Детский стих про индейцев
Обновлено: 04.10.2024
Если через океан
Плыть к другому берегу,
Попадешь на материк
«Южная Америка».
А на том материке
Есть река глубокая,
Из известных в мире рек
Самая широкая.
Там – стеною на пути –
Джунгли непролазные:
Ни индейцу не пройти,
Ни туристу праздному.
Там на водопой спешат
Звери утром ранним,
А в воде кишмя кишат
Страшные пираньи.
Там над Андами парит
Птица кондор,
В джунглях ползает змея –
Анаконда.
Если хвост зацепит свой
За большое дерево,
То достанет головой
До другого берега,
И по этому мосту
Можно будет запросто
Через реку перейти
Или бегать взапуски.
«Как зовут тебя, река-. » –
Крикнешь звонко,
А в ответ, издалека –
«Амазонка. »
Одна скамейка, небо — оттиск серый,
Пустой перрон как мрачный силуэт,
Двенадцать лет платформе, дальше — прерий
Двенадцать миль мерцающий просвет.
Восток, юг, север, запад, — всё уныло,
В лохмотьях пара поезд мчит, гудя,
Сужаясь, пика рельсов даль пронзила,
Сломав завесу беженца-дождя.
Здесь только я; никто не нарушает
Покой равнин и пустошей вокруг,
Ничто видений тяжких не рождает,
Лишь тени все исчезнут робко вдруг.
Ах, нет! Идёт от станции бродяга,
На фоне неба страшно измождён,
Кивнул, приветил знаками, бедняга,
Пока состав летел на перегон.
Сесть предложил мне жестом, столь суровым,
Как тишь небес, как воздуха поток.
Мы были одиноки под покровом
Молчания, печалей и тревог.
И каждый — в своих мыслях, потемнели
Размытые межи, железный путь;
И каждый молча смотрит в параллели,
Где угасает звук, что не вернуть.
И вот, незваный, — для чего-, зачем-то- —
Мне отдавал он груз своих невзгод,
Как облаков темнеющая лента
Уныло каплет влагою забот.
Он с детства здесь, когда из кукурузы
Индейцы появлялись без конца;
И полнил пустошь вой волков кургузых,
Меж стойбищем и хижиной отца.
Природа злилась: урожай косила
Пожаром трижды за один посев;
Торнадо смёл каминные стропила,
И он бледнел, на мёртвых посмотрев.
Пришла Война. Когда его призвали,
Он молча шёл за флагом, стороной,
Сквозь топи, — безымянный, без медали,
К тюремной койке, тощий и больной.
Но шторм утих, он выброшен волною
На берег, чтоб родное небо зреть;
То случай дал ему игрой шальною
Возможность жить, — кому-то — умереть.
В его слова врывались постоянно
То низкий ропот ветра с пустырей,
То крики дальних птиц, то неустанный
Всхлип травянистых плачущих морей.
Но скорбные прервали заклинанья
Дрожащая звезда и дальний крик.
Летит состав! На станции молчанье,
Она пуста, как неба грустный лик.
Здесь только я; никто не наблюдает
Покой равнин и пустошей вокруг;
Здесь только я, тот крик, и шум взлетает
Колёс и букс, что резко встали вдруг.
«Не опоздайте! Эй, ты кто- Смотритель -
НЕТ НИКОГО! Мы здесь решили встать.
Вчера под поезд прыгнул местный житель,
Вот в это время! Тут! Места занять! »
Он ходит под окнами Дома Подонков
Подолгу,
Подолгу.
Ой, мальчик!
Молчальник!
Мельчают потомки -
Отбился от мамы -
Где компас- Где полюс -
Подобны под окнами Дома Подонков
И доля, и дело,
И доблесть, и подлость.
А в Доме!
Параболы потных подолов,
Асбестовы губы!
Богаты беседы!
Мы ходим под окнами Дома Подонков,
Солдаты, индейцы, босы и бесследны.
Где алтарей не соружают
Святой к отечеству любви -
Где не почитают
Питать святой сей жар в крови -
Друзья! меня вы уличите
И тот народ мне укажите,
Который бы ее не знал,
Оставивши страну родную
И удалясь во всем в чужую,
Тоски в себе не ощущал -
Нет, нет, везде равно пылает
В сердцах святой любви сей жар:
Ее хотя не понимает,
Но равно чувствует дикарь —
Необразованный индеец,
Как и ученый европеец.
Всегда и всюду ей был храм:
И в отдаленнейшие веки
От чиста сердца человеки
Несли ей жертву, как богам.
Хвалится Греция сынами,
Пылавшими любовью к ней,
А Рим такими же мужами
Встарь славен к чести был своей.
Нас уверяют: Термопиллы,
Осада Рима, — что любили
Отчизну всей тогда душой.
Там храбрый Леонид спартанин,
Здесь изгнанный Камилл римлянин —
Отчизне жертвуют собой.
Но римских, греческих героев
В любви к отечеству прямой
Средь мира русские, средь боев,
Затмили давнею порой.
Владимир, Минин и Пожарской,
Великий Петр и Задунайской
И нынешних герои лет,
Великие умом, очами,
Между великими мужами,
Каких производил сей свет.
Суворов чистою любовью
К своей отчизне век пылал,
И, жертвуя именьем, кровью,
Ее врагов он поражал:
Его поляки трепетали,
Французы с турками дрожали.
Повсюду завсегда с тобой
Любовь к Отчизне, россиянин!
А с нею, с ней велик гражданин,
Ужасный для врагов герой.
Гордынею вновь полн, решился
Галл росса покорить себе, —
Но вдруг Кутузов появился —
И галлов замысел — не бе!
Так русские всегда любили
И так Отечество хранили
От всяких бед и от врага.
Тот здравого ума лишился,
Кто росса покорить решился, —
Он ломит гордому рога.
Народ, отчизну обожающ,
К царю, к религии святой
Всем сердцем, всей душой пылающ,
Средь бурь всегда стоит горой,
Никем, ничем не раз(разимой)
Покойною и горделивой.
Тому являет днесь пример
Держава славная Россия, —
Ее врага попранна выя,
Погибнет, гибнет изувер.
Хвала, отечества спаситель!
Хвала, хвала, отчизны сын!
Злодейских замыслов рушитель,
России верный гражданин,
И бич и ужас всех французов! —
Скончался телом ты, Кутузов,
Но будешь вечно жив, герой,
И в будущие веки славен,
И не дерзнет уж враг злонравен
России нарушать покой.
Читайте также: