Мальчишка с нашего двора стих

Обновлено: 04.11.2024

Дом, в который переехала Вовкина семья, - пятиэтажка из белого кирпича- ограждал наш старый двор от колючих северных ветров и новой, широкой улицы Кирова, пролёгшей прямо по нашим картофельным наделам. А наш, четырёхэтажный – довоенная «сталинка» , - выживший в страшных бомбёжках второй мировой, разрушивших 98 % городского жилого фонда, относился к улице Пригородной и имел номер один. Пригородная, дом 1, квартира 12 – моя родная четырёхкомнатная коммуналка на первом этаже.
В самой большой её комнате, метров 20 квадратных, жила тётя Надя Гурченкова с сыном Толиком и дочкой Люськой. Тётя Надя работала уборщицей в ресторане «Днепр» и ежедневно приносила домой какую-то еду и слитое со всех столов недопитое спиртное. Понятно, что, в конце –концов Толик, работающий шофером и имеющий прозвище Жучка, стал хроническим алкоголиком. Он был убит в постели любовницы её отпущенным на выходные из ЛТП ревнивцем-мужем. Люська была постарше меня года на три и училась в школе.
В свою пятнадцатиметровку , где жили вчетвером: я, мама, папа и мой единоутробный брат Виктор, мы просачивались через хоромы Гурченковых .
В смежной с нами двенадцатиметровке, имеющей отдельный выход в общий коридор, жила вначале семья бывшего лётчика дяди Паши Александрова: он, его жена и дочка Маруся. А потом им дали квартиру и в комнату въехали Куровы: дядька в роговых очках на скуластом лице и зачёсанными назад редкими седыми волосами, тётка- с вечной косынкой на почти лысой голове и их голенастая, большеглазая дочь Зойка. Когда они получили квартиру, мой отец, страдающий ревматизмом и передвигавшийся в то время только с помощью костылей, вскрыл дверь отделявшую наши комнаты, втащил туда свою кровать и лёг спать. Его разбудила ввалившаяся в комнату комиссия по распределению жилья. Увидев койку с отцом и стоящие рядом костыли, председатель комиссии сказал:
- Товарищи, здесь инвалид. Давайте оставим эту комнату за его семьёй.
Так мы стали обладателями целых двух комнат!
А в самой маленькой, десятиметровке, жила вначале семейка Шкурловых: дядя Володя, тётя Галя и их дочка Оля. Потом у них родился сын Игорёк и они получили ордер на новую квартиру. А в их комнатку въехали дядя Володя Дубинин и его жена – китаянка Зина.

Из этой прекрасной коммуналки я вышел однажды по весне, имея почти 16 лет от роду, в наш зелёный двор, посреди которого некогда стояла хатка на три семьи – Агафоновых, Корнеевых и ещё чьей-то, давно мною забытой. Я был переполнен энергией и неповторимым счастьем, которое дают лишь молодость, осознание собственной силы, отсутствие горьких утрат и вера в то, что ты живёшь в лучшей в мире стране.
В дворовой беседке Володя что-то живо, как он умеет, рассказывал нашим пацанам: Вовику Белову, Игорю Ступакову, Шурику Шагаеву, Эдику Кантору, Володе Ялову и другим, а они весело ржали.
Володя был на год старше меня, крут в плечах и имел необыкновенную блатную походочку: враскачку, пружинисто и, в то же время, чуть приволакивая ноги. При этом его темноволосый чуб свисал на глаза, прикрывая множественные шрамы. Он был смел и ловок , обладал бесценным умением и опытом участия в уличных драках , в том числе ногами. И вскоре прославился на весь наш небольшой городок, ибо его участие гарантировало победу той стороне, за которую он бился.
Подойдя к пацанам, я присел рядом и поздоровался. А Володя, прервав рассказ, как всегда предложил:
- Ну, что? Потягаемся на ручках?
Я всю зиму упорно качал бицепсы восьмикилограммовыми гантелями . А также- пресс, привязав те же гантели к шарфу, перекинутому через шею, и просунув ступни под буфет. Мой бицепс разнесло до 42 см. в обхвате и я, ранее неоднократно Володькой положенный на руку, согласился. Нас обступили болельщики и мы сразились. Как Володя ни пыхтел, я его уделал, положив правой и левой по три раза. Володька, под общее молчание похлопал меня по плечу и изрёк:
- Мужик!
Я горделиво усмехался…
Как-то я сидел в беседке возле соседнего дома, рядом в песочнице возились со своими куличами малыши, и звучал надтреснутый мальчишеский голосок, крывший всё и вся отборным матом. Его изрыгал костлявый, с крысиной мордочкой паренёк лет пятнадцати со смешной фамилией Козулин, по кличке, соответственно, Козюля.
- Слышь , пацан,- сказал ему я,- перестань материться, дети кругом.
Козюля, замолкнув на полуслове, недобро посмотрел на меня и пробурчал некую угрозу, на которую я не обратил внимания. А зря, как показали последующие события…
Вечером следующего дня мы: подростки, юноши и девушки страстно резались на площадке перед козюлиным домом в волейбол. Готовясь принять поданный с противоположной площадки мяч, я чуть присел, растопырив пальцы рук и обозначив ими форму мяча. Это быстрое приседание меня и спасло: вместо летевшего на меня мяча я увидел просвистевший над головой чей- то огромный кулак с пальцами - сардельками, продетыми в дырки свинцового кастета.
Всё дальнейшее я вспоминаю сквозь красный туман: я ударил нападавшего в нос, потом он достал меня кастетом. Очнулся я, когда пацаны вели меня умываться к соседскому курятнику. Затем меня проводили в травмпункт, где дежурный хирург зашил мне три рваные раны: на губе, подбородке и брови.
В милицию мы по привычке не обращались, все свои проблемы решали сами. Я пошёл в Вовке, рассказал о случившемся, показал боевые шрамы. Володя долго не рассусоливался , мы тут же помчались в соседний дом. По пути выяснили, что напал на меня дядька Козюли, восемнадцатилетний парень под метр девяносто и килограммов сто весом. Квартиру на третьем этаже, где проживал Козюля, открыл на наш звонок добропорядочный мужик - отец Козюли. Он понял всё без слов и, раскинув руки в дверях, не пустил нас в квартиру. Володя объяснил ему, что надо, чтобы этот дядька вышел поговорить. Но мелькавший где-то на заднем плане виновник так и не вышел.
Мы с Володькой ретировались ни с чем, и я побрёл домой, где охами и ахами встретила меня мама. Она настаивала на обращении в милицию, а я отмахивался от этих её требований. Потом к нам в коммуналку ввалилась делегация во главе с Козюлиным отцом. В ней были также сам мелкий подонок Козюля и его гигант- дядька. Они просили не заявлять в милицию. Я пообещал, сказав при этом, что дядьку этого в покое не оставлю.
Когда зажили раны и были сняты швы, я пошёл поступать в секцию бокса, но меня не приняли, сказав, что шестнадцать лет- это слишком много. Тогда я поступил в секцию тяжёлой атлетики на стадионе «Спартак» и вскоре под руководством экс-чемпиона мира Николая Костылева, почётного мастера спорта СССР Виктора Совгиро, при участии мастеров спорта СССР Геннадия Рябоконя, Юрия Супранкова и других великолепных штангистов сделал первый взрослый разряд.
Заматерев, набрав веса и накачав великолепную мускулатуру, я продолжал искать того самого дядьку, обиду на которого, казалось, накопил на всю оставшуюся жизнь. Но не находил. Приехав как-то на летние каникулы из Волгограда, я сидел на кухне у тёщи, на третьем этаже дома по Большой Советской и пил чай. Моё внимание привлекли какие-то вопли во дворе. Выглянув в окошко, я увидел, что за двухэтажными сараями у круто обрывающегося вниз склона оврага трое пьяных парней жестоко избивают четвёртого, у которого вместо лица было кровавое месиво. В считанные секунды я, голый по пояс, оказался во дворе и бросился к изуверам. Заорав громовым голосом, я остановил избиение и, показав удостоверение слушателя Высшей следственной школы, потребовал прекратить хулиганство. Но парням было, как видно, до лампочки, кто перед ними, и они угрожающе двинулись ко мне. Секунд тридцать мне потребовалось, чтобы все трое нападавших оказались в овраге. Причём одному из них, как оказалось впоследствии, я сломал нос. Потерпевшего я отвёл на третий этаж в тёщину коммуналку, где Тамара Николаевна обработала ему глубокие раны на лице, затем я направил парня в травмпункт. Думаю, что избивая злостных хулиганов, я не просто защищал потерпевшего, а мстил тому самому верзиле, который избил меня десяток лет назад.
Но однажды мне довелось увидеть своего обидчика. Я , в форме майора милиции, будучи начальником Ленинского РОВД , шёл через двор от улицы Ленина на Коммунистическую. Было мне тогда лет тридцать пять. Возле одного из кирпичных сараев огромного роста, толстенный мужик возился с мотоциклом. Я мгновенно узнал его и первым же порывом было- накостылять по этой сальной роже. Но…, я сдержал свой порыв, негоже представителю закона махать кулаками. Подойдя к мужику, я стал смотреть за его действиями. Не выдержав, он спросил: «Чего надо, товарищ майор?!».
- Узнаёщь меня, дядя?- с усмешкой спросил я.
На его «нет», я рассказал о том «детском» эпизоде, особо подчеркнув, что напал он без предупреждения и с кастетом, являющимся холодным оружием. Вспоминая, гигант отступал к распахнутой двери сарая и заметно бледнел, лицо его покрылось крупными каплями пота.
- Дать бы тебе сейчас!- закончил я свой монолог, да положение не позволяет…
Мужик ещё что-то лепетал, но я ушёл, почти удовлетворённый. А он, пристыженный, пугливо жался к своему сараю, готовый в любой момент укрыться в нём от возмездия. Как любил говаривать мой отец : «Молодец среди овец, а на молодца - и сам овца!».
После девяти классов я поступил в техникум, по его окончании ушёл в армию, демобилизовавшись работал, затем учился в ВСШ МВД СССР, работал старшим следователем РОВД в Рудне, начальником РОВД в Монастырщине. А Володька, мой детский кумир Володька, почти всё это время валил лес в местах не столь отдалённых. Его, как передового гранильщика, отправили со Смоленской бриллиантовой фабрики «Кристалл» на аналогичное предприятие в Киев для обучения молодых огранщиков. Потом Вовку заметили, как вожака молодёжи, и взяли на работу в Киевский ГК ВЛКСМ, А потом…, посадили лет на пятнадцать, как одного из организаторов крупного хищения бриллиантов. Кстати, в этой цепочке был задействован в качестве курьера – перевозчика бриллиантов небезызвестный бывший КВНщик , а в то время- ведущий телепрограммы «Алло, мы ищем таланты!» Александр Масляков. Он в 1974 году получил, кажется, года три лишения свободы и отбывал наказание в Рыбинской колонии, освободившись оттуда условно-досрочно. Журнал ЦК КПСС «Огонёк» опубликовал тогда нашумевшую статью «Алло, мы ищем бриллианты».
Наши с Володькой пути пересеклись вновь, когда я был уже начальником Ленинского РОВД Смоленска, году в 1982-м. Мне в кабинет позвонил дежурный и сообщил, что на приём просится некий импозантный мужчина. Я разрешил и в кабинет своей неповторимой походочкой вошёл… Володька. Всё тот же, несмотря на минувшие годы! Только его знаменитый чуб побила седина, да виски тоже сильно побелели…
- Пришёл становиться на учёт, как особо –опасный рецидивист.- сообщил он после взаимных приветствий.
Я попросил принести мне его дело. Полистал, покивал, посочувствовал. Пообещал ввести для него минимально возможные ограничения и при условии хорошего поведения снять надзор досрочно. ( Что и было впоследствии сделано!- авт.) А потом… Володька с каким –то огнём во взоре долго рассказывал мне о труде своей жизни- научной работе, которую он проделал и написал, сидя в колонии особого режима где-то в Сибири.
Я что-то не припомню, чтобы он имел высшее образование, но в этом его труде переплетались, корреспондируя друг-другу, крупнейшие, эпохальные открытия в области математики, физики, химии, медицины, астрологии и, как ни странно, - оккультных наук. Всё это было сдобрено фундаментальными исследованиями в области нумерологии, хиромантии, гадания. Володька не терял времени зря, перелопатив огромное количество высылаемых ему отцом и братом книг, изучая массу выписываемых им журналов, включая глубоко научные Академические издания.
Учитывая то, что я сам увлекался многими направлениями науки, по крайней мере,- на уровне читателя, а также то, что язык у Вовки был подвешен что надо, легко себе представить, что я утратил счёт времени и мы просидели до вечера. Одним из побочных его открытий стало выведение формулы расчёта даты смерти любого конкретного человека с точностью до нескольких дней. Мне он тогда дал для прочтения пару своих рукописных талмудов, но я вернул ему их через полгода, так и не прочитав.
Одной из главных тем для него стала судебная психиатрия, начитавшись которой, он так вошёл в образ шизоида, что влёгкую одурачил комиссию эскулапов по месту отсидки. В институте имени Сербского было гораздо сложнее, но и там, поизучав его повадки три месяца, заключили, что Володя не способен далее отбывать наказание, ввиду полной деградации личности. Володя так заигрался, что даже в моём кабинете первые полчаса косил под шизу, успокоившись лишь тогда, когда я сказал ему:
- Перестань кривляться, это же я, Евгений!
С Вовкиного лица тут же сошла идиотская блуждающая улыбка, и он, став самим собою, сказал, извинившись:
- Рамсы попутал, забыл, что уже на воле…
Чем только не пробовали Вовка и его разлюбезная жена, привезенная им с северов, заниматься: открывали частный спортзал с фито-баром, затем кафе-булочную. Вовка пробовал торговать землёй. Тамара меняла деньги в уличных игровых автоматах, возила из-за границы и продавала прекрасные украшения из натуральных камней. При этом они воспитали прекрасную дочку, имеющую сегодня два высших образования и неплохую работу.
Володя, благодаря его манере общения, многогранному характеру и умению пить спиртное, имел огромное количество друзей, товарищей и просто знакомых в самых различных слоях общества: от губернатора и мэра, до простого сантехника и кладбищенского сторожа… Он был красив и коммуникабелен, на него заглядывались дамы. К тому же, он был умён и хорошо воспитан. Но однажды и он лопухнулся!
В патриархальном Смоленске объявился некий тип, фигурирующий в милицейских рапортах под кличкой Звездочёт. Он был плюгавенький, со сморщенным, как печёное яблоко, личиком. Одет был в сверкающий, расшитый золотом и каменьями атласный халат. На голове- высокий колпак, на ногах- средневековые парчовые туфли с загнутыми кверху узкими мысами. Находя богатенького доверчивого клиента, Звездочёт брался его лечить от любых болезней. И разводил, в конце- концов, лишая денег и ценностей. Но, стыдясь собственной глупости, в милицию почти никто не заявлял. С Володькой и его женой дело было так.
Володька страдал ишемией, его жена - кучей всяких болячек. Они отыскали Звездочёта в гостинице и зазвали к себе домой. Когда они очнулись после порции клофелина, обнаружили, что пропало всё самое ценное. Володька свирепствовал, самолично изловил и приволок в милицию мошенника-клофелинщика, поставив ему, предварительно, под оба глаза по бланшу. Украденного у него он так и не нашёл, но удовлетворение получил полное.
Не желая, чтобы его двадцатилетний труд канул в лету и был похоронен на свалке, Володька неоднократно пытался его опубликовать. Но дело заканчивалось тем, что профессора и академики, которым он показывал работу, требовали, чтобы их подпись под ней стояла первой. Володька на это не шёл. И договорился, вроде, напечатать книгу где-то в Прибалтике. Но прибалты в это время от СССР отделились, и Вовкины рукописи чуть было не пропали. Ему удалось под эгидой какого-то известного учёного опубликовать аннотацию на работу в известном научном журнале. Денег он за публикацию не получил. Зато к нему стали наведываться некие личности, предлагавшие баснословные деньги за публикацию книги в Японии, США, Германии… Не то, чтобы Вовка был патриотом своей Родины, но рукопись так и не продал…
Года три назад я увидел Вовку восседающим за рулём «Нивы-шевроле». Как он мне сообщил , автомобиль купил за гонорар от публикации в научном журнале крупных выдержек из своей работы. За эту статью он огрёб аж 360 000 рублей, а также - головную боль в виде новых ходоков-перекупщиков. Володька серьёзно стал беспокоиться за свою жизнь и судьбу книги после того, как всем отказал. Ему подстроили автоаварию… Шевроле превратилась в кучу металла и восстановлению не подлежала. А Вовка, отделавшись царапинами, получил пятый инфаркт и вновь попал в реанимацию.
Через полгода после этого он вытащил меня за боровиками и мы приехали на моём древнем «гольфе» в какую-то тмутаракань. Здесь Вовка шустро бегал по горам, заросшим сосенками, с прилипшей к нижней губе сигареткой, а я пыхтел следом со своей стенокардией.
- Как ты так не боишься после своих инфарктов?- спросил я на привале.
- А я не от инфаркта помру и не сейчас,- ответил он, предложив,- Хочешь и тебе день смерти рассчитаю?
Я от такой перспективы открестился, не желая знать, когда это произойдёт. А может, я был неправ и человек должен знать, сколько ему осталось…
Володька к своим 67 годам перенёс несколько обширных инфарктов, не раз глядел в лицо смерти, лёжа в реанимации, имеет ещё кучу всяких болячек, но, по-прежнему, неунывающе - оптимистичен. Ибо точно знает: ни сегодня, ни завтра смерть за ним не придёт. Нам бы твою уверенность, Володенька!

июль-август 2014 года

Очень интересно было читать. С позиции страны, города и Вашей автобиографии. Да, жизнь у Вас насыщенная! Была. И есть.

На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Читайте также: