Притча про трех богов
Обновлено: 14.11.2024
Однажды к Иисусу Христу обратился некто с просьбой повелеть брату его разделить с ним наследство. Христос отклонил эту просьбу, ибо Он пришёл не для того, чтобы разбирать тяжбы, подлежащие ведению гражданского суда, но для более высоких целей – нравственного перевоспитания людей и открытия им пути в Царство Небесное.
Просьба разделить имение послужила новым поводом Христу к предостережению слушателей от недуга стяжательства, т.е. страсти к приобретению богатств для наслаждения земными благами. При этом Христос указал на суетность пристрастия к имуществу, ибо долгая жизнь человека не зависит от изобилия принадлежащих ему вещей. Как наглядную иллюстрацию к этой истине и как бы в ответ человеку, обратившемуся к Нему с просьбой о разделении земного богатства, а также в пояснение той внутренней опасности, к которой ведёт богатство, Спаситель привёл притчу о неблагоразумном богаче.
Эту притчу сохранил нам евангелист Лука:
«У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро моё, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в эту ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» ( Лк. 12: 16–21 ).
Бог сказал неблагоразумному богачу: «. безумный! В эту ночь душу твою возьмут у тебя, кому же достанется то, что ты заготовил?»
Этот вопрос не давал и не даёт покоя многим богатым. Еще богатейший Соломон, задумываясь над этим вопросом, сказал: «Всё – суета и томление духа! И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня. И кто знает: мудрый ли будет он, или глупый? А он будет распоряжаться всем трудом моим, которым я трудился и которым показал себя мудрым под солнцем. И это – суета!» ( Еккл.2: 17–19 ).
Даже языческий философ римлянин Сенека в письме о внезапной смерти одного богатого знакомого, писал: «Как глупо строить планы в жизни! Мы не можем распоряжаться собою даже на завтра! Каково же безумие тех, которые тешат себя надеждами на отдалённое будущее! Я куплю, я построю, я дам взаймы, я возьму обратно, я займу должность и затем буду наслаждаться довольством в годы старости и утомления!»
Остаётся лишь еще раз повторить заключительные слова Христа из притчи о неблагоразумном богаче: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет».
Все интересы богача, как это видно из притчи, сводились к земному благополучию, и мысли, и душа его были далеки от Бога и от стремления к непреходящим духовным ценностям. Характерно, что всё, чем он владел, он называл своим, забывая или не зная, что всё «наше» на самом деле принадлежит Богу и дано нам, странникам на земле, во временное пользование. «Господня земля и что наполняет её, вселенная и всё живущее в ней» ( Пс.23: 1 ), «Моя вселенная и все, что наполняет ее» ( Пс. 49: 12 ), – восклицает псалмопевец. – Сама жизнь наша в руках Божиих и все дни её сочтены Богом раньше нашего рождения ( Пс. 138: 16 ). Как раз тогда, когда страсть богача к любостяжанию была удовлетворена и когда он так уверен был в своём будущем благополучии, Господь прервал его жизнь. «Подлинно, – пишет царь Давид, а вслед за ним другие пророки Ветхого и Нового Завета и апостол Павел, – человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то» ( Пс. 38: 7; 48: 11 ; Прит. 11: 4 ; Иез. 7: 19 ; 1Тим. 6: 7, 9–11, 11,17–19 ).
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут», – говорит Господь, проводя этим общую мысль о ненужности чрезмерной заботы о преходящих сокровищах, каковы бы они ни были, «но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут; ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» ( Мф. 6:19–21 ).
Отдавая своё сердце земным сокровищам, человек становится их рабом. Для пояснения вреда, который приносит порабощение сердца попечением о земных вещах, в том числе о богатстве, Христос приводит в пример наше телесное око ( Мф. 6: 22–23 ): в здоровом состоянии оно правильно воспринимает вещественный свет, благодаря чему человек получает правильное представление о своем теле и о всех предметах и даёт им правильную оценку, а при повреждении ока происходит обратное явление. «А что значит глаз для тела, то значит и ум для души», – поясняет св. Иоанн Златоуст. Светлый ум ясно понимает духовные предметы и всю душевную деятельность направляет к приобретению истинно драгоценных духовных сокровищ. «Если око твоё будет чисто, – говорит блаж. Августин, – если твоё намерение чисто и богоугодно, то все дела твои, совершаемые этим намерением, будут также чисты и праведны, они будут светлы. Если же око твоё будет лукаво, – продолжает Августин, – если твоё намерение осквернено и омрачено плотским похотением и пожеланием временных благ, то все твои действия, проистекающие из этого нечистого побуждения, будут причастными мраку». Поэтому непрестанной заботой христианина должно быть очищение от земных привязанностей и страстей своего «сердца», т.е. своего внутреннего мира. Не одно богатство может завладеть сердцем человека, как говорят святые отцы, а всякая страсть может сделаться его идолом, его «сокровищем», с которым ему жаль расставаться.
Комментируя эту притчу епископ Феофан Затворник говорит о том, каким должно стать богатство в руках верующего. «. Так как богатство от Бога, то, когда оно течёт, и посвящай его Богу, и выйдет святое богатство. Все избытки разделяй с нуждающимся: это будет то же, что данное Богом возвращать Богу. Кто бедному даёт, Богу даёт», – пишет Феофан Затворник. «Истощая как будто богатство, таковой истинно богатеет, богатясь добрыми делами, – богатеет ради Бога, в видах угождения Ему, богатеет Богом, привлекая Его благоволение, богатеет от Бога, Который верного в мале поставляет над многими; богатеет от Бога, а не себе, ибо не считает себя хозяином, а только приставником и расходчиком, вся забота которого состоит в том, чтобы удовлетворить всех приходящих к нему с нуждою, а что-либо особенно истратить на себя боится, считая это неправым употреблением вверенного ему достояния», – пишет епископ Феофан Затворник.
Каждое слово притчи о неблагоразумном богаче относится к каждому из нас и, быть может, в каком-то смысле эти слова особенно нужны именно современному человеку. Действительно, в наше время, пожалуй, больше чем когда-либо, люди склоны постоянно поступать так, как богач в притче. Люди готовы постоянно разрушать данные им хранилища, чтобы строить новые, вследствие чего остаются в конце концов с пустыми руками.
Что это значит? Что означают эти хранилища? Это наше настоящее время, те минуты и часы, которыми мы действительно располагаем, а хранилища, которые мы думаем построить, это будущее время, которое может для нас и не наступить.
Теперь, более чем когда-либо, люди устремляются в будущее и разучились жить во времени настоящем, а между тем настоящее время есть подлинно наше время.
Современное человечество привыкло жить по убийственной формуле «время – деньги» или для того чтобы убить время. Каков же выход? Что сделать, чтобы спасти себя и своё время, чтобы поистине обрести неоскудевающее богатство, т.е. «в Бога богатеть»? Об этом с большой определенностью пишет ап. Павел в Послании к Ефесянам ( Еф. 5: 9–19 ). Фрагмент из этого послания всегда читается за Литургией вместе с притчей о неблагоразумном богаче в 26-ое воскресенье после Пятидесятницы.
Это послание апостола Павла дополняет смысл притчи. В нём говорится о плодах духа; эти плоды как раз являются тем настоящим богатством, которое даётся тем, кто в Бога богатеет. Апостол перечисляет эти плоды: «Плоды духа состоят во всякой благости, праведности и истине. Посему, – продолжает апостол Павел, – сказано: встань спящий и воскресни из мёртвых, и осветит тебя Христос. Смотрите, поступайте осторожно. дорожите временем, потому что дни лукавые. Познавайте, что есть воля Божия. исполняйтесь Духом, назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу». В этих словах начертан просто весь образ христианской жизни. В них указана и цель, которую надо достичь – плоды духа, праведность, стремление к истине и главное средство достижения этой цели, т.е. познание того, что есть воля Божия. При этом указано, что надо дорожить временем.
Вникнув в эти слова, каждый из нас сам увидит, стремится ли он обрести плоды духа, стремится ли, и в какой мере, к духовному совершенствованию и, главное, стремится ли он постоянно, т.е. дорожа временем, познать, что есть воля Божия.
Ведь истинный христианин живёт не по своей воле, а по воле Божией, он живёт не один, а в некотором неразлучном единстве с Богом, как с лучшим другом, даже более того, как невеста с женихом, как жена с мужем.
Каждую минуту, в каждом самом малом деле Господь хочет научить нас, что делать, как поступить, и жаждет Он этого не ради Себя, а ради нашего спасения, ради полноты нашей жизни. И если бы мы всегда, каждое мгновение стремились узнать, что именно хочет от нас Бог, и узнавали бы эту волю Божию, то жизнь наша исполнилась бы такой полноты и света, что мы стали бы дорожить каждой минутой нашей жизни, как дорожат ею влюбленные, у которых только одна забота – как бы не разлучаться.
Сразу такое живое единство с Богом никому не даётся; но к этому надо стремиться и в это счастье единения с Богом надо верить.
Дорожим ли мы нашим временем? Если нет, то, по слову апостола Павла: «Проснёмся же наконец, воскреснем из мёртвых. И да освятит нас Христос Господь».
Похожая притча
Однажды в одной советской школе учительница стала убеждать детей, что Бога нет.
— А ты почему не показываешь?
— Простите, но если Бога нет, то тогда кому показывать?
Нравится Показать список оценивших
Один человек пошел к парикмахеру постричься и подбрить бороду. Во время работы парикмахер и клиент разговорились. Они говорили о многом. Но когда они коснулись темы Бога, парикмахер сказал: "Я не верю, что Бог существует".
"Почему Вы так говорите?" - спросил клиент. "Выйдите на улицу и Вы увидите. Скажите, если бы Бог существовал, разве было бы столько больных людей? Или брошенных детей? Если бы существовал Бог, в мире бы не было бы ни страдания, ни боли. Я не могу представить любящего Бога, который разрешает все это".
Клиент задумался на мгновение, но не поддержал спор. Парикмахер закончил работу, и клиент покинул парикмахерскую. Как только он вышел из парикмахерской, он увидел бродягу с длинными грязными волосами и неухоженной бородой. Клиент вернулся и сказал парикмахеру: "Знаете, что? Парикмахеры не существуют."
"Как Вы можете такое говорить?" - спросил удивленный парикмахер.
Похожая притча
Простите за пространное вступление, но в начале приведу в оригинальной орфографии рассказ, который хотелось бы обсудить. Кто читал этот рассказ или смотрел фильм, размещенный после него, первую часть заметки могут пролистать.
Три старца. Лев Николаевич Толстой.
Воспроизводится по изданию: Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в 22 т. М.: Художественная литература, 1982. Т. 10
А молясь, не говорите лишнего, как язычники: ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Не уподобляйтесь им: ибо знает отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у него. (Мф. 6:7)
Плыл на корабле архиерей из Архангельска-города в Соловецкие. На том же корабле плыли богомольцы к угодникам. Ветер был попутный, погода ясная, не качало. Богомольцы — которые лежали, которые закусывали, которые сидели кучками — беседовали друг с дружкой. Вышел и архиерей на палубу, стал ходить взад и вперед по мосту. Подошел архиерей к носу, видит, собралась кучка народа. Мужичок показывает что-то рукой в море и говорит, а народ слушает. Остановился архиерей, посмотрел, куда показывал мужичок: ничего не видно, только море на солнце блестит. Подошел поближе архиерей, стал прислушиваться. Увидал архиерея мужичок, снял шапку и замолчал. Увидал и народ архиерея, тоже сняли шапки, почтенье сделали..
— Не стесняйтесь, братцы,— сказал архиерей. — Я тоже послушать подошел, что ты, добрый человек, рассказываешь.
— Да вот про старцев нам рыбачок рассказывал,— сказал один купец посмелее.
— Да вот островок маячит,— сказал мужичок и показал вперед в правую сторону. — На этом самом островке и старцы живут, спасаются.
— Где же островок? — спросил архиерей.
— Вот по руке-то моей извольте смотреть. Вон облачко, так полевее его вниз, как полоска, виднеется.
Смотрел, смотрел архиерей, рябит вода на солнце, и не видать ему ничего без привычки.
— Не вижу,— говорит. — Так какие же тут старцы на острове живут?
— Божьи люди,— ответил крестьянин. — Давно уж я слыхал про них, да не доводилось видеть, а вот запрошлым летом сам видел.
И стал опять рассказывать рыбак, как ездил он за рыбой, и как прибило его к острову к этому, и сам не знал, где он. Поутру пошел ходить и набрел на земляночку и увидал у земляночки одного старца, а потом вышли и еще два; покормили и обсушили его и помогли лодку починить.
— Какие же они из себя? — спросил архиерей.
— Один махонький, сгорбленный, совсем древний, в ряске старенькой, должно, годов больше ста, седина в бороде уж зеленеть стала, а сам все улыбается и светлый, как ангел небесный. Другой ростом повыше, тоже стар, в кафтане рваном, борода широкая, седая с желтизной, а человек сильный: лодку мою перевернул, как ушат, не успел я и подсобить ему,— тоже радостный. А третий высокий, борода длинная до колен и белая как лунь, а сам сумрачный, брови на глаза висят, и нагой весь, только рогожкой опоясан.
— Что ж они говорили с тобой? — спросил архиерей.
— Все больше молча делали, и друг с дружкой мало говорят. А взглянет один, а другой уж понимает. Стал я высокого спрашивать, давно ли они живут тут. Нахмурился он, что-то заговорил, рассердился точно, да древний маленький сейчас его за руку взял, улыбнулся,— и затих большой. Только сказал древний «помилуй нас» и улыбнулся.
Пока говорил крестьянин, корабль еще ближе подошел к островам.
— Вот теперь вовсе видно стало,— сказал купец. — Вот извольте посмотреть, ваше преосвященство,— сказал он, показывая.
Архиерей стал смотреть. И точно, увидал черную полоску — островок. Посмотрел, посмотрел архиерей и пошел прочь от носу к корме, подошел к кормчему.
— Какой это островок,— говорит,— тут виднеется?
— А так, безыменный. Их много тут.
— Что, правда,— говорят,— тут старцы спасаются?
— Говорят, ваше преосвященство, да не знаю, правда ли. Рыбаки,— говорят,— видали. Да тоже, бывает, и зря болтают.
— Я желаю пристать к острову— повидать старцев,— сказал архиерей. — Как это сделать?
— Кораблем подойти нельзя,— сказал кормчий. — На лодке можно, да надо старшо́го спросить.
Вызвали старшо́го.
— Хотелось бы мне посмотреть этих старцев,— сказал архиерей. — Нельзя ли свезти меня?
Стал старшо́й отговаривать. — Можно-то можно, да много времени проведем, и, осмелюсь доложить вашему преосвященству, не стоит смотреть на них. Слыхал я от людей, что совсем глупые старики эти живут, ничего не понимают и ничего и говорить не могут, как рыбы какие морские.
— Я желаю,— сказал архиерей. — Я заплачу за труды, свезите меня.
Нечего делать, распорядились корабельщики, переладили паруса. Повернул кормчий корабль, поплыли к острову. Вынесли архиерею стул на нос. Сел он и смотрит. И народ весь собрался к носу, все на островок глядят. И у кого глаза повострее, уж видят камни на острове и землянку показывают. А один уж и трех старцев разглядел. Вынес старшой трубу, посмотрел в нее, подал архиерею. «Точно,— говорит,— вот на берегу, поправей камня большого, три человека стоят».
Посмотрел архиерей в трубу, навел куда надо; точно, стоят трое: один высокий, другой пониже, а третий вовсе маленький; стоят на берегу, за руки держатся.
Подошел старшой к архиерею. — Здесь, ваше преосвященство, остановиться кораблю надо. Если уж угодно, так отсюда на лодке вы извольте съездить, а мы тут на якорях постоим.
Сейчас распустили тросо, кинули якорь, спустили парус — дернуло, зашаталось судно. Спустили лодку, соскочили гребцы, и стал спускаться архиерей по лесенке. Спустился архиерей, сел на лавочку в лодке, ударили гребцы в весла, поплыли к острову. Подплыли как камень кинуть; видят — стоят три старца: высокий — нагой, рогожкой опоясан, пониже — в кафтане рваном, и древненький сгорбленный — в ряске старенькой; стоят все трое, за руки держатся.
Причалили гребцы к берегу, зацепились багром. Вышел архиерей.
Поклонились ему старцы, благословил он их, поклонились они ему еще ниже. И начал им говорить архиерей.
— Слышал я,— говорит,— что вы здесь, старцы божии, спасаетесь, за людей Христу-богу молитесь, а я здесь, по милости божьей, недостойный раб Христов, его паству пасти призван; так хотел и вас, рабов божиих, повидать и вам, если могу, поучение подать.
Молчат старцы, улыбаются, друг на дружку поглядывают.
— Скажите мне, как вы спасаетесь и как богу служите,— сказал архиерей.
Воздохнул средний старец и посмотрел на старшего, на древнего; нахмурился высокий старец и посмотрел на старшего, на древнего. И улыбнулся старший, древний старец и сказал: «Не умеем мы, раб божий, служить богу, только себе служим, себя кормим».
— Как же вы богу молитесь? — спросил архиерей.
И древний старец сказал: «Молимся мы так: трое вас, трое нас, помилуй нас».
И как только сказал это древний старец, подняли все три старца глаза к небу и все трое сказали: «Трое вас, трое нас, помилуй нас!»
Усмехнулся архиерей и сказал:
— Это вы про святую троицу слышали, да не так вы молитесь. Полюбил я вас, старцы божий, вижу, что хотите вы угодить богу, да не знаете, как служить ему. Не так надо молиться, а слушайте меня, я научу. Не от себя буду учить вас, а из божьего писания научу тому, как бог повелел всем людям молиться ему.
И начал архиерей толковать старцам, как бог открыл себя людям: растолковал им про бога отца, бога сына и бога духа святого и сказал:
— Бог сын сошел на землю людей спасти и так научил всех молиться. Слушайте и повторяйте за мной.
И стал архиерей говорить: «Отче наш». И повторил один старец: «Отче наш», повторил и другой: «Отче наш», повторил и третий: «Отче наш». — «Иже еси на небесех». Повторили и старцы: «Иже еси на небесех». Да запутался в словах средний старец, не так сказал; не выговорил и высокий, нагой старец: ему усы рот заросли — не мог чисто выговорить; невнятно прошамкал и древний беззубый старец.
Повторил еще раз архиерей, повторили еще раз старцы. И присел на камушек архиерей, и стали около него старцы, и смотрели ему в рот, и твердили за ним, пока он говорил им. И весь день до вечера протрудился с ними архиерей; и десять, и двадцать, и сто раз повторял одно слово, и старцы твердили за ним. И путались они, и поправлял он их, и заставлял повторять сначала.
И не оставил архиерей старцев, пока не научил их всей молитве господней. Прочли они ее за ним и прочли сами. Прежде всех понял средний старец и сам повторил ее всю. И велел ему архиерей еще и еще раз сказать ее, и еще повторить, и другие прочли всю молитву.
Уж смеркаться стало, и месяц из моря всходить стал, когда поднялся архиерей ехать на корабль. Простился архиерей с старцами, поклонились они ему все в ноги. Поднял он их и облобызал каждого, велел им молиться, как он научил их, и сел в лодку и поплыл к кораблю.
И плыл к кораблю архиерей, и все слышал, как старцы в три голоса громко твердили молитву господню. Стали подплывать к кораблю, не слышно уж стало голоса старцев, но только видно было при месяце: стоят на берегу, на том же месте, три старца — один поменьше всех посередине, а высокий с правой, а средний с левой стороны. Подъехал архиерей к кораблю, взошел на палубу, вынули якорь, подняли паруса, надуло их ветром, сдвинуло корабль, и поплыли дальше. Прошел архиерей на корму и сел там и все смотрел на островок. Сначала видны были старцы, потом скрылись из вида, виднелся только островок, потом и островок скрылся, одно море играло на месячном свете.
Улеглись богомольцы спать, и затихло все на палубе. Но не хотелось спать архиерею, сидел он один на корме, глядел на море, туда, где скрылся островок, и думал о добрых старцах. Думал о том, как радовались они тому, что научились молитве, и благодарил бога за то, что привел он его помочь божьим старцам, научить их слову божию.
Сидит так архиерей, думает, глядит в море, в ту сторону, где островок скрылся. И рябит у него в глазах — то тут, то там свет по волнам заиграет. Вдруг видит, блестит и белеется что-то в столбе месячном; птица ли, чайка или парусок на лодке белеется. Пригляделся архиерей. «Лодка,— думает,— на парусе за нами бежит. Да скоро уж очень нас догоняет. То далеко, далеко было, а вот уж и вовсе виднеется близко. И лодка не лодка, на парус не похоже. А бежит что-то за нами и нас догоняет». И не может разобрать архиерей, что такое: лодка не лодка, птица не птица, рыба не рыба. На человека похоже, да велико очень, да нельзя человеку середь моря быть. Поднялся архиерей, подошел к кормчему:
— Погляди,— говорит,— что это?
— Что это, братец? Что это? — спрашивает архиерей, а уж сам видит — бегут по морю старцы, белеют и блестят их седые бороды, и, как к стоячему, к кораблю приближаются.
Оглянулся кормчий, ужаснулся, бросил руль и закричал громким голосом:
— Господи! Старцы за нами по морю, как по суху, бегут! — Услыхал народ, поднялся, бросились все к корме. Все видят: бегут старцы, рука с рукой держатся — крайние руками машут, остановиться велят. Все три по воде, как по суху, бегут и ног не передвигают.
Не успели судна остановить, как поравнялись старцы с кораблем, подошли под самый борт, подняли головы и заговорили в один голос:
— Забыли, раб божий, забыли твое ученье! Пока твердили — помнили, перестали на час твердить, одно слово выскочило — забыли, все рассыпалось. Ничего не помним, научи опять.
Перекрестился архиерей, перегнулся к старцам и сказал:
— Доходна до бога и ваша молитва, старцы божий. Не мне вас учить. Молитесь за нас, грешных!
И поклонился архиерей в ноги старцам. И остановились старцы, повернулись и пошли назад по морю. И до утра видно было сиянье с той стороны, куда ушли старцы. По этому рассказу снят фильм:
1. Наверно, благочестиво было бы считать автором притчи старца Павла (Груздева)(+1996), но не в век интернета, когда поиск автора занимает меньше минуты.
Отец Павел действительно использовал эту притчу в одной из своих проповедей, но в его изложении она имеет принципиальные отличия. См. Проповедь перед исповедью 19.11.1987
2. Рассказ написан Толстым в 1886 году. Это время духовного кризиса писателя. В каноническом праве есть важный принцип: mens legislatoris – намерение законодателя. Он требует понять, какова была цель составителей того или иного церковного канона. Например, почему запрещено мыться в бане с иудеями или почему наша Пасха не должна зависеть от иудейской. Можно провести параллель и с нашим рассказом, пытаясь понять, что двигало Толстым при его написании? Очевидно, что противопоставление абстрактного внецерковного "христианства" христианству церковному. Автор в яркой и убедительной форме пытается доказать, что любая мантра ведет к Богу, а чудо является критерием истинности религиозной практики.
Получается, что излишними были Боговоплощение, Крест и Воскресение, достаточно лишь повторять придуманную фразу с туманным смыслом. Далее уже можно делать вывод, что молитва Гермесу, Велесу или молитва буддиста пустоте столь же богоугодна, как молитва стариков "Троевасу".
3. Обратим внимание на библейскую цитату в начале рассказа. Именно ее автор пытается проиллюстрировать своим дальнейшим повествованием, примитивно толкуя смысл слов Христа. См. подробнее.
4. А эту цитату можно включать в пособие по сектоведению: Забыли, раб божий, забыли твое ученье!
Заметим, твоё учение. С какой лёгкостью старики бросились изучать учение некоего "раба божия"
Страшно предположить, что бы было, если бы вместо растерявшегося архиерея к ним нагрянули современные сектанты. Свидетели Иеговы или мормоны точно бы довершили начатое.
Чистота сердечная вовсе не равнозначна духовной всеядности.
Похожая притча
Занимательные и забавные факты.
Статьи и полезные программы
Притча о трёх Богах
Жил был на свете человек, и сопровождали его в жизни три Бога: Бог счастья,Бог богатства и Бог дружбы. Когда этот человек достиг в жизни больших успехов, Боги посетили его, и сказали: - Человек ты достиг желаемого и двое из нас покидает тебя, но ты можешь оставить одного из нас с собой.
Человек задумался, и ответил: - Пусть со мной останется Бог дружбы, -
сказал человек и лёг спать. На утро он открыл глаза и увидел рядом со
своей постелью всех трех Богов. Человек удивленно спросил: - Почему Вы
все остались. - Потому, что ты оставил рядом с собой Бога дружбы, а он
и наш друг. Дороже дружбы нет ничего на свете, поэтому мы и остались, -
ответили ему Боги
Читайте также: