Гроб хрустальный на цепях стих

Обновлено: 05.11.2024

Между тем царица злая,
Про царевну вспоминая,
Не могла про­стить ее,
А на зер­кальце свое
Долго дулась и сердилась;
Нако­нец об нем хватилась
И пошла за ним, и, сев
Перед ним, забыла гнев,
Кра­со­ваться снова стала
И с улыб­кою сказала:
«Здрав­ствуй, зер­кальце! Скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румя­ней и белее?»
И ей зер­кальце в ответ:
«Ты пре­красна, спору нет;
Но живет без вся­кой славы,
Средь зеле­ныя дубравы,
У семи богатырей
Та, что все ж тебя милей».
И царица налетела
На Чер­навку: «Как ты смела
Обма­нуть меня? и в чем. »
Та при­зна­лася во всем:
Так и так. Царица злая,
Ей рогат­кой угрожая,
Поло­жила иль не жить,
Иль царевну погубить.

Раз царевна молодая,
Милых бра­тьев поджидая,
Пряла, сидя под окном.
Вдруг сер­дито под крыльцом
Пес залаял, и девица
Видит: нищая черница
Ходит по двору, клюкой
Отго­няя пса. «Постой,
Бабушка, постой немножко, —
Ей кри­чит она в окошко, —
При­грожу сама я псу
И кой-что тебе снесу».
Отве­чает ей черница:
«Ох ты, дитятко девица!
Пес про­кля­тый одолел,
Чуть до смерти не заел.
Посмотри, как он хлопочет!
Выдь ко мне». – Царевна хочет
Выйти к ней и хлеб взяла,
Но с кры­лечка лишь сошла,
Пес ей под ноги – и лает,
И к ста­рухе не пускает;
Лишь пой­дет ста­руха к ней,
Он, лес­ного зверя злей,
На ста­руху. «Что за чудо?
Видно, выспался он худо, —
Ей царевна говорит, —
На ж, лови!» – и хлеб летит.
Ста­ру­шонка хлеб поймала;
«Бла­го­дар­ствую, – сказала. —
Бог тебя благослови;
Вот за то тебе, лови!»
И к царевне наливное,
Моло­дое, золотое
Прямо яблочко летит…
Пес как прыг­нет, завизжит…
Но царевна в обе руки
Хвать – поймала.
«Ради скуки,
Кушай яблочко, мой свет.
Бла­го­дар­ствуй за обед», —
Ста­ру­шо­ночка сказала,
Покло­ни­лась и пропала…
И с царев­ной на крыльцо
Пес бежит и ей в лицо
Жалко смот­рит, грозно воет,
Словно сердце песье ноет,
Словно хочет ей сказать:
Брось! – Она его ласкать,
Треп­лет неж­ною рукою;
«Что, Соколко, что с тобою?
Ляг!» – и в ком­нату вошла,
Дверь тихонько заперла,
Под окно за пряжу села
Ждать хозяев, а глядела
Все на яблоко. Оно
Соку спе­лого полно,
Так свежо и так душисто,
Так румяно-золотисто,
Будто медом налилось!
Видны семечки насквозь…
Подо­ждать она хотела
До обеда, не стерпела,
В руки яблочко взяла,
К алым губ­кам поднесла,
Поти­хоньку прокусила
И кусо­чек проглотила…
Вдруг она, моя душа,
Пошат­ну­лась не дыша,
Белы руки опустила,
Плод румя­ный уронила,
Зака­ти­лися глаза,
И она под образа
Голо­вой на лавку пала
И тиха, недвижна стала…

В тот же день царица злая,
Доб­рой вести ожидая,
Втайне зер­кальце взяла
И вопрос свой задала:
«Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румя­ней и белее?»
И услы­шала в ответ:
«Ты, царица, спору нет,
Ты на свете всех милее,
Всех румя­ней и белее».

За неве­стою своей
Коро­ле­вич Елисей
Между тем по свету скачет.
Нет как нет! Он горько плачет,
И кого ни спро­сит он,
Всем вопрос его мудрен;
Кто в глаза ему смеется,
Кто ско­рее отвернется;
К красну солнцу наконец
Обра­тился молодец.
«Свет наш сол­нышко! ты ходишь
Круг­лый год по небу, сводишь
Зиму с теп­лою весной,
Всех нас видишь под собой.
Аль отка­жешь мне в ответе?
Не видало ль где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей». – «Свет ты мой, —
Красно солнце отвечало, —
Я царевны не видало.
Знать, ее в живых уж нет.
Разве месяц, мой сосед,
Где-нибудь ее да встретил
Или след ее заметил».

Тем­ной ночки Елисей
Дождался в тоске своей.
Только месяц показался,
Он за ним с моль­бой погнался.
«Месяц, месяц, мой дружок,
Позо­ло­чен­ный рожок!
Ты вста­ешь во тьме глубокой,
Круг­ло­ли­цый, светлоокий,
И, обы­чай твой любя,
Звезды смот­рят на тебя.
Аль отка­жешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей». – «Бра­тец мой, —
Отве­чает месяц ясный, —
Не видал я девы красной.
На сторо́же я стою
Только в оче­редь мою.
Без меня царевна видно
Про­бе­жала». – «Как обидно!» —
Коро­ле­вич отвечал.
Ясный месяц продолжал».
«Погоди; об ней, быть может,
Ветер знает. Он поможет.
Ты к нему теперь ступай,
Не печалься же, прощай».

Ели­сей, не унывая,
К ветру кинулся, взывая:
«Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоня­ешь стаи туч,
Ты вол­ну­ешь сине море,
Всюду веешь на просторе.
Не боишься никого,
Кроме Бога одного.
Аль отка­жешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ее». – «Постой, —
Отве­чает ветер буйный, —
Там за реч­кой тихоструйной
Есть высо­кая гора,
В ней глу­бо­кая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб кача­ется хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места,
В том гробу твоя невеста».

Ветер дале побежал.
Коро­ле­вич зарыдал
И пошел к пустому месту
На пре­крас­ную невесту
Посмот­реть еще хоть раз.
Вот идет; и поднялась
Перед ним гора крутая;
Вкруг нее страна пустая;
Под горою тем­ный вход.
Он туда ско­рей идет.
Перед ним, во мгле печальной,
Гроб кача­ется хрустальный,
И в хру­сталь­ном гробе том
Спит царевна веч­ным сном.
И о гроб неве­сты милой
Он уда­рился всей силой.
Гроб раз­бился. Дева вдруг
Ожила. Гля­дит вокруг
Изум­лен­ными глазами,
И, кача­ясь над цепями,
При­в­здох­нув, произнесла:
«Как же долго я спала!»
И встает она из гроба…
Ах. и зары­дали оба.
В руки он ее берет
И на свет из тьмы несет,
И, бесе­дуя приятно,
В путь пус­ка­ются обратно,
И тру­бит уже молва:
Дочка цар­ская жива!

Читайте также: