Суфийская притча о чуме
Обновлено: 17.05.2024
Суфийская притча о Чуме
Встретились как-то на дороге паломник и Чума.
— Куда идешь? — спросила чума.
— В Мекку, поклониться святым местам. А ты?
— В Багдад, забрать пять тысяч человек, — ответила Чума.
Разошлись они; а через год на той же дороге встретились снова.
— А ведь ты обманула меня, — сказал Чуме паломник. — Ты говорила, что заберешь в Багдаде пять тысяч человек, а сама взяла пятьдесят пять тысяч!
— Нет, — ответила Чума, — я сказала правду. Я была в Багдаде и забрала свои пять тысяч. Остальные умерли от страха.
Похожая притча
В наши дни, когда на право духовного наставничества современного человека претендуют многочисленные религии и вероучения, слова «суфи», «суфии» и «суфизм» всё ещё остаются тайной за семью печатями практически для всех.
В самом деле, если такая «религия» существует, то почему её адепты не пропагандируют своих взглядов на улицах и не раздают в метро листовок, где бы точно указывалось, что они, суфи, собой представляют и как намереваются облагодетельствовать человечество?
Более того, на протяжении тысячи лет сущность суфизма пытались постигнуть вначале учёные Ближнего и Среднего Востока, а затем и всего мира, однако об успехе этих усилий даже сейчас говорить, мягко говоря, преждевременно. Поэтому любые попытки в столь кратком вступлении объяснить «в двух словах», кто такие суфии, можно рассматривать лишь как первый шаг на пути к постижению этой по-настоящему волнующей тайны.
Итак, «суфи» — это человек, верящий в возможность непосредственного приобщения к Всевышнему (Высшему существу) и подчиняющий свою жизнь стремлению к этому приобщению. Жизнь, подчинённая какой-либо цели, часто ассоциируется с Дорогой, и суфи обычно именуют себя людьми Пути, имея в виду Путь к Истине, являющейся одним из имён Всевышнего.
Исторически суфизм связан с исламом, и это не случайно. Благодаря Мухаммаду и его последователям свет единобожия озарил обширные пространства Востока, и исламу было суждено стать мостом между христианским западным миром, впитавшим в себя эллинизм и иудаизм, и мирами Будды, Патанджали и Лао-цзы, откуда было заимствовано понятие «Путь» и некоторые сопутствующие этому понятию взгляды, а также медитация, используемая суфи.
Суфизм шёл от практики к теории, и первоначально его носителями были дервиши — странники, бродившие по необъятным пространствам исламского мира от Гибралтара до Ганга.
Суфи пытались указать людям прямой путь к Богу без посредников-священников, и это вызывало враждебное к ним отношение исламских богословов-ортодоксов. Суфи стали подвергаться преследованиям, и среди них появились мученики, пострадавшие и казнённые за свои убеждения. Но, как это уже не раз бывало и будет в истории человечества, интерес к запретному и преследуемому учению только повышался и оно становилось массовым. В этих условиях ортодоксальные исламисты нашли единственно правильный выход: признали учение суфи одной из ветвей ислама и легализовали его.
Особая заслуга в этой мировоззренческой акции принадлежит крупнейшему исламскому теологу ал-Газали из Туса — современнику и собеседнику Омара Хайяма. Тем не менее, напряжённые отношения между суфи и ортодоксальными исламистами сохранились и, можно сказать, сохраняются по сей день, ибо правоверные историки ислама и сегодня связывают ослабление ортодоксального вероучения с суфийскими влияниями.
Легализация суфизма на первых порах способствовала росту его популярности. В средние века в исламском мире постоянно возникали, дробились и исчезали суфийские братства, носившие имена основавших их суфийских лидеров. Затем в суфийском движении наступил период спада, хотя отдельные братства сохранили своё влияние и в Новое время.
Не стоит забывать, что теоретики раннего суфизма, как и Патанджали, Лао-цзы и многие другие восточные мудрецы, считали целью своего учения нравственное совершенствование человека, а не создание массовых организаций, участвующих в политической жизни стран и народов. Именно политическая «неангажированность» учения привлекла к нему крупнейших интеллектуалов исламского Возрождения — учёных и поэтов. Также влекла их и глубокая терпимость этого учения, допускавшего любой, лишь бы искренний Путь к Богу. Этот скрытый, но мощный экуменизм, ненавистный тем, кто манипулирует верой и убеждениями людей в политических целях, открыл суфизму путь к сердцам европейцев.
Иранский теоретик и историк суфизма ал-Худжвири из Газни ещё в XI веке предвидел судьбу своего учения. Он писал в книге «Раскрытие скрытого за завесой», что на Земле во все времена жили и будут жить несколько тысяч «тайных суфи», причём многие из них даже не будут догадываться о совершенстве своего состояния. Именно эти люди, по словам ал-Худжвири, придают истории человечества определённую направленность, обеспечивая её приближение к Истине.
Суфи живут по формуле «в миру, но не от мира». В миру они пребывают, как все, выполняя предписанные окружающим их обществом законы и правила (если таковые, конечно, не противоречат принципам нравственности и человечности) и стараясь как можно лучше сделать мирскую работу. Но личность свою они при этом сохраняют в полной независимости от общества и всегда абсолютно свободны от честолюбия, алчности, интеллектуальной спеси, от слепого повиновения и благоговейного страха перед вышестоящими в мирской иерархии.
Никакие общественные законы ничего не могут изменить во Вселенной суфи. Они следуют своим принципам мышления и склонностям, оставаясь совершенно независимыми от похвалы или порицания мирских авторитетов.
Всё сказанное относится к историческим судьбам суфийского учения, однако не даёт ответа, как стать суфи. Попытаемся прояснить и это: суфи нельзя стать — им нужно быть, и первая цель суфийского учения — помочь человеку, не знающему о том, что он суфи, постичь свою суфийскую сущность.
«Быть суфи означает быть таким, каким ты был до того, как появился в этом мире», — сказал по этому поводу знаменитый суфи, багдадский шейх Абу-Бакр ас-Шибли.
Путь к своей цели «тайный суфи» может пройти с учителем, и тогда он, возможно, будет более лёгким, приятным и скорым. Этот же путь может быть пройден самостоятельно, ибо великие суфийские учителя прошлого — Ибн-Араби, Манайи, Хайям, Саади, Аттар, Руми, Хафиз, Джами, Ансари и многие другие оставили на нём свои знаки для идущих вослед. Но этот самостоятельный путь окажется, возможно, более трудным, отягощённым колебаниями и сомнениями.
Ярким примером такого трудного пути к пониманию и восприятию суфийских ценностей является путь Льва Толстого, который во всех деталях можно проследить по его дневниками и письмам. События жизни Толстого в 1909 — 1910 годах свидетельствуют о том, что он достиг цели, хотя в полной мере насладиться достигнутым им совершенным состоянием и воссоздать его в своих творениях у него уже не оставалось времени и сил. Но то, что он оставил людям подробнейшее описание и детальный анализ своих поисков, ошибок, сомнений и колебаний на этом Пути, чтобы идущие вослед за ним их не повторили, обеспечило ему достойное место среди великих Учителей человечества.
Опыт Толстого и других великих суфи свидетельствует о том, что если в душе идущего скрыт «тайный суфи», то путь к пониманию своей сущности этот идущий непременно пройдёт.
Когда же первая цель достигнута и человек осознал себя суфи, ему начинает открываться иной мир, иная Вселенная, та самая, что, по словам ал-Худжвири, скрыта за завесой людской суеты сует.
Жизнь достигшего первой цели обретает столь необходимые в наше время спокойствие и уверенность, что он начинает распознавать в мире вещей и событий Знаки Всевышнего и учится анализировать содержащуюся в них информацию, для восприятия которой человеческая логика непригодна.
Альберт Эйнштейн, чей путь к пониманию своей суфийской сущности также можно проследить по его наследию и свидетельствам, высказался по этому поводу точно и определённо: в истинных открытиях, по его словам, никогда не участвует логическое мышление. Присущее Эйнштейну странничество, пренебрежение личным благополучием, которое он назвал «амбициями свиньи», свидетельствуют о том, что он был истинным человеком Пути. Сохранилась его собственная запись: «Я никогда не принадлежал ни стране, ни государству, ни кругу друзей, ни моей семье. Ещё юношей я уже ясно осознал бесплодность надежд и чаяний, исполнения которых большинство людей добиваются всю жизнь».
Вторая и главнейшая цель суфийского учения — помочь суфи в его восхождении к Истине. Путеводная звезда в этом движении едина для всех суфи, и имя ей — Любовь. Значение Любви в суфийском мировоззрении так огромно, что великий шейх ибн-Араби и его последователи называли суфийское мировоззрение «религией Любви».
Похожая притча
2 комментария 0,5/2
Встретились как-то на дороге паломник и Чума.
— Куда идёшь? — спросила чума.
— В Мекку, поклониться святым местам. А ты?
— В Багдад, забрать пять тысяч человек, — ответила Чума.
Разошлись они; а через год на той же дороге встретились снова.
— А ведь ты обманула меня, — сказал Чуме паломник. — Ты говорила, что заберёшь в Багдаде пять тысяч человек, а сама взяла пятьдесят пять тысяч!
— Нет, — ответила Чума, — я сказала правду. Я была в Багдаде и забрала свои пять тысяч. Остальные умерли от страха.
Похожая притча
Владимир Борисов запись закреплена
ЧУМА. СУФИЙСКАЯ ПРИТЧА
Встретились как-то на дороге паломник и Чума.
— Куда идёшь? — спросила чума.
— В Мекку, поклониться святым местам. А ты?
— В Багдад, забрать пять тысяч человек, — ответила Чума.
Разошлись они; а через год на той же дороге встретились снова.
Коронавирус не смертельно опасен. Опасна паника. На это и расчёт у тех, кто жаждет сокращения населения и контроля над оставшейся кучкой послушных "служебных людей". Если уж совсем никак без паники, то паникуйте по более серьёзным причинам, а ещё лучше - предпринимайте конкретные действия по объединению добрых людей, взаимопомощи и взаимной поддержке.
Читайте также: