? Прежде всего потому, что и рецензия и статья предполагают серьезность разговора о предмете. Такой разговор журналистка, очевидно, считает неуместным. Возможно, она не готова говорить серьезно. Но скорее всего просто не считает обсуждаемое произведение достойным серьезного специального анализа. Для нее важнее показалось иронизировать над книгой, по-дружески посмеяться над устремлениями писателя, указать на разрушительность для литературы примитивных представлений о ее задачах и возможностях.
Пародия как жанр в какой-то мере напоминает сатирический комментарий. Однако это никак не лишает ее самостоятельности. Дело в том, что цели и возможности публикаций в этих жанрах разные. Цель сатирического комментария — критика определенных недостатков того или иного явления. Пародия такую цель перед собой не ставит. Ее задача создать некую модель явления, ставшего предметом внимания пародиста, имитировать его (явление) в своем произведении под определенным углом зрения. Именно эта имитация может вызвать (или не вызвать) смех у читателя. И смех такой отождествлять с критикой вряд ли было бы правильно[37]. Кроме того, сатирический комментарий просто указывает на недостатки какого-либо явления, но вовсе не имитирует их. Различие между двумя жанрами заключается еще и в том, что комментировать на страницах прессы можно любое явление (спортивные соревнования, медицинскую операцию, уборку урожая и т. д.), а пародировать — только информационное явление (книгу, фильм, спектакль и т. п.).
Следующий анекдот
Тертычный А.А.
ЖАНРЫ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ
Учебное пособие
М.: Аспект Пресс, 2000
ТЕРТЫЧНЫЙ Александр Алексеевич – кандидат филологических наук, член Союза журналистов России. Автор многих научных и учебно-методических публикаций, в том числе книг: «Аналитическая журналистика», «Жанры периодической печати», «Расследовательская журналистика». Ранее – военный журналист, в настоящее время – обозреватель журнала «Журналист».
В данной книге излагается современная концепция жанров периодической печати. Выявляется роль предмета, функций, методов, уровня и форм отображения действительности в журналистике как ее главных жанрообразующих факторов. Дается характеристика основных журналистских жанров. Теоретические положения дополнены анализом конкретных публикаций, что позволяет использовать книгу как в научных, так и в учебных целях.
Книга предназначена для преподавателей и студентов факультетов журналистики, исследователей, работников СМИ.
Читайте также: