Лермонтов о декабристах стихи
Обновлено: 22.11.2024
26 декабря 1825 года в Петербурге на Сенатской площади произошла одна из самых известных попыток государственного переворота, известная как Восстание декабристов. Его целью было не только свержение действующего монарха (едва взошедшего на престол Николая I), но и отмена крепостного права. Действия и судьба декабристов нашли отклик в литературе. Мы решили вспомнить некоторые поэтические произведения, связанные с восстанием.
«Во глубине сибирских руд. » Александра Пушкина
Отношения Пушкина с членами тайных кружков обросли мифами еще до восстания 1825 года. Сразу после окончания лицея поэт был принят в литературное общество «Арзамас», где общался с будущими заговорщиками. Их социальным идеям он, безусловно, сочувствовал, да и сам славился своими антимонархическими эпиграммами и выходками, однако не готов был принять стремления к насильственной смене власти.
Существует почти анекдотический рассказ о том, что поэт, отбывавший ссылку в Михайловском, выехал в Петербург сразу после того, как узнал о смерти Александра I. Но зайцы дважды перебежали ему дорогу, и суеверный Пушкин приказал поворачивать назад. Более правдоподобной кажется версия, по которой он отправился в столицу сразу после событий 14 декабря (по старому стилю), рассчитывая, что в суматохе его появления никто не заметит. До города на Неве он так и не доехал, однако меньше чем через год, 8 сентября 1826-го, встретился с императором в Москве. И Пушкин, и Николай I описывают эту встречу по-разному. Если верить поэту, он признался, что если бы был в Петербурге во время восстания, то обязательно вышел бы на Сенатскую площадь, ведь все его друзья были там.
Встреча закончилась обещанием Пушкина измениться и отдавать все свои произведения на цензуру Николаю I. Поэт даже опубликовал несколько промонархических текстов, однако в конце 1826 — начале 1827 года он написал стихотворение «Во глубине сибирских руд. », которое распространялось в списках и было передано декабристам вместе с Александрой Муравьевой, женой Никиты Муравьева, уехавшей за мужем в ссылку.
Во глубине сибирских руд Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
«Струн вещих пламенные звуки до слуха нашего дошли. » Александра Одоевского
Из глубины «сибирских руд», а точнее из Читинского острога, Пушкину ответил Александр Одоевский. Сегодня он считается одним из главных поэтов-декабристов. Его творчество до 1825 года почти неизвестно, зато стихотворения, написанные после ареста, чудесным образом попадали в Центральную Россию (декабристы были лишены права переписки), заучивались наизусть и перекладывались на музыку. Строчка из поэтического ответа Пушкину «Из искры возгорится пламя. » в 1900 году стала эпиграфом к первой российской революционной газеты «Искра».
Сам Одоевский был осужден на 12 лет каторги, позже срок уменьшили до 8 лет, а в июле 1837 года поэт был отправлен рядовым в действующую армию на Кавказ, где познакомился с Лермонтовым.
Струн вещих пламенные звуки Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
И — лишь оковы обрели.
Но будь покоен, бард, цепями,
Своей судьбой гордимся мы
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет:
Из искры возгорится пламя, —
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И пламя вновь зажжем свободы,
Она нагрянет на царей,
И радостно вздохнут народы.
«Памяти А. И. Одоевского» Михаила Лермонтова
Александр Одоевский производил на окружающих весьма благоприятное впечатление. Николай Огарев писал, что в его глазах «выражалось спокойствие духа, скорбь не о своих страданиях, а о страданиях человека», личность Одоевского современники называли «христоподобною». Неудивительно, что совсем молодой Лермонтов, сам пониженный в чине и отправленный в ссылку за стихотворение «Смерть поэта», только с ним и нашел общий язык. С остальными декабристами, служившими на Кавказе, отношения ладились плохо.
Исследователи предполагают, что Лермонтов заинтересовался Одоевским еще до встречи с ним. Так как в тексте «Памяти. » встречаются как реминисценции из более ранних произведений поэта, так и из стихотворений Одоевского. О декабристах и их идеях в лермонтовском тексте очень мало, и только строки «Он сохранил и блеск лазурных глаз, / И звонкий детский смех, и речь живую, / И веру гордую в людей и жизнь иную. » говорят о непростом прошлом адресата.
Памяти А. И. Одоевского 1
Я знал его — мы странствовали с ним
В горах востока. и тоску изгнанья
Делили дружно; но к полям родным
Вернулся я, и время испытанья
Промчалося законной чередой;
А он не дождался минуты сладкой:
Под бедною походною палаткой
Болезнь его сразила, и с собой
В могилу он унес летучий рой
Еще незрелых, темных вдохновений,
Обманутых надежд и горьких сожалений.
Он был рожден для них, для тех надежд,
Поэзии и счастья. но, безумный —
Из детских рано вырвался одежд
И сердце бросил в море жизни шумной,
И свет не пощадил — и бог не спас!
Но до конца среди волнений трудных,
В толпе людской и средь пустынь безлюдных
В нем тихий пламень чувства не угас:
Он сохранил и блеск лазурных глаз,
И звонкий детский смех, и речь живую,
И веру гордую в людей и жизнь иную.
Но он погиб далеко от друзей.
Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
Покрытое землей чужих полей,
Пусть тихо спит оно, как дружба наша
В немом кладбище памяти моей.
Ты умер, как и многие — без шума,
Но с твердостью. Таинственная дума
Еще блуждала на челе твоем,
Когда глаза закрылись вечным сном;
И то, что ты сказал перед кончиной,
Из слушавших тебя не понял ни единый.
И было ль то привет стране родной,
Названье ли оставленного друга,
Или тоска по жизни молодой,
Иль просто крик последнего недуга,
Кто скажет нам! твоих последних слов
Глубокое и горькое значенье
Потеряно. Дела твои, и мненья,
И думы, все исчезло без следов,
Как легкий пар вечерних облаков:
Едва блеснут, их ветер вновь уносит.
Куда они, зачем? — откуда? — кто их спросит.
И после их на небе нет следа,
Как от любви ребенка безнадежной,
Как от мечты, которой никогда
Он не вверял заботам дружбы нежной.
Что за нужда. пускай забудет свет
Столь чуждое ему существованье:
Зачем тебе венцы его вниманья
И терния пустых его клевет?
Ты не служил ему, ты с юных лет
Коварные его отвергнул цепи:
Любил ты моря шум, молчанье синей степи —
И мрачных гор зубчатые хребты.
И вкруг твоей могилы неизвестной
Все, чем при жизни радовался ты,
Судьба соединила так чудесно.
Немая степь синеет, и венцом
Серебряным Кавказ ее объемлет;
Над морем он, нахмурясь, тихо дремлет,
Как великан склонившись над щитом,
Рассказам волн кочующих внимая,
А море Черное шумит не умолкая.
«Русские женщины» Николая Некрасова
Историей декабристов интересовались и поэты следующих поколений. Во второй половине XIX века Николай Некрасов познакомился с сыном Сергея и Марии Волконских, Михаилом, родившимся в ссылке. Он-то и рассказал редактору «Современника» о своем детстве и быте декабристов. Эти воспоминания впоследствии отразились в поэме «Дедушка» (1890).
Однако больше всего Некрасова заинтересовала тема жен декабристов и их подвига. Собирать материал для будущего произведения автор начал зимой 1871 года, и если княгиня Трубецкая в первой части поэмы из-за недостатка фактов получилась весьма собирательным и далеким от реальности персонажем, то история Марии Волконской основана на ее собственных записках, а героиня кажется более реальной. Сами записки поэту читал вслух Михаил Сергеевич, впоследствии он писал:
«Вспоминаю, как при этом Николай Алексеевич по нескольку раз в вечер вскакивал со словами: „Довольно, не могу“, бежал к камину, садился к нему и, схватясь руками за голову, плакал как ребенок».
Русские женщины
Княгиня Трубецкая (фрагмент) Покоен, прочен и легок,
Катится городом возок.
Вся в черном, мертвенно бледна,
Княгиня едет в нем одна,
А секретарь отца (в крестах,
Чтоб наводить дорогой страх)
С прислугой скачет впереди.
Свища бичом, крича: «Пади!»
Ямщик столицу миновал.
Далек княгине путь лежал,
Была суровая зима.
На каждой станции сама
Выходит путница: «Скорей
Перепрягайте лошадей!»
И сыплет щедрою рукой
Червонцы челяди ямской.
Но труден путь! В двадцатый день
Едва приехали в Тюмень,
Еще скакали десять дней,
«Увидим скоро Енисей, —
Сказал княгине секретарь.
Не ездит так и государь. »
«14 декабря 17 года» Зинаиды Гиппиус
Нетривиальным образом Восстание декабристов преломляется в творчестве Зинаиды Гиппиус. После прихода к власти большевиков сбылись все ее опасения и страхи. Поэтесса пишет ряд яростных стихотворений, среди которых и «14 декабря. », где лирический герой-революционер просит прощения у своих духовных учителей, понимая, что его поколение поступилось заветами предшественников: «Напрасно все: душа ослепла, / Мы преданы червю и тле, / И не осталось даже пепла / От „Русской Правды“ на земле».
«14 декабря 17 года» Простят ли чистые герои?
Мы их завет не сберегли.
Мы потеряли всё святое:
И стыд души, и честь земли.
Мы были с ними, были вместе,
Когда надвинулась гроза.
Пришла Невеста. И Невесте
Солдатский штык проткнул глаза.
Мы утопили, с визгом споря,
Ее в чану Дворца, на дне,
В незабываемом позоре
И наворованном вине.
Ночная стая свищет, рыщет,
Лед по Неве кровав и пьян.
О, петля Николая чище,
Чем пальцы серых обезьян!
Рылеев, Трубецкой, Голицын!
Вы далеко, в стране иной.
Как вспыхнули бы ваши лица
Перед оплеванной Невой!
И вот из рва, из терпкой муки,
Где по дну вьется рабий дым,
Дрожа протягиваем руки
Мы к вашим саванам святым.
К одежде смертной прикоснуться,
Уста сухие приложить,
Чтоб умереть — или проснуться,
Но так не жить! Но так не жить!
Читайте также: