Нет бытие не зыбкая загадка набоков

Обновлено: 05.11.2024

Проснувшись, я увидела стоящего возле моей кровати деда. Высокий, крепкого телосложения, он возвышался надо мной седой громадой. Голубые глаза старика светились добротой. Он был похож на лесного отшельника, живущего в гармонии с природой. Его тело было наполнено силой и здоровьем.

Я удивленно смотрела на него, пытаясь понять, чем скромная особа вроде меня могла привлечь внимание этого удивительного человека? И тут я увидела, что «натворил» в моей комнате лесной кудесник. Стены комнаты облепили бабочки. Красные павлиноглазки в большом количестве разместились на шторах, выгодно дополняя рисунок на ткани.

- Что они здесь делают? - изумленно спросила я.
- Они тебя лечат, - спокойно ответил он.
- Меня? - удивилась я еще больше, в особенности потому, что в общем-то, считала себя здоровой. - Но они же такие маленькие и хрупкие. А сколько они будут здесь находиться?
- Столько, сколько нужно.

Одна бабочка подлетела прямо к моему лицу и замерла у меня перед глазами, развернув крылья. Она, словно голограмма, зависла в воздухе неподвижно, чтобы я могла разглядеть все в мельчайших деталях. Это была странная бабочка, с ней явно произошла какая-то трансформация. Она была крупнее остальных, а вместо обычного тельца бабочки, между крыльев располагалась крохотная фигурка человека в белом одеянии до пят. Маленький ангел с вьющимися золотыми волосами заговорил со мной. Я слушала его речь, как урок, стараясь ничего не упустить.

- Эволюция сознания человека напоминает волшебную цепочку превращения гусеницы в бабочку. Находясь на стадии гусеницы ее задача предельно проста, - обеспечить свое существование пропитанием, иначе говоря, стать пожирнее. И выполнять свою работу как можно безупречнее, чтобы выжить.
Владея двухмерным пространством, гусеница не в состоянии постичь восприятие бабочки, способной летать. Мир бабочки для нее непостижим. В то время как бабочке, живущей в трехмерном пространстве доступно и понятно ограниченное восприятие гусеницы.

Вид гусеницы и её образ жизни мало привлекателен, в то время как неземной красоты бабочка, собирающая нектар, вызывает восхищение своей безупречностью. Тем не менее, это одно и тоже существо. Всему своё время. И глупо презирать гусеницу в её несовершенстве. Какой бы отвратительной она ни казалась - ей не миновать удивительного момента преображения в прекрасную небожительницу.

. Я стояла посреди комнаты в ослепительном многоцветье хоровода бабочек. Они кружились, закручивая спиралью пространство вокруг меня. Закручивался временной спиралью вихрь воспоминаний, начиная с детских переживаний. Очищая пространство, он уносил воронкой и растворял во вселенском океане любви и сострадания сердечную боль и глупость человеческого существа.

Следующая загадка

Этот сборник – почти полное собрание стихов, написанных Владимиром Набоковым. Не вошли в него только, во-первых, совсем ранние произведения, во-вторых, такие, которые по форме и содержанию слишком похожи на другие, и, в-третьих, такие, в которых он находил формальные недостатки. Отбор был сделан самим автором. Он собирался сделать еще один, более строгий смотр, но не успел.

Теперь, посылая этот сборник в печать, хочу обратить внимание читателя на главную тему Набокова. Она, кажется, не была никем отмечена, а между тем ею пропитано все, что он писал; она, как некий водяной знак, символизирует все его творчество. Я говорю о «потусторонности», как он сам ее назвал в своем последнем стихотворении «Влюбленность». Тема эта намечается уже в таких ранних произведениях Набокова, как «Еще безмолвствую и крепну я в тиши…», просвечивает в «Как я люблю тебя» («…и в вечное пройти украдкою насквозь»), в «Вечере на пустыре» («…оттого что закрыто неплотно, и уже невозможно отнять…»), и во многих других его произведениях. Но ближе всего он к ней подошел в стихотворении «Слава», где он определил ее совершенно откровенно как тайну, которую носит в душе и выдать которую не должен и не может.

Этой тайне он был причастен много лет, почти не сознавая ее, и это она давала ему его невозмутимую жизнерадостность и ясность даже при самых тяжелых переживаниях и делала его совершенно неуязвимым для всяких самых глупых или злостных нападок.

Эта тайна та-та, та-та-та-та, та-та, а точнее сказать я не вправе.

Чтобы еще точнее понять, о чем идет речь, предлагаю читателю ознакомиться с описанием Федором Годуновым-Чердынцевым своего отца в романе «Дар» (стр. 130, второй абзац, и продолжение на стр. 131).

Почти все собранные здесь стихи были напечатаны в эмигрантских газетах и журналах вскоре после их написания. Многие появились в печати по два или три раза. Многие вошли потом в сборники: «Возвращение Чорба» (24 стихотворения и 14 рассказов; Берлин, «Слово», 1930 г.); «Стихотворения 1929–1951 гг.» (Париж, «Рифма», 1952 г.); Poesie (16 русских стихотворений – из издания «Рифма» – и 14 английских стихотворений, в итальянском переводе, с оригинальным текстом en regard, (Милан, Il Saggiatore, 1962); Poems and Problems (39 русских стихотворений с английскими переводами, 14 английских стихотворений и 18 шахматных задач; Нью-Йорк, McGraw Hill, 1970).

Следующая загадка

Нет, бытие – не зыбкая загадка!
Подлунный дол и ясен, и росист.
Мы – гусеницы ангелов; и сладко
въедаться с краю в нежный лист.
Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
и чем жадней твой ход зеленый был,
тем бархатистей и великолепней
хвосты освобожденных крыл.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая загадка

***
Блуждая по запущенному саду,
я видел, в полдень, в воздухе слепом,
двух бабочек глазастых, до упаду
хохочущих над бархатным пупом
подсолнуха. А в городе однажды
я видел дом: был у него такой
вид, словно он смех сдерживает, дважды
прошел я мимо и потом рукой
махнул и рассмеялся сам; а дом, нет,
не прыснул: только в окнах огонек
лукавый промелькнул. Все это помнит
моя душа, все это ей намек,
что на небе по-детски Бог хохочет,
смотря, как босоногий серафим
вниз перегнулся и наш мир щекочет
одним лазурным перышком своим.

Моя душа, за смертью дальней
твой образ виден мне вот так:
натуралист провинциальный,
в раю потерянный чудак.
Там в роще дремлет ангел дикий,
полупавлинье существо.
Ты любознательно потыкай
зеленым зонтиком в него,
соображая, как сначала
о нем напишешь ты статью,
потом. но только нет журнала
и нет читателей в раю.
А ты стоишь, еще не веря
немому горю своему:
об этом синем сонном звере
кому расскажешь ты, кому?
Где мир и названные розы,
музей и птичьи чучела?
И смотришь, смотришь ты сквозь слезы
на безымянные крыла.

***
О, любовь, ты светла и крылата,-
но я в блеске твоем не забыл,
что в пруду неизвестном когда-то
я простым головастиком был.

Я на первой странице творенья
только маленькой был запятой,-
но уже я любил отраженья
в полнолунье и день золотой.

И, дивясь темно-синим стрекозкам,
я играл, и нырял, и всплывал,
отливал гуттаперчевым лоском
и мерцающий хвостик свивал.

В том пруду изумрудно-узорном,
где змеились лучи в темноте,
где кружился я живчиком черным,-
ты сияла на плоском листе.

О, любовь. Я за тайной твоею
возвращаюсь по лестнице лет.
В добрый час водяную лилею
полюбил головастик-поэт.

***
Нет, бытие - не зыбкая загадка!
Подлунный дол и ясен, и росист.
Мы - гусеницы ангелов; и сладко
въедаться с краю в нежный лист.
Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
и чем жадней твой ход зеленый был,
тем бархатистей и великолепней
хвосты освобожденных крыл

Другие статьи в литературном дневнике:

27.10.2012. и снова Юнна Мориц
17.10.2012. Владимир Набоков. Четыре стихотворения

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая загадка

Так уж повелось в русской поэзии, что её представители по выражению Георгия Иванова «гуляют попарно»: Пушкин с Лермонтовым, Блок с Белым, Маяковский с Есениным… Спутника Набокову подобрать трудно. Самому его облику свойственна некая двойственность.
Смотрите, как двоятся его анкетные цифры: родился в 1899-м, умер в 1977-м. День рождения, хотя и по новому стилю, отмечал 22 апреля. Имя с отчеством совпадают (полный тёзка Маяковского). А появился на свет в один день с Ильичём, в год столетия Пушкина. Так что и все собственные юбилеи отмечал вместе с Солнцем русской поэзии. И это ещё не всё. Одинаково успешно писал и стихи и прозу. И что вовсе не имеет у нас аналогов: в полный голос прозвучал и как русско-язычный и как англо-язычный автор!
А теперь приглядимся к стихам юбиляра. Одни напоминают Бунина:

На кладбище – солнце, сирень и берёзки,
и капли дождя на блестящих крестах…

О как ты рвёшься в путь крылатый,
безумная душа моя,
из самой солнечной палаты
в больнице светлой бытия.

Третьи – ещё более удивительное совпадение:

С серого севера
вот пришли эти снимки.
Жизнь успела не все
погасить недоимки.
Знакомое дерево
вырастает из дымки.

Право слово, ни одна экспертиза не согласится с тем, что это в 1967 году написал Набоков, а не Бродский!
Теперь нервных прошу удалиться. В декабре 1959 года Набоков в ответ на критику по поводу его нашумевшего в Америке романа «Лолита» пишет:

Какое сделал я дурное дело,
и я ли развратитель и злодей,
я заставляющий мечтать мир целый
о бедной девочке моей?

А за несколько месяцев до этого момента на другом конце земного шара Пастернак в ответ на травлю со стороны советской общественности по поводу присуждения ему Нобелевской премии слагает:

Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Тут впору объявлять конкурс: найдите десять отличий. И трёх не отыщите!
Нет, не злодей Набоков и уже тем более не плагиатор – по причине хотя бы того, что Пастернак своё стихотворение показывал лишь ближайшим друзьям, к которым автор Лолиты не относился. Не иначе как муза-насмешница подшутила.
Отнюдь не случаен весь этот длинный перечень совпадений-пересечений. Притягивает их Набоков. Словно разноцветные бабочки слетаются они на свет его настольной лампы. Чем-чем, а искусством мистификации Набоков владеет отменно, выдавая сон за явь, а за множеством великолепных деталей скрывая отсутствие главной идеи. Кто-то верно заметил, что в творчестве этого писателя наличествует четвертое измерение при отсутствии одно из трёх основных. Очень много у Набокова достаточного, но нет чего-то элементарно-необходимого. Наверное, среди прочих нужен был и т а к о й писатель. Во всяком случае, место для него было приготовлено, и занял он его по праву. По праву кудесника, чудака, эстета, гурмана, скитальца, отшельника, эгоцентриста, фотографа сновидений… По праву экзотической бабочки нашей литературы или, если хотите, её чёрного шахматного коня.
Вот он смотрит на нас поверх своего пенсне, пара стёклышек которого, словно нули его юбилейной сотни. С праздником Вас, Владимир Владимирович! Новых Вам читателей в 21-м веке и Ваших им сновидений! Как там сказано:

Я подхожу к неведомому дому,
я только место узнаю…
Там, в тёмных комнатах, всё по-другому
и всё волнует тень мою.

Там дети спят. Над уголком подушки
я наклоняюсь, и тогда
им снятся прежние мои игрушки,
и корабли, и поезда.

Мне вот, Вадим, как читателю Набокова, из "прежних его игрушек" снится карандаш из "Других берегов".
А вот любимое стихотворение:

Нет, бытие - не зыбкая загадка.
Подлунный дол и ясен и росист.
Мы - гусеницы ангелов; и сладко
въедаться с краю в нежный лист.

Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
и чем жадней твой ход зеленый был,
тем бархатистей и великолепней
хвосты освобожденных крыл.

Где-то здесь и Тютчев, и Фет - слегка-слегка.
Вот эти совпадения, о которых Вы упоминали, на мой взгляд, свидетельство того, что литература - это искусство извлечения поэзии из "травы", которая, в общем-то, одна на всех, "ворованный воздух", и слава Богу, что было и есть кому этим заниматься.

А мне нравится некий аналог Вашего любимого - "В раю" (Моя душа, за смертью дальной. ").
Что касается странных совпадений, видимо, причина в общем "источнике". Честно признаюсь, очень интересует меня эта тайная природа творчества.
И всё-таки, понимая о чем речь, не могу не отметить явную комичность этих "хвостов крыл".

Может быть, но пусть будет сродни хвосту кометы.
Спасибо, Вадим, за напоминание, перечитаю сегодня стихи Набокова.
"Натуралист провинциальный" "с серого севера".

Это я вроде как подписалась "из Набокова".

Это я понимаю.
Но согласитесь: хвост может быть у кометы, у собаки, даже у человека (в школе проходили - рудиментарный), а вот у ноги, руки или крыла - его не бывает. Мн так кажется.

Читайте также: