Носить вам не переносить анекдот
Обновлено: 04.11.2024
Набитый дурак
| Шрифт: | Размер: | |||||
| arial courier georgia | impact verdana | comic sans ms times new roman | 10pt 12pt 14pt | 16pt 18pt 20pt | 22pt 24pt 26pt | 28pt 30pt 32pt |
Жил-был старик со старухой, имели при себе одного сына, и то дурака. Говорит ему мать:
— Ты бы, сынок, пошел, около людей потерся да ума набрался.
— Постой, мама; сейчас пойду.
Пошел по деревне, видит — два мужика горох молотят, сейчас подбежал к ним; то около одного потрется, то около другого.
— Не дури, — говорят ему мужики, — ступай, откуда пришел.
А он знай себе потирается.
Вот мужики рассердились и принялись его цепами потчевать — едва домой приплелся.
— Что ты, дитятко, плачешь? — спрашивает его старуха.
Дурак рассказал ей свое горе.
— Ах, сынок, куда ты глупешенек! Ты бы сказал им: бог помочь, добрые люди! Носить бы вам — не переносить, возить бы — не перевозить! Они б тебе дали гороху; вот бы мы сварили да и поели.
На другой день идет дурак по деревне; навстречу несут покойника. Увидал и давай кричать:
— Бог помочь! Носить бы вам — не переносить, возить бы — не перевозить!
Опять его избили; воротился он домой и стал жаловаться:
— Вот, мама, ты научила, а меня избили!
— Ах ты, дитятко! Ты бы сказал: «Канун да свеча!» — да снял бы шапку, начал бы слезно плакать да поклоны бить; они б тебя накормили-напоили досыта.
Пошел дурак по деревне, слышит — в одной избе шум, веселье, свадьбу празднуют; он снял шапку, а сам так и разливается, горько-горько плачет.
— Что это за невежа пришел, — говорят гости, — мы все гуляем да веселимся, а он словно по мертвому плачет!
Следующий анекдот
Набитый дурак. В одной семье жил-был дурак набитый. Сказка !!
В одной семье жил-был дурак набитый.
Б ывало, нет того дня, чтобы на него не жаловались люди, либо кого словом обидит, либо кого прибьёт.
М ать сжалилась над дураком, стала смотреть за ним как за малым ребёнком. Бывало, куда дурак срядится идти, мать с полчаса ему толкует:
— Т ы так-то, дитятко, делай и так-то!
В от однажды пошёл дурак мимо гумен, и увидал, молотят горох, и закричал:
— М олотить вам три дня и намолотить три зерна!
М ужики его за такие слова прибили цепами. Пришёл дурак к матери и вопит:
— М атушка, матушка! Ныне били хохла, колотили хохла!
— Т ебя, что ль, дитятко? − Мать спрашивает.
— Д а, меня. − Плачется дурак.
— З а что же сына? − Мать интересуется.
— В от я шёл мимо Дормидошкинова гумна, а на гумне молотили горох его семейные.
— Т ак что же, дитятко, им пожелал?
— Д а я им прогуторил, − дурак говорит, − молотить вам три дня и намолотить три зерна. Они за то меня и прибили.
— О х, дитятко, ты бы сказал им, возить вам, не перевозить, носить, не переносить, таскать, не перетаскать!
О брадовался дурак, пошёл на другой день по селу.
В от навстречу ему несут упокойника. Дурак, помня вчерашнее наставление, зашумел в превеликий голос:
— Н осить вам, не переносить, таскать, не перетаскать!
О пять отдули его! Дурак воротился к матери и рассказал ей, за что его прибили.
— Т ы бы, дитятко, сказал им, канун да ладан!
Т акие слова глубоко пали дураку в ум-разум. На другой день опять пошёл он бродить по селу. Вот свадьба и едет ему навстречу. Дурак откашлялся, закричал, как только свадьба с ним поравнялась:
— К анун да ладан!
П ьяные мужики соскочили с телеги и прибили его жестоко. Дурак пошёл домой, кричит:
— О х, мать моя родимая, как больно-то прибили меня!
— З а что, дитятко?
Д урак рассказал ей, за что прибили. Мать сказала:
— Т ы бы, дитятко, поиграл да поплясал им.
— С пасибо тебе, матушка моя!
И ушёл опять на село да взял с собою дудочку. Вот на конце села занялся овин у мужика. Дурак со всех ног побежал туда. Забежал против овина и ну плясать да играть в свою дудочку. И тут дурака отколотили.
О н опять пришёл к матери со слезами и рассказал, за что его побили. Мать ему сказала:
— Т ы бы, дитятко, взял воды да заливал с ними.
Ч ерез три дня, как зажили у дурака бока, пошёл он бродить по селу. Вот увидал он, мужик свинью палит. Дурак схватил у мимошедшей бабы с коромысла ведро с водою, побежал туда и начал заливать огонь.
И тут дурака порядком поколотили. Опять воротился он к матери и рассказал, за что его били.
М ать заклялась пускать его по слободе, и с тех пор дурак и поныне, кроме двора своего, никуда не выходит.
С тех пор заскучали слободские мужики, некого побить было. Стали они меж собою тумаситься, тогда бабы ихние просили матерь дурачины того, чтобы он хоть раз в неделю выходил на улицу со своими дурацкими глупостями. А мужикам своим наказали, что не до смерти его побивали. А за то носили матушке его гостинцы всякие.
Следующий анекдот
№403 [214] Записано в Тамбовской губ. AT 1696 (Набитый дурак). Сюжет бытует во всех частях света. Русских вариантов — 31, украинских — 4, белорусских — 10. Сказка встречается и в фольклоре других народов СССР ( Тат. творч. , III. № 136; Осет. ск. , № 91). Распространение таких сказок связано с известными литературными памятниками народов древнего Востока — «Цапао-панг-кинг» и «Типитака», а также с «Тысячью и одной ночью». На западноевропейской культурной почве история сюжета прослеживается по литературным памятникам, начиная с XVII столетия. Сюжет поэтически обрабатывался С. Я. Маршаком (стихотв. «Не так»). Старейший русский текст — песенный — «Про дурня» сборника Кирши Данилова. Известны и другие восточнославянские песенные варианты ( Шейн. Вел. , № 966; Доленга-Ходаковский З. Украінські народні пісні. Киïв, 1974, с. 563—564. Исследования: Сумцов. Разыскания , с. 113—119; Haavio M. Kettenmärchen (FFC, № 88); Пропп. Кум. ск. , с. 255; Юдин Ю. И. Типология героев бытовой сказки. — Русский фольклор. Л., 1979, XIX, с. 49—64. Текст сборника Афанасьева состоит из трех эпизодов: дурень буквально выполняет совет «около людей потереться да ума набраться»; говорит при виде похоронной процессии: «Носить вам, не переносить»; говорит при виде свадебного кортежа: «Канун да ладан». Первый эпизод встречается в сказках редко, два других — часто.
Жил-был старик со старухою, имели при себе одного сына, и то дурака. Говорит ему мать: «Ты бы, сынок, пошел, около людей потерся да ума набрался». — «Постой, мама; сейчас пойду». Пошел по деревне, видит — два мужика горох молотят, сейчас подбежал к ним; то около одного потрется, то около другого. «Не дури, — говорят ему мужики, — ступай, откуда пришел»; а он знай себе потирается.
Вот мужики озлобились и принялись его цепами потчевать: так ошарашили, что едва домой приполз. «Что ты, дитятко, плачешь?» — спрашивает его старуха. Дурак рассказал ей свое горе. «Ах, сынок, куда ты глупешенек! Ты бы сказал им: бог помочь, добрые люди! Носить бы вам — не переносить, возить бы — не перевозить! Они б тебе дали гороху; вот бы мы сварили, да и скушали».
На другой день идет дурак по деревне; навстречу несут упокойника. Увидал и давай кричать: «Бог помочь! Носить бы вам — не переносить, возить бы — не перевозить!» Опять его прибили; воротился он домой и стал жаловаться. «Вот, мама, ты научила, а меня прибили!» — «Ах ты, дитятко! Ты бы сказал: «Канун да свеча!» да снял бы шапку, начал бы слезно плакать да поклоны бить; они б тебя накормили-напоили досыта». Пошел дурак по деревне, слышит — в одной избе шум, веселье, свадьбу празднуют; он снял шапку, а сам так и разливается, горько-горько плачет. «Что это за невежа пришел, — говорят пьяные гости, — мы все гуляем да веселимся, а он словно по мертвому плачет!» Выскочили и порядком ему бока помяли.
В одной семье жил-был дурак набитый. И, бывало, нет того дня, чтобы на него не жаловались люди: либо кого словом обидит, либо кого прибьет. Мать сжалилась над дураком, стала смотреть за ним как за малым ребенком; бывало — куда дурак срядится [216] Снарядится, приготовится. идти, мать с полчаса ему толкует: ты так-то, дитятко, делай и так-то! Вот однажды пошел дурак мимо гумен, и увидал — молотят горох, и закричал: «Молотить вам три дня и намолотить три зерна!» Мужики его за такие слова прибили цепами. Пришел дурак к матери и вопит: «Матушка, матушка! Ныне били хохла, колотили хохла!» — «Тебя, что ль, дитятко?» — «Да». — «За что?» — «Вот я шел мимо Дормидошкинова гумна, а на гумне молотили горох его семейные [217] Родные, домашние. . » — «Ты что же, дитятко?» — «Да я им прогуторил [218] Промолвил. : молотить вам
три дня и намолотить три зерна. Они за то меня и прибили». — «Ох, дитятко, ты бы сказал им: возить вам — не перевозить, носить — не переносить, таскать — не перетаскать!» Обрадовался дурак, пошел на другой день по селу. Вот навстречу ему несут упокойника. Дурак, помня вчерашнее наставление, зашумел в превеликий голос: «Носить вам — не переносить, таскать — не перетаскать!» Опять отдули [219] Т. е. прибили. его! Дурак воротился к матери и рассказал ей, за что его прибили. «Ты бы, дитятко, сказал им: канун да ладан!» Такие слова глубоко пали дураку в ум-разум. На другой день опять пошел он бродить по селу. Вот свадьба и едет ему навстречу. Дурак откашлялся, закричал, как только свадьба с ним поравнялась: «Канун да ладан!» Пьяные мужики соскочили с телеги и прибили его жестоко. Дурак пошел домой, кричит: «Ох, мать моя родимая, как больно-то прибили меня!» — «За что, дитятко?» Дурак рассказал ей, за что прибили. Мать сказала: «Ты бы, дитятко, поиграл да поплясал им». — «Спасибо тебе, матушка моя!» И ушел опять на село да взял с собою дудочку.
Вот на конце села занялся [220] Загорелся. овин у мужика. Дурак со всех ног побежал туда; забежал против овина и ну плясать да играть в свою дудочку. И тут дурака отколотили. Он опять пришел к матери со слезами и рассказал, за что его побили. Мать ему сказала: «Ты бы, дитятко, взял воды да заливал с ними». Через три дня, как зажили у дурака бока, пошел он бродить по селу. Вот увидал он: мужик свинью палит. Дурак схватил у мимошедшей бабы с коромысла ведро с водою, побежал туда и начал заливать огонь. И тут дурака порядком поколотили. Опять воротился он к матери и рассказал, за что его били. Мать заклялась пускать его по слободе, и с тех пор дурак и поныне, кроме двора своего, никуда не выходит.
Следующий анекдот
Академик В. П. ВОЛГИН (председатель), академик В. В. ВИНОГРАДОВ, член-корреспондент АН СССР Н. И. КОНРАД, член-корреспондент АН СССР С. Д. СКАЗКИН, академик М. Н. ТИХОМИРОВ, член-корреспондент АН СССР Д. Д. БЛАГОЙ, член-корреспондент АН СССР Д. С. ЛИХАЧЕВ, профессор Н. И. АНИСИМОВ, доктор исторических наук С. Л. УТЧЕНКО.
Ответственный редактор член-корреспондент АН СССР В. П. АДРИАНОВА-ПЕРЕТЦ.
Горшеня едет-дремлет с горшками. Догнал его государь Иван Васильевич.
— Благодарим, просим со смиреньем.
— Вздремал, великий осударь! Не бойся того, кто песни поет, а бойся того, кто дремлет.
— Экой ты смелый, горшеня! Люблю эдаких. Ямщик! Поезжай тише. А что, горшенюшка, давно ты этим ремеслом кормишься?
— С измолоду, да вот и середовой стал.
— Кормлю, ваше царское величество! И не пашу, и не кошу, и не жну, и морозом не бьет.
— Хорошо, горшеня, но все-таки на свете не без худа.
— Да, ваше царское величество! На свете есть три худа.
— А какие три худа, горшенюшка?
— Первое худо — худой шабер, а второе худо — худая жена, а третье худо — худой разум.
— А скажи мне, которое худо всех хуже?
— От худого шабра уйду, от худой жены тоже можно, как будет с детьми жить; а от худого разума не уйдешь — все с тобой.
— Так, верно, горшеня! Ты мозголов. Слушай! Ты для меня, а я для тебя. Прилетят гуси с Руси, перышки ощиплешь, а по правильному покинешь!
— Годится, так покину, как придет! А то и наголо.
— Ну, горшеня, постой на час! Я погляжу твою посуду.
Горшеня остановился; начал раскладывать товар. Осударь стал глядеть, и показались ему три тарелочки глиняны.
— Ты наделаешь мне эдаких?
— Сколько угодно вашему царскому величеству?
— Возов десяток надо.
— На много ли дашь время?
— Можно и в две недели представить, и в город. Я для тебя ты для меня.
— А ты, осударь, где будешь в то время, как я представлю товар в город?
— Буду в дому у купца в гостях.
Осударь приехал в город и приказал, чтобы на всех угощениях не было посуды ни серебряной, ни оловянной, ни медной, ни деревянной, а была бы все глиняная.
Горшеня кончил заказ царской и привез товар в город. Один боярин выехал на торжище к горшене и говорит ему:
— Бог за товаром, горшеня!
— Продай мне весь товар.
— Нельзя, по заказу.
— А что тебе, ты бери деньги — не повинят из этого, коли не дал задатку под работу. Ну, что возьмешь?
— А вот что: каждую посудину насыпать полну денег.
— Полно, горшенюшка, много!
— Ну, хорошо: одну насыпать, а две отдать — хочешь?
— Ты для меня, а я для тебя.
Насыпают да высыпают. Сыпали, сыпали — денег не стало, а товару еще много. Боярин, видя худо, съездил домой, привез еще денег. Опять сыплют да сыплют, — товару все много.
— Как быть, горшенюшка?
— Ну, что ни жадала? Нечего делать, я тебя уважу, только знаешь что? Свези меня на себе до этого двора — отдам и товар, и все деньги.
Боярин мялся, мялся: жаль и денег, жаль и себя; но делать нечего — сладили. Выпрягли лошадь, сел мужик, повез боярин: в споре́ дело. Горшеня запел песню, боярин везет да везет.
— До коих же мест везти тебя?
— Вот до этого двора и до этого дому.
Весело поет горшеня, против дому он высоко поднял. Осударь услыхал, выбег на крыльцо — признал горшеню.
— Ба! Здравствуй, горшенюшка, с приездом!
— Благодарю, ваше царское величество.
— Да на чем ты едешь?
— На худом-то разуме, осударь.
— Ну, мозголов, горшеня, умел товар продать. Боярин, скидай строевую одежду и сапоги, а ты, горшеня, кафтан и разувай лапти; ты их обувай, боярин, а ты, горшеня, надевай его строевую одежду. Умел товар продать! Немного послужил, да много услужил. А ты не умел владеть боярством. Ну, горшеня, прилетали гуси с Руси?
— Перышки ощипал, а по правильному покинул?
— Нет, наголо, великий осударь, — всего ощипал.
Бывало: поп да царь, да боярин собрались в один лик (похожи друг на дружка) и надели одинакое платье на себя, и пошли прохаживаться. И тогда разговор промежу себя ведут.
— Что на земле всего дороже?
— На земле то всего дороже, у кого жена хороша!
— А, барин, ты что скажешь?
— То всего дороже, у кого денег много!
— А я считаю то всего дороже, — говорит царь, — у кого ума много!
Тогда идут вперед опять. Навстречу едет им черепан с горшками. Царь и говорит:
— Черепан, провези нас, изъян покроется!
Стал черепан горшки складывать, сложил, оборотил лошадь:
Ехал, ехал, зашла кобыла в лужочку. стала. Черепан ухватил плеть и стегает.
— Ах ты, кобыла! Дика, как государь!
Кобыла. и опять пошла. Поехали, спрашивает государь:
— Что, черепан, разве государь-от у нас дик?
— А как государь не дик: у бояр полны погреба денег лежат, да все их жалует, а у нужного, у бедного с зубов кожу дерет, да все подать берет!
— Черепан, есть люди, которые говорят: то дороже всего, у кого жена хороша?
— А это, надо быть, поп либо старец: те до хороших жен добираются.
Царь опять спрашивает:
— Есть люди, говорят: то всего дороже, у кого денег много?
— А то, — говорит, — боярин или боярской сын, они, толстобрюхие, до денег лакомы.
Опять царь спрашивает:
— Есть люди, которые говорят: то всего дороже, у кого ума много?
— А то царь либо царской сын, это они до большого ума добираются!
Доехали в город и заставили лошадь одержать. Тогда вставали все трое с саней и благодарили черепана за провоз. И говорит царь:
— Поезжай, черепан, по горшки и вези в город, завтра горшки будут дороги, да не ошибайся, проси дороже!
Черепан привез горшки в город, а царь сделал пир на весь мир и приказал всем гостям по горшку в подарок нести. Народ бежит к царю на пир, а к черепану приворачивает за горшком.
Продавал сначала по пять, потом по десять рублей, дошло по пятьдесят, а потом по сту рублей, — и все купят. Дотоль допокупали, один горшок остался. Ладит сам идти, подарками нести.
Главной боярин бежит [к] царю на пир и приворачивает [к] черепану за горшком:
— Не осуди, нет боле, один есть да себе надо!
— Сделай милость, уступи, я — первой боярин!
— Я, пожалуй, уступлю, только сделай по-моему. [Черепан предлагает унизительнейшее условие, которое боярин выполняет].
Читайте также: