Опять хочу в париж анекдот

Обновлено: 22.11.2024

Что меня в последнее время в произведениях во Францию тянет. К чему бы это, а? Прямо как в анекдоте:
" - Опять в Париж захотелось.
- Что, уже были?
- Нет, уже хотелось."
Ах, когда ж я "Шато-Марло" допишу? Немного ведь осталось.

Следующий анекдот

Все анекдоты вымышлены. Совпадения с реальными людьми или событиями случайны.

Анекдоты по темам

Другие статьи в литературном дневнике:

22.12.2014. Соавторство
21.12.2014. Кризис
11.12.2014. Сколько цветов у Венеции?
10.12.2014. Опять в Париж захотелось.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующий анекдот

Российский нефтяник приехал в Париж. Подходит с ухмылкой к первому попавшемуся французу, кивает на Эйфелеву башню:
— Ну что, нефть так и не нашли?

Не хочу жить в Париже. Во-первых, французского не знаю, а во-вторых, на работу далеко ездить…

Минздрав предупреждает: увидеть Париж опасно для жизни!

— Мадам, вас не пугает, что ваша дочь одна в Париже, а там столько соблазнов?
— Уже нет. Она написала, что находится под надзором полиции.

Перед отъездом из Парижа муж спрашивает плачущую жену:
— Что с тобой? Ведь я уезжаю не на десять лет, а на месяц.
— Знаю тебя: говоришь на месяц, а сам вернешься через три дня.

— Сколько требуется французов, чтобы защитить Париж?
— Никто не знает. Этого никогда еще не случалось.

Двое русских в Париже зашли в ресторан. Официант подает меню — все на французском. Первый делает заказ:
— Ля мясо, ля вино, ля салат, ля…
Официант быстро все принес. Мужик — приятелю:
— Ну как мой французский? Что бы ты без меня ел?
— Что бы вы оба ели, если бы я был не из Питера… — говорит официант.

— Эх, приехать бы в Париж, залезть на Эйфелеву башню и закричать оттуда: "Француженки! Дуры вы картавые!"

— Вы в Париже были?
— Пролетал.

Париж. Пять часов утра. По улице идет дворник и машет метлой: вжик, вжик, вжик. Вдруг он замечает девушку в мини-юбке: вжик-вжик-вжик-вжик.
Распахивается окно и высовывается женская голова:
— Месье, как не стыдно, вы сбиваете с ритма весь квартал!

Если смотреть на Эйфелеву башню сзади, то можно подумать, что смотришь на нее спереди.

В Париже состоялся показ собачьих мод сезона зима-2018.
В этот раз по подиуму дефилировали длинноногие сучки и матерые кобели… впрочем, как и всегда.

— Ты был в Париже?
— Да.
— Ну и как?
— Жив, как видишь.

Дама смотрит вниз с вершины Эйфелевой Башни и спрашивает охранника:
— Отсюда кто-нибудь падал?
— Конечно, мадам!
— И часто?
— Обычно только один раз!

Сейчас актуально
Анекдоты про Новый год
Анекдоты про деда Мороза и Снегурочку
Свежие анекдоты
Короткие анекдоты
Черный юмор, анекдоты и чернушные шутки

Приехала древнеукраинская княжна Ганна во Францию. Достала шмат сала и говорит местному царьку: "Порижь!" С тех пор местечко стало называться Парижем.

Париж. Командировочный в гостинице пытается уснуть, но голос за стенкой монотонно бубнит: "A la crevetka… A la crevetka…" Не выдержав, он начинает колотить в стену и орать:
— Прекратите! Дайте поспать!
Оттуда доносится (тоже по-русски):
— Браток, ты по-ихнему понимаешь? Как по-французски будет раком?

Париж, у подножия Эйфелевой башни. Гид-француз уговаривает туристку-американку подняться на вершину. Туристке страшно — башне-то более 100 лет!
Туристка:
— А канат у лифта как часто меняют?
Гид:
— Ну не волнуйтесь Вы так. Часто меняют. Как упадёт лифт — так и меняют.

Группа туристов приезжает во Францию. Гид сообщает:
— Кто приехал "увидеть Париж и умереть", пройдите к стенке багажного отделения…

В Париже, в известном ресторане "Максим" идет новогоднее шоу. В "дым" пьянущий мужик подзывает официанта и спрашивает:
— Братан у тебя лягушачьи лапки есть?
— Ну разумеется, мсье!
— Ну тогда быстренько спрыгай в буфет за пивом…

Приехав в деревню отдыхать, парижанин объясняет родственникам:
— В Париже теперь так грязно, что по утрам даже птицы кашляют.

В Париже пришел мужик в ресторан и заказал официанту "Прованскую курицу".
— Только вы мне ее принесите перед приготовлением, проверю ее.
Приносят. Мужик ей в задницу палец засовывает, вытаскивает, нюхает:
— Это курица из Шампани! Мне нужна Прованская!
Приносят другую. Все повторяется.
— Это курица из Булони! У вас есть еще куры?
Пошли искать. Из-за соседнего столика поднимается другой мужик:
— Вы знаете, я сирота, родители мои умерли, когда я был младенцем. Вы не могли бы определить — откуда я родом!

Встречаются две подруги.
— Я вот в Париже была!
— Ну и что ты там делала?
— Да я вот в Сене купалась!
— Вот дура — в сене *бутся, а она купается…

Париж. Вечер. Турист проголодался, заходит в бар, к нему подходит официант:
— Мсье желает девочку?
— Нет…
— Мсье желает мальчика?
— Да нет…
— Чего желает мсье?
— Мне бы курочку…
— О! Мсье знает толк в извращениях!

Париж. Сослуживцы встречаются после новогодних праздников.
— Жоржетта, как вы провели новогоднюю ночь?
— Ох, как всегда — в постели.
— Да? И много было народу?

В Париже на кладбище траурная процессия проходит мимо лавочки, где мадам делает минет месье.
Мадам:
— Поль, сними шляпу, а то как-то перед людьми неудобно…

Парижский парк. Ночь. Разговор на скамейке:
— Пьер, сними очки, ты рвешь мне чулки…
Через несколько минут…
— Пьер, надень очки, ты тр*хаешь скамейку…

Гид в автобусе:
— Мадам и мсье, посмотрите направо — собор Парижской богоматери. А налево — продажные женщины.
Через некоторое время:
— Господа, обратите внимание, справа чудо Парижа — Монмартр. А налево — продажные женщины.
Проехав еще немного, гид так же невозмутимо поясняет:
— Налево от нас всемирно известный Лувр, а справа — продажные женщины.
Тут не выдерживает один из туристов:
— Простите, а есть у вас в Париже честные женщины?
— О, есть, мсье,— невозмутимо отвечает гид.— Но стоят они очень дорого!

Кафе в Париже, за столиком сидит женщина, к ней подходит мужчина:
— Мадам торопится?
— Мадам не торопится…
— Мадам выпьет чашечку кофе?
— Мадам выпьет чашечку кофе…
Пьют кофе.
— Мадам замужем?
— Мадам замужем…
— Мадам могла бы позвонить мужу и сообщить, что ее изнасиловал незнакомый мужчина?
— Мадам могла бы позвонить мужу и сообщить, что ее изнасиловал незнакомый мужчина 16 раз!
— Шестнадцать раз?!
— Месье торопится?

Париж. Ресторан. За столиком с бутылками и салатами лицом в блюдо с черной икрой отрубился мужик. Из проходящей мимо компании:
— Вася, ты ли это? Не виделись 15 лет! Ну, как жизнь?
Вася, на секунду оторвавшись от блюда:
— Удалась.

Женщина едет в Париж. Деловая командировка. Спрашивает у мужа:
— Дорогой, что тебе привезти?
— А все равно что. Сейчас все лечат!

Вечер в полицейском участке Парижа. Дежурный пилкой чистит ногти. Вбегает полицейский:
— Мсье, на бульваре Капуцинов, проститутки дерутся с п*дерастами!
Дежурный продолжает чистить ногти:
— Ну и как там наши?

— Эти парижане такие извращенцы, — наставляла мать свою дочь. — Раньше или позже он предложит поменять технику сношений. Я надеюсь, ты ему откажешь.
Свадьба состоялась, и через несколько недель француз предложил жене новый способ.
— Нет! — сказала жена, помня о наставлениях матери.
— Но, дорогая, разве ты не хочешь ребенка?

Стоят двое в очереди за пивом. Один рассказывает:
— Вот в Париже жизнь! Приезжаешь на вокзал — встречают с огромным букетом цветов, сажают в роскошный автомобиль, везут в шикарный отель. Принимаешь ванну, ведут в ресторан. Ешь и пьешь — все бесплатно. Возвращаешься в номер, постель уже готова. Удовольствие получишь — высший класс! И еще пятьсот франков дают.
— А ты там был?
— Не был.
— А откуда знаешь?
— Жена была.

— Я снова хочу в Париж!
— А что ты уже там был?
— Нет! Я уже хотел!

Следующий анекдот

Я опять хочу в Париж. — А что, вы там
уже были? — Нет, я опять хочу.
Анекдот.
* * *
Валька работала в школе. Она ненавидела свою работу, но после университета ее никуда, кроме школы, не принимали (у нее не было «свободного диплома»), и вот уже второй год она отправлялась на уроки, как на каторгу. «Девушка, почему вы плачете?» — участливо поинтересовался молодой попутчик в утреннем автобусе. — «Я не плачу, — угрюмо произнесла Валька. — Просто я еду на работу. (Представляю, что у меня за физиономия, — невесело усмехнулась про себя)».

По выходным ее развлекал приятель Сережа: водил в дешевые бары или на дурацкие поп-концерты, где Валька честно пыталась веселиться. Она с отвращением содрогалась, представляя своих немногочисленных ухажеров в качестве мужей, но с Сережей смирилась, и иногда они проводили по несколько часов наедине в квартирах, заботливо предоставленных друзьями во временное пользование.

Медленно надвигался Новый год, не суля ничего нового. Валька брела по мокрому снегу на работу, уныло подсчитывая, сколько дней оставалось до каникул.

— Ефимова! Тебе опять повезло, — ехидно встретил ее директор.

Валька насторожилась: он говорил так всегда, когда ей действительно везло. Она не была хорошей учительницей, и ей все время намекали, что их престижная школа прекрасно обошлась бы и без такого «молодого специалиста». Она молча соглашалась, и всем только и оставалось ждать окончания ее второго последипломного года, когда облегченно вздохнут и она, и ее коллеги.

— Ефимова! На рождественские каникулы ты едешь в Париж, — сообщил директор и посмотрел на нее со значением.

Она привыкла к колким шуточкам в свой адрес, и выжидающе уставилась на начальство.

— Я не шучу. Десять человек из 6-Б, что изучают французский, по обмену должны ехать во Францию. Вторая француженка встречает делегацию здесь. Их классный руководитель везет группу в Штаты, я с десятиклассниками еду в Лондон.

Валька молчала.
— . первый завуч едет в Израиль к сестре, второй завуч. — директор запнулся, посчитав, что Вальке все подробности знать не обязательно, в том числе и то, что группа школьников из десяти человек вполне могла бы обойтись и одной француженкой, но — инструкция требовала двух взрослых: преподавателя и воспитателя. Трать теперь на эту никчемную девчонку время и нервы.

— У меня загранпаспорта нет, — выйдя из столбняка, просипела Валька.

— Да знаем мы, знаем, — директор раздраженно махнул рукой. — Дуй домой за документами.

— . а мы поменяем расписание, будешь на двух последних уроках. Давай домой — и пулей назад. Мало времени на оформление. Да, и деньги прихвати.

— Сколько? — шепотом спросила Валька.

Директор окинул ее взглядом с ног до головы и сдержанно сказал:

* * *
Париж. До него надо еще долететь. Валька ужасно боялась самолетов: как-то еще девчонкой летела на экскурсию в Питер, так самолет то в ямы проваливался, то дергался и никак не мог шасси выбросить — Валька тогда сошла на землю еле живая. Вот и сейчас самолет трясло как на ухабах, и ей не хотелось никакого Парижа.

Париж. Как только они приземлились, Валька успокоилась. Где-то вдали слабо трепыхались опасения по поводу незнания французского языка и отсутствия денег, а впереди. Нет, никаких радужных надежд и восторженных ожиданий у нее не было. Был Париж и. больше ничего.

Валька сошла на французскую землю — и сразу изменилась: стала будто бы увереннее, стройнее, интереснее. Ничего особенного она не сделала и не подумала — просто будто внутри нажали на кнопочку: включено. Каждый день, когда француженка отправлялась с детьми на мероприятия, где присутствие безъязыкой воспитательницы не обязательно, Валька несколько свободных часов использовала на прогулки и чашку кофе, и была почти счастлива.

Сегодня она прощалась с Парижем. «Ваше время истекло. » — монотонно гудел в башке металлический голос. Валька стояла над Сеной и вертела в руках Сережино кольцо. Прошлой весной на него что-то нашло, и после трех лет знакомства он почему-то сделал ей предложение, торжественно преподнеся бархатный футлярчик, в котором лежало серебряное колечко с ажурным сердечком, повторявшем форму футляра. Ему казалось, что это верх изысканности. Валька, изображая радость, равнодушно натянула кольцо на палец. Затем снимала его, уходя от Сережи, и надевала, встречаясь.

Потом ей надоели эти манипуляции, и она даже намеренно не снимала с пальца этот безвкусный подарок, напоминающий о Сережиной решимости изменить судьбу: ведь на этом его решимость и кончилась. Видимо, он думал, что в радостном угаре все необходимое Валька сделает сама: сообщит о предполагаемом бракосочетании родителям, назначит день свадьбы и поторопится организовать платье, кольца, ресторан, гостей и прочую мишуру, о которой мечтают молодые одинокие барышни. А Валька мечтала вовсе не об этом, и рассудила, что ей вполне достаточно редких встреч с Сережей в пустующих квартирах друзей. Впрочем, это ее устраивало до Парижа: здесь же она, повертев кольцом над рекой, с облегчением наблюдала за его полетом во французские воды.

— Он вас не любит, — понимающе произнес рядом приятный мужской голос.

«Да я и сама это знаю», — подумала Валька, и вдруг спохватилась: французского она не знала, причем, только что была совершенно одна, и шагов ничьих не слышала. Повернувшись в сторону, откуда прозвучал голос, Валька обомлела.

Рядом с ней стоял. великолепный Бельмондо. Валька смотрела на него и тупо молчала.

Бельмондо спрашивал, разумеется, по-французски, и Валька отвечала по-французски, что совсем не «разумеется». Но она ничему не удивлялась, торопясь вобрать в себя каждую оставшуюся секунду Парижа. Бельмондо привел ее в то самое кафе, где она иногда сидела с чашкой кофе, участвуя таким образом в заграничных каникулах.

— Я завтра уезжаю, — Валька сказала это скорее самой себе, боясь забыть о недавно пережитой ею истине: в жизни рано или поздно все заканчивается — и плохое, и, увы, хорошее.

— Вот как? А я несколько дней за вами наблюдал. Что ж, теперь не придется, — просто и без наигранного сожаления откликнулся Бельмондо.

— Я учительница. Плохая. Вот уж не думала, что это может быть кому-то интересно.

— Разве я наблюдал за учительницей?

Валька запнулась: действительно, что за жалкая привычка задвигать свою «женскость» на задворки жизни? Стоит ли удивляться, что до сих пор собирала вокруг себя одних ущербных уродов.

— Давайте познакомимся. Вас как зовут?

— Прекрасно. А меня Жан-Поль.

Вальке с первого момента нравилось, что Бельмондо не бросает на нее лукавых многозначительных взглядов: «узнала — не узнала?», и сейчас тоже — произнес имя на одном дыхании, не делая игривой паузы, позволившей бы ей самой восторженно прокричать, кто он такой.

— Вы, по-видимому, первый раз в Париже. Хотите, покажу вам город?

— Нет, у меня мало времени. Не хочу расстраиваться. А на этом пятачке я и так все выучила.

— Правда? Тогда, может, покажете мне то, что «выучили»? — он смотрел на нее спокойно и с интересом, который не походил на дежурное заигрывание. Казалось, ему действительно интересно, что она сама открыла в Париже.

— Пойдемте. Вы были когда-нибудь в Петербурге? Это мой любимый город, и многое в Париже напоминает Питер. — И Валька повела Бельмондо по городу, рассказывая о своих ассоциациях.

«Ваше время истекло. » — опять загудел внутри Вальки голос. Она испугалась: пора. Бельмондо, будто почувствовав ее внутреннее смятение, внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Если я ненадолго приглашу вас к себе, вы откажетесь?

В его взгляде не было ничего, кроме сочувствия: все действительно рано или поздно заканчивается, она как ни старалась, но забыла об этом, и он захотел это «все» немножечко продлить.
— Нет, не откажусь.

* * *
Все было тихо, нежно и просто. Валька осознала это на плече у Бельмондо, и горько заплакала.

— Что с тобой? Я тебя обидел? — забеспокоился Жан-Поль.

— Нет-нет. Вовсе нет. Скорее, я тебя, — выдавила Валька, заливаясь слезами.

— Ты. ты, — она еще какое-то время не могла успокоиться, а потом решительно сказала: — ты, наверное, ожидал чего-то другого! Ну, там, безумных припадков страсти, и. не знаю, в общем, того, что считается «хорошим тоном» в сексе.

Бельмондо облегченно рассмеялся:

— Это кто ж тебе рассказал о таком «хорошем тоне»?

— Ну-у, разные. Да вот хотя бы ты в некоторых своих фильмах.

— То фильмы, а другое дело — жизнь. Знаешь, как надоели фальшивые девицы, играющие роль просвещенных секс-бомб. А вот ты — это ты, естественная и. прекрасная. — Он замолчал, как бы прислушиваясь к себе, и
затем добавил: — Да, это так.

— Это ты — прекрасен. — прошептала Валька, доверчиво положив голову не плечо Бельмондо.

* * *
На следующий день, впопыхах собирая вещи, Валька заглянула в сумочку и застыла: там лежала визитка Бельмондо. Это казалось настолько невероятным. Невероятнее того, что случилось вчера: она уже готова была поверить, что это был лишь сон.

В самолете вчерашнее ощущение наполненности каждой протекающей минутой жизни укреплялось, а уже дома она с удивлением осознала, что обидное выражение «как фанера над Парижем» к ней не относится: уверенность, стройность, интересность благополучно прилетели тем же рейсом. Сережа вдруг опять сделал ей предложение, и отказывался верить в то, что она потеряла кольцо, а вместе с ним — и желание выйти замуж. В школе возобновившиеся было насмешки щелкали в воздухе, как холостые патроны, а затем, по непонятным для коллег причинам, и вовсе прекратились. Нет, Валька не стала лучше работать, она по-прежнему считала дни до конца учебного года, как вдруг.

— Доктор, а. какой срок, хотя бы приблизительно?

— Ну, недели четыре, пять. не раньше января.

Что ж. Предстоят объяснения с родителями и. с Сережей. Родители, вероятней всего, смирятся, а вот Сережа ей совершенно ни к чему. Впрочем, не так-то просто было ему это втолковать. Каждый день он приходил к ней домой и упрямо предъявлял свои права. Валька буквально на пальцах объясняла ему, что он никак не может быть отцом ее ребенка. В конце концов, Сережа глубоко оскорбился тем, что Валька «ему изменила», выразительно посмотрел на нее влажными глазами и гордо удалился.

Валька торопливо захлопнула за ним дверь, но потом еще долго не могла избавиться от угнетающего ощущения вины: она чувствовала себя виноватой в том, что столько времени изменяла себе с этим занудой. Честнее, думала она, было бы мучиться от одиночества, чем жить с тем, кого всего лишь терпишь. Сейчас ей, правда, легко было делать такие смелые умозаключения, потому что в ее утробе время от времени легким постукиванием крошечной ножкой напоминал о себе свернувшийся калачиком маленький мальчик. Она знала, что мальчик, еще до того, как ей равнодушно сообщили об этом на УЗИ.

* * *
Ванечке недавно исполнилось шесть лет. С первых дней, когда Валька узнала о его существовании, она была уверена, что раз Господь послал ей ребенка, то поможет его вырастить. Она любила повторять евангельскую притчу: «Посмотрите на птиц: они не жнут, не сеют, а каждый день имеют пищу. Вы не хуже птиц, о которых заботится Отец наш небесный», — и ни о чем не беспокоилась. Нет, она не сидела сложа руки, просто перестала бояться принимать решения и совершать решительные поступки: наодалживала денег, закончила курсы секретарей-референтов, курсы французского языка, родила, вышла из декретного отпуска, уволилась из школы, начала подрабатывать переводами, нашла приличное место секретарши. Ваньку записала «Иван Павлович Ефимов». Ну, а как иначе: не Бельмондо же, в самом деле! А если Жан-Поль, то и получалось «Иван Павлович».

Мама никак не могла понять, почему Валька прогнала Сережу, и периодически долбила: не подарок, конечно, но ведь — отец! Тогда Валька злилась и кричала, что Ванькин отец — французский актер Жан-Поль Бельмондо, а мама обижалась, плакала и по несколько дней с ней не разговаривала. Но вскоре Ванька их мирил: они обе его обожали.

Валька не хранила верность знаменитому французу, но после тех нескольких часов в Париже не могла подарить Ваньке ни одного из потенциальных отцов, а себе — мужей. Нет, это просто немыслимо! Один хотел, чтобы у нее были длинные ноги и требовал, чтоб она носила только короткие юбки или обтягивающие джинсы. Допустим, Валька ничего против мини и брюк не имела, но иногда в моде бывают и длинные платья, а иногда просто нет настроения натягивать брюки. Другому во что бы то ни стало хотелось, чтоб у нее были длинные волосы, и чтоб утром они лежали на подушке «в прекрасном беспорядке». Третий. Короче, любой из непродолжительных романов заканчивался примерно одинаково: Валька посылала мужиков к чертовой матери и каждому кричала вслед, что просто ему нужна какая-нибудь телка — с длинными ногами или волосами. А она — это она, какая есть, тоже, между прочим, ничего! Да, никто ей не говорил: «Ты — это ты, и это прекрасно». А он, тогда, сказал.

И еще было жалко Ваньку. Он взрослел и спрашивал про папу. И вот, когда она поинтересовалась, что ему подарить в день рождения, Ванечка доверчиво посмотрел ей в глаза и тихо сказал: «Папу». Валька вздохнула и виновато ответила: «Я постараюсь».

Достала визитную карточку и села писать письмо. Она писала не о себе. Рассказывала, какой Ванька замечательный мальчик. Выбрала пару фотографий. Конечно, он еще маленький, но неуловимое сходство просматривалось в каждой черточке. Написала адрес. На следующий день заклеила конверт. Еще два дня он лежал на видном месте. Потом все-таки отправила: каждое утро в глазах у Ваньки светился вопрос. Валька наконец-то сказала сыну: «Это папе». И они вместе пошли на почту.

* * *
Вот уже седьмой раз Валька отмечала Рождество с особым чувством. Отсчет вела с того вечера в Париже: тогда, считала она, у нее началась новая жизнь. Не
говоря уже о Ваньке. А он сейчас пронзительно смотрел на нее, и она уверенно повторяла:

— Вот увидишь, Ванечка, скоро папа пришлет тебе письмо. Как раз к празднику.

В дверь позвонили. Валька никого не звала. Рождество — семейный праздник, а вся ее семья — родители да Ванька. Неохотно поплелась открывать, не спрашивая — кто. Какая разница, никого ведь не ждали. Разве что телеграмма. Открыла. и обомлела. Как тогда, на набережной.

— Привет, — просто сказал он.

Валька молча впустила его в дом, и лишь потом сказала:

— Нам тебя очень не хватало.

Из-за мамы выглянул Ванька. Долго смотрел на Бельмондо, а затем по-французски сказал:

Бельмондо присел перед ним на корточки и подтвердил:

— Да, я твой папа. И приехал за вами.

— Мне ничего не нужно, — поспешно ответила Валька. — Вот Ванечке.

— Но ведь ему без мамы будет плохо.

* * *
Валька сидела рядом с Ванечкой и с Жан-Полем. Самолет глухо гудел, убаюкивая пассажиров. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, подумав, что это и есть состояние абсолютного счастья. Только однажды дрогнули ресницы — когда Жан-Поль нежно и настойчиво уложил ее голову к себе на плечо.

P. S. Желающим предлагается заменить Париж на Лос-Анджелес или Москву, а Бельмондо — на Леонардо ди Каприо либо на Дмитрия Исаева, или же на тех, что вашей душе угодны.

Читайте также: