Бог шуток и розыгрышей
Обновлено: 09.05.2024
Любая религия хороша настолько, насколько она дозволяет шутки на религиозные темы. Так считал английский писатель и христианский деятель Гилберт Кит Честертон.
Хуже всех с юмором дружат мусульмане. Это фанатики веры. Их лучше оставить в покое.
У православной церкви в средние века с шутками тоже было плохо. Считалось, что христианину смеяться в принципе нельзя. На прихожан за смех, пляски с пирами даже налагали епитимью. Не один скоморох поплатился своей жизнью за острые шутки на злободневные темы.
Современное православие к юмору относится с пониманием.Современное православие к юмору относится с пониманием.
Ничего против смеха не имеют католики и протестанты.
Но, как пережиток прошлого, встречаются еще верующие мрачные, злобные, готовые разорвать за шутку на религиозную тему.
Смеяться не умеют только животные. А человеку эта способность дарована Богом. И, как любую способность, ее надо лишь правильно применять.
Смех, сам по себе, конечно, не может быть грехом. А иногда даже заставляет задуматься о своей духовной жизни.
Следующий анекдот
Мом (др. -греч. Μῶμος «насмешка, хула») — в древнегреческой мифологии [1] бог насмешки, злословия и глупости. Сын Нюкты [2] и Эреба, брат Гипноса. Статую бога Смеха воздвиг Ликург [3]. Упоминается в баснях. О придирках Мома упоминает Платон
kasper kasperЗнаток (252) 3 года назад
GOOGLE в помощь?
Мом или Момос - греческий бог шуток и насмешек.
В греческой, скандинавско, римской, индуистской, балто-славянской, шумеро-аккадской, древнеегипетской точно нет. Всех мифологий мира я не знаю, но по логике типов мировоззрения розыгрыши и шутки неразрывно связывались с ложью и обманом.
Первое что пришло на ум - это хитрый эльф из лесов или гном что ворует вещи, типа домового. Потом бог бухла Дионис, но это очень косвенно.
Есть такой бог Мом, он не архетип, но в каком-то смысле бог юмора. Это злюка что всегда ищет во всех недостатки и обманывает. И это ставит его в смешное положение. Однажды он у Афродиты пытался найти недостаток, не нашел и лопнул от злости на этой почве.
Эмм. мифология? Вы точно мифологию с религией не путаете?
2326Мастер (1897) 4 года назад
Ну я что-то не слышал, что бы того же Зевса и др. относили к религии (хотя оно так и есть). Их описывали именно в МИФОЛОГИИ.
. Просветленный (39284) Что? Отсылка к множественному источнику ("относили", "описывали") некорректна. К мифологии корректно отнести только конкретные истории о событиях, произошедших с участием этих богов, либо лиц, имевших к ним то или иное отношение. То есть когда вам отвечающие говорят о греческом боге Моме- они говорят о религии. А когда поп в церкви рассказывает о том, как Святой Валентин венчал христиан, а святой Симеон тысячу дней стоял на камне, святая Анджела прожгла себе гениталии поленом, а святой Лавр был покрыт слоем вшей толщиной в палец- это мифология.
Следующий анекдот
В Древней Греции насмешками ведал злоречивый бог Момус. За неуемный нрав его прогнали с Олимпа, а затем он и вовсе лопнул от злости, не найдя ни единого недостатка у красавицы Афродиты. В Новое время Мом превратился в шута-трикстера, остроумного бичевателя тирании, Дурака из карточной колоды и персонажа сентиментальной комедии наподобие Арлекина.
Язвительным острословием отличались, конечно же, и простые смертные, прежде всего философы. Так, пристрастием к насмешкам славился Зенон. Перед юнцом, который слишком рьяно, неподобающе возрасту выпытывал ответ на свой вопрос, Зенон поставил зеркало и спросил, к лицу ли при таком виде подобные вопросы. А одного болтуна осадил издевательским замечанием: «У тебя уши утекли на язык».
Скупцу, что не подал ему милостыню, Диоген иронично указал: «Я же прошу у тебя на хлеб, а не на склеп!» Представ перед Филиппом Македонском, плененный в битве при Херонее, Диоген ответил на вопрос о роде своих занятий форменным издевательством: «Слежу за твоей ненасытностью». Когда же Диогена известили о том, что многие над ним потешаются, он невозмутимо заметил: «А над ними, быть может, смеются ослы; но как им нет дела до ослов, так и мне — до них».
Кстати, слово «ирония» (eirōneia) в древнегреческом означало вопрос, ставящий в тупик. В современном значении оно вошло в европейские языки примерно в первой половине XVIII века. А слово «сарказм» происходит от греческого «sarx» [мясо, плоть]… Sarcasmos — это кожа, содранная с убитого врага. Сшивая эти «саркастические» кожи, солдат изготавливал себе плащ победителя. Афина чаще всего изображается с головой Горгоны на щите, но иногда мы видим эту богиню с кожей (sarcasmos) Медузы, наброшенной на плечо.
В античной истории злоречия немало примеров превращения взаимных насмешек в словесную дуэль, состязание острот. Однажды тот же Диоген мыл чечевицу для похлебки и съязвил в адрес шедшего мимо Аристиппа: «Если бы ты умел готовить чечевичную похлебку, не пришлось бы тебе пресмыкаться перед царями». Аристипп ехидно парировал: «А если бы ты умел обращаться с людьми, не пришлось бы тебе, Диоген, питаться чечевичной похлебкой!»
Еще один достопамятный случай — вражда Демосфена с политиком Фокионом. «Ты издеваешься над афинянами; но смотри, они потеряют голову и тогда убьют тебя», — пригрозил Демосфен. «Меня они убьют, когда потеряют голову, а тебя — если не потеряют ее», — сострил в ответ Фокион.
Подобно профессиональным доносчикам — сикофантам и делаториям и профессиональным проклинателям — изготовителям дефиксионов, были в Античности и специалисты по насмешкам — прообраз придворных шутов. Именовались они параситами и во время застолий за дармовое угощение развлекали гостей комическими выходками и грубыми шутками. Название происходит от древнегреческого слова, буквально означавшего «находящийся возле хлеба» и близкого в то время к современному понятию «сотрапезник». Впоследствии оно приобрело негативный смысл «нахлебник», «прихлебатель».
Наигранную злоречивость парасита живописал комедиограф Эпихарм: «Великий остроумец и хозяина Смешу, доволен он, на похвалы не скуп». Парасит всегда был готов к ответным нападкам, которые ничуть не смущали его и нисколько не обижали. «Вот если, например, буян какой-нибудь Возьмется задирать меня, всю брань его, Что на меня обрушит, отражаю я, С ним соглашаясь тут же, не вредит она Ничуть», — признается герой древнегреческой комедии Аксионика «Подхалкидник».
Насмехательство почиталось даже особым родом словесного мастерства. В школе Пифагора практиковалось упражнение в осмеянии новичка — эдакий «тренинг хейзинга», как сказали бы современные психологи. Новичок входил в зал, и все ученики должны были всячески его подкалывать и уязвлять. Так проверялась выдержка и оттачивалось умение отражать нападки.
Древним были знакомы комические увеселения, подчас весьма жестокие. Например, потешный суд над стариками. В комедии Аристофана «Ахарняне» хор жалуется на издевательства над пожилыми в угоду юнцам: «…А мальчишка-обвинитель, подобрав себе друзей, Быстро ранит нас речами, душит в петлях острых слов, Хлещет градом из вопросов, ставит всюду западни И беззубого Тифона колет, рубит, режет, бьет» (пер. А. Пиотровского).
Античности мы обязаны описанию двух разновидностей смеха. Гомерический смех — неудержимый, раскатистый громогласный хохот, чаще всего над чем-либо глупым, несуразным. Название происходит из описания смеха богов в поэмах Гомера.
Сардонический смех (risus sardonicus) — жертвенный язвительно-презрительный смех отречения. Сейчас это синоним злорадного, жестокого смеха, а древние греки сардонически смеялись перед лицом смерти, в предчувствии гибели. Этимологию выводят из произраставшего в Сардинии ядовитого растения Sardonia herba, которое вызывало конвульсии и похожую на смех посмертную гримасу. Другая легенда связывает его с обычаем жертвоприношения стариков у sardi (sardoni) — древнейшего населения Сардинии. Обычай сопровождался всеобщим смехом, в том числе и самих приносимых в жертву.
Приверженность злому смеху подчас ставила под сомнение безупречный образ выдающихся ораторов. Так, весьма двойственно отношение современников к Цицерону, чьи остроты в суде иной раз были не профессиональным приемом, а грубой потехой. Иногда Цицерон недопустимо развязно говорил о серьезных предметах, издевался над внешностью и происхождением своих сограждан. Когда Марк Геллий звонко зачитал какие-то документы в Сенате, Цицерон небрежно бросил: «Чему удивляться, ведь он и сам из глашатаев». Вокония в сопровождении некрасивых дочек поприветствовал злой насмешкой: «Он против воли Феба их на свет родил!»
Осмеянию подвергались не только простые смертные, но и боги. Когда усталая голодная Церера залпом опустошила кувшин ячменного отвара, дерзкий мальчишка стал потешаться над ее прожорливостью. Разгневанная богиня выплеснула остатки ему в лицо и превратила в ящерицу. Обыгранный Овидием в «Метаморфозах», этот сюжет — аллегория земли, вбирающей влагу, от излишка которой рождаются пресмыкающиеся. В произведениях изобразительного искусства неразумие и наивность насмешника символически воплощены в его обнаженности.
Кстати, слово сатира (лат. satur — сытый; satura — смесь, всякая всячина) происходит от выражения lanx satura — букв. «блюдо после насыщения»; ритуальное блюдо с плодами, которое находилось в храме Цереры.
Неуместными шутками разрушались и крепкие репутации политиков. Опрометчиво поступил Публий Корнелий Сципион Назика Серапион во время выборов в эдилы. Крепко пожав загрубевшую руку крестьянину, он насмешливо поинтересовался, не ходит ли тот на руках. Эта грубая острота стала предпосылкой политического фиаско Сципиона: сельские трибы обиделись, решив, что он высмеивает их бедность.
Античность часто демонстрирует насмешку как удел отважных и находчивых, реакцию пассионариев на вызовы и опасности. Плененный циклопом Полифемом, но не желающий быть съеденным, Одиссей лишил циклопа единственного глаза и быстро отчалил на корабле. Картина Джозефа Тернера изображает момент отхода судна на безопасное расстояние и торжествующие насмешки Одиссея над поверженным врагом.
При этом древние вполне понимали опасную неоднозначность смеха и задумывались о границах допустимого в осмеянии. Платон относился к смеху без особой симпатии, считая его часто замешанным на злости или зависти. Аристотель тоже не слишком жаловал смех, справедливо усматривая в нем недоброжелательность. Однако античность не ведала «греховности» самого смеха — это станет свойством уже христианского мировоззрения.
Книга «Злоречие: Иллюстрированная история» вошла в лонг-лист премии «Просветитель» (2019) и будет представлена на выставке-ярмарке Nonfiction 5−9 декабря на стенде «Альянс независимых издателей и книгораспространителей».
Приобрести полную версию издания можно в магазинах «Лабиринт» и Ozon.
Следующий анекдот
Этот языческий бог не входит в число широко известных и узнаваемых. Если про Перуна или Ярилу слышал каждый встречный, то про Переплута знают лишь те, кто всерьез интересуется темой.
Но даже для специалистов фигура этого божества, его характер и функции остаются чрезвычайно загадочными. Потому что упоминаний о нем крайне мало. Есть странная фраза в "Слове святого Григория":
"Пероуноу хърсоу родоу и рожаници, оупиремь и берегиням и переплутоу и вертячеся пьют емоу в розех и огневи сварожицю молятся и навьм мавь творять".
В "Слове Иоанна Златоуста о том, как поганые веровали идолам" он тоже встречается:
"А друзии верують в Стрибога, Дажьбога и Переплута, иже вертячеся ему пиють в розех".
Как видим, Переплут здесь стоит в ряду разных сверхъестественных сил, которым молятся и поклоняются. И везде с ним связан вот этот момент: "вертячеся пьют емоу в розех". То есть, вертясь, поднимают за него рога - очевидно, с хмельным напитком. Вертясь - это значит с танцами и плясками.
Исходя из этого, делается вывод, что Переплут представляет собой славянскую разновидность древнегреческого бога Диониса. Он покровитель вина и веселья. В принципе, на сегодня это основная версия, которой придерживается наука.
Если все так и было, то характер Переплут явно имел очень игривый и легкомысленный.
Вакхические культы у разных народов часто бывают связаны с тематикой плодородия. Так что Переплут, возможно, тоже имел отношение к пашням и урожаям. Пили за него, чтобы урожай был обильным.
Раньше, выдвигались и другие предположения. Например, знаменитый этимолог Макс Фасмер предлагал выводить имя Переплут из слова переплыть.
На этом основании божеству приписывались функции покровительства мореплавателям и в целом путешественникам. До сих пор на разных сайтах, посвященных славянскому язычеству, встречаются утверждения, что Переплут - бог моря и мореходства.
Читайте также: