Притча про куму и кума

Обновлено: 14.11.2024

Кум к куме в гости зашел,
Чтобы соли занять в долг.
Та, была вроде и не против,
Но какой от долга толк?
Кум свободен, она тоже,
Года два живет одна,
Тут огонь искрой по коже
И ей мысль на ум пришла.
Надо кума мне с дороги
Водочкой чуть угостить,
А когда подкосит ноги
В койку к себе затащить.
Ну, на том и конец мысли,
В хитрой женской голове.
Пригласила кума в кухню
С едой вкусной на столе.
Налила ему стакан водки,
Картошки в блюдце положила,
Отрезала кусок селёдки
И спичем вмиг заговорила:
Давай же выпьем мы за встречу,
Что вдруг у нас произошла,
Я без тебя, милок, замечу,
В рутинной суете жила.
Работа, хлопоты мирские,
Мне докучают словно тень,
Года бегут и приближают -
Старость с тоскою каждый день.
А тут меня, в моём жилище,
Проблески счастья посетили,
И серость эту всю мирскую,
В одно мгновенье истребили.
Счастье это – ты, мой кум:
Высок, красив и не угрюм,
Сердцу женскому ты мил,
Мною сильно ты любим.

От этой речи сладострастной,
Кум улыбкою разлился,
И позабыв про объём тары,
Залпом взял и угостился.
Прошло всего минуты две,
Как он стакан весь опрокинул,
А всё уж кругом в голове,
Короче кум в ловушке сгинул.
Проснулся утром он в постели,
С больною, тяжкой головой,
Но не один, а вместе с нею –
С нагою, хитрою кумой.
А там уже: и загс, и свадьба,
Ребёнок – славный богатырь,
Кума на троне - королева,
И кум - собака поводырь.

Мораль:
Не тратьте разум, вы - мужчины,
От хитро-сладостных речей
И тогда спасёте спины
От супружеских плетей.

Вот Вы как о супружеских отношениях. да ладно,на красную жать не буду, но и на зеленую тоже. С большим приветом!

Спасибо Вам за эти строки,
Пусть и на критику скупы,
Но иногда и хлеба крохи
Идут взамен зёрен крупы.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Похожая притча

В последнее время сталкиваешься с не очень приятной ситуацией. Люди не знают, что такое кумовья и какие обязательства на них накладывает жизнь.

Начну с того, что дам объяснение этому явлению и его роли в жизни Православных Христиан.

В Библии сказано, что за грехи родителей ответят их дети. Чем тяжелее грехи родителей, тем тяжелее крест, который будут нести за них их дети.

Крестная мать, крестный отец и дитя, которое они покрестили – не просто дань обычаю, а духовная семья перед Господом Богом. В прежние времена к выбору кумовьёв относились очень серьёзно, потому что крестные родители являлись не только духовными наставниками, но фактически опекунами тех детей, которых они крестили. Не зря не берут в крестные родители мужа и жену – они должны быть духовно чисты между собой.

Когда крестники вырастали и вступали в брак, крестные родители (кумовья) сидели во главе свадебного стола наравне с кровными родителями.

Если кровные родители по какой-либо причине рано умирали, то тогда кумовья меж собой решали, кто возьмёт на воспитание сироту. Они же выделяли крестнику или крестнице средства на приданое и прочие расходы.

Крестники были обязаны поздравлять своих крестных родителей со всеми праздниками и именинами. Особо важно было поздравлять крестных родителей со Светлой Пасхой и Рождеством. Непременно дарились собственноручно изготовленные подарки. Девушки дарили вышивки, сшитые и связанные обновки, скатерть, украшенную выбивкой и ярко вышитыми цветами.

Крестному отцу вышивалась сорочка, пояс или ещё какая-нибудь приятная безделица.

Крестник делал собственноручно табурет, шкатулку или покупал мятный пряник в лавке.

В семьях чтилось неукоснительное правило: в семейный поминальник о здравии вписывали имя крестного отца и крестной матери, а если кумовья умирали, то их вписывали за упокой и всегда молили Бога об усопших крестных родителях.
Брали крестных родителей, если требовалось, на докорм и уход по старости.

Обязанности сторон были крепкими, а связь была неразрывной, потому что не было большего греха, если кумовья и крестники завраждуют.

А теперь поговорим о прелюбодеянии между кумовьями. Люди не ведают, что творят, но незнание законов не освобождает от ответственности.

Если кумовья одумались, прекратили связь и осознали то, что они натворили, то они сами могут помочь себе и своим крестникам, своим детям (если есть).

Ниже я привожу молитву об искуплении грехов самими кумовьями. Каждый из них должен читать её сам на протяжении 40 (сорока) дней.

«Господи, просвети очи мои светом истины,
Да не смежит их вечный сон без моего покаяния,
Благословение святых ангелов, архангелов:
Начал, сил, властей, престолов,
Херувимов и Серафимов —
Да пребудет со мной и с моей душой грешной.
Да не покинет меня и мою семью честное благословение:
Патриархов, пророков, апостолов, мучеников, великомучеников,
Всех исповедников, дев и отцов святых.
Да простит меня и мою семью Отец Небесный,
Да вступится за нас Богородица Мать Мария.
Спаситель мира, спаси нас и помоги.
Не вмени нам грехи наши вольные и невольные,
Да удостоит нас Иисус Христос милостью своей,
Ибо знает Он и видит искренность раскаянья
В моей молитве,
Боже Вечный и Непостижимый,
На Тебя во всём уповаем,
Прибегаем к Твоей милости и защите.
Господи, сложи с нас все грехи,
Яко омывает вера наша, как святые воды
Укрепи нас мудростью Своей и прогони дьяволов,
Смущающих сердца наши и души.
Да пребудет с нами благословение Святого Духа,
Усердная молитва девы Марии
И Её Сына Иисуса Христа.
Аминь».

Если муж ушел к куме — не это страшно, а то, что грех великий совершился. Ведь он и она кумовья (духовные родители ребенка, которого крестили). И этот грех до третьего колена на детей ляжет.
Есть молитва-заступница, чтобы оберечь детей от беды из-за грехов родителей.
Читают её в четвертый день (четверг), до обедни (до 12 часов дня).

«Заговариваю я раба (рабов) (имя ребенка или имена детей, закоторых просите) от лиха-беды, от родителя, от его,(имя родителя), грехов крепко-накрепко.
Отсылаю я от рабов (имена тех, кого заговаривают) на посхимницу, на посхимника, на церковь черную неправедную, на колокола пустые, леса темные, густые, двери закрытые, окна забитые, туда, где не ходят, крестов не кладут, икон не святят, просфор не едят, Святых не чтят, Библию не читают, Крещения не принимают.
Там кум с кумой согрешил, церковь, Бога забыл.
Славься, Господь, славься! А ты (имя) верой от кары избавься.
Закрываю я тремядесятъю ключами, не пускаю святыми свечами.
Ключ. Замок. Язык. Аминь. Аминь. Аминь».

Желаю вам ясности ума, здоровья тела, мира души и житейского благополучия

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Похожая притча

Кума кума незлюбила,
Загрібачкою побила.
Била кума загрібачкою,
А він її – товкачкою.

Стосунки між кумом та кумою висвітлені в українському пісенному фольклорі з великим натхненням.

Оре плужок попід лужок,
Від леду до леду,
Солодкії губи у куми,
Солодші від меду.
(1, стор. 294)

Іде кум із кумою, як яснеє сонце…

Притулився кум близенько,
Зразу стало веселенько.
(2)

А у моїм городчику зацвіла троянка,
А я свому милейкому кума і коханка.
(19, № 3558)

Стосунки між ними забарвлені великою ніжністю:

Кум кумі рад,
Величався,
Посіяти конопельки*
Обіцявся.
І став, присівав,
Присіваючи казав,
Приказував:
– Ти, кума, ти, душа,
Кругом, кумо, хороша.
Кумко моя, голубко моя,
Хто б тобі посіяв,
Якби не я.
(16, стор. 75)

* Сіяти коноплю – акт злягання.

– Ой кумасю, кумасю,
Позич пшона на кашу.
– Не позичу, не продам,
Прийди, серце, дармо дам;
Прийди, серце, уночи,
Будем товкти** на печи;
Прийди, серце, у пору,
Будем товпти на полу;
Прийди, серце, ранци,
Будем товпти на лавци.
Моє пшоно рудоє,
Будем товкти обоє,
Будем, будем, будем
Товкти обоє! Ой!
(5)

** Товкти пшоно – сполучатися.

Обіймає милий куму, як парубок дівку.

Як до куми не ходити,
Коли кума гожа,
Коли кума молоденька,
Як зоря хороша?

Як до куми не ходити,
Коли кума гладка?
А у куми густий садок
І біленька хатка

Як до куми не ходити,
Коли до неї близько?
Гей, до куми стежка бита,
В перелазі низько.

Як до куми не ходити,
Та хоть би й далеко?
А у куми губки солодкі,
Цілувати легко.

Як до куми не ходити,
Коли запрошає
І віконце на всю нічку
Отвором лишає?

Як до куми не ходити,
Коли ноги маю,
Коли скоро кум із дому,
Я передом знаю?
(1, стор. 289)

А кум куму
В черевички взував.
«Ти, кума, ти, душа,
Кругом кума хороша».
В черевички взував,
Під пелену заглядав!
«Яка в тебе, кумо,
Між ногами руно!»
(Гнатюк)

За головку часнику
Та за ложку меду.
Я давала свому куму
Ззаду і спереду.
(60; стор. 176)

Кум для куми – «кумчик-любчик»; кума для кума – «кумця-рибця», «кумочко, червоная, ягодо», «кумася, любася», «кумушка-голубушка».
Тілесна милість між кумом та кумою засуджувалися церквою як великий гріх:

– Ой біда, ой біда,
Я не знав, що ти кума!
– Ой лихо, що за глум,
Я забула, що ти кум!

Кажуть попи, кажуть дяки,
Кажуть добрі люди,
А хто куму любить буде,
Гріх великий буде.
(2, стор. 679)

– Такиж, і кумо, дайся,
Такиж не цурайся,
Такиж часом під поясом
Полапати дайся!

– Горе ж мені давши,
Горе і не давши,
Горе ж мойому животові,
Не полоскотавши.
(Вовк, 1898, с.104)

Біда тому, хто зачне з кумою під периною.

Ой мене мамка била, учила розума:
– Аби-с, донько, не любила вінчаного кума.
Ой у тій полонині пасе баран дикий,
Та не люби, куме, куму, бо то гріх великий.
(19, № 3545)

Адже у момент церковного обряду хрещення між кумами і батьками дитини складалася духовна спілка.
Пояснювали ще й так: «Адже кум з кумою стояли біля однієї купелі перед Богом, ручалися за немовля і відрікалися за нього від Сатани, а замість цього вони й самі йдуть в лапища Люципера, ще й немовля за собою тягнуть. такий гріх непрощений, тому як він поганить брудом і невинне дитя».
В народі ходила притча, котра пояснювала, який з гріхів кровозмішення є найтяжчим:
«Один чолов’яга продав свою душу дияволу – сотворив гріх з матір’ю, з сестрою і з кумою. Потім цей чоловік розкаявся і пішов до пустельника довідатись, чи можуть йому проститися ці гріхи. Самітник наказав грішнику зробити вогнище, а коли вогонь догорить, взяти три головешки з попелища, покласти за пазуху, потім кожен день поливати їх холодною водою. Коли ці головешки відродяться у нього за пазухою, тоді йому простяться й три його гріхи.
Через кілька років дві головешки відродилися у цього чоловіка, а третя ніскілечки не змінилась. Тоді він знову пішов до пустинника, і той пояснив йому, що гріхи, які він учинив з матір’ю і сестрою простилися йому, але гріх з кумою не проститься йому ні в цей вік, ні в подальший».
В народі уважали, що вразі побрання кумів, дітей у них не буде, або від такої спілки діти родитимуться виродками, каліками, сліпими, глухими, їхня доля буде нещасною і вони неодмінно повмирають на очах у батьків.
Як бачимо, духовна єдність ставилася в суспільстві навіть вище, ніж кровна спорідненість, тому й ретельно оберігалося.
Церква забороняла статеві стосунки між чоловіком і його кумою. По-перше, любов між ними дорівнювалася перелюбу:

Нехай Хомі у млині з рогами присниться,
А ми удвох, кумо-душко, будем веселиться.
(3, стор. 284)

По-друге, це було певним проявом кровозмішення.

Чи ти, куме, одурів, чи з розума зійшов,
Вчора-с у мня діти тримав, нині-с до ня прийшов.
(19, № 3550)

Та ж ми в церкві стояли
І твоє дитя тримали,
І свічки ся світили,
І всі люди ся дивили.
– Перевеслом перев’яжу,
А з кумою спати ляжу.
Перевесло переріжу –
Таки кумі січку вріжу.
(42, стор. 258)

Торкаючись теми кровозмішення, слід зазначити, що церква забороняла шлюб між дітьми кумів (за церковним статутом вони вважалися братом і сестрою).

Ей, шию та вишиваю, та вишила-м хрестик,
Любила би-м легіника, коби мі не хресник.
(19, стор. 304)

Тим самим статутом заборонялася злягання між хрещеною матір’ю та хрещеним сином.

Ци чули ви, люди добрі,
Таку придабашку,
Поцюлював на дорозі
Похрестник нанашку*.
(*нанашка – хрещена мати)
(ф. 29-3, од. зб. 194, арк. 82)

Найстрашнішим виявом інцесту вбачався статевий зв’язок між хрещеним батьком та хрещеною донькою. І карався він так само строго, як претензія батька на єднання з рідною дочкою.

Через дорогу там кума моя,
А в куми дівчина – то ж душа моя.
А я з кумою та розкумаюсь,
З куминим дівчам та повінчаюсь.
Ой дам я попу пшениці копу,
Щоб мене звінчав з куминим дівчам.
Копа пропала, шлюбу не брала,
Щоб того попа трясця напала…
(39, стор. 192)

Наявність таких прислів’їв, як: «То не кума, що під кумом не була» або «Якщо кум куму не ї..е, не буде й на небі» та пісень:

Задери, задери, кумо, ногу,
А я скажу: «слава Богу!»
(54; П. Лукашевич, стор. 46);

Кумасенько, чи ти спиш?
Позич мені тієї дірки, що ти сциш.
(54; П. Лукашевич, стор. 47),

попри все, свідчать про те, що у народі прихильно ставилися до любощів між кумом та кумою. Та й самі вони, як виявляється, не поспішали виконувати церковні настанови:

– Ой куме мій, куме,
Премиленний дуже!
Ой гріх кума любити,
Да жаль остановити.
(2, стор. 681)

Похожая притча

Я хочу рассказать о той, что как кума – была хороша! А вот как крёстная мать – совсем никакая. Плохая крёстная мать из неё получилась. Плохая!

Моему крестнику уже 30 лет, а она за эти годы ни разу о нём не вспомнила!

Крёстным отцом я стал случайно – пригласил отец ребёнка, мой друг. А крёстной матерью стала подруга его жены Ирочки – Вика. Вика, как и Ирочка, была старше меня, замужем, с ребёнком.

Она приехала к своей маме погостить и угодила в крёстные.

Само крещение я плохо помню. Тогда все церковные обряды были под запретом, крестили тайно, всех «скопом», сразу несколько человек и разного возраста. Дети – кто плакал, кто ныл, и только наш крестник на руках у Вики – крёстной матери – вёл себя спокойно. После крестин были традиционные посиделки «по случаю». Тогда новоявленная кума впечатления на меня не произвела. Так, ничего особенного, в платочке, без косметики… У меня девочки и получше были! У нас на юге все девушки хороши, одна другой краше! Я парень видный, только пришёл с армии, так они на меня чуть ли не гроздьями вешались – ух! Жениться я, правда, не собирался, и так хорошо: только свистни – любая моей будет!

Но задело меня то, что Вика смотрела сквозь меня, как будто меня и вовсе не было. То ли брезговала, то ли за человека своего круга не считала. Позже я узнал, что жили они с мужем в полной нищете. Но надо же – вела она себя, как принцесса, эдакая «Подмосковная Фря». Вот только неухоженные руки её выдавали –– рабочие руки, в общем. Вскоре после крестин Вика уехала к себе домой.
Года через полтора она снова приехала к своей маме, в отпуск. Тут Ирочка решила, пока её муж был на вахте, поближе меня с кумой познакомить. Позвала нас к себе в гости.

Вика изображала из себя успешную замужнюю даму. Но её выдавали грустные-грустные глаза… Несладко, видно, жилось ей с мужем… А я в упор рассматривал её и не понимал, что он в ней такого нашёл? Внешность – обыкновенная. Ну, высокая, не «доска». Ну, открытая улыбка и искренний смех. Ну, подвижная, заводная, женственная… И всё-таки чувствовалось в ней что-то такое… опасное, как будто внутри неё была туго закручена пружина…

Вика что-то увлечённо рассказывала Ирочке, помогая себе не только руками, но и всем телом, а на меня даже внимания не обращала. Меня для неё не было… Она смотрела сквозь меня, и это её напускное презрение начало меня раздражать… Я чувствовал, как во мне растёт ярость, подогреваемая водкой, и сжимал под столом свои, вдруг ставшие тяжёлыми, кулаки… Да, выпили мы втроём в тот вечер немало… Мне хотелось заставить Вику обратить на меня внимание любой ценой… И ещё – чтобы она трепетала под моими ручищами, кричала, визжала, умоляла, просила пощады… Мне хотелось её унизить, как она меня – своим презрением. Мне хотелось её… прибить! Я тряхнул головой, стряхивая наваждение. Прошёл в ванную, умылся холодной водой. Немного полегчало. Я вернулся за стол в большую комнату.

Пьяненькая Вика тоже направилась в туалет. План в моей голове созрел моментально. Когда она возвращалась по узкому коридорчику типовой «двушки», я двинулся ей навстречу и буквально впихнул её в маленькую комнатку, дверь которой выходила в этот коридор.

Захлопнул дверь и прижал к ней Вику, навалившись на неё всем телом. Она даже опомниться не успела. Я начал шарить своими лапами по всему её телу, затыкая ей рот и практически не давая вздохнуть. Я мог бы свернуть ей шею, как курёнку. И тут… Я почувствовал, как возмущённая и напряжённая поначалу, она вдруг обмякла, а потом подалась вперёд. Она потянулась ко мне всем недолюбленным телом, с горячностью и яростным желанием.

Не передать, какой подъём испытывает мужчина, когда женщина откликается на его желание. Когда она тоже его «хочет». Мне казалось, что сейчас мои модные штаны-адидасы лопнут по переднему шву. Всё дальнейшее произошло на такой сдвоенной волне страсти, какой у меня до этого не случалось… Я потянул её к подоконнику, развернул спиной к себе, наклонил, и задрал рубашку. …Чёртовы женские лосины! Вот же мода!

Талия в таком положении у неё была совсем тоненькая, я мог бы сжать её двумя ладонями и переломить… Зато «круп» - внушительный. Так хотелось смачно припечатать по нему ладонью и взгреть её хорошенько!
Я схватил её за волосы натянул их, как поводья. Я и сам чувствовал себя жеребцом, ещё секунда – и заржал бы… Но вместо этого зарычал, и не услышал свой голос за её криками. Ах, Вика-Викуша, оглохли мои уши…У-уф… Выдохнули мы тоже вместе… Такого со мной ещё не было!
Я отпустил Вику. На её бёдрах, как от раскалённого тавро, остались следы моих ладоней.

Она сбоку, с любопытством, впервые взглянула на меня! Процедила: «Рожать от тебя я не буду! Пусти меня», - и пошатываясь, пошла в ванную.
Я, ошеломлённый, вернулся к столу и плюхнулся в кресло. Ирочка обиженно-возмущённо, поджав губы, протянула: «Ну и ну! От вас я такого не ожидала!» И брезгливо добавила: «Надеюсь, вы не на кровати этим занимались?» Ирочка была чистюлей…

Мы все как-то сразу протрезвели. Сидеть в гостях уже не было никакого смысла. Я пошёл провожать Вику до дома. Эдакие «Барышня и хулиган».
Так началось моё самое сумасшедшее лето!

…Мы гуляли по парку на набережной. Пока её дочка ела мороженое и ловила ящериц, я уселся на пенёк недалеко от тропинки, посадил Вику спиной к себе на колени, накрыл нас её широкой юбкой - лосины теперь она не носила, как и нижнего белья – и… превратил в наездницу! Меня не смущало, что мимо проходили отдыхающие – наоборот! Мне хотелось крикнуть всему миру: «Смотрите, кого я имею!»

Я пригласил её к себе домой – одну, без дочки. Но дома она зажалась, отказываясь сесть на диван или прикоснуться к полотенцу – брезгливо морщила нос… Такая же чистюля, как Ирочка… Ну да, я – простой рабочий парень, и семья у меня простая… Зато у нас и деньжата имеются, и холодильник от жратвы ломится… Чего ж ты, Викуша, брезгуешь мной? Мне опять хотелось зажать ей рот и отжарить её по полной, да родители за стеной прислушивались, и мы ушли.

Ночью пришли ко мне на дачу. Время тогда было лихое, голодное – воровали и тащили с дач всё, что плохо лежит. Даже простыней на кровати не было. «Антисанитария», - как сказала бы чистюля Ирочка. Но мне было всё равно. Я швырнул Вику на голую кровать с панцирной сеткой, вдавил в неё всем телом. Мне хотелось, чтобы на её теле остались рубцы, чтобы она визжала в такт скрипу сетки… Я зажал ей рот, но она кусала мне пальцы, и её стоны разносились по всем пустующим дачам.

Однажды поехали на бахчу. Но недавно купленная мной машина сломалась, и вместо того, чтобы плавать и предаваться утехам на горячем песке, мы два часа проторчали на пыльной дороге, ремонтируя бензонасос… Еле-еле добрались до бахчи, чтобы успеть полить эти чёртовы помидоры. Я поливал из шланга не столько грядки, сколько Вику, её рубашка намокла и облепила всё тело, но она смеялась, как ребёнок. А потом я присел на капот машины и притянул Викушу к себе. Здесь можно было кричать в голос – вокруг на десятки километров безлюдная степь… Так и запомнил я этот миг: на раскалённом капоте, под бескрайнем небом и обжигающим солнцем… Мы были одни на всём свете, словно первые люди на Земле, и занимались самым простым и естественным делом, как в самый первый раз. Эх, Вика-Викуша! Проникла в мою душу!

Она каждый раз была другая. То приходила ко мне, постно, «как боженька», одетая, и вела себя, как праведная занудная старушка. То хохотала вместе со мной, когда я критиковал жёсткие, почти стеклянные, капроновые «трусики для секса», купленные в ближайшем киоске… Радовалась, как ребёнок, купленным для них с дочкой пирожным. А то рыдала в голос на стадионе во время футбольного матча. Её настроение менялось внезапно и несколько раз на день. Но я не обращал внимание на её капризы и даже не старался её понять. То, что мне было надо, я и так от неё получал.

…Помню, мы возвращались с городского пляжа. Там нам уединиться не удалось – Вика следила за дочкой, а та не вылезала из воды. Я злился. Идти до остановки автобуса было далеко.

Днём в здании никого не было. Я потянул Вику на второй этаж. Её дочка с любопытством носилась по пустым солнечным комнатам внизу. Как в первый раз, я повернул Вику к окну. Облапил её всю – она подалась ко мне, кошкой потянулась в моих руках… Ох, Вика-Викуша, девочка моя… Что ж ты делаешь со мной?
В этот момент послышались лёгкие и быстрые шаги, и её дочка замерла посреди комнаты… Мы отпрянули друг от друга.

- Мама! А мы скоро поедем к папе? – вспомнила, что хотела сказать, опешившая девочка.
- Скоро, доченька. Спускайся вниз, мы сейчас придём. Мы тут смотрели из окна, какой красивый вид, - пытаясь скрыть смущение, ответила Вика. И прошептала, когда дочка стала спускаться: «Как бы отцу ничего не рассказала!»

Вот оно, случилось! За всеми нашими встречами я совсем забыл, что Вика – замужем.
У меня пересохло горло. Я прохрипел: «Вика… Останься… Не уезжай! Я… Я дочку усыновлю… Поженимся… Я всё для тебя сделаю… Что тебе эта Москва? Я… Денег заработаю… Дом купим. Мы ведь так друг другу притёрлись… Нас же с тобой словно на одном станке выточили – друг под друга… Не уезжай!»

Но Вика была уже не моя Вика. Она снова была «Подмосковная Фря». Она опять смотрела сквозь меня, меня не замечая. Меня для неё уже не было.

До этой минуты я считал, что это я ей овладел. Что это я её покорил. Что она принадлежала мне. Но оказалось – не я ей овладел, а она мной. Не она мне принадлежала, а я ей – полностью! Эх, Вика-Викуша… Разбила мою душу!

…Они с дочкой шли впереди. Я плёлся сзади и в ярости сжимал кулаки: подумать только! Моя Вика собралась изменять мне! И с кем? С мужем! Вот дела! Сломать бы прут, догнать её, разорвать на ней платье да вытянуть хворостиной по спине, как неверную жену… Жену?

Не помню, как добрался до дома. От ярости голова лопалась, мозги закипали. Я бросился на диван, зажав зубами подушку, с остервенением стал пинать его кулаками. Я представлял податливое тело Вики, но больно было мне! Потом сел. «Жениться. Срочно! На первой, кто сейчас позвонит! Назло ей! Пусть едет к своему муженьку. Видеть её не могу!»
Больше я её и не увидел.

Года через два она снова приехала. Ирочка опять пригласила нас в гости. Как мне захотелось увидеть Вику! Но я был женат. После родов жена сильно располнела, и идти с ней в гости к холёной Ирочке мне не хотелось… И оставить жену одну я тоже не мог.

А вскоре я узнал, что Вика забрала маму к себе и сюда больше никогда не вернётся.
И вот – нашему крестнику уже тридцать лет. А от Вики – ни слуху, ни духу, ни весточки, ни подарочка. Вот, Ирочка, какую плохую крестную мать ты сыночку выбрала!

Зато какая кума была! Эх, Вика-Викуша! Верни мне мою душу!

Перевела с мужского нецензурного на простой русский и адаптировала для чтения Морозова Маргарита.

Напечатан в №7 газета "Моя Семья" от 18.02.19 под названием "Подмосковная Фря", напечатанный вариант сильно облегчён))

Читайте также: