Галина повесть в стихах
Обновлено: 04.10.2024
В ночь метнулись две плечистых тени.
И Варвара тотчас увидала
Женщину, что, подогнув колени,
Как-то странно наземь оседала.
Сжав лицо обеими руками,
Женщина стонала глухо, редко,
А сквозь пальцы темными ручьями
Кровь лилась на белую жакетку.
И, когда сознание теряла,
Сотрясая Варю зябкой дрожью,
Все к груди зачем-то прижимала
Сумочку из светло-синей кожи.
Стали быстро собираться люди:
Слесарь, бабка, дворник, два солдата.
Рыбаков шагнул из автомата:
- Я звонил. Сейчас машина будет.
Словно что-то вымолвить хотела,
Но опять поникла в забытьи.
Врач спросила Варю: - Вы свои?
Вы подруги? Как здесь было дело?
Улыбнулась: - Не сердись, мужчина,
Ты ступай к гостям, а я потом, -
Резко просигналила машина
И, взревев, исчезла за углом.
Врач вошла с чеканностью бойца
И сказала, руки вытирая:
- Под лопаткой рана ножевая,
И вторая - поперек лица.
Но сейчас ей легче, и она
После операции уснула. -
Варю угнетала тишина,
Варя быстро поднялась со стула:
Доктор чуть качнула головой:
- Странно, вы чужая ей. а впрочем,
Вы правы, и скверно то, что прочим
Это странным кажется порой.
- Эта сумка, - молвила Варвара, -
Локтем крепко стиснута была,
Несмотря на два таких удара,
Женщина все сумку берегла.
Видно, там не шпильки и не ленты.
Вот возьмите, надо бы прочесть.
Верно, здесь бумаги, документы,
Имя, адрес в них, наверно, есть.
- Сумка? - Доктор сумочку взяла,
Быстро наклонилась, открывая,
И сейчас же посреди стола
Лента развернулась голубая.
Вслед за нею, как птенцы из клетки,
Выпорхнули дружно распашонки,
Чепчик, две батистовых пеленки
И смешные детские баретки.
Это мать. И молодая явно.
Подождите, вот и паспорт здесь:
Громова Галина Николавна.
Теплый переулок. Двадцать шесть.
Только что нам делать с малышом? -
Доктор улыбнулась: - Погодите,
Все сперва узнайте, а потом
Нам сюда немедля позвоните,
Над Москвою полог черно-синий,
В нем мигают звезды иногда.
Нынче плохо Громовой Галине,
У Галины Громовой беда.
А пришла беда совсем нежданно,
Наглою ухмылкой скаля рот,
В образе тупого хулигана
В переулке, около ворот.
Может статься, где-то рядом с нами,
Может быть, у чьих-нибудь дверей
Бродят люди с черными сердцами,
Водкой накачавшись "до бровей".
Да, сегодня горе у Галины.
И, читатель, ты хотел бы знать:
Правда ли, что не нашлось мужчины
Руку хулигана удержать?
Многие кивнули б головою
И сказали: мы не знали, нет.
Многие б сказали так. Но трое
Лишь глаза бы спрятали в ответ.
Взгляд отвел бы инженер, тот самый,
Что домой в тот вечер шел с работы.
Да, он видел, как у поворота
К женщине пристали хулиганы.
Увидав, он очень возмутился
(Про себя, конечно, а не вслух).
И, проворством посрамляя мух,
В дверь подъезда, будто в щель, забился.
А бухгалтер Николай Иваныч,
Что живет на первом этаже,
Он любил, окно раскрывши на ночь,
Покурить, листая Беранже.
Как же он? Забил ли он тревогу,
Видя, как два хмурых хулигана.
Сквернословя мерзостно и пьяно,
Преградили женщине дорогу?
Впрочем, был и третий ротозей -
Ротозей с душонкою улитки:
Рыжий дворник, дядя Елисей.
Он взглянул и затворил калитку.
Вот, к примеру, ловкою рукою
Жулик тянет чей-то кошелек.
Разве мы вмешаемся с тобою?
Чаще нет. Мы смотрим - и молчок.
Разве так порою не бывает,
Что какой-то полупьяный скот
К незнакомой девушке в трамвае,
Ухмыляясь, грубо пристает?
Никому, как видно, дела нету.
Тот глядит на крыши из окна,
Этот быстро развернул газету:
Тут, мол, наше дело-сторона.
Не встречая никогда отпора
Самой гнусной выходке своей,
Смотришь - этот парень у забора
Уж ночных дежурит "голубей".
Наши люди не цветы с окошка.
Воздвигали города в лесах,
Знали голод, видели бомбежку,
Рвали скалы, бились на фронтах.
Мы тут часто оправданье ищем:
Всякое, мол, в лоб ему взбредет,
Вот возьмет и двинет кулачищем:
Или даже бритвой полоснет.
Только нe затем ли он грозится,
Не затем ли храбро бритвой машет,
Что отлично видит робость нашу.
Ну а робких, кто же их боится?
Громов ходит быстро вдоль вагона,
Нервно щиплет жесткие усы
И все чаще смотрит на часы,
Что сияют в глубине перрона.
Как нескладно все выходит, право,
Стрелки так стремительно бегут..
Вот до отправления состава
Остается только семь минут.
До сих пор все складывалось славно:
Он. Андрей, окончил институт.
- Ну, жена, Галина Николавна,
Вот диплом, а вот уж и маршрут.
Есть речушка со смешным названьем.
Вспомнил: "Каква". Знаешь: лес. Урал.
Наших трое: Лешка, я и Таня.
Впрочем, это я уже сказал.
У Галины крыльями ресницы,
А глаза - два темных василька.
Улыбнется Галя - и река,
Улицы, деревья, облака -
Все в глазах смеется и дробится.
Вышло так: вдруг кем-то почему-то
Был маршрут "проверен", "уточнен",
И отъезд в последнюю минуту
На день раньше был перенесен.
Вещи все уложены давно
Нежными стараниями Гали.
Он письмо оставит. Решено.
И жену дождется на вокзале.
И сейчас вот быстро вдоль вагона
Он шагает, теребя усы,
То и дело глядя на часы,
Что сияют в глубине перрона.
Пять минут. Ведь это очень мало.
А Галины до сих пор все нет.
Может быть, письма не прочитала?
Где-то задержалась? В чем секрет?
Взгляд похож нередко на людей:
Тот в улыбке доброй расплывется,
Этот строг и важен, как музей,
Тот сердит, а этот вон смеется.
Танин взгляд был чем-то вроде лорда:
Не смеялся он и не страдал,
А при встрече холодно и гордо
Словно б вам два пальца подавал.
Впрочем, ладно. И не так случалось -
Был состав, и с Галей был Андрей.
Но хотя прощанье состоялось,
А на сердце было тяжелей.
Сорок первый. Грохот эшелонов.
В новенькой пилотке, в сапогах,
В толкотне стоял Андрюша Громов,
Ветку липы теребя в руках.
Видел он, как старшина кого-то
Распекал за смятый котелок,
Как супруга командира роты
Все совала мужу узелок.
Тот не брал: - Оставь, снеси ребятам.
Ну не плачь, Маруся. ничего. -
И смущался, видя, что солдаты
Из вагонов смотрят на него.
Десять лет Андрей учился с Галей.
Галя - друг. Да мало ли друзей?
Почему же нынче на вокзале
Он с тоскою думает о ней?
Но когда Андрей шагнул к вагону,
Каблуком притопнув по окурку,
То увидел вдруг в конце перрона
Легкую знакомую фигурку.
Галя шла, бежала все быстрее,
Словно что-то потерять боясь,
И, когда увидела Андрея,
Вдруг густым румянцем залилась.
Грудь ее порывисто вздымалась,
Руки были холодны как лед.
- Знаешь, я как раз не собиралась.
Впрочем, нет. Совсем наоборот.
Лязгал штык, команды раздавались,
Где-то под гармошку напевали.
Возле эшелона на вокзале
В первый раз они поцеловались.
И увез он марш военных труб,
Полный горя синий взгляд Галинки,
Вкус ее сухих горячих губ
И солоноватый вкус слезинки.
Про любовь Галина не сказала.
Взгляд на все ответил откровенно.
Ну а писем разве было мало?
Два письма в неделю непременно.
Это было десять лет назад.
И сдается, что совсем недавно.
Эх, жена, Галина Николавна,
Где же нынче был твой синий взгляд?
Таня спички со стола взяла,
Кинула Андрею, усмехнулась:
- Что, геолог, нелегки дела? -
И, локтями хрустнув, потянулась.
Хороша Татьяна, что скрывать:
Строгий профиль, как из-под резця,
Мягкая каштановая прядь,
Блеск зубов и матовость лица.
Только это ни к чему Андрею,
Он спокойно на нее глядит.
Таня - это статуя в музее.
Хороша, а сердце не болит.
- Это скверно: ждать и не дождаться, -
Таня вдруг сурово изрекла. -
Я вот тоже как-то раз, признаться,
Милого напрасно прождала.
Первый курс. девчонка. дура дурой.
И взбрело ж мне в голову тогда,
Что с моим лицом, с моей фигурой
Покорю я парня без труда.
Он был славный, добрый, беззаботный,
С полуслова друга понимал.
А со мной хоть и шутил охотно,
Но любви моей не замечал,
Да, любви, но мне открылось это
Слишком поздно. Так-то, побратимы.
В этом нет уже теперь секрета,
Все ушло и пролетело мимо.
Но тогда мне, помню, показалось,
Что вздыхать, робея, ни к чему
И что, коль со счастьем повстречалась,
Взять его должна я и возьму.
Помню шумный институтский вечер.
Хриплые раскаты радиолы.
Я решила: нынче эта встреча
Будет не бездумной и веселой.
Пусть она не в парке состоится,
А вот здесь, под меди завыванья.
Что ж, так даже легче объясниться;
Хоть не будет тяжкого молчанья.
Тот пришел с подружкой, тот с женою,
Танцы, смех, веселый тарарам.
Я ж застыла, будто перед боем,
Взгляд и душу устремив к дверям.
Лешка приподнялся моментально
И спросил нетерпеливо: - Ну?
Что же дальше? - Дальше все печально,
Дальше мой фрегат пошел ко дну.
Мой герой явился, только рядом,
Рядом с ним, сияя, шла другая,
Щурилась подслеповатым взглядом.
Рыжая, толстенная, косая.
Он смотрел ей в очи, ей же богу,
Как дворняга, преданно и верно.
Ну а я, я двинулась к порогу.
Что скрывать, мне очень было скверно.
- Слушай, Лешка,- вдруг сказал Андрей. -
Ты приметы сыплешь, будто дождик.
Впрямь ты, что ли, веруешь в чертей?
Ты же комсомолец и безбожник.
И, от бед оберегая внука,
Без сомнений и без долгих дум
Бабка той мудреною наукой
Набивала мой зеленый ум.
Читайте также: