Загадки 22 июня 1941 года

Обновлено: 04.11.2024

Не раз и не два слушая беседы и лекции серьезных военных историков вроде Алексея Исаева, в которых подчеркивается, что успехи Германии в первый год войны обусловлены тем, что вермахт опередил Красную армию в развертывании, и на 40 советских дивизий вдоль линии границы обрушились 100 немецких, нельзя не согласиться с этим. Считается ошибкой политического руководства страны и лично Сталина то, что он не дал команду начать мобилизацию, забывая одно обстоятельство. Сталин был в первую очередь политиком, и мыслил как политик. Он не мог не учитывать принятый Конгрессом США закон, по которому американская помощь могла оказываться только стране, подвергшейся агрессии. Объявление в СССР мобилизации могло использоваться Германией как объявление войны, и уже тогда СССР становился страной-агрессором.

80 лет прошло с начала Великой Отечественной войны, а историки все спорят, почему нападение Германии на СССР в 1941 году привело к столь трагическим последствиям на первом этапе. Разумеется, свести все к одной причине невозможно. Но среди многих предпосылок к разгрому Красной армии летом и осенью 1941 г. все же есть одна, которую можно считать главной. И никакой загадки в ней нет.

В 1940 году «Военгиз» выпустил книгу начальника кафедры оперативного искусства Военной академии Генерального штаба полковника Георгия Иссерсона «Новые формы борьбы», в которой подводились итоги немецко-польской войны 1939 года. В частности, Иссерсон писал: «Война вообще не объявляется. Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого. Разумеется, полностью скрыть это невозможно. В тех или иных размерах о сосредоточении становится известным. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока, – наконец, на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал, и война сразу разражается в своем полном масштабе. Так началась германо-польская война. Она вскрыла совершенно новый характер вступления в современную войну, и это явилось, в сущности, главной стратегической внезапностью для поляков. Только факт открывшихся военных действий разрешил, наконец, сомнения польских политиков, которые своим чванством больше всего войну провоцировали, но в то же время больше всех оказались захваченными врасплох».

Зная, как все обернулось 22 июня 1941 года, можно лишь дивиться, как этот вывод мог остаться незамеченным. Но он не остался. Проблема лишь в том, что в 1940 году руководству страны и Красной армии этот вывод не казался таким уж несомненным. В частности, генерал-лейтенант Клёнов, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа, на совещании высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г. сказал следующее: «Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы». Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто – вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск».

Выводы Иссерсона не нашли признания, а 7 июня 1941 года, за две недели до начала войны, которое он так хорошо предсказал, полковник был арестован и приговорен к расстрелу. Правда, не за книгу, а за ошибки, допущенные во время финской кампании, в ходе которой Иссерсон выполнял обязанности начальника штаба одной из частей, понесшей большие потери. Казнь позже заменили ссылкой, а в 1955 году Иссерсона реабилитировали. Кстати, критиковавшего его Клёнова тоже арестовали, но уже после начала войны – 11 июля 1941 г., и, в отличие от Иссерсона, все-таки расстреляли. Но сейчас не об этом.

Взгляды Иссерсона вошли в противоречие с оборонительной доктриной, принятой до войны в СССР. А доктрина эта заключалась в том, что в войне будет некий начальный период, в ходе которого боевые действия ограничатся приграничными сражениями. Считалось, что такой период может продолжаться 20 дней, после чего придет черед крупных стратегических операций с участием механизированных дивизий. Почему возобладало такое мнение, хотя немцы показали во Франции и Польше, что никаких приграничных боев они вести не намерены, а сразу бросали в прорыв танки, однозначно утверждать трудно. С одной стороны, вероятно, сказалось все то же чванство: мол, Рабоче-крестьянская Красная армия это вам не белополяки с империалистами-французами. Во-вторых, очевидно наблюдалась недооценка противника – не в смысле его сил, а в смысле его возможности мгновенно организовать стратегическое наступление в людских, технических и географических масштабах куда больших, чем во время кампаний во Франции или Польше.

На том же совещании главным был доклад командующего войсками Киевского особого военного округа генерала армии Жукова. В нем, к примеру, говорилось следующее: «Немцам в тех опытах, которые мы с вами рассматривали, конечно, не пришлось испытать силы настоящего современного противника, который готов пожертвовать собой полностью для защиты тех интересов, которые призвана защищать армия. Они действовали в облегченных условиях. Но тем не менее, если мы посмотрим линию Вейгана (участок линии обороны между линией Мажино и побережьем, где французы пытались остановить немцев в 1940 году), которая в течение 14 дней укреплялась и имела тактическую глубину в 20 км, она была прорвана на третий день, и в этой операции группа генерала Бока за 10 дней прошла немного больше 100 км, показав свою среднюю скорость немного больше 10 км. Исходя из среднего темпа развития операции, о чем я доложил, т. е. из 10–15 км, общая длительность операции на глубину 200 км составит, таким образом, 12–20 дней, в особо благоприятных условиях она может быть закончена и раньше».

При этом, разумеется, имелось в виду, что в СССР никаких облегченных условий генералу Федору фон Боку (имя он получил от матери с русскими корнями) создавать не собирались.

Наконец, в-третьих, военно-политическое руководство СССР придерживалось мнения, что лучшая оборона, это нападение. В принципе, мысль здравая, поскольку немцы еще в 1940 году во Франции показали, чего стоят все эти линии Мажино (немцы ее грозные с виду фортификации брали силами одной пехоты, даже без танков, которые время на преодоление укреплений вообще не тратили, а просто их обошли). А уж такую громадную страну, как СССР, ни за какими линиями не спрячешь. Разгромить противника планировалось встречными ударами. Вот и центральный доклад Жукова на том совещании назывался «Характер современной наступательной операции».

Соответственно, и стратегия СССР в случае нападения Германии строилась не на ведении фронтальной обороны, которая справедливо полагалась бесперспективной, а на планировании ответного удара. Мысль, вроде, правильная, но именно ее воплощение привело к катастрофе 1941 года.

Разумеется, никакой неожиданностью для СССР нападение немцев 22 июня 1941 года не стало. О сосредоточении немецких войск было известно. Доказательством тому, что к этому отнеслись со всей серьезностью, служит тот факт, что в короткое время накануне войны число советских дивизий возросло с 98 до 303. Их качество – отдельный разговор, но все домыслы о том, что глупый и доверчивый Сталин не верил в возможность вероломного нападения Германии на СССР в 1941 году этим фактом основательно подрываются. Если, конечно, не считать, что у Сталина были свои коварные планы. Но об этом позже.

Дошло до смешного: 5 мая 1941 г. о том, что Гитлер проводит «мероприятия предосторожности на восточной границе Германии», советскому послу Деканозову (между прочим – бывшему начальнику внешней разведки СССР), сообщил. немецкий посол в Москве Шуленбург. При этом разные источники называли множество конкретных сроков начала военных действий. И всякий раз эта информация оказывалась ложной. До 22 июня 1941.

Впрочем, даже если бы в этот роковой день наши войска заранее были приведены в полную боевую готовность, это вряд ли что-то принципиально изменило. Не это явилось главной причиной ужасающего разгрома 1941 года. Дивизий в СССР хватало, и 22 июня для подавляющего большинства из них последим днем войны не стал. Главная беда заключалась в том, где располагались эти дивизии.

Давно было понятно, что наиболее выгодным в стратегическом отношении направлением удара Германии в войне с СССР был центр – на Минск и Москву. Казалось бы, основные усилия по обороне надо предпринимать здесь. Однако для СССР самым выгодным направлением наступательного контрудара был юго-запад – львовский выступа новой советской границы. Соответственно, огромная масса советских войск сосредотачивалась именно там. Причем готовились они отнюдь не к обороне.

Кстати, все эти факты потом легли в основу популярного пасквиля «Ледокол», где предатель Резун доказывает, что на самом деле это Сталин готовился напасть на Германию (причем чуть ли не с 1905 года), а Гитлер его опередил буквально на две недели. Никаких документальных подтверждений этой теории нет, одни домыслы, в то время как свою директиву №21 (операция «Барбаросса») Гитлер вполне официально подписал 18 декабря 1940 года, после чего началась подготовка к нападению, на которую СССР вынужден был отвечать собственной мобилизацией.

Существует, правда, небезызвестный план стратегического развертывания Красной армии от 15 мая 1941 года, в котором прямо говорится о нанесении превентивного удара по скоплению немецких войск. Видимо, истина, о которой писал Иссерсон, начала проникать и в голову Жукова, этот план предложившего. Но, во-первых, план не был подписан Сталиным. Все разговоры о том, что он одобрил его устно, а Жуков врет, когда рассказывает, что Сталин план обругал, – это все те же домыслы. А во-вторых, этот план все равно предполагал удар по скоплению немецких войск у советской границы, а зачем они там начали скапливаться еще с января 1941 года, то есть за четыре месяца до появления этого плана, сомневаться не приходилось.

Войну задумал Гитлер и начал Гитлер. Это несомненно. Другое дело, что началась она вовсе не так, как представляло руководство СССР. Никакого периода 20-дневных приграничных боев не случилось, поэтому изготовиться за это время к наступлению Красная армия не смогла. Более того, на направлении главного удара у немцев образовалось подавляющее превосходство: группа армий Центр, которой командовал Федор фон Бок, помянутый Жуковым в своем довоенном докладе как пример успеха немецких наступлений в «облегченных условиях», имела превосходство на направлении главного удара по числу дивизий в 4 раза, по личному составу в 7,6 раз, по танкам в 10,4 раза, по артиллерии в 4,7 раза (по самолетам данных нет). И вся эта армада пошла в бой сразу, без раскачки. В итоге для немцев все началось как во Франции и Польше. Даже лучше, поскольку среднее продвижение немецких войск в первые три недели войны составляло 30 км в день. При таких темпах 1000 км от Бреста до Москвы они прошли бы за 33 дня.

Ну а дальше пошла цепная реакция. Основные силы советских войск на направлениях главных ударов были разгромлены немцами до того, как им удалось оказать какую-то помощь резервами. Вот так Вермахт с Люфтваффе и перемалывали Красную армию по частям весь 1941 год, пока к зиме у них не сточились зубы, потому что это была очень жесткая добыча.
Вот, собственно, и вся загадка катастрофы 1941 года.

Стреляй первым

Еще одну гипотезу выдвинули историки Кейстут Закорецкий и Марк Солонин.

За первые три недели июня Тимошенко и Жуков встречались со Сталиным семь раз.

По словам Жукова, они призывали немедленно привести войска в какое-то непонятное "состояние полной готовности к войне" (подготовка и так велась непрерывно и на пределе сил), а, по мнению ряда современных исследователей - нанести упреждающий удар, не дожидаясь завершения стратегического развертывания.

Автор фото, Getty

Закорецкий и Солонин считают, что перед лицом очевидных агрессивных намерений Берлина Сталин таки прислушался к военным.

Предположительно на совещании 18 июня с участием Тимошенко, Жукова, Молотова и Маленкова было решено начать превентивную войну не когда-нибудь, а 22 июня, в самый длинный в году световой день. Только не на рассвете, а позже.

Войне с Финляндией предшествовал "майнильский инцидент". По мнению исследователей, война с Германией тоже должна была начаться с провокации - налета нескольких купленных у немцев "Юнкерсов" и "Дорнье" на Гродно. В час, когда жители позавтракают и выйдут на улицы и в парки отдохнуть после трудовой недели.

Пропагандистский эффект был бы оглушительный, а пожертвовать в высших интересах несколькими десятками гражданских лиц Сталин вполне мог.

Версия довольно логично объясняет практически все.

И отказ Сталина поверить, что немцы ударят практически одновременно (таких совпадений просто не бывает, а что Гитлер намеревается делать в последующие дни, уже неважно).

И сон в ночь на 22 июня (в ответственный день нужна ясная голова).

И начало мобилизации в понедельник (указ заготовили заранее, а переделать в неразберихе первого утра войны не озаботились).

И разоружение базировавшихся под Гродно истребителей (чтобы кого-то из "стервятников" ненароком не сбили над советской территорией).

Нарочитое благодушие делало еще более вопиющим фашистское коварство. Бомбы должны были обрушиться на мирный советский город среди полного благополучия. Вопреки общепринятому мнению, демонстрация адресовалась не немцам, а своим гражданам.

Становится понятным и нежелание Сталина смазать эффект, раньше времени введя в действие план прикрытия.

Что случилось?

"Сталин вопреки очевидным фактам считал, что это еще не война, а провокация отдельных недисциплинированных частей немецкой армии", - заявил Никита Хрущев в докладе на XX съезде КПСС.

Навязчивая мысль о какой-то провокации, видимо, и впрямь присутствовала в уме Сталина. Он развивал ее и в "Директиве №1", и на первом после начала вторжения совещании в Кремле, открывшемся в 05:45 22 июня. До 06:30 он не давал разрешения открыть ответный огонь, пока Молотов не сообщил, что Германия официально объявила войну СССР.

Ныне покойный петербургский историк Игорь Бунич утверждал, что за несколько дней до начала войны Гитлер направил Сталину секретное личное послание с предупреждением, что некие англофильствующие генералы могут попытаться спровоцировать конфликт между СССР и Германией.

Сталин якобы удовлетворенно заметил Берии, что у нас, мол, такое невозможно, мы в своей армии порядок навели.

Правда, обнаружить документ в германских или советских архивах не удалось.

Израильский исследователь Габриэль Городецкий объясняет действия Сталина паническим страхом и желанием любой ценой не дать Гитлеру повода для агрессии.

"Сталин гнал прочь любую мысль о войне, он потерял инициативу и был практически парализован", - пишет Городецкий.

Оппоненты возражают, что Сталин не боялся в ноябре 1940 года устами Молотова жестко требовать у Берлина Финляндию, Южную Буковину и базу в Дарданеллах, а в начале апреля 1941-го заключить взбесивший Гитлера и при этом не имевший практического смысла договор с Югославией.

Демонстрацией же оборонительных приготовлений спровоцировать потенциального противника нельзя, а можно заставить лишний раз задуматься.

"Имея дело с опасным врагом, следует, наверное, показывать ему, прежде всего, свою готовность к отпору. Если бы мы продемонстрировали Гитлеру нашу подлинную мощь, он, возможно, воздержался бы от войны с СССР в тот момент", - полагал многоопытный штабист Сергей Иванов, впоследствии дослужившийся до генерала армии.

По версии Александра Осокина, Сталин, напротив, намеренно подталкивал Германию к нападению, чтобы предстать в глазах мира жертвой агрессии и получить американскую помощь.

Критики указывают, что игра в этом случае выходила уж больно опасная, ленд-лиз не имел в глазах Сталина самодовлеющего значения, и Рузвельт руководствовался не детсадовским принципом "кто начал?", а интересами национальной безопасности США.

Следующая загадка

О том, что немцы переходят границу и бомбят советские города, он узнал около 4 утра 22 июня от начальника генштаба Георгия Жукова.

Согласно жуковским "Воспоминаниям и размышлениям", вождь не отреагировал на услышанное, а лишь тяжело дышал в трубку, и после длинной паузы ограничился тем, что велел Жукову и наркому обороны Семену Тимошенко ехать на совещание в Кремль.

В подготовленной, но не произнесенной речи на пленуме ЦК КПСС в мае 1956 года Жуков утверждал, что Сталин запретил открывать огонь по неприятелю.

Одновременно Сталин в мае-июне тайно перебросил к западной границе 939 эшелонов с войсками и техникой, под видом учебных сборов призвал из запаса 801 тысячу резервистов, а 19 июня секретным приказом реорганизовал приграничные военные округа во фронты, что делалось всегда и исключительно за несколько дней до начала боевых действий.

"Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения с 1 июня по 10 июля 1941 г. На расположение войск оказал влияние наступательный характер планируемых действий", - говорится в опубликованной минобороны РФ в 1992 году коллективной монографии "1941 год - уроки и выводы".

"Внезапность была, но только тактическая. Опередил нас Гитлер!" - заявил в 1970-х годах Вячеслав Молотов писателю Ивану Стаднюку.

"Беда заключалась не в отсутствии у нас планов - планы были! - а в том, что внезапно изменившаяся обстановка не позволила их выполнять", - сообщал маршал Александр Василевский в статье, написанной к 20-летию Победы, но увидевшей свет лишь в начале 90-х.

Не "изменник Резун", а президент Академии военных наук генерал армии Махмуд Гареев указывал: "Если бы планы оборонительных операций были, то совсем по-другому располагались бы группировки сил и средств, по-другому строилось бы управление и эшелонирование материальных запасов. Но этого не было сделано в приграничных военных округах".

"Основной просчет Сталина и его вина заключались не в том, что страна не подготовилась к обороне (она к ней и не готовилась), а в том, что не удалось точно определить момент. Упреждающий удар спас бы нашему Отечеству миллионы жизней и, возможно, привел бы намного раньше к тем же политическим результатам, к которым страна разоренная, голодная, потерявшая цвет нации, пришла в 1945 году", - полагал директор Института истории РАН академик Андрей Сахаров.

Ясно сознавая неизбежность столкновения с Германией, руководство СССР до 22 июня 1941 года не видело себя в роли жертвы, не гадало с замирающим сердцем "нападут - не нападут", а напряженно работало над тем, чтобы начать войну в благоприятный момент и провести ее "малой кровью на чужой территории". С этим согласно большинство исследователей. Разница в деталях, датах и, главным образом, в моральных оценках.

Тем не менее, не все тайны, окружающие 22 июня 1941 года, раскрыты через 75 лет.

В этот трагический день, накануне и сразу вслед за ним, творились удивительные вещи, не укладывающиеся ни в логику подготовки к обороне, ни в логику подготовки к наступлению.

Основанного на документах и свидетельствах участников событий объяснения им нет, и вряд ли оно появится. Есть лишь более или менее правдоподобные догадки и версии.

Театрально-концертный вечер

Командование Западного особого военного округа (к тому времени фактически Западного фронта) во главе с генералом армии Дмитрием Павловым провело вечер субботы в минском Доме офицеров на представлении оперетты "Свадьба в Малиновке".

Мемуарная литература подтверждает, что явление было массовым и повсеместным. Трудно предположить, чтобы большие командиры в той атмосфере дружно подались развлекаться без указания сверху.

Имеются многочисленные свидетельства об отмене 20-21 июня ранее отданных приказов о повышении боевой готовности, неожиданном объявлении выходных дней, отправке противовоздушной артиллерии на учебные сборы.

Зенитные дивизионы 4-й армии и 6-го механизированного корпуса Западного ОВО встретили войну на полигоне в 120 км восточнее Минска.

"На воскресенье в полку объявили выходной. Все обрадовались: три месяца не отдыхали. Вечером в субботу командование, летчики и техники уехали к семьям", - вспоминал бывший пилот 13-го бомбардировочного авиаполка Павел Цупко.

Командир одной из трех авиадивизий ЗапОВО Николай Белов 20 июня получил приказ командующего ВВС округа привести дивизию в боевую готовность, отменить отпуска и увольнения, рассредоточить технику, а в 16:00 21 июня последовала его отмена.

"Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять, что у нас царит спокойствие, если не беспечность. В итоге мы, вместо того, чтобы умелыми дезинформационными действиями ввести агрессора в заблуждение относительно боевой готовности наших войск, реально снизили ее до крайне низкой степени", - недоумевал бывший начальник оперативного отдела штаба 13-й армии Сергей Иванов.

Сон Сталина

Суббота 21 июня прошла в невероятном напряжении. С границы потоком шли доклады о том, что с немецкой стороны доносится приближающийся рев моторов.

После того, как в 13:00 германским солдатам зачитали перед строем приказ фюрера, два или три перебежчика-коммуниста переплыли Буг, чтобы предупредить "камараден": сегодня ночью начнется. Кстати, еще одна загадка состоит в том, что нам ничего не известно об этих людях, которые должны были бы стать в СССР и ГДР героями.

Сталин провел день в Кремле в обществе Тимошенко, Жукова, Молотова, Берии, Маленкова и Мехлиса, анализируя поступающую информацию и обсуждая, как быть.

Допустим, он сомневался в получаемых данных и так и не предпринял конкретных шагов. Но как можно было лечь спать, не дождавшись развязки, когда счет шел на часы? Тем более, человеку, имевшему привычку даже в будничной спокойной обстановке работать до рассвета и спать до обеда?

Следующая загадка

Злополучный полк

Но самая невероятная история приключилась в 122-м истребительном авиаполку, прикрывавшем Гродно.

Распоряжение было настолько диким и необъяснимым, что летчики заговорили об измене, но их заставили замолчать.

Излишне говорить, что наутро 122-й авиаполк подвергся полному разгрому.

Группировка советских ВВС на западном направлении насчитывала 111 авиаполков, в том числе 52 истребительных. Почему именно этот привлек такое внимание?

План и директива

В штабах советских войск на западном направлении до дивизий включительно имелись детальные и ясные планы прикрытия, которые хранились в "красных пакетах" и подлежали исполнению по получении соответствующего приказа наркома обороны.

Планы прикрытия отличаются от стратегических военных планов. Это комплекс мер по обеспечению мобилизации, сосредоточения и развертывания основных сил при возникновении угрозы упреждающего удара неприятеля (занятие личным составом укреплений, выдвижение артиллерии на танкоопасные направления, подъем частей авиации и ПВО, активизация разведки).

Введение в действие плана прикрытия - еще не война, но боевая тревога.

В ходе полуторачасового совещания, начавшегося в 20:50 21 июня, Сталин не разрешил Тимошенко и Жукову сделать этот необходимый и очевидный шаг.

Взамен в приграничные округа была направлена знаменитая "Директива №1", в которой, в частности, говорилось: "В течение 22-23 июня возможно внезапное нападение немцев. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия … одновременно быть в полной боевой готовности встретить возможный удар … других мероприятий без особого распоряжения не проводить".

Каким образом можно "встретить удар", не проводя мероприятий, предусмотренных планом прикрытия? Как отличить провокацию от нападения?

По мнению впервые опубликовавшего документ историка Михаила Некрича, он явился плодом компромисса между Тимошенко и Жуковым, отчаянно требовавшими сделать хоть что-нибудь, и Сталиным, не желавшим ничего предпринимать.

Следующая загадка

День Победы. Загадка 22 июня 1941 г. Факты против мифа
--
---
Статья о том, КАК это было в реальности и на самом деле, о чем сейчас скрывают .
---
--
Дата начала войны с СССР – 22 июня 1941 г. была установлена А. Гитлером и доведена до сведения германского Верховного командования 30 апреля 1941 г. И уже 5 мая 1941 г. Сталин в речи, обращенной к советским офицерам и генералам, совершенно конкретно высказался о высокой вероятности войны с Германией.

Германское Верховное командование 10 июня 1941 г. довело до сведения командующих германскими армиями следующее: «1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня. 2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня».

Уже 13 июня 1941 г. в СССР скрытно начали переброску войск из внутренних военных округов к западным границам, одновременно были преобразованы Прибалтийский ОВО, Белорусский ОВО, Киевский ОВО и Одесский ВО соответственно в Северо-Западный, Западный, Юго-Западный и Южный фронты.

А 18 июня 1941 г. решение о начале вторжения в СССР и точная дата начала операции были доведены до сведения командиров корпусов, дивизий и полков германских войск.

И в этот же самый день, 18 июня 1941 г. начальник Генштаба РККА генерал армии Жуков издал директиву о приведении войск западных военных округов в полную боевую готовность. Эта директива сразу же поступила в войска и начала исполняться.

В 13 час. 00 мин. 21 июня 1941 г. в германские войска находящиеся на западных границах СССР поступил условный сигнал «Дортмунд». Он означал, что начало военных действий, как и запланировано, начнется 22 июня.

В это самое время подготовка советских войск к отражению германской агрессии уже шла полным ходом, но к сожалению, на главном направлении наступления германских войск, а именно в Белоруссии эта подготовка совершенно сознательно по злому умыслу или по небрежности командующего Западным фронтов генерала армии Павлова была начата и проводилась со значительным опозданием по времени. Это задержка потом имела роковые последствия для судьбы Западного фронта и всего начального этапа Великой Отечественной войны.

Как видите, никакого неожиданного нападения Германии на СССР просто не было. Сталин и командование советскими войсками начали все необходимые мероприятия по подготовке и передислокации войск еще с 13 июня 1941 года, а на уровне штабов еще с начала мая.

Но и по прежнему «утка» о якобы неожиданном нападении Германии на СССР, а также о нападении ее на нас без объявления войны, и неверии Сталина в возможность войны, находясь уже в очень преклонном возрасте, но все еще полная сил и на удивление бодро продолжает топтаться по страницам многочисленных «исторических» публикаций.

Сможет автор назвать источник этого абзаца: 21 июня 1941 г. в период с 9-30 до 12-00 по берлинскому времени послу СССР в Германии Деканозову был вручен меморандум германского правительства с перечислением претензий к СССР и начале военных действий

специальный сигнал "Дортмунд" о начале боевых действий с 4 часов утра 22 июня 1941 с СССР для германских войск был передан 21 июня 1941 года в 13-00 по берлинскому времени . а значит, дипломатическая нота с претензиями к СССР и объявлением состояния войны должна быть вручена послу СССР в Германии ДО передачи сигнала "Дортмунд"

но по данной ссылку вы уже книгу не найдете . я ее скопировал два года назад . попробуйте через интернет-обозреватель найти еще действующую ссылку на книгу - ее название я вам дал .

Поменьше надо такой "литературы о заговорах" читать.

Али автор считает, что вот такие умозаключения Мещерякова Владимира Порфирьевича выглядят убедительно:

Глава 28 книги "Сталин и заговорщики 41 года":
"Лжецы! Исказили текст телеграммы! Деканозов должен получить в Берлине аналогичный текст ноты протеста, что будет вручена Молотову в Москве. Ведь наш Наркомат иностранных дел пошлет же запрос своему послу в Берлин о случившемся. К сожалению и то, что должно быть вручено Молотову, тоже убрали из текста".

"Как всегда, Молотов «темнит». Ночью звонил не сам посол, а скорее всего, секретарь, который договорился об утреннем приеме Германского посла Шуленбурга главой наркомата иностранных дел, то есть, самим Молотовым".

"Разумеется, Шуленбург дождался начала рассвета, отдал распоряжение об уничтожении секретных документов (пылающий костер из данных бумаг и увидел Гегель, приехав утром в посольство) и что он должен был делать, как посол? Действовать, в соответствии с требованиями своего начальства, т. е. на основании предварительных ночных договоренностей по телефону, поехать в Кремль к Молотову, чтобы вручить ему ноту о разрыве дипломатических отношений Германии и СССР. И это произошло не позднее, чем до обеда 21 июня, примерно, в 9.30 утра".

Серьезно?
Автор согласился с этими досужими рассуждениями Мещерякова?
Нет, ну с Мещеряковым то вопросов не возникает - кушать-то всем хочется, но мы-то здесь при чем?

Помнится один историк сказал, что если изучать только историю Франции, то понять историю Франции будет невозможно.

Воспользуемся этим советом и посмотрим, а как же немцы объявляли войну другим странам? К июню 1941 года у них был в этом вопросе некоторый опыт.

Польша.
1 августа в 22.30 немецкие войска вторглись из Восточной Пруссии в Гданьск.
1 сентября 1939 г. в 4.45 основные силы вермахта перешли польскую границу. Самолеты Люфтваффе бомбили Варшаву и другие города.
Германия не предъявила ультиматум и не объявила о начале войны.

Странно, а как же немецкая педантичность, которой восхищается наш Мещеряков, ну да ладно - продолжим.

Дания: Война объявлена в 4.20 утра 8 апреля 1940 года, а
армия 3 Рейха перешли Рейхо-Датскую границу в 4.15 утра 8 апреля 1940 и это только армия.
В 4.15 8.04.1940г. немецкий минный заградитель "Ганзейский город Данциг" с десантом на борту уже швартовался в порту Копенгагена.
В какое время этот военный корабль с ледоколом "Щецин" пересек территориальные воды Дании история умалчивает, но явно несколько ранее.

Голландия:
Немцы перешли границу в 5.30 утра 10 мая 1940 года.
Нота была вручена позднее.

Бельгия - аналогично и одновременно с Голландией.

Начало военных действий против Югославии и Греции произошло в ночь с 5 на 6 апреля 1941 года без объявления им Германией войны.

Везде - одно и тоже.
Если немцы не погнушались сначала напасть, а потом уведомить о войне, такую "сильную" в военном отношении страну, как Дания, то зачем им уведомлять заранее СССР о желании немножко отхватить землицы от обеда и до Волги?

Может быть автор искренне считает, будто немцы считали СССР слабее Дании, раз уж сочли необходимым его уведомить о войне часов эдак за 15 - 20?
Или в фашистах советь проснулась. Ранее, она, значит, спала, спала, но вот аккурат на 21 июня 1941 году пробудилась - и явила миру явление - теперь войну ведем только по чесноку, как у порядочных людей.

Так не бывает и внезапная вспышка совести фашистов не озарила, а напротив, немецкий блицкриг, своей составной частью, как раз и предполагает внезапность нападения, на неготового к обороне противника.
Почему так?
Да, потому что немцы прошли Первую мировую, где все было по правилам, с уведомлением противником, вот только ничем хорошим это для них не закончилось. Поэтому и появился блицкриг, как способ достижения целей любыми средствами.
Способ крайне знакомый.

Как говорится: правда удивительные вымысла. Вымысел нуждается в правдоподобии, а правда - нет.

конечно, официальная история СССР и Великой Отечественной войны это всегда приятно, все приглажено и отполировано - прочитал и ни о чем больше не думай :-)))

Тут с автором тоже согласится сложно.
Есть еще что погуглить окромя официоза.
Есть же еще всякие отщепенцы от истории, наподобие Резуна, он же в литературном творчестве Суворов.
На них раньше пол страны зависало.
Там еще Солонин подвизался на энтом поприще, да еще куча народа - несть им числа.
Короче все копают под официоз по мере сил и умений.

На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Запоздалая мобилизация

Невероятно, но факт: всеобщая мобилизация в СССР была объявлена не в день начала войны, а лишь 23 июня, при том, что каждый час задержки давал противнику дополнительные преимущества.

Соответствующая телеграмма наркома обороны поступила на Центральный телеграф в 16:40 22 июня, хотя с раннего утра более актуальной задачи у руководства государства, пожалуй, не было.

При этом короткий, всего из трех предложений, текст, написанный сухим канцелярским языком, не содержал ни слова о вероломном нападении, защите родины и священном долге, словно речь шла о рутинном призыве.

Читайте также: