Расшифруйте смысл афоризма из библии учитель лишь сильных зовет а слабых не призывает
Обновлено: 21.12.2024
1 Что же касается слабого в вере человека, принимайте его, но не для того, чтобы пускаться в споры о мнениях.
2 Кто-то считает, что есть можно любую пищу, тогда как другой, чья вера слаба, ест только овощи.
Есть любую пищу. ест только овощи. Шауль не подразумевает под этим, что еврейские постановления о пище упразднены. См. ком. к 14:1-15:6 в конце главы, а также ком. к Map. 7:19, Деят. 10:17-19; Гал. 2:11-16 и ком.
3 Тот, кто ест всякую пищу, не должен относиться с высокомерием к тому, кто воздерживается; а воздерживающийся не должен осуждать того, кто ест всякую пищу, поскольку Бог принял его — 4 кто ты такой, чтобы осуждать чужого раба? Перед своим хозяином он либо устоит, либо упадёт; в действительности же, устоит, потому что Господь в силах удержать его.
Стихи 3-4. Шауль тщательно подбирает слова, чтобы точно указать на грех каждого из них. Тот, кто ест всякую пищу, может возгордиться от того, что он хорошо всё обдумал и освободился от своих страхов и побуждений. Следовательно, он может начать относиться с высокомерием к своему более глупому и слабому брату, выстроив ограду вокруг самим же им придуманного закона. А воздерживающийся, скорее всего, займёт позицию ханжи и будет осуждать другого как легкомысленного вольнодумца. В этом письме Шауль уже показал, что не одобряет ни хвастовство (1:22,30; 2:17-27; 3:27-4:2; 11:18,25; 12:3 и далее), ни осуждение других (2:1-3).
5 Кто-то считает, что некоторые дни более святы, нежели другие, в то время как иной полагает, что все дни одинаковы. Важно, чтобы и тот и другой были абсолютно уверены в своей точке зрения.
Кто-то считает, что некоторые дни более святы, нежели другие. Имеются в виду не только еврейские праздники, но и любые дни, которые верующие могут почитать святыми, так как «слабые» — это не конкретно еврейские верующие, но любые верующие, соблюдающие праздничные даты календаря (см. раздел (4) в ком. к 14:1-15:6 в конце этой главы).
Все люди должны быть абсолютно уверены в своей точке зрения. Этот принцип, использующийся при рассмотрении доктринальных споров и разногласий по поводу традиций, относится к адиафора (вопросам, которые Библия считает маловажными) и должен соотноситься с принципом, высказанным во 2-м послании к Тимофею 3:16: «Всё Писание богодухновенно и полезно для обучения истине, обличения греха, исправления и наставления в праведном поведении». Там, где Писание изъясняется совершенно ясно, личные мнения должны отойти на второй план. Но там, где Слово Божье позволяет различия в толковании, каждый верующий может поступать по своему собственному убеждению. При этом все должны быть «примером друг для друга в проявлении уважения» (12:10).
6 Тот, кто выделяет какой-либо день, делает это, чтобы почтить Господа. Также и тот, кто ест всякую пищу, ест, чтобы почтить Господа, поскольку благодарит Бога; подобно этому, воздерживающийся воздерживается, чтобы почтить Господа, и тоже благодарит Бога. 7 Ибо никто из нас не живёт только для себя, и никто из нас не умирает для себя; так как если мы живём, то живём для Господа; а если умираем — умираем для Господа. 8 Итак, живём ли мы или умираем, мы принадлежим Господу — 9 ведь именно по этой причине Мессия умер и ожил, чтобы стать Господом как мёртвых, так и живых. 10 В таком случае, почему ты осуждаешь своего брата? Или почему смотришь свысока на своего брата? Ведь все мы предстанем перед престолом Бога, откуда Он будет судить нас; 11 как написано в Танахе: "Жив Я, говорит Адонай, всякое колено преклонится предо Мной, и всякий язык открыто признает Бога". 12 Итак, каждому из нас придётся отвечать за себя перед Богом.
Стихи 6-12. Хвастовство и осуждение не приличествуют людям, находящимся в равном положении перед Богом. Стих 11 цитирует Книгу Исайи 45:23. Это же место приводится Шаулем в Фил. 2:10 в похожем контексте (ср. 15:1-3 ниже с Фил. 2:1-8).
'[Раби Эльазар ГаКапар (конец второго века н.э.)] говорил: «Рождённым — умереть, и мёртвым — ожить, а живым (то есть воскресшим) предстать перед судом. [Человек обязан] знать [сам], говорить [другим] и оповещать [весь мир], что Он — Бог, Он — Создатель, Он — Творец, Он знает [все дела людские], Он — Судья, Он — Свидетель, Он — Истец, Он будет судить. Благословен Он, ибо нет у Него места для несправедливости, забвения, лицемерия, подкупа. И знай, что всему есть счёт. И пусть не убеждает тебя твоё злое начало, что могила — убежище твоё, ибо помимо воли твоей ты зачат, и помимо воли твоей ты родился, и помимо воли твоей ты живёшь, и помимо воли твоей ты умрёшь, и помимо воли твоей предстоит тебе стоять на суде и давать отчёт пред Царем всех царей, Святым Творцом, благословен Он».' (Авот 4:22)
13 Поэтому давайте перестанем осуждать друг друга, а лучше согласимся с одним суждением — не ставить камень преткновения или западню на пути у брата.
Учение данного стиха, наиболее ярко отражающее главную мысль главы, является мидрашом к Книге Левит 19:14, где сказано: «Не ставь препятствия перед слепым», то есть, в более широком смысле, не причиняй преднамеренного вреда беспомощному человеку. Под «слепыми» раввины образно понимают тех, кто не научен Торе (Сифра к Книге Левит 19:14, Бава Меция 756, Авода Зара 21-22). Такое значение слова «слепой» включает и тех, кого Шауль называет слабыми в вере, и тех, кого он считает сильными в вере, но склонными к тщеславию. Пока не изменится их отношение, и те и другие останутся относительно беспомощными, а потому нельзя подталкивать их к совершению греха — ни греха подлинного, ни того, что они считают грехом.
14 Я знаю, точнее, Господь Йешуа убедил меня, что ничто не является нечистым само по себе. Но если кто-либо считает что-то нечистым, тогда для него оно нечисто;
Ничто не является нечистым само по себе. Безусловно, Шауль не является сторонником релятивизма в нравственном поведении. Его замечание не имеет ничего общего с поведением человека, но относится к туме (тума — «ритуальная нечистота»). Вполне логично, что, сославшись в предыдущем стихе на Книгу Левит 19, главу, изобилующую заповедями тумы, Шауль продолжает эту тему и в этом высказывании. Тем не менее, оно звучит более чем неожиданно для иудейского учёного, сидевшего у ног рабана Гамлиэля; его и в самом деле мог в этом убедить только сам Господь Мессия Йешуа. Ведь концепция тумы пронизывает не только Мишну, в которой один из шести основных разделов Тагарот («Ритуальная чистота»), посвящён именно этой теме, но и само Пятикнижие, в частности Книгу Левит 11-17. Библия не всегда даёт объяснения, почему одно считается чистым, а другое нечистым. И здесь дело не в вопросах гигиены, в противном случае, было бы бессмысленно удерживать язычников от исполнения этих законов.
Раввины не ломают голову над причинами. В силу того, что законы ритуальной чистоты обращены только к евреям, подобного утверждения о том, что ничто не является нечистым, вполне достаточно, чтобы освободить любого язычника, совесть которого не находит покоя в подобных аспектах. Что касается евреев, даже в раввинском иудаизме большая часть законов о чистоте постепенно вышла из употребления (см. Энциклопедия «Иудайка» 14:1412). Разработка глубокого мессианского учения о ритуальной нечистоте не входит в задачи настоящего комментария. Относящиеся к этой теме вопросы см. в Map. 7:1-23 и ком., Деят. 21:24 и ком., ком. к Гал. 2:12, Me. 13:4 и ком.
15 и если твой брат расстраивается из-за того, какую пищу ты ешь, значит твоя жизнь уже не мотивируется любовью. Не губи ради своих предпочтений в пище того, за кого умер Мессия! 16 Смотрите, чтобы о том, что хорошо для вас, не говорили плохо;
Т.е. не надо тщеславно выставлять напоказ свою свободу в вопросе питания.
17 поскольку Царство Бога не в том, чтобы есть и пить, но в праведности, шаломе и радости в Руах-ГаКодеш. 18 Всякий, кто подобным образом служит Мессии, угождает Богу и заслуживает похвалу от людей. 19 Итак, давайте стремиться к тому, что приводит к шалому и взаимному назиданию. 20 Не разрушайте Божье дело из-за пищи. Да, верно: всё чисто; однако плохо, когда кто-либо из-за пищи вынуждает другого отпасть [от веры]. 21 Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего, что заставляет твоего брата споткнуться. 22 Свои же убеждения о подобных вещах сохрани между собой и Богом. Счастлив человек, который не осуждает себя в том, что избирает!
Стихи 21-22. Сравните Талмуд:
'Нас учили: «Если что-то разрешено, но другие считают это запрещённым, ты не должен позволять себе это в их присутствии».' (Недарим 15а)
23 Однако сомневающийся навлекает на себя осуждение, если ест, поскольку его действия не основаны на вере. А всё, что не основано на вере, — грех.
Всё, что не основано на вере,- грех. Можно назвать этот принцип аксиомой новозаветного мышления и поведения.
Стихи 14:1-15:6. Среди верующих существуют две группы: имеющие «сильную веру» и имеющие «слабую веру». Последними названы в этом отрывке люди, считающие, что они должны воздерживаться от мяса или вина и/или чтить некоторые дни святыми, в то время как первые не испытывают подобных угрызений совести.
На основании этого отрывка христиане-неевреи иногда просят мессианских евреев перестать соблюдать еврейские праздники или кашрут. Или же критикуют их за «слабую веру», если те придерживаются еврейских традиций. Но контекст явно имеет в виду язычников, а не евреев. Отрывок не учит тому, что еврейские праздники являются признаком «слабой веры», а призывает верующих, язычников и евреев, имеющих сильную веру, не смотреть свысока на тех, кого они считают «слабыми», что прямо противоположно поведению, описанному выше.
Этот отрывок также призывает «слабых» не осуждать «сильных» за то, что те не соблюдают традиции, которые «слабые» считают важными, поскольку все верующие равны перед Богом, избавившим их. Оскорбительные споры и недовольство друг другом должны уступить место взаимной заботе и обоюдному назиданию по примеру Мессии. Раввины также учат о том, что одарённые, богатые и образованные не должны смотреть свысока на тех, кто не получил этих благословений от Бога. Они также осуждают самодовольную позицию «я святее тебя». Они говорят, что все люди, принадлежащие Израилю, должны заботиться друг о друге и укреплять общину.
Споры возникают не по поводу отношения, к которому призывает отрывок, а по поводу чёткого определения того, кто такие «сильные» и «слабые» и к кому эти термины применимы. Вот четыре наиболее распространённых варианта (правильный вариант — 4):
1) Слабые — это христиане-неевреи, воздерживающиеся от идоложертвенного, как в 1 Коринфянам 8 и 10. Но Шауль не рассматривает здесь проблему идолопоклонства, несмотря на то, что существует как минимум десяток параллелей между этими отрывками.
2) Слабые — это законники: либо верующие язычники или евреи, либо иудействующие (Гал. 2:14 и ком.), либо другие люди, считающие, что они заслуживают праведность своими делами. Но одна из основных мыслей книги Римлянам заключается в том, что такие люди не просто «слабы» в вере, но вовсе не имеют веры; в то время как здесь очевидно, что слабые в вере — люди верующие.
3) Многие толкователи приписывают этому отрывку идею о том, что Новый Завет отменяет церемониальные и ритуальные детали еврейского Закона, такие как кашрут и еврейские праздники. В слабых они видят мессианских евреев, которые до сих пор соблюдают эти «еврейские тонкости», не осознавая, что в этом больше нет нужды. В соответствии с таким пониманием, христиане-неевреи и еврейские верующие, «освободившиеся от Закона», не должны смотреть свысока на своих «более слабых братьев» из-за того, что те воздерживаются от свинины, празднуют Песах, и постятся в Йом-Кипур. С другой стороны, мессианские евреи, соблюдающие эти традиции, не имеют никаких оснований для высокомерного отношения к тем, кто их не соблюдает. У них есть прямая заповедь не осуждать своих братьев, которые не исполняют Закон. Кроме того, в подобной интерпретации содержится непрямой, подсознательный призыв стремиться к «сильной вере», которая «освободит их от Закона».
Йешуа сам сказал, что он «пришёл не отменить Тору» (Мат. 5:17 и ком.). Толкование, подразумевающее, что он пришёл отменить ритуальный, церемониальный и гражданский аспекты Закона и сохранить лишь его нравственные аспекты, искажает истину его слов.
В любом случае, контекст свидетельствует о том, что «слабые» — это вовсе не мессианские евреи, верные Торе. Ведь иудаизм не требует от еврея быть вегетарианцем (ст. 2). Выдвигается аргумент, что, возможно, римские евреи не могли найти кошерную пищу. Но еврейская община Рима была многочисленна (ком. к Деят. 28:17). Трудно представить себе, что там не нашлось бы шохета (мясника, соблюдающего ритуальные правила убоя скота и птицы). Другой аргумент заключается в том, что шохет, возможно, не хотел продавать кошерное мясо мессианским евреям. Но такое ничем не обоснованное предположение не согласуется с тем фактом, что у лидеров еврейской общины Рима было желание прийти и послушать Шауля (Деят. 28:17 и далее). Кроме того, в иудаизме нет запрета употреблять вино (ст. 21); единственное исключение — назореи, воздерживающиеся от него во время своего обета, а также коганим, участвующие в служении. Наоборот, употребление вина настолько тесно ассоциировалось с еврейскими обрядами, что вокруг него создавалась аура святости, которая делала алкоголизм крайне редким в среде евреев, по крайней мере, до последнего времени.
По этим многочисленным причинам мы делаем заключение, что «слабыми» не могут быть мессианские евреи, всё ещё «не свободные от Закона».
4) Слабые — это верующие, евреи или язычники, которые недостаточно возросли в вере, чтобы отказаться от всевозможных аскетических традиций и соблюдения различных дат календаря. Их привязанность к такому образу жизни не обоснована какой-либо разумной, хотя и ошибочной идеологией, как в случае с законниками в пункте 2 выше. Скорее, они делают это нерационально, руководствуясь эмоциями, связанными с психологическими факторами, социальным давлением или предрассудками. Возможно, они делают это по привычке. Когда их призывают объяснить подобные свои действия во время «споров о мнениях» (ст. 1), они не «абсолютно уверены в своей точке зрения» (ст. 5), не свободны от сомнений, но легко «расстраиваются» (ст. 15) и потому способны «отпасть» или «споткнуться» (ст. 20-21). Именно поэтому Шауль называет их «слабыми».
По крайней мере, четыре группы людей соответствуют этому описанию:
а) Первая — язычники, которые, как в случае (1), стремятся избежать всякого рода нечестия, отстраняясь физически и эмоционально от всего, что напоминает им их прежние идолопоклоннические поступки. В эту категорию нужно также включить тех евреев или язычников, которые желают избежать внешних атрибутов своего прежнего грешного пути.
Однажды я встретил музыканта, который раньше имел пристрастие к героину и под влиянием наркотиков выражал свои душевные страдания, играя на гитаре блюз, полный отчаяния и подавленности. Уверовав, он не только перестал употреблять наркотики, но и уничтожил коллекцию своих записей и гитару. Даже спустя два года, он всё ещё чувствовал себя «слабым», чтобы играть на своём инструменте. Конечно же, занятие музыкой не может быть грехом, но он опасался того, что игpa на гитаре оживит в нём привычки «минувших грешных дней». Ради своей собственной души и благоразумия, он соорудил такую «ограду вокруг закона» для самого себя.
б) Вторая — язычники, перенявшие некоторые элементы еврейского поклонения как часть своего вероисповедания вместе с верой в Йешуа. Они купили, если можно так выразиться, всю упаковку, но ещё не распаковали её и не решили, что же в самом деле будет им полезно. В первом веке такое явление было достаточно широко распространено, и Новый Завет не мог обойти эту проблему молчанием (Деяния 15 и всё Послание к Галатам для начинающих). В наши дни оно встречается редко в отношении еврейских традиций. Тем не менее, зачастую человек, принявший Йешуа в определённой христианской среде, лишь позже обнаруживает, что некоторые обычаи, усвоенные им в этой среде, не имеют никакого отношения к вере.
в) Третья — язычники или евреи, привносящие в своё вероисповедание обычаи, характерные для других знакомых им религий. Такие обычаи заставляют этих людей чувствовать себя более религиозными, но не имеют никакого отношения к Евангелию или даже противоречат ему. Я знаком с некоторыми людьми, пришедшими к вере из религий, относящихся к течению «Новый Век», которые продолжали практиковать медитации в стиле йоги до тех пор, пока не осознали, что это им вредит.
г) Четвёртая — мессианские евреи, не до конца осознавшие, каким образом Тора сочетается с Новым Заветом, а также то, что Святой Дух, присутствующий в них, изменяет способ применения Торы. По этой причине они чувствуют на себе бремя обязательного соблюдения всех деталей церемониального и ритуального поклонения. Когда их вера укрепится, они освободятся, не от Закона, а от ощущения своего долга исполнять эти детали.
Однако нельзя называть «слабыми» тех мессианских евреев, которые по убеждению решили соблюдать Закон в толковании раввинов наравне с немессианскими евреями, за исключением тех его областей, где он может вступать в противоречие с Евангелием. Такое поведение они могут объяснить, например, желанием усилить чувство принадлежности к еврейскому народу, или показать другим, что вера в Йешуа не превращает еврея в язычника, или способствовать укреплению еврейской общины через открытое соблюдение определенных традиций. Они могут просто находить удовлетворение в том, что предписания и принципы раввинов в большинстве случаев совершенно адекватно отражают Божью волю. До тех пор, пока они не навязывают свой образ жизни другим, но поддерживают единство евреев и язычников в Теле Мессии, не осуждая и не смотря свысока на тех, кто ведёт себя или верит иначе, они находятся среди «сильных в вере», но не среди «немощных братьев».
РАФАИЛ.
Звуча в гармонии вселенной
И в хоре сфер гремя, как гром,
Златое солнце неизменно
Течёт предписанным путём.
Непостижимость мирозданья
Даёт нам веру и оплот,
И, словно в первый день созданья,
Торжественен вселенной ход!
ГАВРИИЛ.
И с непонятной быстротою,
Кружась, несётся шар земной;
Проходят быстрой чередою
Сиянье дня и мрак ночной;
Бушует море на просторе,
У твёрдых скал шумит прибой,
Но в беге сфер земля и море
Проходят вечно предо мной.
Грозя земле, волнуя воды,
Бушуют бури и шумят,
И грозной цепью сил природы
Весь мир таинственно объят.
Сверкает пламень истребленья,
Грохочет гром по небесам,
Но вечным светом примиренья
Творец небес сияет нам.
И крепнет сила упованья
При виде творческой руки:
Творец, как в первый день созданья,
Твои творенья велики! (2)
Эта сцена по форме такая же, как в первой главе книги Иова; небесная иерархия в сборе, ангелы поют торжественный гимн; они кажутся полностью погруженными в созерцательное состояние и не видят никакого обсуждения, занимающего остальную часть действия. Их состояние подобно состоянию блаженства дэвачана. Контраст по отношению к земной жизни человека, проводимой в борьбе, подытожен словами, которыми Господь характеризует его так:
"Es irrt der Mensch, so lang 'er strebt"
Блуждает человек, пока в нём есть стремленья.
Мефистофель, который позже в поэме характеризует себя как «дух, который всегда отрицает», является среди сынов Божьих; каждое его слово говорит сатирически и насмешливо о неудовлетворенности и отвращении ко всем чудесами вселенной; особенно сильно его презрение к человеку, убогому насекомому, которое стремится стать богом, но с абсурдными результатами.
Небеса представлены в виде средневекового королевского двора, Мефистофель занимает в нем достойное место шута, придворного глупца. Принимая его за такового, нам становится понятной добродушная терпеливость, которую проявляет Господь по отношению к его наполовину услужливости, наполовину наглой фамильярности. В ясном видении бесконечной мудрости, кем может быть дух отрицания, кроме насмешливого шута. Итак, Господь говорит ему:
"Ich habe deines Gleichen nie gehasst.
Von allen Geistern, die verneinen,
Ist mir der Schalk am wenigsten zur Last."
К таким, как ты, вражды не ведал я.
Хитрец, среди всех духов отрицанья
Ты меньше всех был в тягость для меня.
И после того, как Мефистофель держит пари, что искания Фауста закончатся полным отпадением от правильного пути, Господь говорит ему:
Знай: чистая душа в своём исканье смутном
Сознанья истины полна!
Небеса закрываются, и Мефистофель остается один: характерна его насмешка в конце сцены.
Охотно старика я вижу иногда,
Хоть и держу язык; приятно убедиться,
Что даже важные такие господа
Умеют вежливо и с чёртом обходиться!
Итак, мы видим, что хотя пролог по форме очень напоминает, пролог книги Иова, но разница всё ж есть. В Библии Иов является истинным служителем Иеговы, и пари сатаны заключается в том, что он служит только за вознаграждение. Отнять награду, и он перестанет поклоняться Богу. С другой стороны, Мефистофель глумится над слепой борьбой Фауста в поисках истины, и пари заключается в том, что поиск завершится разочарованием и недовольством, и, наконец, приведет его к духу полного отрицания. Форма проблемы несколько изменилась за 3000 лет, и форма решения должна быть несколько иной.
Сцена теперь переносится на землю, где появляется Фауст. С самых первых строк мы видим происходящую в нем борьбу между вдохновением, внутренним убеждением, что существует более высокое, истинное знание, подлинная мудрость, и духом отрицания, который находит одно разочарование во всех усилиях по достижению этой благородной истины.
Во время всего первого акта борьба идет в душе Фауста; борьба пока еще внутренняя, которая проявляется в его монологе. Он изучил четыре науки, а теперь приходит к выводу, что знает истину не больше, чем раньше; он много учился, но учеба не открыла ему истину. Теперь он обращается к магии; то, что обычное обучение в школах, не может дать, он будет искать у великих духов природы. И силой своего устремления он вызывает двух духов, духа природы и духа земли, но не может удержать их. В какой-то момент он говорит с духом земли, как с равным, и получает презрительный ответ.
Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь -
Не мне.
Не тебе!
Но кому ж?
Я, образ божества,
Не близок и тебе!
Раздается стук в дверь, пришел Вагнер.
Этот язвительный отпор низводит Фауста еще ниже, чем раньше. В тот момент, когда он считает себя равным могучему духу, ему говорят, что он не может постичь ничего выше, кроме скучной рутины педантичного учёного. Отрицание ума вновь побеждает вдохновение. Мир не может дать ему ничего, но в этот момент его взгляд останавливается на флаконе, стоящем на полке; другая возможность открывается ему. То, что не может дать ему жизнь, смерть может дать, и он подносит яд к губам. В этот момент до его слуха доносятся пасхальные песнопения, он колеблется, и по мере того, как ангельская песня поднимается все выше и выше, стакан падает из его рук, он будет жить.
Фауст потерпел поражение в трех попытках достичь истину; через исследование, с помощью магии и через смерть. Но если ум не может достичь истины, то он может быть использован для чувственного удовлетворения, и в следующей сцене мы видим Фауста в компании за городскими воротами. Пасха, которая в своем духовном смысле отвратила Фауста от самоубийства, теперь появляется в яркой весенней поре, выводя из зимнего затворничества все формы жизни. Городская процессия из учеников, служащих, студентов, девушек, граждан и солдаты, выведенная теплым солнцем наслаждаться пробуждением весны и чувств, является правдой жизни даже сегодня. Легкость, с которой духовное устремление переходит в более низкую эмоцию, проявляется в праздник Пасхи кульминационной песней «Под липой», избыточная чувственность которой является пророческой для нового стремления Фауста.
Сам Фауст почти невольно вызывает элементарных духов, чтобы перенести его, если возможно, в новую, более яркую жизнь; и почти сразу же черный пудель появляется рядом с ними. Отрицательная порочная половина природы Фауста приняла объективную форму; больше борьба не будет только внутренней. Так как стремление к животному счастью создало внешнюю форму, то образ животного наиболее подходит для этого. Фауст интуитивно чувствует что-то необычное в этом псе, но Вагнер, как и многие из окружающих Фауста людей видят «пуделя и ничего более»; он является одним из тех, кто положительно отказывается видеть что-нибудь, кроме внешней шелухи, и не имеет никакого терпения к тем, кто желает различить внутренний смысл. В следующей сцене Фауст отправляется домой, взяв с собой пуделя, который спокойно ложится у печи.
К Фаусту опять приходит вдохновение, он размышляет над первыми словами Евангелия от Иоанна. Когда предложение: «В начале было Слово» вдохновляет его на возвышенные мысли, пес беспокойно и нервно себя ведет, мешает Фаусту лаем и воем. Это напоминает нам о главном законе оккультизма; всякий раз, когда высшая часть нашей природы стремится к божественному, нижняя наша часть встает в жесткую оппозицию.
Поняв, наконец, что что-то большее скрывается за простым животным, Фауст вызывает заклинаниями высшей силы внутреннюю форму зверя, во-первых, с помощью печать Соломона, переплетенных треугольников, являющихся заклинанием для духов стихий. Можно отметить его сопутствующее замечание, что эти формы имеют силу только тогда, когда их использует тот, кто знает истинную природу элементов. Потребовались более сильные заклинания, и, наконец, Мефистофель появляется в одежде странствующего студента; это решение, как говорит Фауст, рассмешило его.
После небольшого разговора, в котором Мефистофель говорит достаточно ясно о своем характере, и встречается довольно пренебрежительно Фаустом, он просит разрешить ему выйти. Он объясняет, что должен выйти тем же путем, что и вошел, но ему мешает пентаграмма, пятиконечная звезда, висящая над порогом, которая несовершенна в одной точке, что позволило ему войти, но не позволяет выйти. Закон кармы напоминает нам о необходимости выхода зла, если оно вошло; так как мы знаем, что каждое неправильное действие должен быть наказано в своем роде, прежде чем мы сможем очиститься от него.
В следующей сцене Мефистофель снова приходит к Фаусту, теперь в свойственном ему костюме, который он будет носить на протяжении большей части трагедии; перо, шпага и светское платье. Сделка вскоре состоялась. Если он сможет удовлетворить Фауста через чувства, то он завоевывает его навсегда. Он в распоряжении Фауста день и ночь до тех пор, но пока однажды Фауст не скажет: «Мгновенье, прекрасно ты, продлись, постой», тогда пари выиграно. Выгодная сделка для дьявола, казалось бы, и достаточно безрассудная для Фауста; но, в конце концов, какая разница, пари или нет? Если устремление удовлетворяется чувством, что может быть еще? Все кончено с человеком, и, во всяком случае, он потерян. Нам не нужно бояться за Фауста, потому что даже, если он заключает сделку, он испытывает презрение ко всему, что Мефистофель может предложить:
"Was willst du, armer Teufel, geben?"
Что, дашь ты, жалкий бес?
Следует короткая сцена, в которой Мефистофель, одетый в профессорскую мантию Фауста, ведет беседу с юношей, только что пришедшим в школу с просьбой советов и наставлений. В советах и наставлениях, что Мефистофель дает ему, все плохие и чувственные предложения могут уложиться в несколько строк; и все же мы должны отметить, что здесь, как и на протяжении всей трагедии, Мефистофель едва ли использует одну ложь. Воплощение зла и отрицания, он демонстрирует обширные знания, редкую уравновешенность и ясность утверждений, что исключает какие-либо буквальные искажения. В более поздней сцене, когда Фауст яростно обличает его и обвиняет в нанесении зла Маргарите, Мефистофель способен спокойно отметить, что он только четко излагал мысли и выполнял пожелания самого Фауста, в которых ему было стыдно признать.
Но сейчас Мефистофель должен показать Фаусту мир, и этот мир, естественно, является миром, соответствующим целям Мефистофеля, мир с его извращенными институтами и обществом. Эго является объектом всего; чувственное удовлетворение эго. Но Фауст должен пройти через все это; как нам говорят в «Свете на Пути»:
«Все ступени должны быть пройдены до самого верха лестницы. Пороки людей, один за другим, по мере их одоления, становятся пройденными ступенями».
Итак, мы должны понимать человека, руководствуясь духом отрицания, в его отношениях к миру. Первая сцена в погребе Ауэрбаха показывает нам омерзительный конец, когда обычные потребности жизни, еда и питье, становятся целью жизни. Мы можем рассматривать это как описание состояния тех людей, у кого три низших принципа оккультной классификации, занимают в сознание самое высокое место. Эта сцена вызывает у Фауста только отвращение. Дальше идет «Кухня ведьмы», странная сцена, загадка для комментаторов, которая, возможно, правильно истолкована г-ном Снайдером, как представляющая извращенные сексуальные отношения; взгляд на это можно немного расширить и рассмотреть происходящее как превосходство четвертого (кама-рупа) принципа. Здесь Мефистофель стремится увлечь Фауста страстью, но он только частично преуспевает; вместо простой похоти Фауст находит высший идеал, его восхищение красотой формы освобождает страсть от животной природы, что в противном случае имело бы место, и она оставляет его неудовлетворенным и устремленным к чему-то высшему.
До сих пор он имел дело с извращенным мефистофельским миром; но теперь он сам, под руководством Мефистофеля, должен извратить до сих пор спокойный и тихий мир Маргариты. История Маргариты, хотя, конечно, являясь эпизодом в истории Фауста, в каком-то смысле представляет собой отдельную историю, и настойчиво взывает к нашим чувствам. Для многих история Фауста намного проще и легче для понимания великой трагедии, чем «всемирная библия», она легко адаптировалась к сценическому и музыкальному переложению. История Гретхен во многом такая же, как и история Фауста, но проще и интеллектуально менее сложная. В ее случае нет умственного отрицания истины. Ее разум, естественно, более интуитивен, и ее падение совершается через привязанность к Фаусту. Введенная этим в заблуждение, она испытала страшные последствия. Она грешит против двух великих учреждений, которые являются ее гарантами, семьи и церкви. Ее падение приведет к гибели матери, брата и ее ребенка. Когда она в ужасе от приближающегося стыда и боли обращается в молитве к Богородице, призывая чудесные силы и сострадание, ответа не следует. Потом ужасная сцена в церкви, когда она стоит на коленях перед собранием, и песнопение хора «Судный день» чередуется с обвиняющим голосом «злого духа» ее совести, шепча ей на ухо; ни один из них не пощадит ее и ни даст ей никакого прощения. Это неумолимый закон кармы! она согрешила, она должна понести наказание. Церковь не может удалить ни унции из ее страданий в этой жизни; и потом она не сулит ничего, кроме суда.
Итак, Фауст оставил ее, и мы видим его иное отношение к извращенному миру, куда Мефистофель поместил его. Вальпургиева ночь, которая в виде ночного сборища ведьм для оказания почестей своему хозяину, представляет собой такой тип общества, в котором эгоизм является наивысшим. Толпы стекаются на это сборище с аналогичной целью, нет никакого сочувствия; эгоистичной целью может быть богатство, чувственность, слава или что-нибудь еще. Нет преступления, которого они не готовы были бы совершить, если это необходимо для достижения их цели; никто не протянет руку помощи другому. Во многих случаях любовь к злу становится страстью к злу ради него самого. Здесь мы можем увидеть образ человека, в котором высшие принципы притянуты вниз к служению низшему эго. Его судьба будет намного хуже, чем у тех, кто живет в низшей природе, не развив высшую.
Мефистофель здесь, как у себя дома, но не Фауст; он участвует лишь наполовину, и в тот момент, когда дикий праздник в самом разгаре, перед ним встает видение Маргариты грустной, бледной, с тонкой кроваво-красной полоской на шее. Мгновенно он понимает последствия их любви в его отсутствие. Это было поворотным моментом его жизни; до сих пор он следовал примеру Мефистофеля, и даже настаивал на быстроте; и теперь этот пример привел Маргариту к нищете, преступлению и смертной казни. Мефистофель только говорит, что «она не первая». Если бы Фауст последовал дьявольскому совету и оставил бы ее на произвол судьбы, то трудно понять, как он смог бы вообще выбраться из нисходящего пути, по которому он до сих пор шел. Но он не оставляет ее на произвол судьбы; его любовь к ней сейчас проявляется уже не как страсть, которая требует удовлетворения; она становится бескорыстным желанием ее спасения от последствий его действий. Мефистофель, который до сих пор был его охотным руководителем, теперь его неохотный помощник, но возвращается, чтобы спасти Маргариту.
Ее искупление должно отличаться от его искупления, так как мотивы ее падения были другими. Ее падение было вызвано не сомнениями, а любовью, таковыми должны быть наказание и спасение. В тюрьме она признает справедливость своей судьбы. Обезумев от страданий, она сначала не узнает Фауста, который приходит освободить ее. Когда же она узнает его, и он убеждает ее бежать с ним, она отказывается. Наполовину сбивчиво она вспоминает всю историю их первой встречи и все, что было потом. Она не может пойти с ним, и, когда она видит Мефистофеля в двери, призывающего спешить до наступления дня, она вздрагивает. Фауст в отчаянии пытается унести ее силой, и хотя видение предстоящей казни встает перед ней, она отворачивается от него, говоря: «Я покоряюсь Божьему суду». Ее единственно возможное спасение состоит в этом, чтобы принять последствие ее действий, отказаться уйти даже с тем, кого она любит. Однако в ее последних словах, прежде чем она безжизненно упала на землю, слышалось опасение за его судьбу; а, когда ее дух отходил, был сверху слышан ее голос, все слабее и слабее, нежно произносящий его имя.
Мефистофель холодно восклицает: «Она осуждена», но голос свыше говорит: «Спасена!», и все мы понимаем, что растворение ее личной надежды и страха в бескорыстной любви к другому, искупило ее. Природа Фауста, однако, нуждается в гораздо более длительном опыте и испытаниях; злой дух должен выйти из него тем же путем, как пришел. Эпизод с Гретхен закончился, насколько это касается земной жизни Фауста. Нужно отметить наполовину воспоминание, наполовину пророчество ее слов в последней сцене: «и, хоть плясать нельзя на вечеринке, мы свидимся опять», которые напоминают нам песню «Под липой» в начале трагедии, и указывают на заключительную сцену второй части, которая еще впереди.
СНОСКА:
1. лат. не устрашат его
2. Перевод Н. Холодковского
А Хенания, начальник левитов, был учитель пения, потому что был искусен в нем.
Езд 7:21
И от меня, царя Артаксеркса, дается повеление всем сокровищехранителям, которые за рекою: все, чего потребует у вас Ездра священник, учитель закона Бога небесного, немедленно давайте:
Мф 8:19
Тогда один книжник, подойдя, сказал Ему: Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел.
Мф 9:11
Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?
Мф 10:25
довольно для ученика, чтобы он был как учитель его, и для слуги, чтобы он был как господин его. Если хозяина дома назвали веельзевулом, не тем ли более домашних его?
Мф 12:38
Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение.
Мф 17:24
Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы?
Мф 19:16
И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?
Мф 22:16
И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лицо;
Мф 22:24
Учитель! Моисей сказал: «если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему»;
Мф 22:36
Учитель! какая наибольшая заповедь в законе?
Мф 23:7
и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: «учитель! учитель!»
Мф 23:8
А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья;
Мф 26:18
Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: «Учитель говорит: время Мое близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими».
Мк 4:38
А Он спал на корме на возглавии. Его будят и говорят Ему: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?
Мк 9:17
Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым:
Мк 9:38
При сем Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами.
Мк 10:17
Когда выходил Он в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени и спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Мк 10:20
Он же сказал Ему в ответ: Учитель! все это сохранил я от юности моей.
Мк 10:35
Тогда подошли к Нему сыновья Зеведеевы Иаков и Иоанн и сказали: Учитель! мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим.
Мк 10:51
Отвечая ему, Иисус спросил: чего ты хочешь от Меня? Слепой сказал Ему: Учитель! чтобы мне прозреть.
Мк 12:14
Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лицо, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам или не давать?
Мк 12:19
Учитель! Моисей написал нам: «если у кого умрет брат и оставит жену, а детей не оставит, то брат его пусть возьмет жену его и восстановит семя брату своему».
Мк 12:32
Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его;
Мк 13:1
И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников его: Учитель! посмотри, какие камни и какие здания!
Мк 14:14
и, куда он войдет, скажите хозяину дома того: «Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?»
Лк 3:12
Пришли и мытари креститься, и сказали ему: учитель! что нам делать?
Лк 6:40
Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его.
Лк 7:40
Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель.
Лк 9:38
Вдруг некто из народа воскликнул: Учитель! умоляю Тебя взглянуть на сына моего, он один у меня:
Лк 10:25
И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Лк 11:45
На это некто из законников сказал Ему: Учитель! говоря это, Ты и нас обижаешь.
Лк 12:13
Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство.
Лк 18:18
И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Лк 19:39
И некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим.
Лк 20:21
И они спросили Его: Учитель! мы знаем, что Ты правдиво говоришь и учишь и не смотришь на лицо, но истинно пути Божию учишь;
Лк 20:28
Учитель! Моисей написал нам, что если у кого умрет брат, имевший жену, и умрет бездетным, то брат его должен взять его жену и восставить семя брату своему.
Лк 20:39
На это некоторые из книжников сказали: Учитель! Ты хорошо сказал.
Лк 21:7
И спросили Его: Учитель! когда же это будет? и какой признак, когда это должно произойти?
Лк 22:11
и скажите хозяину дома: «Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?»
Ин 1:38
Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, — что значит: «учитель», — где живешь?
Ин 3:2
Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты — учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог.
Ин 3:10
Иисус отвечал и сказал ему: ты — учитель Израилев, и этого ли не знаешь?
Ин 8:4
сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии;
Ин 11:28
Сказав это, пошла и позвала тайно Марию, сестру свою, говоря: Учитель здесь и зовет тебя.
Ин 13:14
Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу.
Ин 20:16
Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: «Учитель!»
Рим 2:20
наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины:
Рим 12:7
имеешь ли служение — пребывай в служении; учитель ли — в учении;
Нашли в тексте ошибку? Выделите её и нажмите: Ctrl + Enter
Слова содержащие «учитель»
Библия онлайн — сайт для тех, кто хочет всегда иметь под рукой простой и удобный вариант Библии. Кроме классического синодального текста Священного Писания здесь вы найдете современные переводы, а также комментарии и толкования, которые помогут вам изучать Слово Божье. И конечно же — симфонию, которая позволяет быстро найти все встречающиеся в Библии слова. Будем благодарны, если вы захотите поддержать наше служение и поставьте на своем сайте, блоге или страничке в социальной сети ссылку на наш сайт.
Читайте также: