В статусах мулла в жизни кайфулла
Обновлено: 19.09.2024
Всем мераба. То есть, привет по-турецки. Многие любят проводить отпуска в Турции, и, поскольку до конца сезона еще прилично времени, я решил поделиться с сообществом небольшим количеством полезных фраз и выражений на турецком, которые весьма упрощают общение и установление контакта с местным населением.
Каждый год наблюдаю в Турляндии, как наш брат на пальцах пытается общаться, не прибегая к местному языку. И как турки старательно делают вид, что не понимают. Однако одно-два слова, сказанных по-турецки, могут изменить ситуацию кардинально, так как турки воспринимают это как уважение, и взамен тоже становятся предупредительней и дружелюбней.
Итак, поехали (ударения выделяю заглавными).
"МерАба", или "мехрАба", в зависимости от региона - это "привет". Обычно идет в связке с фразой "как дела"? - "мерабА, насылсынсЫз"? Ответ на приветствие может варьироваться, понятное дело: "ИйИм, саОлун" - "нормально, спасибо тебе". Или "шЁле-бЁле" - "так себе". Можно скривить соответствующую гримасу.
Если есть желание приколоться, то на приветствие "мераба" можно с ухмылкой ответить: "мерабА насЫл гидиЕр арабА". Обычно турки начинают ржать, а если говорят по-русски, то сразу спрашивают, откуда ты знаешь такой ответ. На самом деле, эта фраза означает то же, что и русское "еще не родила", а перевод с турецкого что-то вроде "как машина ехала, так и едет".
Есть версия приветствия "мерабалАр" - это тоже "привет", однако с оттенком почтительности, уважения. Применяется при обращении к старшим, к руководителям. Кстати, достаточно один раз так поздороваться с любым турком, и, скорее всего, он потом вам ответит так же. Ибо вежливость реально рулит.
"Добрый день" - "ИйИ гюньлЕр".
"Доброе утро" - "ИйИ гюнайдЫн".
"Добрый вечер" - "ИйИ геджелер".
"До свидания" - "ХошчА калЫн"
"Рад видеть" - "СизИ гёрмЕк не хош".
"Спасибо" - "тэшекЮр" (тыща кур, как говорят на обзорных экскурсиях гиды).
"Большое спасибо" - "Чок тэшекЮр эдерИм".
"пожалуйста" - "РиджА эдерИм".
Фраза "как дела", кстати, тоже может звучать по-разному: "ишлЕр насЫл"?, "Нэ хабЭр"? На последний вопрос тоже можно хохмануть: "ИйИ гельдИ. Бир дахА вер"! Что в переводе означает: "хорошо пошло, дай еще одну" - речь идет о бухле, разумеется.
"Сколько стоит"? - "О н.Э. кадАр"?
"Сколько"? (переспросил) - "н.Э кадАр"?
"как"? - "насЫл"?
"что?" - "н.Э"?
"да" - "эвЭт"
"нет" - "хАир"
"сколько стоит проезд"? - "ЮджьрЕт нЭдир"?
"подарок" - "хедийенИз"
"где банк"? - "бАнка нЭрэдэ"?
"хочу это" - "бунУ истИёрум"
"счет, пожалуйста" - "хесАп, лЮтфен". (соответственно, "пожалуйста" - это "лЮтфен")
"это всё" - "хЕпси бу"
"Как вас зовут"? - "адынЫз не"? (и можно сразу представиться: "адЫм - . ", то есть, "я - . ")
"приятно познакомиться" - "мемнУн олсУн"
"приятного аппетита" - "афьЕт олсУн".
Пожелание вкусна пожрать тоже можно обернуть приколюхой. Можно встать и с каменной харей сказать: "ватАн саА олсУн"! Так у них в армии бойцы отвечают на пожелание приятного аппетита: "Пусть Родина будет здорова"! А так как служить в армии в Турции для мужиков - это реально почетно, то всеобщий одобрямс гарантирован. И хорошее отношение в будущем, кстати, тоже.
Девушки и женщины, запомните самое важное для вас в Турции слово. Это волшебное слово "индирИм" - "скидка". И улыбаемся :)
Поскольку турки мусульмане, то у них в ходу "иншаллА" - "как будет угодно богу(аллаху)" и "машаллА". Последнее выражение они могут лепить вообще где угодно и она означает буквально "ну и славно (слава богу)".
"что нового"? - "нэ вар нийОк"?
"кстати" - "бу арадА"
"слишком много" - "чок фазлА"
"что случилось"? - "нэ олдУ"? (и сразу "йОк бир шей" - "всё норм")
"как погода"? - "хавалАр насЫл"?
"удачи" - "болсансдилерИм"
"время - деньги" - "вакИт накиттИр"
"что происходит" - "нэ окуОр"?
"прости" - "аффЕт"
"простите" (перед обращением) - "бакАр мысынсЫз"
"хорошо" - "тамАм"
"очень хорошо" - "чок гюзЕль"
"нельзя" - "олмАз"
"неплохо" - "фенА дийИл"
Вот, в принципе, набор слов, которые помогают коммуницировать с турками на вполне приемлемом уровне. Буду рад, если вы дополните перечень словами и фразами, которые не упомянуты.
А, да, мужики! Чуть не забыл. "икИ бирА лютфЕн!" - "дай, пожалуйста, два пива".
В России муллой часто называют имама – духовное лицо, которое окончило богословское учебное заведение и заведует мечетью – молельным домом, куда мусульмане собираются для совместной молитвы. В исламских странах такого человека именуют имамом, а муллой называют знающего человека, который хорошо знает молитвы, обряды и Коран, и который совершил хадж – паломническую поездку в Мекку. Поскольку Таинств, подобных христианским, в исламе нет, то функции муллы можно сравнить с функциями иудейского раввина.
Фото: Кириллица КириллицаЧто делает имам?
Видео дняВ армии Российской империи должность муллы была введена с момента начала русско-японской войны, но и там обязанностями священнослужителя ислама было проповедовать мусульманам Коран, изъяснять непонятые места, утешать и вдохновлять, а так же следить за точным выполнением ритуалов на похоронах погибших правоверных. В обычной жизни в обязанности муллы в начале XX века входило урегулирование брачно-семейных споров и споров о наследстве, ведение метрических книг, регистрация гражданских актов, выдача различных справок. На священнослужителей были возложены обязанности доводить до сведения населения различные указы властей и некоторые другие дела. Муллы занимались обучением исламскому богословию детей своих прихожан, наблюдали за их нравственностью. «Мулла был всем: совершитель молитвенных обрядов, учитель детей, советник в житейских делах, врач и даже судья», – так пишет исследователь Р. И Маликов в работе «Материальное положение татарских мулл в Казанской губернии».
Обычный человек с необычными обязанностями
Муллой у мусульман-сунитов может стать любой образованный человек, которого выберут либо назначат. В отдаленных малонаселенных селах функции муллы может взять на себя знающий обряды и молитвы мужчина. У шиитов духовная власть имама считается священной и передается только по наследству. Однако по большому счету мула – это обычный человек, который живет рядом с прихожанами, руководит молитвой – встав впереди всех, он первым произносит те же слова, которые произносят и другие мусульмане, – проповедует и разъясняет учение пророка Магомета. Он не проходит никакого посвящения, и у него нет такой задачи – приблизить к прихожанам Бога. В исламе, несмотря на то, что все в мире – и добро, и зло происходит по воле Аллаха, сам Аллах не вмешивается в дела людей, а некоторые мусульмане верят в предопределение.
У православных все не так
Православные богословы считают, что сравнивать функции имамов и православных священников не корректно, так как обязанности муллы примерно соответствуют в православии обязанностям церковного старосты, если бы тот имел богословское образование. Ни мулла, ни имам не выполняют каких-то особых ритуалов, которые, при необходимости, не смог бы взять на себя кто-то из обычных людей. Например, в отсутствии имама на общей молитве мусульмане именно для этой молитвы и на её срок выбирают имама – то есть человека, который её возглавит.
Таинства может совершать только священник
В отличие от имама, православный священник проходит таинство рукоположения в сан, и сан этот не снимается с него до конца жизни. Он так же, как и имам, может и по необходимости должен заниматься организацией деятельности православного храма – от их постройки до оплаты за счетов и привлечения в храм прихожан. Однако между имамом и священникам существует большая разница. В православии Таинство рукоположения в сан дает человеку благодать от Бога исполнять дела, которые христиане относят к духовной реальности. Только священник имеет право совершать Семь Таинств Русской православной церкви – Крещение, Миропомазание, Исповедь, Соборование, Венчание, Отпевание, но самое главное, что есть в православии, и на чем тысячелетиями держится христианство – это Таинство Евхаристии, переложение хлеба и вина в Тело и Кровь Господа. Именно для Евхаристии, уставленной Спасителем на Тайной Вечере, для принятия Его Крови и Его Тела, для приближения обычного, грешного человека к Богу и исправления этим Великим Таинством его грешной души и даже тела существует в православии храм и сам институт священства. Храм в православии – это не молельный дом и не дом для собраний, это не библиотека и не учебное заведение – это храм, в алтаре которого таинственно и непонятно для людей присутствует Бог, через православного священника претворяющий хлеб и вино – в Свое Тело и Кровь.
Размещаю cтатью ахуна Г. Гизатуллина «Имамы» в переводе Н.Ф. Катанова и комментарий к ней казанского историка Лилии Габдрафиковой
На протяжении многих веков в татарском мусульманском обществе одной из самых авторитетных социальных групп являлось духовенство. Уважение вызывала, прежде всего, его ученость, умение растолковать священное писание — Коран. Очень часто место муллы в приходе занимали представители одной династии священнослужителей. Поэтому сына муллы — махдума — с детства готовили к этой должности. Хотя мечтали видеть своих сыновей имамами как купцы, так и менее имущие родители из мещан и крестьян.
«Муллы почти повсеместно живут зажиточно и богато, — писал в конце XIX в. русский миссионер Я. Д. Коблов. — Даже в худших приходах обыкновенно так бывает, что поступает мулла бедным, а через несколько лет благодаря своей бережливости, отсутствию излишних потребностей, а также вследствие занятий земледелием и торговлей становится богатым»1.
С семьями духовенства стремились породниться представители купечества. Во второй половине XIX в. среди татарских купцов стали популярны экзамены на знание Корана в Оренбургском магометанском духовном собрании2. При этом они не претендовали на звание указных мулл, важным было признание окружающими учености купцов.
Однако в начале XX в. мы наблюдаем уже иное отношение к муллам. Выпускники татарских медресе все чаще отказывались работать имамами и выбирали другие занятия. Особенно это было характерно для шакирдов новометодных учебных заведений. Среди них были и сыновья имамов. Махдумами являлись Гаяз Исхаки, Фатих Амирхан, Фатих Карими, Зариф Башири, Султан Габяши и многие другие представители татарской творческой интеллигенции. Иногда оставляли место в приходе и муллы старшего поколения, вполне состоявшиеся люди.
Буржуазные перемены, произошедшие за это время в российском обществе, трансформировали как его экономические основы, так и религиозные устои. Например, многие ранее запрещенные шариатом вещи из-за своей возросшей экономической выгоды стали допустимыми среди татар. Неспешный провинциальный уклад жизни традиционного общества заменялся новыми моделями поведения, где во главу угла ставились такие буржуазные ценности, как индивидуализм и материальные блага.
Часть мусульманского духовенства в начале XX в. сумела сохранить свой высокий статус. Но это был избранный круг, в основном имамы городских приходов.
Некоторые уже родились в богатых семьях, часть мулл заключила выгодные браки с дочерьми состоятельных предпринимателей и потому была финансово независима. Остальные имамы жили за счет богатых прихожан и были более стеснены в суждениях и поступках, действуя в первую очередь в интересах своих покровителей.
В начале XX столетия многие медресе установили фиксированную плату за обучение, хотя испокон веков школьное дело строилось у татар на некоммерческой основе. Таким образом предпринимались попытки внесения некоторых буржуазных корректив в эту область жизни. Часть мулл стояла во главе периодических изданий. Конечно, они были в основном религиозного содержания («Дин вә мәгыйшәт» (Религия и жизнь), «Әд-Дин вә әл-әдәб» (Религия и нравственность) и др.), но все равно, как и коммерческие аналоги («Идел» (Идель), «Икътисад» (Экономика) и др.) рассчитывали на рыночный спрос и не раздавались бесплатно.
Встречались имамы, пробующие свои силы в издательско-типографском деле. Кстати, и среди авторов многочисленных брошюр, художественных произведений было достаточное количество религиозных служителей. Безусловно ими двигало не только желание прославиться, но и материальные интересы.
В сельских приходах муллы жили в более тяжелых условиях. Эта тенденция началась еще в конце XIX в. Например, в 1885 г. мулла из Казанского уезда Гилязетдин Мухутдинов пожаловался на своих прихожан в местную полицейскую управу: некоторые верующие отказывались содержать имама3. В пореформенный период увеличились темпы миграции. Многие крестьяне уезжали в поисках лучшей доли в города. Ситуация усложнялась неурожаями. «Муллы получают намного меньше приказчиков», — сетовал в статье в газете «Юлдуз» в 1914 г. мулла Ахмедшариф Бикметов. «От таких мулл, которые в материальном отношении зависят от каждого человека, нельзя ожидать никакой пользы для нации»4, — заключал он.
Как известно, труд имамов никогда не оплачивался государством, при этом они выполняли ряд государственных обязанностей: ведение метрических книг, бракоразводные разбирательства, составление рекрутских списков и т. д. Но имамы не получали не только плату за выполненную работу, но и никаких специальных средств на сопутствующие траты (покупку канцелярских принадлежностей, почтовые расходы).
Кроме материальной стороны существовали и другие моменты. В обществе, где шла постоянная полемика между светскими деятелями и традиционалистами, серьезно изменился и сам имидж духовных лиц, шакирдов и медресе. «Унижение медресе и ее руководителей послужило тому, что шакирды всей своей силой стали стремиться (уйти. — Л. Г.) из мира шакирдства и находить, (что. — Л. Г.) лучше быть торговцем», — с горечью писал автор газеты «Кояш» в статье «Что такое медресе?»6.
В конце XIX в. новым явлением для татарской литературы стал роман М. Акъегета «Хисаметдин мулла». Это было первое татарское произведение, написанное в данном жанре, и самое главное — его героем являлся современник, молодой и романтичный юноша. Хисаметдин мулла получил религиозное образование за границей и потому придерживался передовых взглядов как относительно школьного дела, так и в целом на жизнь. Своего рода вызовом обществу стала его женитьба на Ханифе — дочери содержателя постоялого двора.
Однако уже в начале XX в. все чаще в татарской художественной словесности доминировали совсем другие образы религиозных служителей. Так, муллы из произведений Г. Исхаки («Жизнь ли это?», «Зять» и т. д.), Ф. Амирхана («Фатхулла хазрат») представлены меркантильными, недалекими и порочными людьми. Названные писатели, будучи людьми из круга духовенства, знали их проблемы изнутри. Поэтому в их произведениях было достаточно жизненной правды.
Подтверждением служат эпизоды о пьянстве мулл, об их походах в публичные дома, которые можно найти как в архивных делах, так и в опубликованных воспоминаниях. К примеру, о своем родном брате Ибрагиме Ф. Амирхан в 1908 г. в письме к другу И. Аитову небрежно заметил, что тот, возможно, станет муллой-атеистом исключительно из материальных соображений — «для собственного прокорма и это сгодится»7.
Не случайно в 1914 г. представители мусульманского духовенства выступили с просьбой предоставлять муллам «за продолжительную беспорочную службу права личного и потомственного гражданства». По их мнению, это способствовало бы повышению в глазах прихожан авторитета духовных лиц8.
В целом, в татарском обществе всегда были и искренне верующие и соблюдающие все нормы ислама люди. Для таких мусульман важно было участие муллы в жизни общины, он поддерживал их веру своим высоконравственным поведением и мудрыми советами.
Предлагаемая вниманию читателей заметка Гиниятуллы Гизатуллина «Имамы» весьма выразительно иллюстрирует повседневную жизнь татарских мулл в годы Первой мировой войны. Автор отмечает все основные тенденции общества: и тяжелое положение рядовых религиозных служителей, и роль печати в формировании нового образа имамов, и в то же время обвиняет самих мулл в низком образовательном уровне, равнодушии и т. д. Кроме того, он обращает внимание и на изменения в частной жизни прихожан, вызванные лишениями военного времени: дороговизну продуктов питания, уменьшение количества браков и рождаемости.
Его называют наблюдателем открывшихся в Уфе специальных курсов для имамов «для ознакомления мулл со светскими науками практическим ведением дел, связанных с должностью муллы»9. Однако Гиниятуллы Гизатуллина нет среди мулл ни в одном городе Уфимской губернии, вероятно, он занимал должность сельского ахуна.
Статья «Имамы» в переводе известного востоковеда, профессора Казанского университета Николая Федоровича Катанова сохранилась в его личном фонде (ф. 969) в Национальном архиве Республики Татарстан. Судя по тексту, она вышла в печати в 1914-1915 гг. К сожалению, в черновиках профессора не указано, в каком именно татарском издании заметка была опубликована.
Материальное положение наших сельских и городских имамов не обеспечено, и останется оно необеспеченным, по всей вероятности, еще долгое время. Имамы живут на средства прихода, но размеры этих средств, идущих в пользу имама, крайне неопределенны. В последние годы имамов поставили в еще более неудобные условия. Заботы имамов увеличились. В связи с войной им в несколько раз больше приходится сдавать метрические выписки, разные справки.
Для этих справок и метрических выписок нужны им бумага, при том бумага более или менее хорошая. И вот сельский имам на те свои последние деньги, которые он делил на чай и сахар, покупает бумаги. Поэтому среди сельских имамов встречаются случаи, когда имам, истратив свои последние деньги на покупку бумаги, вынужден бывает жить без чая и сахара. Вот для таких имамов современные условия жизни являются и наиболее острыми.
В этом году урожай был отличным. Встречаются поэтому люди, которые говорят, что доход сельских имамов в этом году увеличился. Но эти люди ошибаются. Я наводил справки относительно более чем пятидесяти имамов и муадзинов. Из них 48 человек получили от 8 до 20 телег [г]ушура ([г]ушур — десятая часть собранного хлеба, которая должна быть отделена в пользу бедняков, а в настоящее время выделяется в пользу имамов и муадзинов), 2 человека по 25 телег, один муадзин — 35 телег, а мулла того же прихода, где и муадзин, только 1 1/2 телеги. Только один мулла получили 50 телег [г]ушура.
Средним числом на одного муллу падает 14 телег. В пудах это выходит 84 пуда хлеба. Если бы имам мог ждать, пока хлеб повысится в цене, он тогда, пожалуй, мог бы выручить столько, сколько зарабатывает в течение 6 месяцев сельский пастух. Но материальное положение имама не позволяет ему долго ждать. Ему нужно поскорее продать рожь и заплатить долги Алтунбаеву, ведь его вещи лежат в закладе у этого Алтунбаева.
Наконец, он должен за чай-сахар А[н]дрею. Надо и ему заплатить. Поэтому бедный мулла в самый разгар полевых работ вынужден смолотить все 84 пуда продать по 50 коп[еек] за пуд. Получается 42 руб[ля]. Из этих денег 10 руб[лей] платить рабочим, которые смолотили его хлеб. Остается самому 32 руб[ля].
При таком положении вещей поневоле должен иной раз думать следующим образом: «Хорошо было бы, если бы умер вон тот купец. Досталось мне после него кое-что на починку дыр». Что может дать духовного такой мулла?
Теперь перейдем к самим муллам. Если я скажу, что 2/3 всех мулл достойны своего звания, а остальные часто совершенно недостойны его, то едва ли я буду не прав. У меня в настоящее время имеются бумаги от разных мулл. Многие из этих мулл пишут с грубыми ошибками. Из них трое совсем не умеют писать. Среди мулл некоторые имеют по девять человек детей. Как будет воспитывать их мулла, вынужденный жить на 32 руб[ля]?
Нынче все дорого. Поэтому всем представителям труда жалованье увеличили. Между тем как доход муллы в этом году меньше прежнего. Кроме того в этом году мулл заставили заплатить и те 25 руб[лей], которые они в голодный год заняли у правительства через Духовное собрание. Кто не может заплатить, у того описывают имущество. Раньше бывали браки, рождались дети, и они давали мулле кое-какой доход. С уходом молодых мужчин на войну в этом году не стало и браков. Нет женихов для девушек. С уходом на войну мужей уменьшилось и рождение детей.
Единственное, что при таком положении вещей остается делать мулле, это читать проповеди, удобные какому-нибудь сельскому кулаку, если он сельский мулла, или же подмазаться к богачам, если он в городе.
Безусловно, среди мулл есть и честные люди. Есть мулла, про которого мы выше говорили, что получил только 1 1/2 телеги, в то время как муадзин его прихода — 35 телег, безусловно, человек очень честный. Он никогда не продает себя даже за миллионы.
В этом вопросе не без греха так же и печать. Она обрисовала мулл обжорами, обирателями народа. Муллы сами против этого не возражали. Но почему же вы, отцы, не защищаете себя. Или уже вы не умеете писать? Может быть не обращаете внимания на печать? Вы ведь прекрасно видите, какое большое влияние имеет печать. Если мы не будем стараться за себя, то кто же будет стараться? Вы ведь не ангелы и не можете без того, чтобы не пить, не есть, не одеваться. К тому же не надо забывать, что всем нужно воспитывать своих детей.
Ахун Гиниятулла сын муллы Гизатуллы. А РТ, ф. 969, оп. 1, д. 46, л. 5-9 об. Рукопись.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Коблов Я. Д. О магометанских муллах. – Казань, 1998. – С. 23.
2. Центральный исторический архив Республики Башкортостан, ф. И-295, оп. 4, д. 10093; д. 12396, л. 1.
3. НА РТ, ф. 2, оп. 2, д. 3073, л. 4.
4. Там же, ф. 420, оп. 1, д. 253, л. 63 об.
5. Там же, ф. 969, оп. 1, д. 45, л. 12.
6. Там же, д. 44, л. 12.
7. Әмирхан Ф. Әсәрләр. – Казан, 1986. – 4 т. – Б. 245.
8. Особое совещание по мусульманским делам 1914 года: Журналы / Сост. И. К. Загидуллин. – Казань, 2011. – С. 83.
9. НА РТ, ф. 420, оп. 1, д. 297, л. 13 об.
Онлайн-медресе, онлайн-джума и муллы по вызову — все эти реалии информационного общества становятся и частью повседневной жизни уммы. Утекание религиозной жизни в сеть неизбежна, уверен известный мусульманский и общественный деятель Рустам Батыр, и последствия этого процесса пока не ясны. А тем временем мулла, работник интернет-сервиса, должен следовать кодексу имама и «следить за своим поведением за столом, не объедаться, для того, чтобы это стало примером для остальных».
ДУМ РТ СО СВОЕЙ ИНИЦИАТИВОЙ УГОДИЛО В ЛОВУШКУ
ДУМ РТ в прошлом месяце запустило первое онлайн-медресе на татарском языке. Так в мусульманском сообществе республики встретили 2021 год, объявленный в Татарстане годом родных языков и народного единства. Дело, безусловно, нужное и во многом долгожданное. Неслучайно только в первый день работы сервиса к образовательной платформе подключились аж 2,5 тыс. «шакирдов». Однако за этим триумфом скрываются и подводные камни, связаны они с тем, что через онлайн механизмы взаимодействия с обществом трансформируется, или, если хотите, мутирует природа самой религии как социального института.
Можно сказать, что ДУМ РТ со своей инициативой угодило в ловушку. С одной стороны, сегодня вся жизнь социума перетекает в онлайн. И у татарстанского муфтията просто нет иного выбора, кроме как последовать туда же, ведь, как известно, духовный пастырь всегда должен оставаться вместе со своим народом, паствой. Это очевидно. Но, с другой стороны, ДУМ РТ нацелено на продвижение традиционных ценностей, однако формат онлайн как таковой их как раз-таки убивает. Думаю, не ошибусь, если скажу, что онлайн-медресе было задумано республиканским муфтиятом не только для поддержки позиций родного языка в татарском народе, но и для создания здоровой альтернативы салафитским проектам, которые в сфере религиозного онлайн-образования сегодня доминируют. Только вот здесь и прячется подвох.
Разница между салафитами и традиционалистами заключается в том, что первые — ярко выраженные индивидуалисты. Неспроста же их часто называют мусульманскими протестантами. Они не признают авторитета традиции и религиозных лидеров, нивелируют значимость духовных учителей. Они, как говорится, сами с усами. Поэтому для них религиозное образование — во многом лишь информация, которую в принципе можно получать самыми разными способами: и через книги, и через видео. А для традиционалистов религиозное образование — это в первую очередь воспитание, живая связь между учителем и учеником. И именно она ставится под угрозу онлайн-форматом. С этой точки зрения ДУМ РТ встает на путь утраты традиционности, о которой оно печется, ведь теперь у нас нет учителя и ученика. Отныне между ним встал экран гаджета.
СОЦИАЛЬНОСТЬ БОЛЕЕ ПЕРВИЧНА, ЧЕМ ИДЕОЛОГИЯ
Обычно к так называемым традиционным ценностям относят вполне конкретные вещи. Это набор тех императивов, которые сегодня вымываются под знаменами духовно-нравственного релятивизма: почитай старших, храни семью как союз мужчины и женщины, люби Родину. Однако пандемия показала, что к традиционным ценностям стоит отнести и сам уклад нашей социальности — живое общение между людьми, реализуемое в непосредственном контакте друг с другом. Сегодня оно тоже находится под угрозой.
На мой взгляд, социальность первичнее идеологии. Многие атеисты и светские люди часто удивляются самому факту существования верующих людей в современном мире, дескать, как можно верить в Бога в эпоху торжества науки, когда теория эволюции уже давно положила на лопатки примитивный креационизм, а квантовый мир вытеснил из представлений образованных умов мир ангелов и джиннов. Однако сторонники такой позиции не понимают одной простой вещи: люди приходят в храм не столько за концепциями мироустройства, сколько за социальностью, за живым общением. Они спасаются там от одиночества. Вот почему мы наблюдаем всплеск религиозности именно в крупных городах: здесь общество атомизировано максимально и, соответственно, возникает максимальная потребность компенсировать это самое одиночество, в том числе и через мечеть. В деревнях же мечети нередко стоят полупустые: деревенский микросоциум еще просто не распался на обособленных индивидов, которые, перемести их в многоквартирный дом, не будут даже знать имен соседей по лестничной площадке. Иначе говоря, современная религиозность, оформляемая в джамааты, коррелирует не со степенью образованности общества, как думают противники религии, а с масштабом одиночества его отдельных членов, ибо в храме люди ищут на самом деле не Бога, а друг друга (хотя в некотором смысле это одно и то же).
Данный фундамент религии сегодня также разрушается. Первыми в России ударный клин-молот запустило против него ДУМ РФ: когда у нас в стране ввели режим самоизоляции, оно объявило о проведении джума-намаза в онлайн-формате. Вне всяких сомнений, руководством ДУМ РФ двигали исключительно благие намерения. Оно исходило из того, что негоже оставлять верующих без духовного окормления: лучше уж хотя бы так, чем совсем никак. И вот здесь ДУМ РФ попало в ту же ловушку, что и ДУМ РТ.
Казалось бы, с рациональной точки зрения онлайн-джума действительно лучшее решение в условиях пандемии. Однако мусульманское сообщество в штыки восприняло данное новшество. И дело здесь, полагаю, не столько в консерватизме, которым отличаются многие российские муфтияты, сколько в том, что исламские лидеры интуитивно уловили, что формат онлайн-богослужений разрушает мусульманскую социальность как таковую, то есть уничтожает живительный и, наверное, главный источник, питающий религиозность в современном мире. Таким образом, если образовательная инициатива ДУМ РТ в салафитском духе уничтожает живую связь между учителем и учеником, то онлайн-молитвы от ДУМ РФ — в целом связь между имамом и уммой, а также между отдельными ее членами.
КОЛЛЕКТИВНЫЙ ИСЛАМСКИЙ ДЕЯТЕЛЬ САМОНИЗВЕРГСЯ С ПОЗИЦИИ ДУХОВНО-ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ЛИДЕРА ОБЩЕСТВА
Третий онлайн-демон, который также угрожает традиционной религиозности, навеян мироощущением, порожденным современной сервисной экономикой.
Еще сто лет назад наши религиозные лидеры были самым образованным классом в мусульманской среде. Это были учителя уммы и в прямом, и в переносном смысле слова. Их заслуженный авторитет держался на огромном багаже знаний, которым они выделялись из общей массы. Однако сегодня картина совсем иная. Мулла — уже давно не самый грамотный человек в мусульманском сообществе, которое за минувший век активно приобщилось к достижениям высшей школы. Конечно, он еще может блеснуть образованностью перед простыми работягами и тружениками села, но в городской университетской среде картина часто выглядит с точностью до наоборот.
Таким образом, коллективный исламский деятель самонизвергся с позиции духовно-интеллектуального лидера общества. Но если он теперь не Царь горы, тогда кто? В сервисной экономике на этот вопрос есть только один, причем весьма циничный и беспощадный, ответ: он просто обслуга, наряду с сантехниками, электриками и специалистами по компьютерному железу, которых мы в случае необходимости вызываем на дом. Современный мулла не может учить грамотных людей жизни, но способен оказать им услуги по проведению всякого рода религиозных обрядов.
Многие имамы пока еще не осознают этого сдвига в их жизни. Они по старинке воспринимают себя сердцевиной общества, пупами земли и внутренне сопротивляются принятию своего нового социального статуса. Однако в среде исламских деятелей появляется все больше тех, кто смирился с реальным положением вещей и даже начинает встраиваться в изменившиеся реалии. Локомотивом для таких изменений выступает опять-таки интернет.
В российском сегменте мировой сети мы находим несколько сервисов для поиска и приглашения имама на дом. Самый известный из них — i-Mulla, который собрал мулл по вызову из всех уголков России. Есть там, кстати, имамы из Татарстана, например Азат хазрат Алимов, выпускник Болгарской исламской академии, и Рамазан хазрат Курамшин, выпускник, а ныне и преподаватель Российского исламского института (университета). Правда, к услугам последнего на платформе пока еще никто не прибегал.
В целом дневные бабочки ислама, зарегистрировавшиеся в сервисе, пользуются у населения спросом. Так, например, Ренат хазрат Мустафа, оказывающий услуги, помимо Москвы и Подмосковья, также и в Казани, удовлетворял клиентов 133 раза и получил от них 38 благодарностей.
Любопытно, что богослужения в интересах заказчика сервис называет именно услугами. К ним относятся имянаречение, никах, ифтар, отчитка («эщкерю»), новоселье, поминки («кецлере»), мавлид и курбан-маджлис. В качестве отдельной услуги прописывается «онлайн-молитва», которая читается для заказчика дистанционно по самым разным поводам: за здравие и благополучие в семье, за достижение успеха в бизнесе, о защите имущества и благосостояния, за успех в учебе и на экзаменах, за упокой души и др.
Для работников сервиса — мулл — отдельно прописаны «права и обязанности». Некоторые из них невозможно читать без улыбки. Так, например, из кодекса имама по вызову мы узнаем следующее: «Мулла должен следить за своим поведением за столом, не объедаться, для того, чтобы это стало примером для остальных». Администраторы сервиса при этом уточняют: «При нарушении настоящих правил недобросовестный мулла привлекается к административной ответственности в виде выговора, а при повторном нарушении — удаляется из проекта без права на восстановление своего аккаунта». В общем, объелся — получи выговор. Объелся дважды — иди в бан!
Вы можете себе представить, что кто-нибудь позволил бы себе общаться в таком духе, скажем, с Шихабутдином Марджани? Конечно же, нет! Марджани хазратлэре был имамом во всех смыслах этого слова, глыбой, столпом общества, а муллы по вызову — всего лишь обслуга, не более того. Соответствующее к ним и отношение. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что такого рода сервисы, при всей их благоразумности, также размывают традиционную религиозность и те институты ислама, на которых она веками держалась. К слову, заметим, что сервис i-Mulla абсолютно некоммерческий: он бесплатный как для заказчиков, так и для зарегистрировавшихся там мулл. Более того, последним категорически запрещается правилами «требовать плату, вознаграждение за предоставленные услуги, устанавливать тарифы». Другим словами, это не история про бизнес на религии. Это история именно про изменение самовосприятия имамов.
Утекание религиозной жизни в онлайн-среду неизбежно, как и неотвратима сопряженная с ним мутация исламских институтов. К чему все это в конечном итоге приведет, покажет время.
Неизвестный оператор беспилотника оборвал жизненный путь муллы Мансура — второго лидера движения «Талибан». Его карьера оказалась недолгой: Мансур руководил талибами менее года и погиб как раз тогда, когда его отряды успешно теснили афганские правительственные войска. Кто станет преемником Мансура и что будет теперь с «Талибаном» — разбиралась «Лента.ру».
В субботу, 21 мая, в 15:45 по местному времени, ракета американского беспилотника в пакистанской провинции Белуджистан рядом с афганской границей поразила одиночную цель — белую Toyota Corolla. Прибывшие на место пакистанские пограничники обнаружили полностью сгоревшую машину и два обугленных трупа — водителя Мухаммеда Азама, ничем не примечательного работника прокатной фирмы, и пассажира, у которого при себе был паспорт на имя Вали Мухаммеда с открытой иранской визой. Портрет в паспорте поразительно напоминал фото муллы Ахтара Мансура — лидера «Талибана». И хотя движение до сих пор не подтвердило гибель своего руководителя, сомнений почти не осталось: мулла Мансур мертв. Его гибель подтвердили американцы и афганцы, а талибы уже сообщили о том, что в ближайшее время состоится большое собрание, на котором будет избран преемник безвременно почившего муллы. Дебаты обещают быть жаркими.
Ахтар Мансур возглавил «Талибан» в июле 2015-го после того, как было объявлено о смерти муллы Омара — создателя и бессменного лидера движения. Многие были недовольны избранием Мансура, среди талибов началось брожение, так что последующие месяцы у него ушли на то, чтобы консолидировать движение и доказать, что он достоин быть лидером.
В конце концов ему это удалось. Хотя от «Талибана» откололись несколько крупных отрядов, костяк сохранился. Одних полевых командиров и потенциальных лидеров Мансур перекупил или соблазнил высокими постами, других ликвидировал. Мулла заручился поддержкой мощной террористической группировки — «Сети Хаккани», наладил отношения с «Аль-Каидой». Оставалось главное: продемонстрировать, что он способен вести людей к победам.
Подготовка к большому наступлению началась еще зимой: талибы устраивали теракты по всей стране, а в провинции Гильменд им почти удалось захватить город Марджа. Они были отброшены лишь после того, как в бой вступил американский спецназ, поддержанный воздушной мощью ВВС США.
Основное наступление началось в апреле и получило название «Операция Омари» — в честь покойного основателя «Талибана». В Гильменде афганская армия отступала, теснимая талибами, бои начались уже в пригородах Лашкаргаха — столицы провинции. Талибы широко использовали тактику инфильтрации: то в одном, то в другом районе замаскировавшийся под полицейского боевик устраивал расстрел сослуживцев и уходил к своим — в горы.
Известия о ликвидации муллы Мансура вызвало негодование в Исламабаде. Пакистанское руководство потребовало от Вашингтона разъяснений, на каком основании американцы нарушили суверенитет независимого государства. Премьер Наваз Шариф поинтересовался, почему Вашингтон не уведомил его, прежде чем бомбить территорию Пакистана. Официальный представитель пакистанского МИД Мухаммед Нафиз Закария напомнил, что Исламабад считает главной задачей запуск мирного внутриафганского процесса, а военные действия только отдаляют решение проблемы — с явным намеком на то, что всего несколько дней назад американские, пакистанские, афганские и китайские представители провели очередной раунд переговоров о возобновлении мирного диалога между Кабулом и «Талибаном».
Материалы по теме
00:05 — 12 февраля 2016
Не все доживут до весны
Зимняя кампания в АфганистанеВ принципе, недовольство Пакистана понятно: по некоторым данным, военные круги и разведка этого государства приложили немало усилий, чтобы после смерти муллы Омара лидером стал лояльный Исламабаду мулла Мансур. Так что удар американского дрона разрушил не одну хитроумную комбинацию руководства пакистанской Службы межведомственной разведки (ISI).
В Кабуле, напротив, царит демонстративное ликование. Афганский премьер Абдулла Абдулла объявил, что Мансур был «главной фигурой, мешавшей талибам присоединиться к мирному процессу». Пресс-служба президента Ашрафа Гани заявила: глава государства надеется, «что в результате этого удара в Афганистане начнется мирный процесс, который принесет стране стабильность».
Материалы по теме
00:12 — 30 июля 2015Призрачный мулла
Жизнь и возможная смерть лидера «Талибана»В целом оптимизм афганского руководства понять можно: смерть Мансура существенно упрощает ситуацию для кабульского режима в ближайшей перспективе. Наступление талибов фактически сорвано, и Кабул получил относительно спокойное лето, которое позволит ему отвоевать утраченные позиции. Проблема в том, что в среднесрочной перспективе последствия гибели лидера «Талибана» предсказать практически невозможно. Если талибы не смогут договориться — движение распадется на множество мелких групп и кабульское правительство либо раздавит их, либо договорится с ними на своих условиях. С другой стороны, если «Талибан» изберет себе активного и амбициозного нового лидера — ему необходимо будет снова консолидировать движение. А сделать это можно лишь одним путем: начав активные боевые действия против официальной власти.
В амбициозных претендентах на пост руководителя движения недостатка у талибов нет.
Одним из наиболее явных является Сираджуддин Хаккани — первый заместитель муллы Мансура. В свое время мулла предложил ему второй по иерархии пост в движении в обмен на помощь «Сети Хаккани» в борьбе за власть в «Талибане» и союз в войне против Кабула. Сираджуддин Хаккани известен как один из самых активных талибских «ястребов», за его голову американцы назначили награду в пять миллионов долларов.
Главный актив Сираджуддина — сплоченная, агрессивная и преданная ему лично «Сеть Хаккани», а также давние связи с пакистанской разведкой, которая вполне может продвинуть его на пост главы «Талибана». На руку Хаккани играют и его тесные контакты с «Аль-Каидой», и репутация человека, который умеет находить общий язык даже с врагами, — именно его Мансур незадолго до смерти назначил главным переговорщиком с мятежной группировкой бывшего талибского полевого командира Мухаммеда Расула, и Сираджуддин успел добиться значительных успехов.
С другой стороны, Сираджуддин — типичный региональный лидер. Оплот Хаккани — восточная провинция Пактика, их семья принадлежит к племени джадран племенной группы карлани. Между тем наибольшим влиянием в «Талибане» традиционно пользуются выходцы из южной провинции Кандагар, где и зародилось движение талибов. Если Сираджуддин внезапно решит пойти ва-банк, ему придется несладко даже с пакистанской поддержкой.
Материалы по теме
00:15 — 12 августа 2015Мулла Омар, друг китайцев
Чем Китаю грозит смерть лидера «Талибана»На власть может претендовать и второй заместитель Мансура — маулави Хибатулла Акхундзада, бывший мулла из Кандагара, пользующийся среди талибов огромным уважением как религиозный авторитет, многие его ученики занимают сейчас высокие посты в иерархии талибов. При этом Хибатулла практически не имеет опыта руководства «в поле» — всю жизнь он только давал советы лидерам и никогда не был лидером сам.
Еще одна вероятная кандидатура — 27-летний мулла Якуб, сын муллы Омара. Год назад он уступил Мансуру место лидера, однако отказался присягать ему. После того как люди муллы Мансура убили одного из преданных сторонников Якуба — полевого командира Мансура Дадуллу, верховный лидер талибов во избежание дальнейших разногласий и возможной мести предложил мулле Якубу и его дяде Абдулу Манану кресла в высшем руководстве движения. Сейчас мулла Якуб возглавляет военную комиссию, которая контролирует 15 из 34 афганских провинций. У него есть имя, опыт, множество сторонников и поддержка бывшего министра обороны Абдула Каюма Закира. При этом и Абдул Манан, и Абдул Каюм Закир также рассматриваются как потенциальные лидеры на тот случай, если мулла Якуб покажется талибской верхушке слишком молодым.
Не следует сбрасывать со счетов и муллу Абдула Гани Барадара — бывшего помощника Омара по финансовой части, женатого на его сестре. Он известен как один из самых умеренных лидеров талибов. К тому же Барадар происходит из племени попользай дурранийского племенного союза — как и бывший президент Хамид Карзай. Мулла Барадар даже дружил с его братом, ныне покойным Ахмадом Вали Карзаем. Эта кандидатура, несомненно, устроила бы афганские элиты. Проблема в одном: с 2010 года мулла Барадар сидит в пакистанской тюрьме. Талибы неоднократно пытались вытащить его оттуда, но безуспешно.
Кто бы ни победил на выборах, и кабульские власти, и другие оппозиционные группировки, с которыми сражались талибы — «Исламское государство» и «Исламское движение Узбекистана», — получили передышку как минимум на полгода. Исламистам, правда, не стоит особенно радоваться: не исключено, что теперь, когда «Талибан» второй раз за год увяз во внутренних распрях, за них возьмутся американцы и афганские войска.
Читайте также: