Кто автор слов которые стали девизом для русских солдат за волгой для нас земли нет
Обновлено: 13.05.2024
Молва приписывает эту крылатую фразу то легендарному снайперу Василию Зайцеву, то легендарному генералу Василию Чуйкову. Сам военачальник, впрочем, в своих воспоминаниях утверждал, что «слова народные»: «Там, в Сталинграде, бойцы 62-й армии стоят насмерть. Они сказали: «За Волгой для нас земли нет!» И они все до единого погибнут, но слово свое сдержат. Они не отступят»… И на самом деле уже не так важно, кто в действительности первым произнёс эту фразу. Суть в том, что она оказалась сильнее любой стратегии, твёрже приказа № 227 и ярче самой пламенной политинформации. «За Волгой для нас земли нет!» — клятва верности, органически приемлемая на уровне интуиции, на уровне «слов народных». На уровне национального генетического кода.
…События, предшествовавшие самой масштабной в истории битве армий, поставили Советский Союз на грань серьёзного военного провала. После того как немцы срезали Барвенковский выступ, перед ними открылись огромные просторы — от Харькова до берегов Дона, — не защищённые практически ничем. Прокатившись паровым катком четыреста с лишним километров, немцы взяли Ростов-на-Дону. Там группа армий «Юг» разделилась надвое: группа «А» повернула на Кавказ, группа «Б», в которую входила 6-я армия Фридриха Паулюса, рванула к Сталинграду. Взятие этого города отрезало бы юг СССР, давало Германии контроль над Нижней Волгой и громадными территориями богатого российского юга. И, наконец, стало бы фашистской пощёчиной лично Сталину, что немцы, знавшие толк в пропаганде и манипуляции информационным процессом, конечно, намеревались использовать.
Изначально Паулюс отправил в бой 270 тыс. человек, три тысячи орудий, больше 1000 самолётов и до 700 танков. Сталинградский фронт мог противопоставить немцам 0,5 млн человек, но с техническим оснащением было хуже: войска имели 2200 стволов артиллерии, а отставание по авиации и танкам оказалось ещё более ощутимым — 450 и 400 единиц соответственно.
Первые аккорды грандиозной баталии загремели в июле 1942-го на рубежах реки Чир. Используя превосходство в технике, немцы сумели в течение десяти дней сбить с позиций советские авангарды, проломить фронт основных сил, выйти к Дону в районе Голубинского и создать угрозу глубокого прорыва на Сталинград, что и являлось изначальной целью гитлеровского командования. Но упорное сопротивление советских войск (подогретое в том числе и приказом «Ни шагу назад!») сорвало планы противника. Вместо стремительного прорыва получилось брутальное продавливание; враг дошёл до Сталинграда, однако не так быстро, как ему хотелось. Тем не менее 23 августа танки вышли к Волге и тракторному заводу. Одновременно варварская бомбардировка фугасными и зажигательными бомбами превратила большую часть города в развалины — погибло девяносто тысяч человек… Советские контрудары решающего успеха не имели.
С задачей удержать противника на рубеже Дона Сталинградский фронт не справился. Командующего Василия Гордова сменил Андрей Ерёменко, а сам фронт за два месяца претерпел целую череду реорганизаций с разукрупнением, переподчинением и в конечном счёте переименованием (в сентябре прежний Сталинградский стал Донским, а новым Сталинградским оказался бывший Юго-Восточный). К этому моменту неприятель начал сжимать кольцо, пытаясь взять город штурмом и сбросить обороняющихся в Волгу.
И вот тут всё пошло для немцев категорически не так. Безусловно, опыт ведения уличных боёв и у солдат, и у вражеского командования был; даже особо сложные бои в условиях сильно разрушенного города не казались непреодолимой трудностью… Волга простреливалась вся, от берега до берега, и подкрепления осаждённому Сталинграду подходили уже сильно потрёпанными. Проблем возникнуть не должно было, но они возникли: их создали врагу наши солдаты. Во-первых, они не желали ни сдаваться, ни отступать. Немцы вынуждены были медленно и тягуче зачищать квартал за кварталом, чтобы, зачистив, на другой день вновь обнаружить там советских солдат, отбивших позиции контратакой, пробравшихся по развалинам за дымом, пришедшим по подземным коммуникациям. Сражения разыгрывались за каждый дом, многие из них, как дом Павлова, вошли в историю под именами своих защитников. На тракторном заводе, ставшем линией фронта, под обстрелами ремонтировали танки; они уходили в бой прямо из заводских ворот.
Вернёмся к хронологии осени 1942-го… Тактика уличных боёв (если к ним вообще применимо это понятие — тактика) диктовала свои законы, вынудили немцев воевать не так, как они привыкли. В условиях, когда противников по обе стороны линии фронта разделяли какие-то десятки метров (иногда даже метры!), невозможно было привлекать на поддержку артиллерию и авиацию; даже стрелковое оружие не всегда можно было использовать в узких коридорах и туннелях канализации — из-за риска рикошета. Зато в массовом порядке в ход шли огнемёты и «допотопное» холодное оружие — штыки, ножи, самодельные дубинки… На улицах Сталинграда «война моторов» уступила место древнему, как мир, рукопашному бою. А на открытых пространствах площадей и пустырей царили снайперы.
Момент истины настал в конце октября — начале ноября. Перед немцами уже замаячил кошмар зимней кампании сорок первого. Они торопились закончить дело, а советские войска в городе держались буквально на пределе возможностей. 14 октября 6-я армия начала последний рывок. Вряд ли когда-либо на столь крошечном участке фронта наступали столь мощные силы — тракторный завод и завод «Баррикады» атаковали целых пять дивизий, две из которых — танковые. Столбик термометра опускался ниже минус пятнадцати, обороняющимся катастрофически не хватало боеприпасов, провианта и главное — людей. Но то, что оставалось от 62-й армии генерал-лейтенанта Чуйкова, буквально зубами вгрызалось в три махоньких плацдарма — единственные клочки земли на этом, правом, берегу Волги. А на том, левом, — земли для них не было вовсе.
К середине ноября немецкий натиск выдохся. А уже 19-го числа началось советское контрнаступление.
Командование стало планировать его ещё в сентябре, точнее, тогда это были гипотетические намётки, прикинутые Сталиным, Жуковым и Василевским на случай прорыва немцев к Сталинграду. В деталях план операции «Уран» (окружение 6-й армии в Сталинграде) Ставка утвердила 13 ноября. Это была первая из трёх частей финальной схватки на берегах Волги; за «Ураном» последовали операции «Сатурн» и «Кольцо».
«Уран» был успехом, но всё же неполным — не удалось ни с ходу разгромить, ни хотя бы рассечь и изолировать друг от друга немецкие части. Из-за этого не получилось в полной мере развить замысел операции «Сатурн», пришлось ограничиваться так называемым Малым Сатурном. Вместо грандиозного рывка на запад — юго-запад, вплоть до Ростова-на-Дону, оставалось ограничиться развитием наступления на 100–150–200 километров. Разметав итальянские части, советские танкисты вырвались на оперативный простор, не без успеха громя неприятельские базы. Так, на католическое Рождество корпус Василия Баданова преподнёс немцам «подарок» — буквально раскатал аэродром в Тацинской, уничтожив на земле до трёхсот вражеских самолётов! Когда противник подтянул резервы и отрезал Баданова от своих, танкисты заправили машины захваченным на аэродроме топливом и прорвались из окружения. К сожалению, сил для дальнейшего развития успеха у наших войск на тот момент объективно не осталось, да и намертво засевший в Сталинграде Паулюс требовал считаться с собой. На рубеже 1942–1943 годов фронт стабилизировался. «Малый Сатурн» завершился, началась операция «Кольцо» по ликвидации 6-й армии Вермахта.
Согласно плану, всё должно было завершиться за неделю. Но солдаты Паулюса проявили небывалый фанатизм и — нужно отдать врагу должное — стойкость, близкую к нечеловеческой. В лютый мороз, с негодным обмундированием, со снабжением, стремящимся к нулю, с банальной нехваткой продовольствия (доходило до людоедства) немцы держались 23 дня. Однако к 26 января стало ясно, что для них всё кончено: советские войска наконец смогли рассечь противника, соединившись в районе Мамаева кургана. 30 января Гитлер присвоил Паулюсу фельдмаршальское звание, напомнив в радиограмме, что ни один немецкий фельдмаршал никогда не попадал в плен… Можно понять чувства и так держащегося на пределе военачальника, которому фактически предложили героически сдохнуть (ну или покончить жизнь самоубийством — по ситуации). Так или иначе уже на следующий день он направил в советский штаб просьбу принять его сдачу. 2 февраля немецкое сопротивление в Сталинграде прекратилось.
Для Рейха это была катастрофа — военная и моральная. В плен попало более 90 тысяч солдат и офицеров, 24 генерала и, разумеется, фельдмаршал. Поражение под Москвой зимой 1941–1942-го было болезненным и неприятным, сталинградский коллапс оказался смертельно унизительным.
Геббельсовская пропаганда отрицала сдачу окружённых в плен — 6-ю армию в полном составе объявили погибшей, даже устроили в Германии липовый траур. Пощёчина, которую Гитлер готовился дать Сталину, внезапно обернулась тяжёлой оплеухой ему самому…
…Традиционно Сталинградскую битву считают коренным переломом не только в Великой Отечественной, но и во всей Второй мировой войне. И это, разумеется, справедливо с исторической точки зрения. Сделанное под Сталинградом зимой было закреплено под Курском летом, Вермахт навсегда утратил стратегическую инициативу. Однако достаточно ли этих слов — «коренной перелом», — для того чтобы описать всю значимость произошедшего в июле 1942 — феврале 1943-го? Чтобы понять, что именно родилось в тот момент, когда бойцы Чуйкова из последних сил держали три крошечных плацдарма правобережной земли? Когда ударные силы Ватутина и Ерёменко встретились у Калача? Когда над Мамаевым курганом поднялся красный флаг?
Как передать те чувства, которые возникают, когда стоишь у подножия легендарного кургана? Двести гранитных ступеней — как двести дней Сталинградской битвы — ведут к его вершине, где возвышается 87-метровая, если считать с поднятым мечом, в восемь тысяч тонн весом статуя — Родина-мать. Огромная, как наша Родина, несгибаемая, как мощь её защитников, и железобетонная, как воля к победе. Эта, пожалуй, лучшая работа скульптора Евгения Вучетича поднялась над Мамаевым курганом в 1967 году — возводили грандиозную статую восемь лет. Изваянное воплощение победы, наша Самофракийская — пусть без крыльев, зато с головой, — и тут осознаёшь истинный масштаб события, не просто переломившего войну — вросшего в душу и самосознание, записанного на подкорке, ставшего одним из символов национального духа. Недаром само слово «Сталинград» стало и нарицательным, и интернациональным. Нет, недостаточно просто сказать — «коренной перелом»! Исторически справедливо, но недостаточно! Ибо всегда найдутся как желающие принизить нашу победу («мясом завалили», «голыми руками посылали воевать», и прочая, и прочая), так и охотники прикоснуться к чужим лаврам («а вот союзники», «а в это время на других фронтах»)… Да, был тот же Эль-Аламейн, по масштабам сталинградского горнила — «конфликт местного значения», и при всём уважении к памяти союзных солдат — битву, изменившую ход истории, наши бойцы вытаскивали сами. Стоит напомнить ревизионерам, что тогда, в 1943-м, все прекрасно понимали, как выигрывалась эпоха. Вновь обратимся к сборнику «Сталинград. Величайший провал Гитлера», слова журналиста «Таймс»: «Красная Армия — это мыслящая армия, и в глазах ее бойцов вы найдете неугасимое любопытство, многочисленные таланты и способность к самопожертвованию, сталь присущую русскому народу». Или вот книга цитирует британского премьера К. Эттли: «Стоит отдать должное советскому военному командованию. Они создали не армию роботов, а армию мыслящих, инициативных людей». И пусть «коренной перелом» для ревизионеров истории звучит не сильнее, чем «война тутси и хуту». Зато «Сталинград» — понятно на любом языке безо всяких объяснений.
В сентябре 1942-го с Дальнего Востока в Сталинград приехал человек, который меньше, чем за сорок дней уничтожит две с лишним сотни оккупантов, в том числе 11 снайперов и аса снайперской охоты, начальника школы Хайнца Торвальда. Звали этого человека Василий Григорьевич Зайцев.
Родился Василий 23 марта 1915 года в селе Елининка Оренбургской губернии. В Оренбуржье – всё сплошь степи да равнины, но село притулилась на краю огромного Джабык-Карагайского бора, где было много живности. Воспитанием Васи занимался дед Андрей Алексеевич – опытный охотник, и он с раннего детства научил пацана премудростям этого древнейшего ремесла: сливаться с местностью, бесшумно двигаться, чтобы зверь не учуял, и метко стрелять. Когда мальчик пошёл в шестой класс, дед подарил ему «берданку». Всё это потом очень пригодилось Василию.
После семилетки Вася уехал в Магнитогорск, где строился крупнейший металлургический комбинат, и поступил в стройтехникум, а затем на курсы бухгалтеров. В армию Василия призвали лишь в 22 года, направили на Тихоокеанский флот, где, окончив Военно-хозяйственную школу, он стал самой что ни наесть тыловой крысой – начфином в бухте Проведения.
Война для Василия началась с ранений. Вернувшись после медсанбата в полк, он тут же отличился, показав всем, что не забыл навыки, полученные от деда: подобрав винтовку раненого товарища, с предельной дистанции влепил по пуле двум немцам, а вскоре попал точно в голову пулеметчика, который прятался в руинах завода, фактически решив исход боя. Командование быстро обратило внимание на меткого морячка, и предложило Зайцеву сформировать снайперскую группу, ведь в боях в городе умелый стрелок мог в одиночку некоторое время удерживать целую улицу, выигрывая время для перегруппировки своих товарищей. А группа снайперов могла вообще создать высокую и эффективную плотность огня на ограниченном участке фронта.
Зайцев, к тому времени уже главстаршина, хотя и не имел никакого опыта командования людьми, а о снайперском деле вообще ничего не знал, к подбору бойцов в свою группу подошёл с бухгалтерской скрупулёзностью. Помог опыт охотника: Зайцев понимал, что тут важно не только метко стрелять. Нужны терпение, ведь снайпер должен подолгу лежать в засаде неподвижно, умение подмечать детали, способность анализировать действия врага, уважение к нему, ведь недооценка противника ведёт к гибели самого снайпера, умение импровизировать и разумно рисковать, желание учиться. Зайцев сразу увидел, что наши снайперы, в отличие от немцев, действуют в одиночку. Это существенно снижало возможности по наблюдению за врагом. На очень слабом уровне была подготовка «рабочего места» и маскировка, плохо изучался передний край противника. В Красной Армии снайперов готовили и до войны, но при подготовке совершенно не учитывались особенности городского боя, когда противник был не только спереди, но и справа, слева, и даже сверху и снизу: средний этаж дома могли занимать наши, а верхний и нижний – немцы – эдакий «слоёный пирог». Выстрел мог раздаться, казалось бы, из самой безопасной точки.
После долгих наблюдений за действиями вражеских снайперов, Зайцев подметил, что во время нашей атаки они бьют не по переднему ряду атакующих, а по заднему. Остановив атаку, снайперы стреляли по санинструкторам и по раненым, которым те пытались оказать помощь и вытащить из-под огня. Из пятизарядной винтовки «маузер 98к» снайпер за минуту мог выстрелить десять раз с учетом перезарядки магазина. Два-три снайпера за короткое время выводили из строя целый взвод.
Наши снайперы были вооружены винтовками Мосина, на которую устанавливался оптический прицел ПУ с четырёхкратным увеличением. Благодаря специальным технологиям изготовления, укороченному стволу, прицелу ПУ, который был надёжнее всех иностранных аналогов, и некоторым другим отличиям от серийной винтовки, советские снайперы в Сталинграде получили серьёзное преимущество над своими немецкими визави: точность стрельбы в сравнении с «маузером 98к» выросла почти вдвое.
В конце 1942 года в 284-ю дивизию прибыл инструктор снайперской контрборьбы. Днём он был просто снайпером, а вечерами передавал свои знания фронтовикам. Так на опыт уральского охотника наложилась теория, и просто меткий стрелок Василий Зайцев превратился в одного из лучших, и уж точно самых эффективных снайперов Второй мировой войны.
Штатным расписанием снайперская группа, которую возглавил Зайцев, не предусматривалась, потому не было и официальной должности командира. Снайперы звали Зайцева просто – главный, ведь он был уже главстаршиной, продолжавшим носить тельняшку и морской ремень. Постепенно главный сформировал правила, которые позже войдут в учебники. Занятия по обучению своих снайперов Зайцев старался проводить каждый день вечерами, а ранним утром отправлялся на «передок» наблюдать за «крысиными норами» – позициями вражеских снайперов, скрытыми в руинах. Получив приказ ликвидировать снайпера или пулемётчика, Зайцев отыскивал очевидцев вражеского огня, выяснял, в какое время суток и при каких обстоятельствах были получены ранения, выспрашивал, где раненых нашли санинструкторы. Для того, чтобы изучать вражеский передний край, засекать скрытые среди камней огневые точки, отслеживать передвижения, измерять расстояния, наши снайперы часто использовали артиллерийские перископы. Чтобы вражеский снайпер обнаружил себя, его провоцировали пошевелиться или выстрелить. Частенько специально выставляли бутафорские перископы, и по пулевым отверстиям определяли, откуда стрелял немец. За чужим передним краем наблюдали до тех пор, пока немец не выдавал себя. Часто немецкий снайпер имел проводную связь с артиллеристами и сообщал им координаты целей, то есть, по сути, был ещё и корректировщиком огня. Зайцев решил стрелять одновременно и по снайперу, и по артиллеристам. Когда всё было готово, наш стрелок обозначил себя, немецкий снайпер выстрелил, и на миг приподнял голову над камнем, за которым прятался. Зайцеву этого мгновения вполне хватило. Когда немецкие пушкари вышли к орудиям, чтобы накрыть огнем Зайцева, они тут же были убиты снайперами. Позже в учебниках этот метод Зайцева будет назван «снайперским залпом».
Успехи группы Зайцева вовсе не гарантировали ему поддержки со стороны командиров: им были нужны решительные эффектные действия, о которых напишут в газетах, ведь за это можно было быстро получить ордена, звания и повышения по службе. Зайцев же частенько за целые сутки не стрелял ни разу: его методика не терпела суеты. Он тщательно изучал местность, основательно оборудовал основную и несколько запасных позиций, готовил карточки огня, вёл пристрелку. Однажды его даже обвинили в саботаже. От трибунала Зайцева спасла внезапная вражеская атака: снайперы, несколько дней не смыкавшие глаз в своих укрытиях, быстро перебили офицеров, и атака провалилась. После этого командование от Зайцева отстало.
25 октября 1942 года Зайцев получил свою первую награду – солдатскую медаль «За отвагу», а в придачу к ней новенькую снайперскую винтовку. Тогда-то Василий произнёс фразу, ставшую девизом сталиградцев, а газеты разнесли её по всем фронтам: «За Волгой для нас земли нет!»
Столкнувшись с таким опасным противником и его необычной тактикой, немцы были вынуждены сами начать готовить спецов контрснайперской борьбы. В Германии появились новые школы снайперов, подготовка в которых во многом, велась по советской методике. 70% всего учебного времени отводилось огневой подготовке: стрелять учились против солнца, в сумерках, ночью при яркой луне. Винтовка «маузер» новым требованиям не отвечала, и Гиммлер потребовал быстро разработать специальную снайперскую винтовку. Но быстро не получилось – германская промышленность просто не имела для этого материальных ресурсов, и оружейники были вынуждены модернизировать видавший виды «маузер 98к»: укоротили ствол, изменили форму рукоятки затвора, усовершенствовали спусковой крючок: мягкий спуск был предусмотрен конструктивно. Новый карабин оснастили четырёхкратной оптикой, которая позволяла попасть даже в амбразуру.
О Зайцеве в Берлине узнали не только из докладов от штаба 6-й армии, но и из советских газет, исправно поступавших в столицу рейха. Гитлер был взбешён, и приказал уничтожить Зайцева. Для этого в Сталинград лично приехал шеф Соссенской снайперской школы Хайнс Торвальд. По его заказу знаменитый Хуго Шмайсер создал мощную снайперскую винтовку. Винтовка комплектовалась десятикратными оптическими прицелами «Zeiss» для стрельбы днем и инфракрасным ночного видения.
О приезде Торвальда прознала советская фронтовая разведка, и Зайцев получил приказ немца найти и ликвидировать. К тому времени Зайцев уже научился по характеру огня и маскировки разгадывать почерк вражеских снайперов, легко отличал асов от дилетантов. Однако Торвальд оказался парнем не промах. Он искал Зайцева так же тщательно, как Зайцев искал его. Но времени оба даром не теряли: пока охотились, Торвальд убил 10 советских снайперов, а Зайцев – 12 немецких.
Как-то утром в середине декабря Зайцев заметил, что на нейтральной полосе у подбитого танка откуда ни возьмись, выросла груда кирпича, а рядом валялся ржавый лист железа, которых накануне не было. Интуиция и опыт подсказали, что немец оборудовал себе новую позицию. Чтобы выманить Торвальда, напарник Зайцева обозначил себя выстрелом. Немец выстрелил в ответ, и, будучи уверен, что ему уже ничего не угрожает, ведь Зайцева он убил, высунулся из укрытия. Тут-то Зайцев его и достал. Это был один из 1235 вражеских солдат, которых отправил к праотцам Зайцев и его группа.
В январе 1943 года позицию Зайцева накрыл случайный миномётный залп. Зайцев был тяжело ранен, контужен, и ослеп. В Москве знаменитый офтальмолог Филатов, проведя несколько сложнейших операций, зрение вернул, но со снайперской работой Зайцеву пришлось распрощаться.
22 февраля 1943-го младший лейтенант Зайцев стал Героем Советского Союза. После награждения в Москве он обстоятельно изложил свой сталинградский опыт, чтобы его использовали при выработке методик обучения снайперов. Особенно высоко оценили зайцевский «шахматный метод», когда на небольшом кусочке фронта работало сразу несколько групп снайперов, а также снайперский залп – одновременный плотный огонь по всем разведанным целям. Вскоре наши снайперы получили наставления, которые учитывали опыт двух лет войны.
В 1943-м, окончив офицерские курсы, Зайцев стал преподавать в школе снайперов, написал два учебника, но сидеть в тылу сил не было, он снова попросился на фронт, и был назначен командиром подразделения миномётчиков. Своё снайперское мастерство Зайцев применил и тут, ведь отличий было не так уж и много: нужно было грамотно выбрать позицию для миномётного расчёта и корректировщика, и после нескольких выстрелов быстро перебраться на другую заранее подготовленную позицию. Зайцев освобождал Донбасс и Одессу, форсировал Днепр.
Когда война закончилась, Зайцев перебрался в Киев. Окончив институт, он работал директором швейной фабрики и директором техникума.
Спасибо за внимание! Подписывайтесь на канал и жмите на большой палец вверх!
Приветствую всех подписчиков и читателей моего канала!
В прошлой своей статье я рассказывал о том, как Василий Зайцев вступил в партию. В данной статье я расскажу о том, когда и при каких обстоятельствах Василий сказал свою знаменитую фразу:
"За Волгой для нас земли нет".
В один из дней к Василию подошел секретарь комсомольской организации Федосов и сообщил ему, что его вызывает командующий 62-й армией генерал Чуйков. Василий спросил его, встречал ли он командующего? На что Федосов ему ответил:
"Видел. Да и ты его встречал, только видимо не знал. Командующий ведь часто бывает в окопах, блиндажах, обходит боевые точки. Он появляется то в форме простого солдата, то в ватнике и ушанке. Тут ведь сам знаешь, нужно быть осторожным, что бы не попасть под пулю фашистского снайпера"
Из этой беседы Василий узнал, что в первой половине сентября 1942 года, когда оборона Сталинграда была возложена на 62-армию, Чуйков был вызван в Военный Совет и назначен командующим армией.
Чуйкова предупредили, что положение на Сталинградском фронте очень тяжелое и Верховное Главнокомандование приказало -Сталинград отстоять любой ценой. На что Чуйков ответил:
"Задачу я понимаю очень хорошо, задача будет выполнена.. Клянусь : или умрем в Сталинграде, или отстоим его"
Прибыв в штаб армии, Василия проводили в рабочий блиндаж генерала. В блиндаже кроме командарма находились еще член Военного Совета армии генерал-лейтенант Гуров и бригадный комиссар Видюков, все трое что то рассматривали на карте.
Василий представился. Командующий приветливо улыбнулся, подошел к нему и крепко пожал руку. После этого командарм подвел Василия к столу, где с ним тепло поздоровались Гуров и Видюков.
В блиндаже была такая атмосфера простоты и непосредственности, что волнение вначале охватившее Василия прошло, и по словам Василия он говорил с командующим как с другом.
Это то братство всех сталинградцев-генералов и бойцов, которые родились в боях Сталинграда. Пройдут годы и десятилетия, но где бы сталинградцы не встретились, они с волнением и радостью вспоминают об этой дружбе, как о самом значительном в своей жизни.
Генерал спросил у Василия сколько дней он воюет и сколько уничтожил фашистов. Узнав, что Василий за 32 дня снайперской винтовкой уничтожил 40 фашистов, не считая сколько истребил автоматом и гранатами.
Между прочим, командарм поинтересовался у Василия, сколько у него снайперов. Узнав, что всего 6 человек, командующий заявил, что это слишком мало даже для батальона, не говоря уже о полке. Что бы врага основательно сковать, необходимо, что бы в каждой роте был снайпер. А обучением снайперов должен заняться Василий.
После чего командарм прикрепил на форму Василия медаль "За отвагу" и поздравил с боевой наградой.
Когда маршал Чуйков в конце 50-х писал книгу о Сталинграде, которую он назвал "Начало пути", его преследовали кошмары. Солдаты и офицеры, посланные маршалом на смерть в дни обороны города, являлись ему во сне. Пройдет 30 лет, и дважды Герой Советского Союза завещает похоронить себя вместе с ними в одной братской могиле на Мамаевом кургане. В день похорон маршала текст его завещания с заголовком "Конец пути" напечатают почти все немецкие газеты.
"Конец пути"
Текст завещания уже сильно изменившимся почерком 82-летний маршал Василий Иванович Чуйков составлял на оборотной стороне фронтовой фотографии, на книге "Начало пути", на клочках бумаги, которые были под рукой. Предчувствуя конец пути, он вызовет к себе сына Александра и скажет: "Ты мой единственный сын. Я хочу, чтобы ты знал одним из первых, - я послал письмо в ЦК КПСС с просьбой, чтобы мой прах хоронили не в Кремлевской стене, не на Новодевичьем кладбище, а на Мамаевом кургане в братской могиле. Я хочу лежать со своими солдатами".
Он умер 18 марта в1982-м. Согласно завещанию маршала его тело из Москвы для захоронения было перевезено в Волгоград. В день похорон с Волги тянуло ледяным ветром.
"Главная река русских"
Гитлер изо всех своих сил рвался к "главной реке русских", - так немцы называли Волгу. 12 сентября 42-го Чуйков принимает командование 62-ой армией.
В дни обороны города, которая длилась 180 дней и ночей, Чуйков говорил: "За Волгу мы не уйдем, за Волгой для нас земли нет". Но, уже не надеясь на победу, командарм написал прощальное письмо жене, в то время как немцы отлили медаль "За взятие Сталинграда". О том, что город пал, они объявляли несколько раз. На ременных пряжках немецких солдат и офицеров был начертан девиз "С нами Бог" или "Бог видит тебя". Но именно тогда, в сталинградском аду, бог войны отвернулся от солдат вермахта.
"Генерал, который воюет в белых перчатках"
Про маршала Чуйкова говорили, что он генерал, который буквально воюет в белых перчатках. На самом деле никаких перчаток не было. Просто в дни обороны Сталинграда его мучила страшная экзема, и руки были вечно перебинтованы.
"Он рассказывал, что это было только в Сталинграде. Какое-то обострение нервное, напряжение - и у него сразу начинали руки гореть. Трещины, кровь. И санитарки, они уже знали и всегда после боя или в передышках между боями поджидали отца с тазом марганцовки и свежими бинтами", - говорит сын маршала Александр Чуйков.
Со сталинградских времен Чуйкова также называли "генералом Штурмом".
В Сталинграде он развил и довел до совершенства известную еще в Первую мировую тактику штурмовых групп, тактику уличного боя. Мелкая штурмовая группа в Сталинграде получила право на существование как тактическая единица. Жилые дома, руины цехов, подвалы стали непреступными бастионами, защитники которых не только оборонялись, но и переходили в контратаки.
Самый известный пример - дом Павлова, который с 23 сентября по 25 ноября в 42-м стал важным опорным пунктом обороны города.
"Это тебе, Вася, мой подарок за Сталинград"
А через год в одной из больниц Потсдама у Чуйкова родится сын, которого он в честь полководца Суворова назовет Александром.
"Он был страшно ревнив"
Имя Василия Чуйкова могло стоять в одном ряду с именами разведчиков Рихарда Зорге и Николая Кузнецова. Чуйков грезил разведкой. Она же, разведка, чуть не отняла у него любимую жену.
"Вот эта вот извечная игра влюбленных. Она слышит его шаги. И она подкрадывается сзади. Обнимает его за шею, закрывает ему глаза, - рассказывает Александр Чуйков.
- Когда она пришла в себя, то поняла, что лежит на полу с гудящей головой, а в лицо ей смотрит дуло браунинга, который держит в руках любимый муж. Он кричал: неужели ты не понимаешь - кто подкрадывается сзади, тот враг. У меня рефлекс".
В 42-м Чуйков был отозван Сталиным в Москву. После чего и назначен командующим действующей армией на Сталинградском направлении.
В партбилете коммунист Чуйков хранил молитву
В бою маршал Чуйков крестился кулаком. В первый раз это случилось на Украине в октябре 43-го. В течение часа немцы бомбили и обстреливали хату, в которой укрывался Чуйков с офицерами.
Уже после смерти отца Александр Васильевич разбирал его документы. Военный и партийный билеты лежали рядом. В партийном билете он обнаружил молитву, написанную на клочке бумаги рукой маршала.
"О, могущий! Ночь в день превратить, а землю в цветник. Мне все трудное легким содей. И помоги мне!"
У маршала Чуйкова было несколько привычек, которые граничили с чудачеством. Вечером он требовал кружку простокваши, при этом непременно добавлял: "С ложкой!" Над анекдотами про Василия Ивановича Чапаева Василий Иванович Чуйков смеялся, но лишь тогда, когда Василий Иванович Чапаев превращался рассказчиком анекдота, например, в Николая Степановича. Был заядлым любителем игры в карты. А если проигрывал, злился и обижался всерьез.
"Есть в огромной России город, которому отдано мое сердце"
Евгений Вучетич - автор памятника "Родина-мать" и всего ансамбля "Героям Сталинградской битвы" на Мамаевом кургане в Волгограде.
Лицом маршал, одетый в гранит, смотрит в сторону Волги. За его спиной - главная высота России Мамаев курган. А на самом памятнике сын выбил слова отца:
"Есть в огромной России город, которому отдано мое сердце. Он вошел в историю как Сталинград".
Кстати, в семье маршала Чуйкова Волгоградом этот город никто и никогда не называл.
Читайте также: