Загадки загробного мира книга

Обновлено: 22.11.2024

Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.

(рецензий 45 / оценок +125 )

Понравилось? Да

Рейтинг: +3

Оценка товара:

Покупая книгу, думала, что ничего нового найти в ней не удастся, т.к. перечитано уже много на эту тему, а пройти мимо я не могу. Но была приятно удивлена новыми историями, обновленной информации о феномене (особенно понравилась тема о призраках на кораблях и о самих "странных" кораблях). Описываются привидения в воздухе, на воде (под водой) и на земле (под землей). Это не научный труд с доказательствами или опровержениями, это изложение собранного со всего мира материала.
И еще хотелось бы особо отметить: по сравнению с многими другими книгами, в ней минимальное количество ошибок и опечаток, что сейчас большая редкость.

08.09.2016 06:16:32

(рецензий 31 / оценок +233 )

Понравилось? Да

Рейтинг: +5

Оценка товара:

Качество печати:

Книга любопытная. Но, как почему-то часто бывает в таких изданиях, все портится из-за какой-нибудь глупости, которой могло бы не быть, если бы редактор работал получше, а автор хотя бы перечитал свой текст перед тем, как сдавать его в печать. Описывается непроверяемое. Если бы было все так просто - например, включил телевизор так, чтобы никакой канал не ловился, и жди общения с потусторонними силами (есть описание такого метода) - то каждый мог бы постоянно общаться с умершими родственниками и другими людьми. Но этого не происходит. Значит, все не так просто. Значит, для убедительности текста автору надо было бы сделать так, чтобы в него поверили. А для этого в тексте хотя бы не должно быть противоречий и откровенных ляпов. А здесь они есть. Например, когда в трех главках подряд говорится об одном и том же человеке (Юргенсоне) и его опытах, причем одинаковыми словами, при этом в каждой главке кажется, что автор не знал о существовании двух других - это странно. Или когда в двух соседних главках рассказывается об одном и том же феномене - когда к человеку 20 века обратился дух древнеегипетской женщины и наша современница вдруг начала говорить на древнеегипетском языке. Это впечатлило бы, НО. В одной главе это событие произошло в 1928 году, человек, с которым дух вступил в общение, названа женщиной по имени Розмари, а сам дух представился ТелИкой ВентИУ, женой одного из фараонов. Через 2 страницы об этих же событиях пишется следующее: Произошли они в 1931 году, Розмари было 13 лет, а дух назвался ТелЕкой ВентУИ - танцовщицей в одном из храмов в Египте. Разве после таких накладок весь остальной текст может вызвать доверие? А жаль, ведь тема то очень интересная. Только, если даже популярную книжку по этой теме не могут написать без противоречий, то стоит ли эта тема хоть чего-нибудь?

проф.А.Г.Знаменский - Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни) краткое содержание

Следующая загадка

Мно­гие из уче­ных и писа­те­лей, ино­стран­ных и наших оте­че­ствен­ных, не только сами верят в явле­ние умер­ших и рас­ска­зы­вают необык­но­вен­ные слу­чаи из соб­ствен­ной жизни, но убеж­дают дру­гих не сомне­ваться в этом. Так, Авгу­стин Кал­мет, жив­ший во вто­рой поло­вине сем­на­дца­того сто­ле­тия, извест­ный в свое время как исто­ри­че­ский писа­тель и как тол­ко­ва­тель Свя­щен­ного Писа­ния, пишет: «Отвер­гать воз­мож­ность и дей­стви­тель­ность явле­ний и дей­ствий отшед­ших душ на том одном осно­ва­нии, что они необъ­яс­нимы по зако­нам зем­ного мира, также совер­шенно неза­конно, как неза­конно было бы отвер­гать воз­мож­ность и дей­стви­тель­ность явле­ний физио­ло­ги­че­ских на том осно­ва­нии, что они не объ­яс­нимы по одним зако­нам чисто меха­ни­че­ских явле­ний» («О явле­нии духов», ч. 1, с. 115).

«У меня был това­рищ по семи­на­рии, с кото­рым я дру­жил и в про­дол­же­нии бого­слов­ского курса вме­сте квар­ти­ро­вал, – запи­сал в своем днев­нике про­то­и­е­рей Н. Соко­лов. – Это сын бол­хов­ского свя­щен­ника Нико­лай Семе­но­вич Весе­лое. По окон­ча­нии курса семи­на­рии он остался учи­те­лем уезд­ного учи­лища, а я по окон­ча­нии ака­де­мии посту­пил свя­щен­ни­ком в Хер­сон. Но в одно время при­снился он мне так, что я понял, что его нет в живых. Напи­сал к отцу его и полу­чил ответ, что сын его умер, как раз в тот день и час, когда я видел его во сне. Мне сни­лось, будто я нахо­жусь на хер­сон­ском клад­бище подле вет­хого пира­ми­даль­ного памят­ника, в кото­ром от выва­лив­шихся кам­ней обра­зо­ва­лось отвер­стие шири­ною около пяти верш­ков. Из любо­пыт­ства я влез через отвер­стие внутрь памят­ника. Потом хотел вылезть назад, но не нашел отвер­стия в тем­ноте. Я стал ломать каме­нья, и блес­нул свет. Про­ло­мав отвер­стие больше, я вышел и очу­тился в пре­крас­ном саду. На одной из аллей вдруг навстречу идет Веселое.

– Нико­лай Семе­но­вич, какими судь­бами? – вос­клик­нул я.

– Я умер, и вот видишь… – отве­чал он.

Лицо его сияло, глаза бле­стели, грудь и шея были обна­жены. Я бро­сился к нему, чтобы поце­ло­вать его, но он отско­чил назад и, отстра­няя меня руками, ска­зал: «Я умер, не при­бли­жайся». Я как будто пове­рил, что он на том рвете, и испу­гался. Взгля­нул на него, заме­тил, что лицо его было весело, и страх мой про­пал. Весе­лое про­шел мимо меня, я пошел с ним рядом, не дотра­ги­ва­ясь до него.

– Я жив, хотя и умер, умер и жив все равно, – ска­зал он. Слова его пока­за­лись мне так логичны, что я ничего не мог воз­ра­зить на них. Когда мы при­бли­зи­лись к ста­рому пира­ми­даль­ному памят­нику, Весе­лое ска­зал: «Про­щай, ты пой­дешь домой», – и ука­зал мне на отвер­стие. Я полез и тут же проснулся» (При­бав­ле­ние к «Хер­сон­ским епар­хи­аль­ным ведо­мо­стям», 1891, № 11).
В 1871 году состо­яв­ший в пев­че­ском хоре А. Я., про­жив не более два­дцати четы­рех лет, – рас­ска­зы­вает яро­слав­ский архи­епи­скоп Нил, – умер от холеры. Через десять дней после смерти, именно утром 16 июля, явился он мне во сне.

На нем был зна­ко­мый мне сюр­тук, только удли­нен­ный до пят. В момент явле­ния я сидел у стола гости­ной своей, а он вошел из залы довольно ско­рым шагом, как это и все­гда бывало, выка­зав знаки ува­же­ния ко мне, при­бли­зился к столу и, не ска­зав ни слова, начал высы­пать на стол из-под жилета мед­ные деньги с малой при­ме­сью серебра.

С изум­ле­нием спро­сил я:

– Что это зна­чит? – Он отвечал:

– На уплату долга. (Надобно заме­тить, что нака­нуне при­хо­дили от фото­графа Г., объ­явив, что по кни­гам зна­чится за Я. четыре рубля). Это меня очень пора­зило, и я неод­но­кратно повторил:

– Нет, нет, не нужны твои деньги, сам заплачу твой долг.

При сих сло­вах Я. с осто­рож­но­стью ска­зал мне:

– Гово­рите потише, чтобы не слы­хали другие.

На выра­жен­ную же мною готов­ность упла­тить за него долг, он не воз­ра­жал, а деньги не замед­лил сгре­сти рукою со стола. Но куда поло­жил он их, не уда­лось мне заме­тить, а, кажется, тут же они исчезли.

Затем, встав со стула, я обра­тился к Я. с вопросом:

– Где нахо­дишься ты, отшедши от нас?

– Как бы в заклю­чен­ном замке.

– Име­ете ли вы какое-либо сбли­же­ние с Ангелами?

– Для Анге­лов мы чужды.

– А к Богу име­ете ли какое отношение?

– Об этом после когда-нибудь скажу.

– Не в одном ли месте с тобою Миша? (Миша – тоже пев­чий, маль­чик, жив­ший в одной ком­нате с Я. И скон­чав­шийся года за четыре перед тем).

– Име­ете ли вы какое развлечение?

– Ника­кого. У нас даже звуки не слы­шатся нико­гда, ибо духи не гово­рят между собою.

– А пища какая-либо есть у духов?

– Ни-ни… – Звуки эти про­из­не­сены были с явным неудо­воль­ствием и, конечно, по при­чине неумест­но­сти вопроса.

– Ты же как чув­ству­ешь себя?

– Чем же этому помочь?

– Моли­тесь за меня: вот доныне не совер­ша­ются обо мне заупо­кой­ные Литургии.

При сих сло­вах душа моя воз­му­ти­лась, и я стал перед покой­ни­ком изви­няться, что не зака­зал соро­ко­уста, но что непре­менно сде­лаю. Послед­ние слова видимо успо­ко­или собеседника.

За сим он про­сил бла­го­сло­ве­ния, и я, бла­го­сло­вив его, спросил:

– Нужно ли испра­ши­вать у кого-либо доз­во­ле­ния на отлучку?

Ответ заклю­чался только в одном слове: да. И слово это было про­из­не­сено про­тяжно, уныло и как бы по принуждению.

Тут он вто­рично попро­сил бла­го­сло­ве­ния, и я еще раз бла­го­сло­вил его. Вышел он от меня две­рью, обра­щен­ной к Туго­вой горе, на кото­рой поко­ится прах его («Душе­по­лез­ные раз­мыш­ле­ния», 1881).

Из области таинственного

Я счи­таю осо­бен­ным удо­воль­ствием сооб­щить ска­за­ние из руко­пи­сей нашей мона­стыр­ской биб­лио­теки о хож­де­ниях одного из сми­рен­ных подвиж­ни­ков-мол­да­ван по оби­те­лям небес­ным. Но кто этот подвиж­ник, в какой оби­тели под­ви­зался и как его имя – нам неиз­вестно. Виде­ние старца, про­дол­жав­ше­еся часа три, в тече­ние почти целой утрени, похоже на бла­го­дат­ное виде­ние бла­жен­ного Андрея, Хри­ста ради юро­ди­вого, память кото­рого 2 октября. Это слу­чи­лось на Свя­той Афон­ской горе в марте 1854 года. Заме­ча­тель­ное виде­ние это очень ясно харак­те­ри­зует непра­во­мыс­лие всех мно­го­раз­лич­ных про­те­стан­тов и сек­тан­тов, как, напри­мер, шту­и­ди­стов, бап­ти­стов, паш­ков­цев и дру­гих, отвер­га­ю­щих хода­тай­ство о нас Божией Матери и свя­тых пред Пре­сто­лом Трии­по­стас­ного Боже­ства. Чтобы обли­чить их, а пра­во­слав­ных утвер­дить и укре­пить в своей свя­той пра­во­слав­ной вере, мы цели­ком при­во­дим виде­ние афон­ского старца.

«Одна­жды в чет­верг, в шесть часов ночи, т.е. по захож­де­нии солнца нака­нуне, – гово­рил ста­рец, – я встал к утрени и, войдя в цер­ковь, поме­стился в форме* (Фор­мою назы­ва­ются мона­ше­ские места в церкви, с откры­ва­ю­щи­мися ска­мьями для сиде­ния во время чте­ния), когда бра­тия начи­нала уже после­до­ва­ние полу­нощ­ницы; и раз­мыш­ляя о непо­сти­жи­мой глу­бине суще­ства Божия, при мысли, что Он один есть Гос­подь, Созда­тель и Тво­рец все­лен­ной; и что для спа­се­ния людей при­нял наше есте­ство и, сде­лав­шись чело­ве­ком, был рас­пят и погре­бен, – я почув­ство­вал такое уми­ле­ние в своем сердце, и такая радость объ­яла душу мою и успо­ко­ила разум, что от избытка сла­дост­ных чув­ство­ва­ний – слезы, как источ­ник, текли из очей моих; и неиз­ме­ри­мая любовь Божия напол­няла все суще­ство мое.

Следующая загадка

чаев Молитвы ли чер­не­цов, милость ли Божия, только после того года – вели­кая радость у наших гос­под: послал им Бог снова дочку, и окре­стили они ее Анной. В тот день, когда ее кре­стили, созвал барин своих упра­ви­те­лей, писа­рей и всех при­смотр­щи­ков и ска­зал им так: «Смот­рите, чтобы во всех моих име­ниях нигде следа не было ни палки, ни плети. Кто из вас посмеет уда­рить кого-нибудь из людей моих – лишится места! Кому сде­лано какое при­тес­не­ние, обида – за все награ­дить; ничьей обиды и при­тес­не­ния я не желаю».

И рас­тет их девочка, рас­тет,- не ребе­нок, а насто­я­щий ангел: так хороша собой да пре­красна, что, кажется, весь свет исходи, дру­гой такой нигде не сыщешь. Про­хо­дит уже пятый год, в кото­ром все стар­шие их детки умерли, – гос­пода от забот не знают покоя ни днем, ни ночью: все холят, да нежат ее, да бере­гут. На пятом же этом году везут они ее в Почаев, к тому ста­рень­кому монаху, что пред­ска­зал им Божие поми­ло­ва­ние. И читает монах над ней молитву и Еван­ге­лие, две­на­дцать дру­гих чер­не­цов пра­вят собор­ную обедню, – и обмы­вают ее роди­тели Поча­ев­ской водой, и что кто ни ука­жет – молит ву ли какую читать, жертву ли куда при­не­сти, все то охотно делают.

Гос­подь, точно, их поми­ло­вал: девочке пошел шестой годок, а она рас­тет себе, кра­су­ется на радость роди­те­лям, что твой маков цвет, – такой кра­са­вицы, говорю тебе, ни до того, ни после у нас не видали. Но еще краше была ее душенька. Бывало, вся­кий день идет к обедне в цер­ковь, стоит там сте­пенно и со стра­хом, – как сей­час вижу ее перед собой, сер­деч­ную! – и молится горячо и с уми­ле­нием; а по окон­ча­нии боже­ствен­ной службы раз­дает нищим деньги и всем вдо­вам, боль­ным, убо­гим, всем, кто не в силах сам рабо­тать и кор­миться, велит при­хо­дить и при­сы­лать в усадьбу за мукой, за кру­пой, соло­ни­ной и вся­ким доб­ром. Зато у нас на посаде все про нее, про барышню Анну, только и гово­рили, как про насто­я­щего ангела, хра­ни­теля и утешителя.

И выросла девица пре­крас­ная, и со всех сто­рон стали наез­жать к ней женихи: тот богат, этот еще богаче, один кра­са­вец, дру­гой еще лучше; но никто не при­шелся ей по сердцу. Она все лишь читает свя­тые книги, все только молится, да тво­рит доб­рые, мило­сер­дые дела.

Анне минуло восем­на­дцать лет, и была она все­гда здо­рова и весела, точно моло­день­кая сер­ночка в лес­ной чаще. Никто и не думал, чтоб ей на долю выпала не такая сва­дьба, о какой меч­тали ее батюшка с матуш­кой. В самую Вели­кую Пят­ницу, когда мы соби­ра­лись к пла­ща­нице, стали в народе гово­рить, что барышня Анна раз­бо­ле­лась. На дру­гой день, коляска за коляс­кой, ска­чут уж к нам в усадьбу док­тора из Львова; про­были у нас несколько дней, думали, гадали и разъ­е­ха­лись, ска­зав, что такой болезни никто нико­гда и не виды­вал. Пла­кал народ на всем посаде из конца в конец, даже жидов­ство, и то моли­лось в своей «школе», и не было чело­века, кто бы горячо о ней не молился. А болезнь ее, точно, была осо­бен­ная, неви­дан­ная. С утра гово­рит со всеми, ни на какую боль не жалу­ется, только лицом стала блед­нее, да с тела спала, и так была слаба, что руки не могла под­нять. А как две­на­дцать часов про­бьет, с полу­дня зна­чит, закроет глаза и лежит как мерт­вая, губами только шеве­лит, и все гово­рит, гово­рит, говорит!

И так чудно, милый мой, гово­рила такие все слова, что я сам нико­гда бы не пове­рил, ежели бы сво­ими ушами не слы­шал. Гово­рила про души чело­ве­че­ские, куда они по смерти отхо­дят, и рас­ска­зы­вала, что она их видит и с ними бесе­дует. Вся­кого узна­вала, и при том вся­кого такими сло­вами настав­ляла, учила, что никто из быв­ших там не мог удер­жаться от слез. Хотя глаза у нее посто­янно были закрыты, – пер­стами книгу читала, ска­зы­вала, сколько вре­мени на часах, минута в минуту, когда часы при­кла­ды­вали ей к сердцу, и про каж­дого из зна­ко­мых все знала, и где что на свете деется – уга­ды­вала. Ста­рые гос­пода оба забо­лели; при ней нахо­ди­лась только ее вер­ная стар­шая гор­нич­ная девушка, да дру­гие слуги, а народ валил к ней смот­реть, будто на какое диво. Но когда при­хо­дил чело­век, тяжко перед Богом греш­ный, напри­мер, жил обма­ном, крив­дой люд­ской, или без­бож­ник какой, в Бога не веру­ю­щий, или такой, что любил непо­треб­ные, гни­лые слова гово­рить, или клясть, или такой, что худо в супру­же­стве жил, дур­ной при­мер пода­вал детям, – то чело­век этот был еще на дворе, а она уже видела его духом и гово­рила: «Не пус­кайте ко мне этого чело­века (или эту жен­щину): это без­бож­ный чело­век, как он вой­дет, со мной будут корчи».

Нико­лай. И ты тоже был у нее, и видел ее, и слы­шал ее разговор?

Онуф­рий. Раз­нес­лась по всему око­лотку кру­гом молва, что с барыш­ней Анной при­клю­чи­лась болезнь, да не про­стая: в сон­ном виде­нии она все знает и див­ные речи гово­рит. Пова­лил к ней народ валом, – идут и идут в усадьбу, точно на базар или в цер­ковь к явлен­ной иконе. Я сна­чала не пове­рил, – знаю ведь, народ наш зача­стую сглупа бол­тает, да еще, как гово­рится, к былям вся­кие небы­лицы при­ви­рать любит; но потом и меня взяла охота побы­вать в усадьбе. Иду, но тут как раз повстре­чался мне ныне покой­ный батюшка, отец Андрей Левиц­кий, да и. спра­ши­вает: был ли, мол, в усадьбе, видел ли барышню Анну?

– Сей­час вот собрался, – отве­чаю. – Но не возьму я все хоро­шенько в толк, батюшка, что это народ к ней так пова­лил? Идут и едут без конца!

– Стоит идти и ехать, мой милый! Есть на что посмот­реть, есть что и послу­шать. Такие дела неза­у­ряд дается видеть и слы­шать человеку.

– Что же это такое? – говорю. – Под­линно ли, батюшка, духов­ный отец, она святая?

– Поис­тине свя­тая, потому что душа чистая и бого­бо­яз­нен­ная, – отве­чает батюшка. – Ежели и был на ней

грех какой, то лишь самый обык­но­вен­ный, и она очи­стила его сво­ими доб­рыми делами. Она, пони­ма­ешь ли ты, ясновидящая.

– А что такое ясно­ви­дя­щая? Я этого слова не понимаю.

– Издавна, сын мой, бывали люди доб­ро­де­тель­ные и чистые, перед Богом, кото­рые полу­чали от Бога такую бла­го­дать, что не только яснее видели здеш­нее, зем­ное, но еще при жизни, в этом мире, воз­но­си­лись душой своею пре­выше земли и зрели дела загроб­ного мира. Такая ясно­ви­дя­щая и есть Анна. Она, видишь ли, жила вся в Боге, в молитве, в доб­рых делах мило­сер­дия и состра­да­ния, и она поис­тине была «не от мира сего». Потому что мир наш – мир злой, лука­вый, нечи­стый, греш­ный. Она яви­лась здесь лишь на корот­кое время, чтобы пока­зать дру­гим, как жить пра­ведно, бого­угодно. Потому-то теперь насту­пает конец зем­ной ее жизни, и отхо­дит она в свое истин­ное, небес­ное оте­че­ство, к чистым и свет­лым духам, но пока еще отой­дет, гово­рит нам о небес­ном, чтобы мы пока­я­лись и начали совсем дру­гую жизнь, коли хотим полу­чить спасение.

Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни) - читать книгу онлайн бесплатно, автор проф.А.Г.Знаменский Сделать

ТАЙНЫ ЗАГРОБНОГО МИРА

Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни

РАССКАЗ ПРИХОДСКОГО СВЯЩЕННИКА

Летом 1864 года прибыл к нам в село молодой человек, лет двадцати пяти и поселился в чистеньком домике. Этот господин сначала никуда не выходил, а недели через две я увидел его в церкви. Несмотря на молодые лета лицо его было помято, морщины кое-где легли целыми складками и невольно говорили, что не без бурь и потрясений . прошло его юношество. Он стал часто посещать нашу церковь, и не только в праздники, но и в будни можно было его видеть молящимся где-нибудь в углу, при слабом мерцании лампадки. Он всегда приходил рано, уходил позднее всех, и каждый раз с каким-то особенным благоговением целовал крест. Вот что передал о себе этот молодой человек:

– Отец мой был мелкопоместный помещик в Я-ской губернии Д. уезда; принадлежала ему одна деревенька. Тихо, плавно текла моя жизнь и я был примерным ребенком. Но вот мне исполнилось десять лет, и я поступил в одно из среднеучебных светских заведений. Тяжело мне было привыкать к новой жизни; в заведении я уже не слышал более того теплого, истинно религиозного наставления, какое мне давали дома на каждом шагу. Сначала я был религиозен и часто молился, но эта молитва была нередко причиной насмешек моих товарищей. Все воспитанники этого заведения, без надзора родителей, были страшными кощунами, и их язвительные насмешки сыпались градом на мою голову за мою религиозность. Поддержки у меня не было и моя охота к молитве слабела с каждым днем, сначала потому, что я стыдился товарищей, а потом опущение молитвы обратилось уже мне в привычку; я пристал к моим товарищам, и молитва уже более никогда не приходила мне на ум. Беседы и разговоры наши были самые грязные, богопротивные. Насмешки над Священным Писанием, над богослужением, над усердием и религиозностью некоторых священников и простого народа, -- вот что было постоянным предметом наших разговоров. Сначала меня коробило от всего этого; потом время и общество притупили во мне и это последнее проявление доброго, остаток домашнего воспитания. Но все-таки, как я ни опошлился в этой среде, во мне было сознание того, что я грешу перед Богом; а между тем я продолжал делать то же, что и товарищи. Время шло; я перешел в последний класс и тут-то окончательно совершилось мое падение, и прежние насмешки над священными обрядами и религиозностью людей перешли в полное осмеяние всей Божественной религии. Я сделался отъявленным материалистом. Бытие Бога, безсмертне души, будущая загробная жизнь – все это я считал порождением фантазии и зло смеялся над всем. Крест, это орудие нашего спасения, я сбросил с себя и с каким-то презрением посмотрел на него… Когда я стоял в церкви по приказанию начальства, как я издевался, как смеялся над отправлением Божественной службы. Когда наступали постные дни, я нарочно старался поесть скоромного, чтобы показать полное презрение к церковным постановлениям. Святые иконы, жития святых были главными предметами моих насмешек. Всегда перед принятием Св. Тайн я старался хоть чего-нибудь поесть и потом уже шел к причастию. Одним словом, в эту пору я был каким-то извергом, а не человекам.

Но вот наступило время выхода моего из заведения, и тут-то я ринулся со всей силой в бездну погибели, и много, много я увлек за собой чистых, невинных душ.

В один год умерли от холеры мои добрые родители, и их теплая молитва перед престолом Всевышнего, должно быть, повела к исправлению заблудшего их сына. По получении известия о их смерти я отправился в село к ним на могилу. Странно: как я ни опошлел, как ни смеялся над всеми святыми чувствами человека, все-таки привязанность к родителям осталась, и холодный развратный ум уступил голосу сердца – желанию побывать на могиле – и не осмеял его. Это я приписываю особенному действию Промысла Божия, потому что эта поездка на родину была началом моего исправления. Приехав в родное село, я спросил церковного сторожа, где могила таких-то, и, не думая перекреститься на церковь, отправился к указанному месту…

Вот уже могила от меня шагах в десяти, вот уж я вижу и свежую насыпь, но..і вдруг потемнело у меня в глазах, дыхание захватило, голова закружилась, и я упал без памяти на землю. Не знаю, что со мной тут было, только я пришел в сознание уже в квартире, нанятой моим слугой у одного крестьянина. Из рассказов его я узнал, что все окружавшие меня думали, что со мною удар, потому что я был без памяти, с багровым лицом и пеной у рта.

На другой день я встал, однако, совершенно здоровый и, как ни ломал голову, не мог объяснить себе, отчего со мной сделался такой припадок. Потом я опять в те же часы дня отправился на могилу: но каково было мое удивление, когда и в этот раз случилось со мной то же, что вчера. Думая, что меня постигла падучая болезнь, периодически возвращающаяся в известные часы дня, я на третий день остался дома, и припадка не было. Но когда я пошел на четвертый день и стал только приближаться к могиле, прежний припадок снова повторился. Встав утром на другой день, я встретил своего слугу каким-то испуганным, боящимся меня. После я узнал, что он тут же порешил, что в этих припадках что-нибудь недоброе и что я, должно быть, слишком грешен, коли Господь не до: пускает меня до могилы родителей. Счастливее меня он был тогда: у него была вера в Промысл, вера в Бога, а я был жалкий человек и не хотел признавать во всем этом перста Божия. Впрочем, меня довольно озадачили эти странные припадки, и я послал на ближайшую станцию за доктором. Доктор обещал прибыть на другой день и в ожидании его я уснул часов в двенадцать ночи. Утром я проснулся рано, и – Боже мой! – страшно вспомнить: я не Мог пошевелиться, язык не повиновался; я лежал весь расслабленный, тело мое было все в огне, губы высохли, я чувствовал страшную жажду и окончательно упал духом.

Явился доктор, осмотрел меня и дал лекарство. Началось лечение… Сначала Доктор прописывал мне лекарства без затруднения, но потом долго-долго иногда просиживал около меня, кусая губы, и однажды, после шестинедельного лечения, написал мне на бумаге: «Имея дело с мужчиной, я всегда открыто говорю о его болезни, как бы она ни была опасна; ваша болезнь необъяснима, несмотря на мои усилия понять ее; поэтому, не предвидя успеха от трудов моих, я оставляю вас ждать, когда она сама собой откроется». Каков же был мой ужас, когда меня оставляла человеческая помощь, на которую я только и надеялся! У другого есть надежда на высшую помощь, но ее отверг мой развращенный ум. С каждым днем болезнь моя усиливалась и осложнялась: на теле появились прыщи, которые перешли в гнойные раны, от них несся смрадный запах, я не знал, что и делать. Целые ночи я не спал и не находил себе покоя.

Следующая загадка

Читайте также: