Козьма прутков военные афоризмы
Обновлено: 27.11.2024
Именно здесь, в форме кратких изречений, его пародийность и потешный алогизм воплотились со всей лаконичной полнотой. 160 основных и 102 дополнительных афоризма составили золотой фонд прутковской мысли. Первая их часть была напечатана в «Современнике» (№ 2, 6) в 1854 году, а затем последовали публикации в «Искре» (№ 26, 28) в 1860 году. Многие изречения впервые увидели свет лишь в собрании сочинений 1884 года.
Особенность этого жанра у Козьмы Пруткова состоит в том, что его афоризмы далеки от западноевропейских максим в духе Ларошфуко, Паскаля или Лабрюйера. Перед нами рассуждает не бесстрастный ученый муж, не рафинированный эстет, не великий мыслитель. Нет, размышлениям предается директор Пробирной Палатки, кавалер ордена Святого Станислава I степени, чиновник с большим стажем любоначалия и беспорочной службы, семьянин — самовлюбленный и самодовольный, добродушный и комичный, большой любитель банальностей и наряду с тем автор оригинальных метафор, веселого абсурда. Он очень живой. Подвижная и разнообразная душа, которая окрашивает сухой интеллект во все тона человеческих страстей. Тонкий наблюдатель, владеющий образом поэт, заставляющий нас смеяться над стертыми клише приевшихся уподоблений. Мы наслаждаемся игрой, в которую вовлекает нас автор, — сам же он сохраняет серьезность и даже важность, солидную философичность.
Жизнь нашу удобно сравнивать со своенравною рекою, на поверхности которой плавает челн, иногда укачиваемый тихоструйною волною, нередко же задержанный в своем движении мелью и разбиваемый о подводный камень. — Нужно ли упоминать, что сей утлый челн на рынке скоропреходящего времени есть не кто иной, как сам человек?
Ну конечно же нет! Не нужно об этом упоминать, и тем не менее Прутков упоминает здесь и упомянет что-нибудь подобное еще не раз при всяком удобном случае.
В собрании мыслей и афоризмов Козьмы Пруткова масса изречений-сравнений:
Слабеющая память подобна потухающему светильнику.
Воображение поэта, удрученного горем, подобно ноге, заключенной в новый сапог.
Умные речи подобны строкам, напечатанным курсивом.
Перо, пишущее для денег, смело уподоблю шарманке в руках скитающегося иностранца.
Болтун подобен маятнику: того и другой надо остановить.
Есть приметы жизненного опыта:
Что имеем — не храним; потерявши — плачем.
Если хочешь быть счастливым, будь им.
И при железных дорогах лучше сохранить двуколку.
А вот итог: тщетность честолюбивых стремлений, переданная со щемящей выразительностью:
Чиновник умирает, и ордена его остаются на лице земли.
Представьте: бренная плоть растворяется в земле, а могильный холм еще украшают железки и камни земных наград…
Вообще, ходячее представление о Козьме Пруткове как о неком до тупости ограниченном ретрограде с амбициями гения; представление, отчасти внедрявшееся в сознание читателей его опекунами, соответствует лишь намеренно карикатурной составляющей образа. Таковая, конечно, имеется — и играет далеко не последнюю роль. Однако в действительности Прутков гораздо интереснее, содержательнее, богаче той маски, которую задумали и воплощали опекуны, потому что сами его создатели много интереснее нарисованных ими схематичных карикатурных изломов. Прутков кричит на каждом углу, что он умен и талантлив, и одновременно делает все для того, чтобы казаться глупым и бездарным; а мы с удивлением обнаруживаем, что он и вправду остроумен и даровит. В нем заключен редкостный комический дар. Он — лирический эксцентрик и мастер алогичной клоунады. Командир короткого, как выстрел, афоризма: «Бди!» И сановный автор пережившего века антигосударственного наказа: «Если хочешь быть покоен, не принимай горя и неприятностей на свой счет, но всегда относи их на казенный».
Он уверен, что «эгоист подобен давно сидящему в колодце».
Он удивляется: «Не совсем понимаю, почему многие называют судьбу индейкою, а не какою-либо другою, более на судьбу похожею птицею?»
Наконец, по его наблюдению, «камергер редко наслаждается природой», а «из всех плодов наилучшие приносит хорошее воспитание».
Философ Владимир Соловьев в своей статье, написанной для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, говорит о Козьме Пруткове как о «единственном в своем роде литературном явлении»[314], уникальном случае в истории мировой литературы, ибо «все остальные (мистифицированные авторы. — А. С.) слишком элементарны и однообразны в сравнении с ним. Два талантливых поэта, гр. А. К. Толстой и Алексей Михайлович Жемчужников, вместе с Владимиром М. Жемчужниковым и при некотором участии третьего брата Жемчужникова — Александра М. — создали тип важного самодовольства и самоуверенности петербургского чиновника (директора Пробирной Палатки), из тщеславия упражняющегося в разных родах литературы. Но сила Пруткова не в этом общем определении, а в той индивидуальной и законченной своеобразности, которую авторы сумели придать этому типическому лицу и воплотить в приписанных ему произведениях». Далее Соловьев обоснованно утверждает, что «не все произведения в равной мере носят на себе печать его индивидуальности», многие из них выходят за рамки сложившегося образа. Это соответствует нашему утверждению о том, что Козьма Прутков значительно богаче принятой им на себя маски сановного самодовольства. По справедливому замечанию Соловьева, «пародии на поэтов того времени, в высшей степени удачные, не могут, однако, принадлежать Пруткову, который был бы другою личностью, если бы умел так верно замечать отрицательные стороны чужой поэзии», хотя «сами по себе эти произведения — образцы в своем роде по меткости и тонкости». То же самое, согласно рецензенту, можно сказать и о других произведениях — удивительно пластичном «Споре древних греческих философов об изящном» и мистерии «Сродство мировых сил», которая, «хотя насыщена прутковским элементом, отличается, однако, излишнею для предполагаемого автора красотою стиха».
В чем же состоит этот «прутковский элемент»? Что в творчестве Козьмы Петровича особенно прутковское?
На взгляд Соловьева, это три комедии: «Фантазия», «Блонды», «Опрометчивый турка», все басни и два стихотворения: «Мой портрет» и «Предсмертное». Но прежде всего «Мысли и афоризмы». Они — самое прутковское во всем Пруткове. Действительно, в изречениях пародийность, образность и алогизм безошибочно работают на создание типа петербургского чиновника: самоуверенного, степенного, важного. Здесь вымышленный автор лепит вымышленный образ из самого себя — да такой, который встает в ряд с главными персонажами классической русской литературы и становится нарицательным.
Интересно было бы сопоставить прутковские афоризмы с западноевропейской классикой жанра. Здесь снова, как и в случае Пруткова-баснописца, уместно спросить себя: чем Прутков-афорист отличается от авторов классических сентенций? Или он их только тиражирует под своим именем, как это, скажем, произошло с афоризмом: «Философ легко торжествует над будущею и минувшею скорбями, но он же легко побеждается настоящею» — который является близким к тексту переводом максимы Ларошфуко: «Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией»?
Для сравнения выпишем семь максим Франсуа де Ларошфуко и семь афоризмов Козьмы Пруткова. Их темы:
1. Тому, кто не доверяет себе, разумнее всего молчать.
2. Старики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры.
3. Хитрость и предательство свидетельствуют лишь о недостатке ловкости.
4. В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.
5. Порядочные люди уважают нас за наши достоинства, а толпа — за благосклонность судьбы.
6. Порою человек так же мало похож на себя, как и на других.
7. Уклонение от похвалы — это просьба повторить ее.
Максимы Ларошфуко основываются на жизненном опыте автора, в его афоризмах поражают удивительная зоркость наблюдений и способность спрессовывать их в чеканную словесную формулу.
Не уверен в себе — молчи…
Ловкач все обстряпает и без обмана или предательства…
Претензии на то, чего нет, смешнее того, что есть…
Уважать человека не за его достоинства, а за случайную благосклонность фортуны — типично плебейская черта…
Все это — серьезные сентенции. Ничего комического в них нет. Они не смешат, а, напротив, вызывают почтение своей проницательностью.
Есть среди приведенных максим и такие, которые заставляют нас поражаться остроумию автора.
Старики оттого советуют хорошее, что не могут уже грешить…
А каков человек, который «так же мало похож на себя, как и на других»? Отзываясь об оригинале, обычно утверждают, что он ни на кого не похож. Но если при этом, как у Ларошфуко, он не похож и на себя самого, то — спрашивается — какой же он оригинал.
Наконец, психологическая сентенция о любви к славе. Действительно, избегающий похвал не всегда делает это из скромности или равнодушия к славословию. Часто в подобном уклонении таится утонченное тщеславие.
Итак, наблюдения Ларошфуко в высшей мере серьезны. Нашу радость вызывает их оригинальность, а улыбку — острая игра ума.
Теперь возвращаемся к герою настоящего жизнеописания.
1. Что скажут о тебе другие, если сам ты о себе ничего сказать не можешь?
2. Иного прогуливающегося старца смело уподоблю песочным часам.
3. Говоря с хитрецом, взвешивай ответ свой.
4. Никто не обнимет необъятного.
5. Не будь цветов, все ходили бы в одноцветных одеяниях!
6. Добрая сигара подобна земному шару: она вертится для удовольствия человека.
7. Поощрение столь же необходимо гениальному писателю, сколь необходима канифоль смычку виртуоза.
Первый афоризм пытается спровоцировать молчуна; автор пребывает в уверенности, что о людях судят исключительно по их собственному мнению о себе.
Второй афоризм — всего лишь производная от метафоры о старике: из него песок сыплется.
Третий и четвертый — утверждение самоочевидного.
Пятый — производная от образа: «серая толпа». И снова то, что разумеется само собой.
Шестой афоризм — сравнение. При этом остается за кадром: каким образом кружение земного шара может вызвать удовольствие у человека, если он этого кружения даже не замечает? Непонятно, зато смешно. А смешно, потому что смешано.
Седьмой афоризм — напрашивание на похвалу; при этом, естественно, под «гениальным писателем» Козьма без всякой ложной скромности имеет в виду себя самого.
В отличие от классических образцов афоризмы Пруткова, как правило, привлекают внимание вовсе не проницательностью или положительным остроумием. Их новизна в том, что они забавны главным образом тем глубокомыслием, с которым высказывается очередная банальность. Прутков неистощим — любую жизненную ситуацию он готов объяснять с помощью избитых формулировок. Улыбку читателя вызывает не тупоумие его сентенций (как казалось опекунам), но претензии на глубину и серьезность. А, согласно Ларошфуко, в людях особенно потешны как раз их притязания на то, чего они не способны достичь.
Говоря о Пруткове — сочинителе басен, мы пришли к выводу, что если классический баснописец (Крылов) высмеивает человеческие пороки, то Козьма подвергает осмеянию морализирующую басню как устаревший литературный жанр и заодно шутит над самим баснописцем. Он пишет пародию, придавая неожиданную свежесть тому, что казалось архаикой.
То же и с афоризмами. Если классический афорист (Ларошфуко) кристаллизует в своих максимах человеческую мудрость, то Козьма под маской кристаллизации мудрости потешается над афористом и над сентенциями как модным литературным жанром. Он пишет не афоризмы, а пародии на афоризмы.
Исследователь В. Сквозников справедливо замечает: «Все дело в том, что предметом вышучивания является не „тупость“ как таковая, а именно самая, с позволения сказать, „мудрость“, точнее, та безапелляционность и то беспредельное самодовольство рассудка, с которым он, торжествуя, накидывает свою сетку на неуловимо разнообразную живую жизнь»[316]. Такова реакция XIX века на век XVII, декларировавший победу разума и просвещения.
«Беспредельное самодовольство рассудка» свойственно и нашему времени. А если иметь в виду, что, помимо великих мыслителей и остроумцев, в афористическом жанре подвизались и подвизаются поныне люди с необоснованной претензией на мысль, с желанием казаться во что бы то ни стало остроумными, то прутковские пародии продолжают сохранять свою актуальность. «Будучи гибкими от пропитывающей их внутренней иронии, они не старятся в разных условиях и случаях жизни — и потому они долговечнее неподвижно абсолютной „мудрости“»[317].
Здесь возникает любопытный вопрос: чем определяется продолжительность жизни художественного произведения? Почему масса серьезных афоризмов забылась, а «дразнилки» Козьмы Пруткова живут и здравствуют? Может быть, потому, что мысль, изреченная чеканно, в расчете на века, статична и со временем становится затертой, тогда как нечто, сорвавшееся в шутку, случайно и как бы только по текущему поводу, обладает внутренней динамикой и оказывается сказанным впрок? Пример Пруткова позволяет нам сформулировать одно частное наблюдение: слово о мудрости, звучащее как глупость, оказывается иногда более жизнестойким, чем сама мудрость.
За глубокомысленным тоном и формальной строгостью афоризмов Козьмы Пруткова, как правило, скрывается такая непроходимая, такая дремучая тривиальность, нечто настолько самоочевидное, что вот уже полтора столетия они невольно вызывают улыбки читателей.
Как известно, копирование не есть творчество. Оно — вещь сугубо ученическая, необходимая только для того, чтобы, освоив техническую сторону дела, суметь выразить себя по существу.
Когда афористика и пародирование входили в моду, в этот жанр устремилось множество подражателей, которые бросились осмеивать все подряд — и хорошее, и дурное, — под маской мудрости или веселья плодя пошлые глупости. Это их пытался урезонить Ларошфуко, говоря: «Копии хороши лишь тогда, когда они открывают нам смешные стороны дурных оригиналов» (курсив мой. — А. С.). Таким «копированием» и занимался в основном Козьма Прутков. Он пародировал не столько конкретных авторов, сколько определенное свойство человеческой души — страсть к изречению глубокомысленных банальностей.
Может показаться, что пародия — искусство развенчания. Не только. Созидательная сила пародии состоит в том, что она, как в случае афоризмов Козьмы, развенчивая ложную или ставшую слишком расхожей мудрость, высвечивает подлинные образцы и освобождает место для свежих наблюдений.
Остановимся на особенностях, которые превращают Козьму из банального фразера в оригинальный персонаж.
Ларошфуко говорит от себя. — Прутков пребывает в образе. Он еще не реальное лицо, но уже и не псевдоним. Он — «пародическая личность», воображаемая реальность.
Там — признанный мыслитель и остроумец. Тут — директор Пробирной Палатки, дилетант, ступивший на стезю изрекателя истин.
Там — моралист, наблюдающий человеческие нравы. Тут — клоун, шутящий над этими наблюдениями: «Весьма остроумно замечает Фейербах, что взоры беспутного сапожника следят за штопором, а не за шилом, отчего и происходят мозоли».
Подводя предварительный итог пародийному юмору Пруткова, перефразируем это так: а взоры веселого пересмешника следят за автором, отчего и происходят пародии.
XIX век выдвинул немало сильных пародистов, выступавших под псевдонимами и даже покушавшихся на то, чтобы маска выросла в литературного героя: уже известный нам критик Б. Н. Алмазов печатался то как Адамантов (синоним алмаза), то как Эраст Благонравов; Н. А. Добролюбов скрывался то под именем Конрада Лилиеншвагера, то — Якова Хама; а Д. Д. Минаев любил надевать на себя мундир майора Михаила Бурбонова или драпироваться псевдонимом Литературное Домино… Жанр пародии уже не замыкается на высмеивании открыто авторском либо набросившем на себя покров псевдонима, а стремится к созданию самостоятельного образа автора-персонажа. Это тенденция. Она витает в воздухе, она ищет свои воплощения. «Циклизация пародий вызывает к жизни пародическое лицо, пародическую личность. Вершина этого явления — Козьма Прутков. Здесь совершилось превращение пародийного псевдонима в лицо»[318].
Для гг. штаб- и обер-офицеров,
с применением к понятиям и нижних чинов
Примечание. Из этих, дошедших до нас случайно,
размышлений Фаддея Козьмича мы видим с удивлением,
как даровитый сын гениального отца усваивал себе
понятия своего века, постоянно его опережая,
хотя иногда и заметна борьба между старым и новым
временем, на которую обращаем внимание читателя
в особых выносках, сделанных, впрочем, на рукописи
не нами, а неизвестною рукою, вероятно, командира
того полка, где служил (покойный).
Продолжай атаку смело,
Хоть тебе и пуля в лоб —
Посмотри, как лезут в дело
Глазенап и Бутеноп.
А отбой когда затрубят,
Не минуй румяных баб —
Посмотри, как их голубят
Бутеноп и Глазенап.
Если двигаются тихо,
Не жалей солдатских…—
Посмотри, как порют лихо
Глазенап и Бутеноп.
Пусть тебя навылет ранят,
Марш вперед на вражий штаб —
Слышишь, там как барабанят
Бутеноп и Глазенап.
Но враги уж отступают,
В их сердца проник озноб —
Посмотри, как их пугают
Глазенап и Бутеноп.
Стой! Шабаш! Языци сдались,
Каждый стал России раб —
Посмотри, как запыхались
Бутеноп и Глазенап.
Примечания
Военные афоризмы печатаются по тексту первой публикации В. Л. Бродского в журнале «Голос минувшего», 1922, №2, рукопись, которой утеряна. Заглавие взято из обнаруженной в Государственной библиотеке СССР имени Ленина машинописной копии, содержащей и «Церемониал». По ней исправлен текст публикации Бродского в «Военных афоризмах» в стихах под № 41 вместо: «Посмотри, как вальсируют Глазенап и Бутеноп», печатается: «Посмотри, как вальсируют Блазенап и Гутеноп», что возвращает смысл примечанию Пруткова: «В последней строке фамилии перековерканы. Приказать аудитору, чтоб переправил, сохраняя рифму». Афоризму 89 в «Голосе минувшего» возвращены отсутствующие латинские слова in anima vili по машинописной копии: «Те, кто помещиков польских душили, делали пробу in anima vili».
Афоризмы 52, 53, 56, 72, как установлено Б. Я. Бухштабом, основаны на реальных фактах. Корш и Суворин не приняли вызова на дуэль автора нападок на нигилистов В. В. Крестовского, оскорбленного рецензией Буренина на роман «Панургово стадо», напечатанный в «Санкт-Петербургских ведомостях» (1870, №16).
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.
Переводы и позднейшие редакции произведений этого автора могут являться объектами авторских прав соответствующих лиц согласно статье 1260 ГК РФ.
Помимо афоризмов гражданских Козьма Петрович не забыл и про афоризмы военные. При этом он смело расширил родственный круг авторов. Если «гисторические» анекдоты было поручено представить деду Федоту Кузьмичу, то «Военные афоризмы» Козьма Прутков доверил перу своего сына — поручика Фаддея Козьмича.
Как следует из подзаголовка, они писаны «для гг. штаб- и обер-офицеров, с применением к понятиям и нижних чинов». В примечании говорится о том, что Фаддей Козьмич, «даровитый сын гениального отца», опередил свой век. Тут, по-видимому, имеется в виду критическое отношение к армейским порядкам, далеким от идеальных, что и подтвердила Крымская война.
«Военные афоризмы» — это 99 рифмованных двустиший плюс одно стихотворение, посвященное бравым воякам — Бутенопу и Глазенапу с блистательным каскадом рифм на «ап» и «оп».
Марш вперед! Ура… Россия!
Лишь амбиция была б!
Брали форты не такие
Бутеноп и Глазенап!
Продолжай атаку смело,
Хоть тебе и пуля в лоб —
Посмотри, как лезут в дело
Глазенап и Бутеноп.
А отбой когда затрубят,
Не минуй румяных баб —
Посмотри, как их голубят
Бутеноп и Глазенап.
Если двигаются тихо,
Не жалей солдатских… —
Посмотри, как порют лихо
Глазенап и Бутеноп.
Пусть тебя навылет ранят,
Марш вперед на вражий штаб —
Слышишь, там как барабанят
Бутеноп и Глазенап.
Но враги уж отступают,
В их сердца проник озноб —
Посмотри, как их пугают
Глазенап и Бутеноп.
Стой! Шабаш! Языци сдались,
Каждый стал России раб —
Посмотри, как запыхались
Бутеноп и Глазенап.
Мир подписан, все пируют,
Бал дает бригадный поп —
Посмотри, как вальсируют
Блазенап и Гутеноп[319].
Интересно, что фамилии героев не выдуманы. В своих примечаниях к изданию Сочинений Козьмы Пруткова (М., 1933) П. Н. Берков приводит следующие сведения: «Глазенап, семейство остзейских дворян, поставлявшее царскому правительству в первую половину XIX в. ряд крупных военных и морских сановников», а «Бутеноп — по воспоминаниям Л. М. Жемчужникова, московский предприниматель, владелец единственного в то время в Москве дома с часами на фронтоне…». Если Глазенапы — военная династия, то Бутенопы никакого отношения к армии не имели. Бутеноп составил пару Глазенапу из фонетического озорства как диссонансная рифма («ап» — «оп»), и ничего больше. Это шутка автора (Фаддея Козьмича) — пример того, как реальность и выдумка смешиваются в шумный стихотворный пунш.
Вообще-то название «военные афоризмы» присвоил опусу поручика Пруткова первый публикатор Н. Л. Бродский. Конечно, это никакие не «афоризмы», а стихотворная сатира на русскую армию времен Крымской войны, представленная в нескольких темах. Именно так — тематически — мы и сгруппируем примеры из «Военных афоризмов».
(при участии капеллана)
Насколько полковник с Акулиной знаком,
Не держи пари с полковым попом[320].
В гарнизонных стоянках довольно примеров,
Что дети похожи на гг. офицеров.
В том каптенармусова Варвара
Виною, что щи у нас без привара.
То не может понравиться бабам,
Когда скопец командует штабом[321].
По мне, полковник хоть провалился,
Жила бы майорская Василиса[322].
Отнесем, Акулина, попу фунт чаю —
Без этого, говорит, не обвенчаю.
Не нужны нам никакие фермы-модели,
Были бы сводни и бордели.
Если продуемся, в карты играя,
Поедем на Волынь для обрусения края.
Козьма Прутков в гусарах. Рисунок Н. Кузьмина
ПОЛКОВНИК С КОММЕРЧЕСКОЙ ЖИЛКОЙ
Будь расторопен — и году от году
Полк принесет тебе боле доходу[323].
У бережливого командира в поход
Хоть нет сухарей, а есть доход[324].
Хоть моя команда и слабосильна,
Зато в кармане моем обильно[325].
Пусть умирают дураки,
Были б целы тюфяки.
Казначей, уж как ни верти,
А все недостает сотен пяти[326].
Чтоб во время закуски господа юнкера
Не прятали осетров в кивера.
Для нас овцеводство и скотоводство —
Это, господа, наше производство[327].
Все у меня одеты по форме.
Зачем мне заботиться о корме?[328]
НАСМЕШКИ НАД КОМАНДИРОМ
Что нельзя командовать шепотом.
Это доказано опытом.
Чтобы полковнику служба взла,
Он должен держать полкового козла[329].
Оттого наши командиры и лысы,
Что у них прическу объели крысы[330].
Наш полковник, хоть и не пьяница,
Но зато фабрится и румянится[331].
Ах, господа! Быть беде!
Г. полковник сидит на биде[332].
Тому удивляется вся Европа,
Какая у полковника обширная шляпа[333].
Господа, откроемте подписку,
Поднесем полковнику глиняную миску[334].
НАСМЕШКИ НАД ДУХОВНЫМ ЛИЦОМ
За то нас любит отец Герасим,
Что мы ему бороду фаброй красим.
Охота полковому попу
Вплоть до развода ездить на пупу.
Как видим, «Военные афоризмы» весьма отличаются от «штатских». Это рифмованные двустишия, в которых речь идет о самом что ни на есть будничном армейском быте. Он был известен Козьме Пруткову изнутри (опекуны как-никак послужили в армии во время Крымской кампании, хотя в боях и не участвовали). Отсюда тонкое знание деталей не столько парадной или батальной стороны дела, сколько гарнизонной, бивуачной, будничной. Сатирическая острота «военных афоризмов» нацелена на такие проявления человеческой природы, которые актуальны всегда, а четкость реалистического рисунка и свежесть письма самоочевидны.
Отдельная история — примечания господина полковника. Его перебранка с почившим автором так хороша, что сама по себе составляет изюминку «афоризмов». «Господин полковник» несомненно претендует на премию «За лучшую роль».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
«Современная Индия». Афоризмы
«Современная Индия». Афоризмы На русском языке печатается впервые. Перевод выполнен В. С. Костюченко по изд: Swami Vivekananda The complete works. Mayavati, 1947–1951.«СОВРЕМЕННАЯ ИНДИЯ», март 1899 г.…В соответствии с преобладанием в людях — в большей или меньшей степени — трех качеств: саттвы,
Афоризмы Светлова
Афоризмы Светлова — Декады, декады… Мы имеем декаданс нового типа— Уверяю вас, он вовсе не такой дурак, каким он вам покажется, когда вы его хорошо узнаете.— Что такое смерть? Это присоединение к большинству.— Занимать деньги надо только у пессимистов: они заранее
Избранное: тексты, речи, афоризмы
Избранное: тексты, речи, афоризмы Guy Boas ed., Sir Winston Churchill: Selection from his Writings and Speeches, London, Macmillan, 1952.Sir Winston Churchill: a Self-Portrait Constructed from his own Sayings and Writings, Colin Coote ed., London, Eyre and Spottiswoode, 1954.F.B. Czarnomski ed., The Wisdom of Winston Churchill: Selection of Aphorisms, Reflections, Precepts, Maxims, Epigrams, Paradoxes and Opinions 1900—1955, London, Allen and Unwin, 1956.A
II. АФОРИЗМЫ ЦИОЛКОВСКОГО
II. АФОРИЗМЫ ЦИОЛКОВСКОГО Абсолютная воля и власть принадлежат Космосу — и только ему одному.Анархист, не насилующий никого, имеет право на существование, как и общественник самой высокой степени (коммунист).Атом есть гражданин клеточки [организма] и есть простейшее
АФОРИЗМЫ И ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ПРИПИСЫВАЕМЫЕ ТАЛЕЙРАНУ
АФОРИЗМЫ И ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ПРИПИСЫВАЕМЫЕ ТАЛЕЙРАНУ Богатый человек презирает тех, кто льстит ему слишком много, и ненавидит тех, кто не льстит вообще.* * *Брак — такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь.* * *Война — слишком серьезное дело, чтобы доверять ее
Афоризмы и цитаты
Афоризмы и цитаты Талант — как бородавка — либо он есть, либо его нет.Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.Известно, что Раневская позволяла себе крепкие выражения, и когда ей сделали замечание, сказав, что
Авиационные афоризмы
Авиационные афоризмы Наверное, в каждой профессиональной среде — у артистов, врачей, геологов — имеют хождение свои анекдоты, байки, афоризмы. Есть они и у авиаторов.Автор первого запомнившегося мне авиационного афоризма, наш первый инструктор парашютного дела
Гражданские афоризмы
Гражданские афоризмы Смотри в корень! Самым знаменитым разделом творчества Козьмы Пруткова, прославившим его без преувеличения на века, стали мысли и афоризмы.Именно здесь, в форме кратких изречений, его пародийность и потешный алогизм воплотились со всей лаконичной
Афоризмы и цитаты
Афоризмы и цитаты Талант – как бородавка – либо он есть, либо его нет.Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.Известно, что Раневская позволяла себе крепкие выражения, и когда ей сделали замечание, сказав, что
АФОРИЗМЫ СТАРЦА ПАИСИЯ
АФОРИЗМЫ СТАРЦА ПАИСИЯ 1. Умный человек — это человек, очистившийся от страстей.2. Постарайтесь освободиться от страстей и скверн, которыми наполнено сердце. В нем — все хищные звери мира сего. Будем стараться каждый день очищать от них свое сердце.3. Сердце очищается
Высказывания и афоризмы Суворова
Высказывания и афоризмы Суворова Да здравствует сабля и штык, Никакого мерзкого отступления, Первую линию уничтожить штыком, Других опрокинуть. Приказ Суворова, написанный на немецком языке в стихах перед сражением при Нови 4 августа 1799 г. Без добродетели нет ни славы,
АФОРИЗМЫ[57]
АФОРИЗМЫ[57] Вместо предисловия: О дурных подражаниях. Стоит умному совершить умный поступок, как дурак из подражания делает глупость. Пример Боричевский или мои афоризмы.О флирте. Фаллический культ и поклонение вечной Женственности. Флирт взял худшее у обоих.О счастье.
Читайте также: