Поэт андрей ширяев стихи
Обновлено: 24.12.2024
Андрей Владимирович Ширяев родился 18 апреля 1965 года в Казахстане, в городе Целинограде (ныне Астана).
Окончил среднюю школу экстерном, в 15 лет, учился в двух вузах имени Горького – в Уральском государственном университете в Свердловске, затем – в Литературном институте в Москве, на отделении поэзии в семинаре Юрия Левитанского, после смерти которого оставил учёбу. Работал журналистом, артистом в филармониях, редактором в компьютерных журналах и на интернет-порталах.
Является автором остросюжетных книг в жанрах боевика и фантастики (под псевдонимами, в ряде случаев – в соавторстве). Был организатором международного конкурса фантастики.
Автор пяти поэтических книг: «Продрогший пантеон», «Мастер Зеркал», «Глиняное письмо», «Бездомные песни» и «Латинский камертон». Дипломант V Международного литературного Волошинского конкурса. Автор и исполнитель песен на собственные стихи.
В начале 2000-х переселился в Эквадор, жил в городе Сан-Рафаэле. Покончил с собой 18 октября 2013 года.
Самосотворение поэта
Он родился весной 1965 года Северном Казахстане, в Целинограде, где жёсткое сухое лето сменяется жестокой зимой. А окончил свою жизнь осенью 2013 в Эквадоре, в климатическом раю, где всегда одинаково щадяще тепло. Между этими крайними точками его траектории по планете были Свердловск и Москва подолгу, а ненадолго – едва ли не все края и области нашей страны. Учился на журфаке и в литературном, был гастролирующим бардом, занимался разнообразнейшими бизнесами, работал в компьютерной индустрии, писал коммерческую прозу. Но вся эта пёстрая биография была лишь фоном для того, что составило главное содержание жизни Андрея Ширяева – самосотворения поэта.
Существует ненаучное и условное разделение поэтов на «поэтов стихотворения», всегда мыслящих одним текстом, который способен существовать совершенно автономно от всего корпуса произведений данного автора, и «поэтов книги», мыслящих книгой как неразделимой единицей поэтического текста. Параллелью из мира музыки тут могут послужить авторы ярких хитов и создатели концептуальных альбомов. Случай Андрея Ширяева выходит за рамки этой классификации, поскольку речь идёт о поэте целостной поэтической биографии, когда каждая книга вырастает из предыдущих.
Андрей не любил вспоминать о текстах, написанных прежде стихов, составивших его первую книгу – «Продрогший пантеон» 1990 года, относясь к ним, даже не как к ранним опытам, а скорее – как к первым пробным нотам, взятым на инструменте русского языка. Сейчас уже никто и не вспомнит – а был ли гадкий утёнок? Большинство из нас видели только молодого лебедя.
«Пантеон», впоследствии снабжённый подзаголовком «книга попыток» – книга уже совершенно зрелая и очень разнообразная по форме, автор полностью разобрался с настройкой и звукоизвлечением, ритмикой и гармонией и в рекордные сроки освоил классический репертуар. Освоение поэтического языка предшественников – совершенно естественная стадия формирования поэта. Перед читателем проходили тени фигур Мандельштама, Бродского, античных классиков, Шекспира, Донна (и их русские переводчиков), чтобы в конечном счёте оставить нас наедине с автором. В последующих трёх книгах, написанных Андреем с начала девяностых до середины нулевых – «Мастере зеркал», «Глиняном письме» и «Бездомных песнях», и в написанном в последние годы жизни, а увидевшем свет через год после смерти автора «Латинском камертоне» голос Андрея Ширяева кристаллизуется и обретает простоту, ясность и чистоту, заставляющие вспомнить Блока и Ахматову.
В текстах Андрея Ширяева едва ли можно отыскать нечто документально-автобиографическое. Их почти невозможно связать с событиями видимой миру частной жизни поэта. Жизни одновременно интересной и счастливой, но и перенасыщенной неурядицами и болезнями. Эпоха 1965-2013, богатая на исторические катаклизмы, едва отражена на страницах этих книг. Стихи Андрея – летопись попытки воплощения в человеке современном универсального художника, соблазнённого гармонией шедевров мировой культуры и увидевшему путь к проявлению полноты богоподобия человека во взятии на себя миссии творца. Миссии, оборотной стороной коей является одиночество.
Подборка стихов Андрея Ширяева составлена Вадимом Седовым.
Андрюшины стихи глубинны, космичны и безупречно музыкальны. Читая их, видишь изгибы Млечного Пути, который он любил фотографировать, окруженный вершинами Анд, и одновременно слышишь, как трещит сучок у тебя под ногами, а где-то вдалеке играет пианист в полупустом кафе на берегу океана.
Мы потеряли живого Андрея Ширяева, живого человека. Но поэта Андрея Ширяева потерять невозможно – его стихи живут в нашем сознании, обращаются к нам, беседуют с нами, а мы – с ними. Каждое появление его новых стихов удивляло единственностью – проходных не было. Каждый раз казалось, что он слышит именно тебя, с тобой и о тебе говорит, хотя он – о своём, но как и положено истинному поэту – это «о своём» болит у многих. Это его строки:
Мы будем пить вино иное
Вино иное – внеземное
Он и пьёт его – внеземное, теперь уже вечно. А мы, пока здесь, пьём земное вино его поэзии!
Давний вопрос о том, что важнее, поэзия «от ума» или поэзия «от сердца», для Андрея Ширяева не существовал, оба ингредиента были витальны и абсолютно необходимы его стихам. Внимательный рентгеновский взгляд неординарного художника, безупречная метафорика, обширная эрудиция, включавшая в свою орбиту историю, мифологию, культурологию и философию, пульсирующая боль вечно страдающего сердца, самоуничижительно приправленная едва заметной самоиронией – всё это Андрей Ширяев, один из самых ярких, блистательно одарённых и трагически недооцененных русских поэтов конца 20 – начала 21 веков.
Я слушал так, что только и осталось
стать нему и не тяготиться этим,
и, сознавая собственную малость,
влюбляться в женщин, улыбаться детям,
наследуя небесному гобою,
в круговорот идти водою пленной
и, возвращаясь, заполнять собою
случайные неровности Вселенной.
Андрей заполнил столько неровностей Вселенной, сколько смог за свою недлинную жизнь. Но достаточно для того, чтобы опровергнуть тезис о том, что русская поэзия, пережив свои Золотые и Серебряные века, потихоньку сходит на нет.
Бывает, что в творчестве большого художника просвечивает далекая эпоха, будь то карнавалы и чума Средневековья или рационализм Просвещения. Словно его душа именно тогда впервые появилась на свет и с тех пор только перерождается, преломляясь в свете новых времен. Так музыка Гайдна преломилась в Первой симфонии Прокофьева, обогатившись джазом и ревом автомобильных клаксонов. Думаю эта мысль была близка Андрею, потому он и написал свое «Бесконечное письмо» – лучшее, на мой взгляд, произведение российской поэзии этого больного и недолгого века. Андрей был русским римлянином. Он родился в империи, жил, воплощая мечту другого отголоска античности, в глухой провинции у моря и умер, как подобает патрицию.
Этот человек был одним из немногих, про кого сразу понимаешь, что он – поэт. Каждый его новый стих мы раскрывали с придыханием и радовались, что живем с ним в одно время. И все же он оставался поэтом для своих. Его хрипловатый голос зачаровывал тех, кто был рядом, но не гремел. Наверное, так и должно быть – стихи Андрея не для мегафонов и восторженных толп, а для тихого перечитывания. Он принес их в мир, теперь наша задача – не дать им исчезнуть, и я надеюсь, что когда-нибудь «Бесконечное письмо» дойдет до адресата.
Поэзия Андрея Ширяева, особенно ранняя, невероятно сложна для восприятия. Некоторые стихи из первой книги «Продрогший пантеон» для меня по-другому звучали в песнях – его голос с лёгкостью воспроизводил многомерные конструкции, которые взгляд не охватывал на бумаге. Это не было привычной бардовской песней, Ширяев был очень строг во всём, что касалось языка, его тональность рождалась из другого источника – античной поэзии. Он не писал социальных или шуточных стихов, поэзия для него существовала только в чистом, вневременном виде. Это были его миры – античность, мир джойсовского «Улисса», его любимой книги, позже – латиноамериканский мир. Туман, мистерия, колдовство тропиков, силуэт хрупкой девочки, океан, птицы… Но его стихи не описательные, это почти всегда – разговор, обращение, письмо. К любимой, или к древним собеседникам, или к себе, к одному из своих внутренних отражений, или к высшей сущности – не к Богу, он был атеистом – но к кому-то, чему-то за гранью зримого мира. Постоянный поиск истины, объяснения явлений методами литературного языка, которым он владел в совершенстве. Ему искренне был интересен мир, он тянул окружающую реальность в себя и выстраивал по-своему. Очень жаль, что этот мир не нашёл для него места.
Мне снится: я не умер, умерцал
туда, где ты, дружище Марциал,
смеёшься надо мной да пепел славишь.
Туда, где я – никто, материал
для этих клавиш.
Я искренне завидую людям, которым ещё только предстоит прочитать стихи Андрея. Хорошо помню свою радость узнавания, вплоть до изумления от ощущения невозможности происходящего. Так, как писал Андрей, сейчас не пишут, ну, или почти не пишут. И дело не в широчайшем диапазоне образов, не в ритмической магии и даже не в исключительной лёгкости слога – так, как писал Андрей, можно писать только за пределом привычного и безопасного мира рифм и метафор. Как и жить, наверное. Главное же – в ощущении полной свободы, так бывает только за порогом отчаяния, там, где начинается – нет, не смирение – та самая высшая мудрость обреченного воина, которого не победить, потому что он уже ничего не боится. Когда нечего терять, но есть что сказать, а потому автор говорит, не оглядываясь – чисто, глубоко и очень всерьёз. Это стихи безумно талантливого и очень сильного человека – та самая светлая сила, ради которой только и существует поэзия, по большому-то счету:
Видишь плечо? Ложись на него и спи.
Кожа крепка. Узоры подобны снам.
Я помогу, не бойся. В моей степи
можно начать со смерти. Но дальше — сам.
И, как бы далеко не был автор, но, читая эти стихи, понимаешь – ты не один.
В наше время, когда вокруг так много поддельного, особенно в поэзии, открытие подлинного, большого поэта – это всегда необыкновенная радость. Я испытал её, когда впервые прочитал в Интернете стихи Андрея Ширяева. Я не был близко с ним знаком, точнее, не успел познакомиться ближе. Успел только перекинуться несколькими репликами в комментариях на Фейсбуке. Через несколько месяцев после нашего «заочного» сетевого знакомства он ушёл.
Стихи его всегда производят на меня ошеломляющее впечатление. В них просторно и красиво, в них есть внутренняя свобода, а метафоры поражают своей новизной так, что хочется вчитаться в них, прочувствовать кожей. И конечно, прекрасен звуковой ряд его строк, в котором всегда живет музыка. Для меня, как и для многих других ценителей настоящей поэзии, наличие внутренней музыки является одним из главных критериев подлинности поэтического слова. У Андрея она, несомненно, была, и не просто музыка, а своя мелодия, узнаваемая с первых нот. Разная по тональности, но всегда его, присущая только ему. И ещё, когда читаешь его стихи, часто возникает ощущение, что автор знает намного больше, чем говорит в стихах.
Об Андрее что же сказать? Я узнал о его существовании только в связи с его трагическим уходом. Разные поколения, разная география, не пересеклись. Посмотрел стихи – не затронули. Должно было пройти время, чтобы я снова открыл книгу Андрея «Мастер зеркал» – и неожиданно вчитался, вгляделся. Уже не в сами стихи, хотя многие из них хороши, а в этот мужской мир безраздельно свободного, сильного и беззащитного человека. Одиночество среди людей, жажда тепла и боязнь зависимости от кого-то.
И спокойное мужество последних стихотворений, как будто они писались уже за краем.
Помню, от первого знакомства со стихами Андрея осталось странное чувство разговора с невидимым собеседником. Кто он, откуда? Что должен был понять и пережить автор, чтобы так писать? Даже захотелось оглянуться - настолько явственно за строчками слышится спокойный, уверенный голос:
Квадратный мир, осеннее окно,
заржавленные прутья выше города.
И люди, точно птицы из кино
о птицах, умирающих от голода.
Потом были поиски опубликованных в сети стихов. Голубиное слово, океан, бабочка. «Бесконечное письмо». И всё тот же длящийся разговор – непонятно кого и с кем.
И вдруг пришло понимание, что я-читатель здесь – совершенно случайно. Даже, в какой-то степени, лишнее звено. Это беседа других и о другом, ведущаяся за словами практически в каждом стихотворении.
…Но старик приходит снова,
садится рядом, требует стихов –
доверчиво, смешно и бестолково.
И я читаю до рожденья дня.
А он, похоже, путает меня
с другим, кто был намного раньше слова.
У любого из нас есть вещи, которые в своей сумме составляют фразу: «жизнь прошла не зря». Это какие-то личные мелочи или глобальные открытия – не суть важно. Но оказаться в рунете в этом веке и не прочитать стихи Андрея Ширяева мне было бы действительно обидно.
Некоторые стихотворения Андрея Ширяева для меня всегда отличало внутреннее свечение. Как будто образы заключены не в словесной ткани, а в янтаре, и не отделимы от этого света и цвета. Другие его стихи, напротив, боль, которая воплощает себя посредством языка, использует его как физическую материю. Третьи способны рассказывать не рассказывая, и нескольких словесных штрихов хватает, чтобы перед нашими глазами прошла целая человеческая жизнь.
PS-45: 18 апреля этого года Андрею Ширяеву исполнилось бы 50 лет. Мы сердечно благодарим замечательных людей, откликнувшихся на нашу просьбу и написавших о стихах Андрея. Это и те, кто дружил с Андреем, и те, кто читал его стихи, не будучи лично знаком с автором, и те, кто узнал поэта Андрея Ширяева только после его ухода. В конце концов, не столь важно, каким образом каждый из нас открыл для себя его стихи. Важно то, что они продолжают жить, находят новых читателей. Звучит голос Андрея. И мы идём на голос – на голос настоящей поэзии.
Фотографии Андрея Ширяева предоставлены Вадимом Седовым и Алиной Симоновой.
Читайте также: