Притча о кроликах и удавах

Обновлено: 28.04.2024

Кролики и удавы

Мир и миф Фазиля Искандера

Фазиль Искандер — и экзотическое, и естественное явление русской словесности. Кавказ в русской литературе был изначально представлен русскими писателями как объект для изображения. С Искандером пришёл и заговорил сам Кавказ, и заговорил на русском языке. Известны замечательные прозаики и поэты Грузии, начиная с Николоза Бараташвили и заканчивая Чабуа Амирэджиби, Армении — напомню о Гранте Матевосяне, Азербайджана, Дагестана, Осетии, той же Абхазии… Но именно Фазиль Искандер в большую русскую литературу, в её основной, теперь уже можем сказать, классический корпус принёс Кавказ от своего лица на прекрасном русском языке. Кавказ стал субъектом русской словесности. Сегодня этот процесс продолжается, но назвать прямых учеников и непосредственных преемников Искандера, обрисовать карту с именами тех, что есть школа Искандера, мне кажется, сегодня трудно. У по-настоящему больших писателей, правда, школы и не бывает. Они приходят и уходят сами, создавая свой мир и свой миф.

У Искандера — свой мир, свой Мухус, свой Чегем. Он создал свой миф и свой мир. Этот мир отображён и на реальной, и на воображаемой литературной карте.

То, что в литературу пришёл очень крупный талант, я поняла ещё будучи школьницей, когда прочла опубликованную в журнале «Новый мир» (спасибо родителям, которые выписывали журнал и не прятали его от детей) повесть «Созвездие Козлотура». Уже там мир Фазиля Искандера предстал во всей его прелести, экзотичности и «прописанности» в жгучей современности. И его проблематика, и его реалии, и его эзопов язык были понятны — и невероятно смешны. Но смех был особым, заставлявшим задуматься о грустных явлениях и самой атмосфере нашей жизни. В результате — после приступов смеха на лице повествователя застывала трагическая гримаса.

Немного автобиографии. Я жила в Москве, родители были журналисты, отец входил, как нынче говорят, в хрущёвский пул, в связи с чем весь наш журналистский дом на Ленинском в ночь на 16 октября 1964 года, перед снятием Хрущёва, сотрясался хлопаньем дверей — не спали, делились информацией. Так что трагикомическую атмосферу «Козлотура» я воспринимала исторически. Но сам художественный мир покорил сразу — и дальше он был узнаваем на протяжении десятилетий.

В мир Искандера мы проникаем через его произведения (весь романный комплекс «Сандро из Чегема», циклы рассказов, включая «Детство Чика», «животные» рассказы и сказки, от «Большелобого» до саркастических «Кроликов и удавов») и его героев (Сандро, красавица Тали, Софичка, чегемская Кармен…). Его вселенная населена персонажами, которых мы знаем, они вошли в историю нашей литературы, мы можем перекликаться именами или афоризмами, просто вечно живыми цитатами. «Время, в котором стоим» — ясно, что речь о застое. «Человек, который хотел хорошего, но не успел» — это Ильич. Они узнаваемы. Слова и изречения Искандера сопровождают нас по жизни.

Перед сложностями времени Фазиль постоянно обращался за поддержкой к имени и творчеству Пушкина (как и Александр Блок в своей предсмертной речи и стихах «Пушкинскому дому»).

Его интонация, сюжеты, персонажи, стиль неподражаемы и уникальны, потому и говорим так: мир Искандера.

Этот мир вроде бы совсем небольшой, даже маленький, можно перенести в двух руках. Умещается в несколько томиков собрания сочинений; а изображено в нём и того меньше — сообразуясь с размерами СССР, этой Абхазии хватит хорошо если на почтовую марку. Но эта марка — фолкнеровского масштаба. Йокнопатофская марка.

Искандер пришёл в литературу одновременно и вместе с шестидесятниками. Владимир Войнович, Георгий Владимов, Василий Аксёнов — вот его компания. На известном полотне Бориса Биргера «Красные бокалы» он изображён рядом с Бенедиктом Сарновым, Игорем Виноградовым; Олег Чухонцев чуть поодаль. Не забудем Станислава Рассадина, давшего имя — шестидесятники! — всей шарашке. В этой компании он нашёл своё место, своих товарищей, своих коллег. Они вместе печатались («Неделя», «Юность», «Новый мир»). Но его творчество отличает странное равнодушие к компании! Своеобразие пути — он испытал то, что Карякин намного позже назвал «переменой убеждений», вплоть до бесконечных, мучительных сомнений и выбора верований и ценностей. Напряжение нравственного выбора, порой отражавшееся на его лице мучительной гримасой, отличало его от тех, которые были всегда уверены в своей правоте. А он — нет, не всегда. Он был другой, больше, чем шестидесятник, он вышел из своего поколения, преодолел рамки своей малой родины, преодолел рамки России, потом Советского Союза, он выходил к тому, о чём я говорила в начале: к созданию своего исключительного, искандеровского мира. Сожалею, что он не получил Нобелевскую премию — как художник, расширивший наш мир до его художественной вселенной, заслуживал её присуждения. (Другое дело, что к концу жизни он спрямлял свой путь, уходил в прямую речь, начинал судить и выносить моральные приговоры, теряя артистизм, особенно в поэзии, — но сейчас не об этом.)

Искандер был принят читателем сразу и навсегда. Пафос Искандера ушёл в стихи, стихи представляют собой его открыто социальную и даже открыто политическую часть его наследия. Гражданственность его стихов несомненна. В отличие от прозы, которая позволяет смотреть на проблему с разных точек зрения. Стихи и эпиграммы его бичуют и жгут, а проза его — лечит.

Страна моя, в лавинах лжи
Твои зарыты поколенья.
Где крепость тайная, скажи,
Духовного сопротивленья?

Эта страна, как огромный завод, где можно ишачить и красть.
Что производит этот завод? Он производит власть.
Власть производит, как ни крути — хочешь, воруй и пей!
Ибо растление душ и есть — прибыль, сверхприбыль властей.

Просто листовка, а не стихи! Бичующий Ювенал! «Я генетически не совпадал с рефлексами этой страны», — скажет Искандер в тёмные времена. Но и в другое, новое время им опять завладевает дух гражданского неповиновения:

И не новый сановник,
И не старый конвой —
Капитал и чиновник
Тихо правят страной.
Без особых усилий,
Знать не зная греха,
На глазах у России
Жрут её потроха.
Никакого тиранства,
Не бунтует печать.
А про доблесть гражданства
Даже стыдно сказать.

В мире Искандера прямая, обострённая гражданственность не противоречит особому, тоже обострённому чувству красоты. Идущему чуть ли не от античной культуры.

Кавказ Искандера — это не только Причерноморье и кавказские горы. Его Кавказ входит в бассейн Средиземноморья, связанный с античностью, с «золотым веком» человечества. При этом искандеровский мир допускает и современность — он включает в себя и революцию, и Гражданскую войну, в него входят и такие персонажи, как Ленин и Сталин, Хрущёв, колхозы.

Мир героев Искандера — это не только родственники всех, но и современники всех, как дядя Сандро. Искандеровский хронотоп расширяется — и для него нужны и античные колонны на морском дне около Мухуса-Сухума, и деревянные танки, которые покатились по мухусскому шоссе с началом Гражданской войны.

Фазиль Искандер печатался и в известинской «Неделе», перед тем как появиться в компании авторов неподцензурного, сделанного скандальным «Метрополя». Но он никогда не появлялся на поле общественного конформизма. Однако при этом в качестве образца поведения он брал не героическую бескомпромиссность с возможно последующей высылкой из страны или с посадкой в поезд, идущий далеко на северо-восток, а лукавство дяди Сандро, который избегал исторических ловушек, — если вспомнить смертельно опасные игры со Сталиным. Одно из правил искандеровского художественного мира — эзопов язык. И на этом языке он сказал гораздо больше, чем если бы он тогда говорил прямолинейно. Это помогало ему преодолевать чудовищную дисгармоничность советского мира и безобразие социального строя. Но преодолевал он эти уродства путём гармонизации окружающего — в природе и в архаике народной жизни, которую он искал в своей родной Абхазии.

Несколько слов об уродстве и этике.

Приведу цитату — свидетельство повествователя из повести «Созвездие Козлотура».

«Гораздо позднее, когда увидел на репродукции козлоногих людей, кажется у Эль Греко, я подумал, что художник пытался передать человеческое бесстыдство через уродство козлоногих людей».

То есть для Искандера-художника уродство, как нарушение замысла природы, уравнивается с бесстыдством, отсутствием стыда. Удивительный союз красоты и гармонии через преодоление уродства свойственен поэтике Искандера. Социальное искажало естественные отношения между людьми, искажало язык, искажало реальность. И тут на помощь Искандеру пришёл смех, как один из способов гармонизации мира. Искандер соединил эзопов язык со смеховой культурой, которую воспринял и как культуру народную.

Условно говоря, если безобразие подвергается осмеянию, то воздействие безобразного снижается. Под смехом у Искандера я подразумеваю множество смеховых возможностей: и гротеск, включая политический, и сатиру, включая историческую, и народный анекдот. Это смех, возводящий к общечеловеческим понятиям добра и зла, жизни и смерти, свободы и рабства, истины и лжи. Смех не только гармонизирует, но и освобождает.

Похожая притча

ФАЗИЛЬ ИСКАНДЕР И СКАЗКА « КРОЛИКИ И УДАВЫ»

О чем бы ни писал Фазиль Искандер, во всем чувствуется легко узнаваемая, только ему свойственная ирония. В его книгах перемешиваются терпкий юмор, язвительная сатира, тонкая лирика и высокая романтика.
Известность Искандеру принесли сатирическая повесть « Созвездие Козлотура» ( 1966) и социально-философская сказка « Кролики и удавы» ( 1973), которая стала доступна читателям только в 1986 году.
«Кролики и удавы» можно также определить как антиутопию, хотя это определение будет не совсем верно.
В антиутопии показаны опасные и непредвиденные последствия реализации утопических идей — изначально прекрасных и логичных. Антиутопия — это гипотеза, а «Кролики и удавы» — это реальность.

В «Кроликах и удавах» показано вполне реальное общество, причем обрисовываются вполне конкретные его черты.
Опасаясь открыто высказывать отрицание, неприятие тех или иных сторон жизни, а порой и всей системы, писатели создавали фантастические миры, куда помещали своих настоящих героев.
Обращаясь к проблемам политического устройства общества, такая проза всегда строится на абсурде и алогизме; в будничном течении жизни угадывается катастрофичность.
Так возникает картина вымороченной действительности.

В «Кроликах и удавах» события разворачиваются в одной далекой африканской стране. Удавы охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет.
Несмотря на то, что кролики обычно очень быстро бегают, при виде удавов они словно впадают в оцепенение.
Удавы не душат кроликов, а как бы гипнотизируют их.
При этом кролики и удавы при полной вроде бы своей противоположности составляют единое целое. Возникает особый симбиоз. Особый вид уродливого сообщества.

Потому что:
— «Кролик, переработанный удавом»…
Как размышляет Великий Питон.
— «Превращается в удава. Значит, удавы — это кролики на высшей стадии своего развития. Иначе говоря, мы — это бывшие они, а они — это будущие мы».

И что получается. Если даже появляется в этой конформистской среде свободолюбивый кролик, чьей смелости хватает на то, чтобы уже внутри удава, уже будучи проглоченным, упереться в животе, то об этом бешеном кролике много лет потрясенные удавы будут рассказывать легенды.

Однако на самом-то деле и кролики, и удавы стоят друг друга.
Их странное сообщество, главным законом которого является закон беспрекословного проглатывания, основано на воровстве, пропитано ложью, социальной демагогией, пустым фразерством, постоянно подновляемыми лозунгами ( вроде главного лозунга о будущей Цветной Капусте, которая когда-нибудь в отдаленном будущем украсит стол каждого кролика!).

Кролики предают друг друга, заняты бесконечной нечистоплотной возней. Это сообщество скрепленных взаимным рабством — рабством покорных холопов и развращенных хозяев.
Хозяева ведь тоже скованы страхом: попробуй, скажем, удав не приподнять в знак верности головы во время исполнения боевого гимна.
Немедленно собратья-удавы лишат его жизни за измену!

Рефлекс подчинения действует не только среди кроликов, но и среди удавов. Во главе стоит Великий Питон.
Но Питон не удав, он инородец, сумевший подчинить себе весь удавий народ. Он требует беспрекословного подчинения и не терпит даже малейшего промедления и в исполнении приказов.
Всякое идеологическое вольномыслие или нарушение закон удавьей жизни безжалостно карается.
Самая изощренная пытка среди удавов — самопоедание, когда хвост удава засовывался ему в пасть.
С одной стороны, он, пожирая себя, самоуничтожается, с другой стороны, он, питаясь самим собой, продлевает свои муки.
Тут нельзя не вспомнить процессы 1937−1938 годов, когда под пытками люди были вынуждены оговаривать себя.

Искандер смотрит на реальность без иллюзий, открыто говоря о том, что, пока кролики, раздираемые внутренними противоречиями ( а удавам только этого и надо), будут покорно идти на убой, их положение не изменится.
При этом Искандеру удается говорить об этом с юмором. Юмор — самое заметное свойство прозы Искандера.
Довольно редкой разновидности, очень… настоящий, что ли. Смешное у него рождается словно бы из ничего, являясь всегда неожиданно.
Его наблюдения, столь же острые, сколь и возвышенные, часто утрамбованы до размеров афоризма.
Anna Kudukina

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ СКАЗКИ
Читается за 6 мин
оригинал —2- 4 ч ( как читать. нвк,)

События происходят много лет назад в одной далёкой африканской стране. Удавы без устали охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет.
Несмотря на то что кролики обычно очень быстро бегают, при виде удавов они словно впадают в оцепенение. Удавы не душат кроликов, а как бы гипнотизируют их.
Однажды юный удав задаётся вопросом, почему кролики поддаются гипнозу и не было ли попыток бунта.

Тогда другой удав, по прозвищу Косой, хотя на самом деле он одноглазый, решается поведать своему юному другу « удивительный рассказ» о том, как проглоченный им кролик внезапно взбунтовался прямо у него в животе, не желал там « утрамбовываться» и «не переставая вопил» из его живота всякие дерзости.
Тогда глава удавов, Великий Питон, приказал выволочь Косого на Слоновую Тропу, чтобы слоны « утрамбовали» дерзкого кролика, пусть ценой здоровья и даже жизни « жалкого» удава Косого, ибо:
— УДАВ ИЗ КОТОРОГО ГОВОРИТ КРОЛИК, ЭТО НЕ ТОТ УДАВ, КОТОРЫЙ
НАМ НУЖЕН!
Очнулся несчастный удав лишь через две недели и уже одноглазым, не помня, в какой момент из него выпрыгнул дерзкий кролик.

Рассказ Косого подслушивает кролик, которого зовут Задумавшийся, так как он много думает; в результате длительных размышлений этот кролик приходит к смелому выводу и сообщает о нем потрясённым удавам:
— ВАШ ГИПНОЗ -ЭТО НАШ СТРАХ. НАШ СТРАХ — ЭТО ВАШ ГИПНОЗ.

С этой сенсационной новостью Задумавшийся спешит к другим кроликам. Рядовые кролики в восторге от идеи Задумавшегося, однако Королю кроликов такое свободомыслие не по вкусу, и он напоминает кроликам, что хотя:
— ТО, ЧТО УДАВЫ ГЛОТАЮТ КРОЛИКОВ - ЭТО УЖАСНАЯ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ…
Но за эту несправедливость кролики пользуются:
— МАЛЕНЬКОЙ, НО ОЧАРОВАТЕЛЬНОЙ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬЮ, ПРИСВАИВАЯ НЕЖНЕЙШИЕ ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ, ВЫРАЩЕННЫЕ ТУЗЕМЦАМИ: ГОРОХ, КАПУСТУ, ФАСОЛЬ.
И ЕСЛИ ОТМЕНИТЬ ОДНУ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ, ТО НЕОБХОДИМО ОТМЕНИТЬ И ВТОРУЮ.

Опасаясь разрушительной силы всего нового, а также утраты собственного авторитета в глазах рядовых кроликов, Король призывает кроликов довольствоваться тем, что есть, а также вечной мечтой:
— О ВЫРАЩИВАНИИ В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ ВКУСНЕЙШЕЙ ЦВЕТНОЙ КАПУСТЫ
Кролики чувствуют, что:
— В СЛОВАХ ЗАДУМАВШЕГОСЯ ЕСТЬ КАКАЯ-ТО СОБЛАЗНИТЕЛЬНАЯ, НО ЧЕРЕСЧУР ТРЕВОЖАЩАЯ ИСТИНА, А В СЛОВАХ КОРОЛЯ КАКАЯ-ТО СКУЧНАЯ, НО ЗАТО УСПОКАИВАЮЩАЯ ПРАВДА.

Хотя для рядовых кроликов Задумавшийся все же герой, Король решает тайком устранить его и подговаривает бывшего друга Задумавшегося, а ныне — приближённого ко двору и фаворита Королевы по имени Находчивый предать опального кролика, для чего необходимо громко прочитать в джунглях сочинённый придворным Поэтом стих с «намёками» на местонахождение Задумавшегося.
Находчивый соглашается, и однажды, когда Задумавшийся и его ученик по имени Возжаждавший размышляют, как устранить несправедливость из жизни кроликов, к ним подползает юный удав.

Задумавшийся решает поставить эксперимент, чтобы доказать свою теорию об отсутствии гипноза, и действительно не поддаётся гипнозу удава.
Раздосадованный удав рассказывает кроликам о предательстве Находчивого, и Задумавшийся, искренне любящий родных кроликов и глубоко потрясённый подлостью Короля и самим фактом предательства, решает принести себя в жертву удаву, чей инстинкт оказывается сильнее доводов рассудка, и юный удав, к ужасу Возжаждавшего, помимо собственной воли съедает « Великого кролика».
Задумавшийся перед смертью завещает верному ученику своё дело, как бы передавая ему « весь свой опыт изучения удавов».

А между тем в джунглях Возжаждавший ведёт огромную воспитательную работу среди кроликов — он даже готов в качестве эксперимента пробежать по телу удава в обе стороны.
В эпоху умирания гипноза царит полный хаос:
— «открытие Задумавшегося относительно гипноза да ещё обещания Возжаждавшего пробежать по удаву туда и обратно во многом расшатали сложившиеся веками отношения между кроликами и удавами».
В результате появляется:
«огромное количество анархически настроенных кроликов, слабо или совсем не поддающихся гипнозу».

Но королевство кроликов не разваливается именно благодаря возвращению Удава-Пустынника. Он предлагает метод удушения кроликов и демонстрирует его на Косом, так что тот испускает дух.
После этого Великий Питон прощает Пустынника и назначает его своим заместителем.
Вскоре Пустынник сообщает удавам о смерти Великого Питона и о том, что, согласно воле покойного, он, Великий Пустынник, будет управлять ими.
Пока удавы совершенствуются в технике удушения, прославляя нового правителя, Король кроликов догадывается и оповещает кроликов о надвигающейся опасности, предлагая старый, но единственный метод борьбы с удавами — «размножаться с опережением».

Интересно, что и кролики, и удавы сожалеют о старых добрых временах. Деятельность Возжаждавшего теперь, когда удавы душат всех подряд, имеет « все меньше и меньше успеха».
Кролики идеализируют эпоху гипноза, потому что тогда умирающий не чувствовал боли и не сопротивлялся.
Удавы — потому что было легче ловить кроликов.
НО ТЕ И ДРУГИЕ СХОДЯТСЯ НА ТОМ, ЧТО РАНЬШЕ БЫЛ ПОРЯДОК.
Пересказала .

И В ЗАКЛЮЧЕНИЕ НЕБОЛЬШИХ ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ ОТ МЕНЯ ( нвк)

: Итак, в этот день, который уже клонился к закату, на Королевской Лужайке Король и Королева сидели на возвышенном месте, а над ними слегка колыхалось знамя с изображением Цветной Капусты.
Чуть пониже располагались придворные кролики, или, как их называли в кроличьем простонародье, Допущенные к Столу.
А еще ниже те, которые стремились быть Допущенными к Столу, а дальше уже стояли или сидели на лужайке рядовые кролики.
* * * * *

Интересно отметить, что среди Допущенных к Столу сидели несколько охранников.
Под видом Допущенных к Столу они следили за разговорами Допущенных к Столу, чтобы вовремя обнаружить следы заговора или просто отклонений от королевской линии, которые впоследствии могли бы привести к заговору.
Но так как они, хотя и сидели под видом Допущенных, на самом деле не были Допущенными, им по инструкции полагалось меньше налегать на особенно ценные продукты, каковыми считались капуста, горох и фасоль.

Но так как Допущенные к Столу знали, что среди них есть охранники, сидящие под видом Допущенных, а также знали, что охранникам не положено есть по норме Допущенных, они следили за тем, как едят остальные Допущенные, и в то же время сами старались есть как можно больше, чтобы их не приняли, как говорится в кроличьем просторечии, за шпионов.
Но так как те, кого в кроличьем просторечии именовали шпионами, знали, что, если они будут скромничать за столом, остальные обнаружат их истинные застольные функции, они, стараясь замаскироваться, ели как можно больше, что соответствовало их личным склонностям.
Таким образом получалось, что за королевским столом все ели с огромным патриотическим аппетитом.
* * * * *

И стоит ли удивляться, что доносящий кролик, услышав от начальника требование доказательств измены того или иного кролика, мог воскликнуть в порыве патриотического гнева:
— Ах, ты не веришь в существование заговора?! Да ты сам в нем состоишь!

В королевстве кроликов страшнее всего было оказаться под огнем патриотического гнева. По обычаям кроликов, патриотический гнев следовало всегда и везде поощрять.
Каждый кролик в королевстве кроликов в момент проявления патриотического гнева мгновенно становится рангом выше того кролика, против которого был направлен его патриотический гнев.
Против патриотического гнева было только одно оружие — перепатриотичить и перегневить патриота.
Но сделать это обычно было нелегко, потому что для этого нужен разгон, а разогнаться и перепатриотичить кролика, который вплотную подступился к тебе со своим патриотическим гневом, почти невозможно.
В силу вышеизложенных причин начальники доносящих кроликов не решались требовать доказательств, когда речь шла об измене Королю того или иного кролика.

Похожая притча

"Потерявшие идеал начинают идеализировать победу. Победа из средства достижения истины превращается в самую истину. Запомни: там, где много говорят о победах, — или забыли истину, или прячутся от неё."

"В королевстве кроликов страшнее всего было оказаться под огнём патриотического гнева. По обычаям кроликов, патриотический гнев следовало всегда и везде поощрять. Каждый кролик в королевстве кроликов в момент проявления патриотического гнева мгновенно становится рангом выше того кролика, против которого был направлен его патриотический гнев.

Против патриотического гнева было только одно оружие — перепатриотичить и перегневить патриота. Но сделать это обычно было нелегко, потому что для этого нужен разгон, а разогнаться и перепатриотичить кролика, который вплотную подступился к тебе со своим патриотическим гневом, почти невозможно."

"Существо, имеющее профессию выявлять в другом существе возможности враждебных мыслей или действий, не может рано или поздно не постараться обнаружить такие мысли и такие действия. Долгое время ничего не обнаруживая, оно слишком явно обнаруживает ненужность своей профессии. "

"Когда какого-нибудь кролика обвиняют в государственной измене, требовать доказательств существования этой измены считается у кроликов ужасной бестактностью. Такой нежный, такой интимный вопрос, как верность или неверность Королю, и вдруг какие-то грубые, зримые, вещественные доказательства. С точки зрения кроликов это было некрасиво и даже возмутительно."

"Cмелость слишком часто бывает следствием чувства обесцененности жизни, тогда как трусость всегда следствие ложного преувелечения ее ценности."

"Уползая от Косого, юный удав в самом деле еще не знал, что выгоднее: донести или не донести. По молодости он не понимал, что тот, кто раздумывает над вопросом, донести или не донести, в конце концов обязательно донесет, потому что всякая мысль стремится к завершению заложенных в ней возможностей."

"– И это они называют жизнью, – сказал Задумавшийся, кивая сидящему рядом с ним Возжаждавшему.– Учитель, – ответил Возжаждавший, – все-таки мне кажется, если бы ты в тот раз обещал кроликам сохранить воровство, мы бы выиграли дело. Ты был так близок к победе. Неужели нельзя было один раз солгать ради нашей прекрасной цели?– Нет, – ответил Задумавшийся, – я об этом много раз думал. Именно потому, что живая жизнь все время движется и меняется, нам нужен ориентир алмазной прочности, а это и есть правда. Она может быть неполной, но она не может быть искаженной сознательно даже ради самой высокой цели. Иначе все развалится. Мореплаватель не может ориентироваться по падающим звездам. "

"Держа в руках королевскую власть, Король кроликов с горечью убеждался, что все силы уходят на то, чтобы эту власть удержать."

Притча "Кролики и удавы" была, как и большинство шедевров Искандера "советского" периода, написана "в стол" в 1973 году, впервые опубликована за рубежом, лишь в 1987 году предстала на суд российских читателей, - и произвела скандал, сравнимый лишь с прижизненными публикациями язвительных сказок Салтыкова-Щедрина.
На чем держится власть могущественных удавов над наивными, простодушными кроликами?
На страхе - слепящем, иррациональном, сковывающем страхе.
На чем держится идея неистово смелого кролика, попытавшегося скинуть эту кровожадную власть?
На простом отрицании страха, - ведь чем можно запугать тех, кому в принципе нечего терять?
Но почему кролики еще более недовольны столь революционной идеей, чем их ползучие хозяева и палачи? Быть может, потому, что и сами они, привыкшие жить в "маленькой, но очаровательной несправедливости" воровства и взяточничества, боятся смены власти куда сильнее, чем возможности быть съеденными?

«Кролики и удавы» можно определить как антиутопию, хотя это определение будет не совсем верно. В антиутопии показаны опасные и непредвиденные последствия реализации утопических идей — изначально прекрасных и логичных. Антиутопия — это гипотеза, а «Кролики и удавы» — это реальность.
В «Кроликах и удавах» показано вполне реальное общество, причем обрисовываются вполне конкретные его черты. К такому приему прибегал не только Искандер. Начиная с конца 70-х годов, один за другим появлялись «Аптекарь» Орлова, «Живая вода» Крупина и многие другие. Опасаясь открыто высказывать отрицание, неприятие тех или иных сторон жизни, а порой и всей системы, писатели создавали фантастические миры, куда помещали своих настоящих героев. Обращаясь к проблемам политического устройства общества, такая проза всегда строится на абсурде и алогизме; в будничном течении жизни угадывается катастрофичность. Так возникает картина вымороченной действительности.
В «Кроликах и удавах» события разворачиваются в одной далекой африканской стране. Удавы охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет. Несмотря на то, что кролики обычно очень быстро бегают, при виде удавов они словно впадают в оцепенение. Удавы не душат кроликов, а как бы гипнотизируют их. При этом кролики и удавы при полной вроде бы своей противоположности составляют единое целое. Возникает особый симбиоз. Особый вид уродливого сообщества. Потому что кролик, переработанный удавом, — как размышляет Великий Питон, — превращается в удава. Значит, удавы — это кролики на высшей стадии своего развития. Иначе говоря, мы — это бывшие они, а они — это будущие мы.
И что получается. Если даже появляется в этой конформистской среде свободолюбивый кролик, чьей смелости хватает на то, чтобы уже внутри удава, уже будучи проглоченным, упереться в животе, то об этом бешеном кролике много лет потрясенные удавы будут рассказывать легенды.
Однако на самом-то деле и кролики, и удавы стоят друг друга. Их странное сообщество, главным законом которого является закон беспрекословного проглатывания, основано на воровстве, пропитано ложью, социальной демагогией, пустым фразерством, постоянно подновляемыми лозунгами (вроде главного лозунга о будущей Цветной Капусте, которая когда-нибудь в отдаленном будущем украсит стол каждого кролика!). Кролики предают друг друга, заняты бесконечной нечистоплотной возней. Это сообщество скрепленных взаимным рабством — рабством покорных холопов и развращенных хозяев. Хозяева ведь тоже скованы страхом: попробуй, скажем, удав не приподнять в знак верности головы во время исполнения боевого гимна. Немедленно собратья-удавы лишат его жизни за измену!
Рефлекс подчинения действует не только среди кроликов, но и среди удавов. Во главе стоит Великий Питон. Но Питон не удав, он инородец, сумевший подчинить себе весь удавий народ. Он требует беспрекословного подчинения и не терпит даже малейшего промедления и в исполнении приказов. Всякое идеологическое вольномыслие или нарушение закон удавьей жизни безжалостно карается. Самая изощренная пытка среди удавов — самопоедание, когда хвост удава засовывался ему в пасть. С одной стороны, он, пожирая себя, самоуничтожается, с другой стороны, он, питаясь самим собой, продлевает свои муки. Тут нельзя не вспомнить процессы 1937-1938 годов, когда под пытками люди были вынуждены оговаривать себя.
Искандер смотрит на реальность без иллюзий, открыто говоря о том, что, пока кролики, раздираемые внутренними противоречиями (а удавам только этого и надо), будут покорно идти на убой, их положение не изменится.
При этом Искандеру удается говорить об этом с юмором. Юмор – самое заметное свойство прозы Искандера. Довольно редкой разновидности, очень… настоящий, что ли. Смешное у него рождается словно бы из ничего, являясь всегда неожиданно. Его наблюдения, столь же острые, сколь и возвышенные, часто утрамбованы до размеров афоризма. И можно сказать, что его юмор — часть его мудрости, а может быть, оригинальная форма извинения за избыток мудрости. Когда читаешь его, думаешь, что смешное — не продукт специфического жанра, а заключительная стадия познания истины, стадия, которую просто не все достигают.

Похожая притча

Пришел как то к Великому Каа весь дрожа и краснея трусишка Кролик Пи и говорит:
- О Мудрейший из зверей и птиц и остальных тварей.
-О Великий Ум джунглей в пределах этого леса и за его пределами.

-Хватит. -грубо прервал его Каа.- Я и без тебя всё о себе знаю. Говори чё приперся.

<-О Великий. Чьи размеры равны только Мудрости. А Красота - Долголетию.

-Я тебя сейчас проглочу,засранец. Не видишь. Я думаю.

-О Величайший мозг современности.
. Пи не заметил,как перешел на современные эпитеты,что кстати,очень позабавило Каа который любил классический слог. но и подхалимаж конечно тоже.
А Пи,положив правую руку на сердце,а левую протягивая в высокопарном порыве,продолжал восхвалять Каа"на чём свет стоит".
Жалкое зрелище скажу я Вам глядя со стороны,но Пи хоть и был косым,но со стороны видеть себя не умел.

-О,Гигант мысли.-распалялся Кролик.

"Отец Русской демократии"-про себя подумал Каа мечтательно и уже весело,с прищуром глядя на Пи.

-Ну так что тебе надобно,собака?

-Смею заметить о Великий,я - Кролик.

-А брешешь,как Пес. -со смехом ответил Каа.

-Так что привело тебя ко мне о неразумное создание.

-Не начинай. -пригрозил ему Удав.

-Я не знаю как начать.

-Ты был столь высокопарен недавно,а теперь незнаешь с чего начать.
Нет. Все же Кролики-это не только ценный мех,но и хороший ужин для Удава.

-Мы. с Шерханом. и. Табаки - начал мямлить,трясясь всем телом Пи.

-Что Вы там с этим тугодумом и недоумком. Выкладывай. И когти не грызи. Не люблю.

Испугавшись,Пи встав по стойке"смирно"и вытянувшись"в струнку"выпалил как из автомата ППШ:
-Мы поспорили,что я несмогу без вазелина влезть к тебе в задницу так как у тебя её нет.

Кролик стал как снег,хотя только Каа в джунглях и знал,как он выглядит.
Завязал уши на носу бантом и стал готовиться к худшему изобразив из себя вопросительный знак.

А Каа заржал. Вы спросите:-"Как это Удав может ржать?.".
Вы не знаете Каа.
Оторвав громадную голову от земли и приоткрыв пасть он стал делать:"Эхе. Эхе. Эхе. ",что в его возрасте бывало редко.А вот о том,что это был именно смех,знал только Маугли.Я имел в виду из живых.А то откуда бы я это знал.

-Вы там не только недоумки,но и засранцы

-Да.О,Великий.-еле шевеля языком блеял козой Кролик.

Но Каа был мудр,сказав:
-А что ж у Вас,подонки,мысли лучшей не было.

-Я проиграл Шерхану в городки.- ответил,повесив голову лесной неудачник.

Ответ Каа был прост и гениален.

-Ушастый. Я велик по длине и широк в обхвате. Не один день уйдет у тебя на поиск моего ануса снаружи. Поэтому я предлагаю тебе найти его изнутри.Мой пищевод сам выведет тебя к нему..
И открыв пасть Каа показал Кролику дорогу.

Счастье и гордость распирали лопоухого.
Он гордой походкой двинулся в указанном направлении,напоследок показав язык засевшим"в засаде"Шерхану и Табаки.

Так Удав получил двойное удовольствие в виде лести в свой адрес и самого ужина,который"гордо"переваривался в его пищеводе двигаясь к своей цели и попутно превращаясь в удобрение для пальм.

Читайте также: