Превращение ф кафки как притча
Обновлено: 21.12.2024
Произведение на первый взгляд кажется бессмысленным, но на самом деле оно насыщено символизмом. Автор смоделировал ситуацию, которая позволила до предела раскрыть отношения в семье, состоящей из пожилых родителей и двух взрослых детей - сына и дочери.
Родители уже не работают по причине возраста и слабого здоровья, дочь еще несовешеннолетняя, ей семнадцать лет, трудится один сын, чье имя Грегор Замза, и содержит всех. Отец перестал работать пять лет назад, когда разорилась его фирма. От нее остались долги, которые погашает сын, отдавая ему всю зарплату.
Грегор зарабатывает неплохо, но за эти деньги ему приходится трудиться день и ночь. Он комивояжер, много ездит, продавая сукно, постоянно недосыпает и очень устает. Грегор не заводит собственной семьи, чтобы помогать родителям и сестре и оплачивать просторную квартиру с прислугой. Он очень хороший и любящий сын и брат.
Родители с благодарностью принимают от него деньги, но большой теплоты не проявляют, особенно, отец. Грегор списывает это на пожилой возраст родителей и их болезни. У матери слабые легкие, она часто задыхается, похоже, у нее астма. Душевная близость у Грегора существует только с сестрой.
Грегор не любит свою работу и прикидывает, что лет через пять сможет погасить долг отца и сменить ее.
Но планам этим не суждено сбыться. Однажды ночью он превращается в огромного таракана. Прежняя его жизнь в одночасье рушится. Он не только не может больше работать, но и привычное человеческое существование становится невозможным. Прекращается и общение с родственниками. Он теперь насекомое, которое даже передвигаться толком не может. Грегор утрачивает возможность говорить, хотя продолжает понимать человеческую речь и сохраняет способность к мышлению, но проку от этого мало.
Это катастрофа, тяжелый удар судьбы, жызнь никогда больше не станет прежней.
Почему судьба к нему так жестока? Ну а почему она жестока к другим людям, которых лишает здоровья, способности передвигаться или рассудка? Так сошлись обстоятельства.
Превращение в таракана – это аллегория, Кафка выбрал фантастический прием, чтобы воплотить в нем все несчастья, кторые могут свалиться на человека, и довел их до концентрированного вида.
Когда начинаешь читать повесть, кажется, что дальше будет какой-нибудь юмор. Ну, побудет человек немного тараканом, попугает окружающих, да и превратится обратно. Но ничего подобного не происходит, у судьбы нет заднего хода, что случилось, то случилось.
Однако нам хочется верить, что счастливый исход еще возможен. Когда на Грегора в суматохе опрокидывается пузырек какого-то лекарства, ожидаешь, что оно подействует словно волшебный эликсир, он опять сделается человеком, а остальные скажут:
«Как ты нас напугал!»
Ничего подобного, он остается насекомым, к которому остальные члены семьи не то что прикоснуться брезгуют, но даже и смотреть не хотят, такое он вызывает омерзение.
Кафка специально выбрал облик таракана для своего героя, чтобы чувства окружающих были объяснимыми. Даже Грегор понимает, какое впечатление производит на родителей, и не осуждает их. До него быстрее чем до остальных доходит, что изменения произошли окончательные и обратной дорги нет. Из кормильца семьи он превратился в отвратительную обузу для нее. Толку от него теперь никакого.
Поначалу за ним ухаживает сестра, а отец и мать только наблюдают. Но без его денег семья беднеет, все вынуждены устроиться на работу и Грегор с удивлением видит, что они способны сами себя обеспечить. Впрочем он не осуждает их за это, он продолжает их любить даже сейчас, а они его уже перестали. Да и любили ли раньше? Или только делали вид?
Финансовое положение их не такое плохое. Оказалось, что отец из денег Грегора скопил небольшой капитал, да и после банкротства у него кое-что осталось. Плюс он устраивается посыльным в банк, сестра идет продавщицей в магазин, а мать шьет тонкое белье для другого магазина. И еще они сдают комнату жильцам.
А вот про Грегора заботиться перестают. Семья устает от него. Надежд на его исцеление больше нет, все тяготятся им и испытывают к нему отвращение, как к простому насекомому. Однажды отец в порыве ярости даже пытается убить его, но мать и сестра останавливают.
События заходят в тупик. Единственное развлечение Грегора теперь - смотреть в окно. Но зрение его ухудшается и он видит все меньше. Грегор слышит разговоры семьи, что если бы он понимал человеческую речь, то должен был бы куда-нибудь исчезнуть, чтобы их не мучить. Но исчезать ему некда. И он принимает подспудное решение - перестает есть. При этом он убеждает себя, что ему вовсе и не хочется, однако нам ясно, что это не может быть правдой - голод не тетка.
Состояние Грегора также усугубляет рана в спине, полученная, когда отец кидал в него яблоки. Одно из них проломило хитиновый покров и так там и осталось, а никто из семьи не решился убрать его.
Грегор огромен, но слаб и беспомощен, он с трудом передвигается. Тело таракана не рассчитано на такие размеры и вес. Семья уже относится к нему, как к чудовищу, родственные чувства исчезли совсем. Однако Грегор по-прежнему их любит и не винит, понимая неудобства, которые всем доставляет. Выход только один, и все к нему движется.
В кульминационной сцене Грегор выползает в гостинную, чтобы послушать, как сестра играет на скрипке для квартирантов. Ранее он собирался отдать ее в консерваторию и готов был работать для этого еще больше.
Когда его замечают, концерт прерывается, все неприятно поражены и расходятся. У сестры истерика, мать плачет, но не из-за сочувствия, а от жалости к себе, мужу и дочери. Грегор уползает в свою комнату, и среди ночи тихо умирает от истощения и раны в спине.
Утром горничная находит его труп и выбрасывает на помойку. Семья испытывает огромное облегчения и устраивает себе выходной с выездом на природу. Все веселы и полны надежд, перспективы у всех неплохие, они обсуждают переезд на новую квартиру, которая будет меньше, но дешевле. Родители замечают, что дочь расцвела, превратилась в красавицу и пора искать для нее жениха.
Грегор забыт напрочь, словно его и не было. Семья не прошла испытание трудностями, но Кафка ее не осуждает, сохраняя нейтральную позицию рассказчика.
Читателям же предлагается сделать вывод, что же такое семья и на чем она держится - на деньгах или на любви? Здесь родственные связи закончились, когда закончились деньги Грегора. Получается, что Грегора никогда не любили, а лишь терпели, пока это было удобно. Все эгоистично пользовались его добротой, но не ценили его жертв. Когда случилось несчастье, к нему даже врача не позвали и прекратили общение. За него не боролись и даже толком не кормили.
Разумеется, эта ситуация полностью фантастическая, но именно она позволила расставить все точки над и, обнажив конфликты, Надо полагать, сюжет был навеян неприятностями, которые пережил сам Кафка в своей собственной семье. У него были трудности в общении с родителями, особенно, с отцом, который был излишне суров к нему. Любили ли они Франца? На этот вопрос сегодня вряд ли можно ответить однозначно. Даже если и нет, то Кафка и его родители покоятся в одной могиле на новом еврейском кладбище в Праге. Смерть всех примирила.
Очевидно, в Превращении Кафка дофантазировал, как бы они вели себя, если бы с ним случилось нечто подобное. И его вывод оказался неутешительным – семья отказалась бы от него. Но его герой всех простил, смирившись с судьбой.
В Превращении уже угадывается тема экзистенциальной вины, которую Кафка разовьет в дальнейшем в романах Замок и Процесс. Именно эта вина заставляет Грегора взять на себя заботу о родителях, когда они еще сами способны о себе позаботиться. Но даже таким путем он не сумел заслужить немного родительской любви, которой ему так не хватало. Увы, но одних детей в семье почему-то любят, а других нет. И Грегору Замзе, и Францу Кафке не повезло – их не любили.
Если вам понравилась данная статья, ставьте лайки и подписывайтесь на канал. Спасибо за внимание.
Похожая притча
Не без невольного изумления в наши дни читаешь слова Франца Кафки, обращённые к отцу: “Ты <…> истинный Кафка по силе, здоровью, аппетиту, громкогласию, красноречию, самодовольству, чувству превосходства над всеми, выносливости, присутствию духа, знанию людей, известной широте натуры…” Кажется, будто произошла ошибка в употреблении понятия. Дело в том, что для нашего сознания имя “Кафка” стало нарицательным. “Кафка” и “аппетит”, “Кафка” и “самодовольство” — эти слова кажутся несовместимыми. Зато мы говорим: “как у Кафки”, когда хотим передать ощущение жизни как кошмара, ощущение абсурдности бытия.
Философ Вальтер Беньямин находил в судьбе австрийского писателя, пражского еврея Франца Кафки (1883–1924) “чисто кафкианскую иронию судьбы”: человек, до конца жизни прослуживший чиновником страхового ведомства, “ни в чём так не был убеждён, как в абсолютной ненадёжности всех и всяческих гарантий”. Парадоксальным образом писательская сила Кафки коренилась в его житейской слабости и неуверенности. “Он голый среди одетых, — писала о нём женщина, которую он любил, — Милена Есенская. — Человек, бойко печатающий на машинке, и человек, имеющий четырёх любовниц, для него равным образом непостижимы <…> Непостижимы потому, что они живые. А Франк не умеет жить. Франк неспособен жить. Франк никогда не выздоровеет. Франк скоро умрёт”. Кафка во всём сомневался — в том числе и в своём писательском даре: перед смертью он просил писателя Макса Брода уничтожить все неопубликованные рукописи (к счастью, тот нарушил волю покойного). Но зато немного найдётся книг, которые в такой же степени владели умами читателей ХХ века, как странные творения Кафки.
Одним из самых удивительных произведений Кафки является рассказ «Превращение» (1916). Удивительно уже первое предложение рассказа: “Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое”. О превращении героя сообщается без всякого введения и мотивировки. Мы привыкли, что фантастические явления мотивируются сновидением, но первое слово рассказа, как назло, — “проснувшись”. В чём причина столь невероятного происшествия? Об этом мы так и не узнаем.
Но удивительнее всего, по замечанию Альбера Камю, отсутствие удивления у самого главного героя. “Что со мной случилось?”, “Хорошо бы ещё немного поспать и забыть всю эту чепуху”, — поначалу досадует Грегор. Но вскоре смиряется со своим положением и обликом — панцирно-твёрдой спиной, выпуклым чешуйчатым животом и убогими тонкими ножками.
Почему Грегор Замза не возмущается, не ужасается? Потому что он, как и все основные персонажи Кафки, с самого начала не ждёт от мира ничего хорошего. Превращение в насекомое — это лишь гипербола обычного человеческого состояния. Кафка как будто задаётся тем же вопросом, что и герой «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского: “вошь” ли человек или “право имеет”. И отвечает: “вошь”. Более того: реализует метафору, превратив своего персонажа в насекомое.
Известно высказывание Л.Н. Толстого о прозе Л.Андреева: “Он пугает, а мне не страшно”. Кафка, напротив, никого не хочет пугать, но читать его страшно. В его прозе, по словам Камю, “безмерный ужас порождается <…> умеренностью”. Чёткий, спокойный язык, как ни в чём не бывало описывающий портрет на стене, вид за окном, увиденные глазами человека-насекомого, — это отстранение пугает гораздо больше, чем крики отчаянья.
Гипербола и реализованная метафора здесь не просто приёмы — слишком личный смысл в них вкладывает писатель. Неслучайно так похожи фамилии “Замза” и “Кафка”. Хотя в разговоре со своим другом Г.Яноухом автор «Превращения» и уточняет: “Замза не является полностью Кафкой”, — но всё же признаёт, что его произведение “бестактно” и “неприлично”, потому что слишком автобиографично. В своём дневнике и «Письме отцу» Кафка подчас говорит о себе, о своём теле почти в тех же выражениях, что и о своём герое: “Моё тело слишком длинно и слабо, в нём нет ни капли жира для создания благословенного тепла”; “…Я вытягивался в длину, но не знал, что с этим поделать, тяжесть была слишком большой, я стал сутулиться; я едва решался двигаться”. На что более всего похож этот автопортрет? На описание трупа Замзы: “Тело Грегора <…> стало совершенно сухим и плоским, и это по-настоящему стало видно только теперь, когда его уже не приподнимали ножки…”
Превращением Грегора Замзы доведено до предела авторское ощущение трудности бытия. Человеку-насекомому непросто перевернуться со спины на ножки, пролезть в узкую дверную створку. Прихожая и кухня становятся для него почти недосягаемыми. Каждый его шаг и манёвр требует огромных усилий, что подчёркнуто подробностью авторского описания: “Сперва он хотел выбраться из постели нижней частью своего туловища, но эта нижняя часть, которой он, кстати, ещё не видел, да и не мог представить себе, оказалась малоподвижной; дело шло медленно”. Но таковы и законы кафкианского мира в целом: здесь, как в кошмарном сне, отменён автоматизм естественных реакций и инстинктов. Персонажи Кафки не могут, как Ахиллес в известной математической загадке, догнать черепаху, не в состоянии пройти из пункта А в пункт В. Им стоит огромных усилий управляться со своим телом: в рассказе «На галёрке» ладоши у хлопающих “на самом деле — как паровые молоты”. Весьма характерна загадочная фраза в дневнике Кафки: “Его собственная лобная кость преграждает ему дорогу (он в кровь разбивает себе лоб о собственный лоб)”. Тело здесь воспринимается как внешнее препятствие, едва ли преодолимое, а физическая среда — как чуждое, враждебное пространство.
Превращая человека в насекомое, автор выводит ещё одно неожиданное уравнение. Даже после того, что с ним случилось, Грегор продолжает мучаться прежними страхами — как бы не опоздать на поезд, не потерять работу, не просрочить платежи по семейным долгам. Человек-насекомое долго ещё беспокоится, как бы не прогневить управляющего фирмы, как бы не огорчить отца, мать, сестру. Но в таком случае — какое же мощное давление социума испытывал он в своей былой жизни! Его новое положение оказывается для Грегора едва ли не проще прежнего — когда он работал коммивояжёром, содержал своих родных. Свою печальную метаморфозу он воспринимает даже с некоторым облегчением: с него теперь “снята ответственность”.
Мало того, что общество воздействует на человека извне: “И почему Грегору суждено было служить в фирме, где малейший промах вызывал сразу самые тяжкие подозрения?” Оно ещё внушает чувство вины, воздействующее изнутри: “Разве её служащие были все как один прохвосты, разве среди них не было надёжного и преданного человека, который, хоть он и не отдал делу несколько утренних часов, совсем обезумел от угрызений совести и просто не в состоянии покинуть постель?” Под этим двойным прессом — не так уж “маленький человек” далёк от насекомого. Ему только и остаётся забиться в щель, под диван — и так освободиться от бремени общественных обязанностей и повинностей.
А что же семья? Как родные относятся к ужасной перемене, происшедшей с Грегором? Ситуация парадоксальна. Грегор, ставший насекомым, понимает родных ему людей, старается быть деликатным, чувствует к ним, вопреки всему, “нежность и любовь”. А люди — даже не стараются его понять. Отец с самого начала проявляет враждебность по отношению к Грегору, мать — растерянна, сестра Грета — старается проявить участие. Но это различие реакций оказывается мнимым: в конце концов семья объединяется в общей ненависти к уродцу, в общем желании избавиться от него. Человечность насекомого, животная агрессия людей — так привычные понятия превращаются в собственную противоположность.
Автобиографический подтекст «Превращения» связан с отношениями Кафки и его отца. В письме к отцу сын признаётся, что тот внушал ему “неописуемый ужас”: “…Мир делился для меня на три части: один мир, где я, раб, жил, подчиняясь законам, которые придуманы только для меня и которые я, неведомо почему, никогда не сумею соблюсти; в другом мире, бесконечно от меня далёком, жил Ты, повелевая, приказывая, негодуя, что твои приказы не выполняются; и, наконец, третий мир, где жили остальные люди, счастливые и свободные от приказов и повиновения”.
Финал рассказа философ Морис Бланшо назвал “верхом ужасного”. Получается своего рода пародия на “happy end”: Замзы полны “новых мечтаний” и “прекрасных намерений”, Грета расцвела и похорошела — но всё это благодаря смерти Грегора. Сплочённость возможна только против кого-то, того, кто более всего одинок. Смерть одного ведёт к счастью других. Люди питаются друг другом. Перефразируя Т.Гоббса (“человек человеку — волк”), можно так сформулировать тезис Кафки: человек человеку — насекомое.
“Классическая трагедия и трагедия последующих веков предполагали трагическую вину героя или трагическую ответственность за свободно им выбираемую судьбу, — писала Л.Гинзбург. — ХХ век принёс новую трактовку трагического, с особой последовательностью разработанную Кафкой. Это трагедия посредственного человека, бездумного, безвольного <…> которого тащит и перемалывает жестокая сила”.
В рассказе о человеке-насекомом многое удивляет. Но ни разрыв логических связей, ни отсутствие мотивировки, ни пугающая странность гипербол, реализованных метафор, парадоксов — всё это не исчерпывает глубины кафкианского абсурда. Любая интерпретация Кафки сталкивается с неизбежным противоречием (предложенная выше, конечно, — не исключение) — загадки без ключа. Так, «Превращение» походит на притчу, аллегорический рассказ — по всем признакам, кроме одного, самого главного. Все толкования этой притчи так и останутся сомнительными. Это принципиально необъяснимая аллегория, притча с изъятым смыслом: “Чем дальше мы продвигаемся в чтении <…> тем больше убеждаемся, что перед нами развёртывается прозрачная аллегория, которой вот-вот мы угадаем смысл. Этот смысл, он нам нужен, мы его ждём, ожидание нарастает с каждой страницей, книга становится похожей на кошмар за минуту перед пробуждением, — но пробуждения так и не будет до конца. Мы обречены на бессмыслицу, на безысходность, непробудную путаницу жизни; и в мгновенном озарении вдруг мы понимаем: только это Кафка и хотел сказать”.
Но в этом нет произвола. Писатель точно подмечает провалы смысла в реальном, окружающем нас мире.
Похожая притча
Это пленительная и грустная новелла. Небольшая по объему, скромная и простая по языку, но побившая все рекорды мировой славы. Крикнуть автору "не верю!" не получится.
Живет себе ничем не приметный молодой человек Грегор Замза. Единственный смысл его существования - прокормить свою семью. Нет, не жену и детей - их у него нет. Он обеспечивает мать, отца и сестру. Родители, быть может, совсем дряхлые, инвалиды, а сестра - крошка? Да нет. Все ходят на своих двоих, а сестре 17 лет - она слишком юна, чтобы утомлять себя работой.
И вот однажды утром Грегор просыпается и понимает, что он стал. жуком. Огромного калибра. О причинах Превращения автор умалчивает. Наверное, организм взбунтовался от перегрузок.
Жуком он останется до конца рассказа. Обратного превращения не произойдет, и Грегор погибнет - поскольку жук не в состоянии больше зарабатывать деньги, родственники теряют к нему интерес, ведут себя с ним агрессивно и брезгливо. Зато они проявляют неожиданное проворство в зарабатывании денег: отец поступает на работу, мать, забыв об астме, шьет на заказ, сестра идет работать продавщицей.
Самый большой ужас этой новеллы, по мнению Владимира набокова, что
"С их сыном и братом случилась ужасная перемена - тут -то, казалось бы, и выскочить на улицу в слезах и с воплями о помощи, вне себя от горя, но нет, эти трое мещан живут себе как ни в чем не бывало."
Несчастный Грегор так и умрет в своей комнате. Кстати, у него был очень простой выход из ситуации, подсказанный все тем же Набоковым, знатоком не только литературы, но и энтомологии:
"У жуков под надкрыльями скрыты жиденькие крылышки, и выпустив их, жук может преодолевать в неуклюжем полете многие километры. Любопытно, что жук Грегор так и не узнал, что под жестким покровом на спине у него есть крылья".
Так что теоретически Грегор мог бы незаметно сбежать через окно на вольные хлеба. Увы, он этого не сделал: он любил своих родных, которые его предали.
Похожая притча
Аннотация: В данной статье на материале отдельных произведений анализируется творчество писателя Франца Кафки, который открыл новую эпоху в истории развития жанра притчи и внёс неоценимый вклад в его исследование. Ф. Кафка хорошо известен как очень оригинальный автор с собственным неповторимым стилем, своеобразие которого отчетливо просматривается в самых разных его произведениях. В том числе и рассматриваемого в статье жанра притчи, что заставляет исследователей его творчества постоянно возвращаться к особенностям стиля писателя. Помимо средств иносказательности здесь следовало бы обратить внимание на элементы лиричности. Посредством анализа конкретного произведения авторы статьи пытаются выявить некоторые новаторские черты писателя.
Ключевые слова: тип текста, жанр, притча, кафкианский, жанровые особенности, род литературы
Parables of Kafka As a literary phenomenon
Shcherbina Sergei Juryevich
candidate of Science, assistant professor, Pacific State University, Russia, Khabarovsk
Bulavina Angelina Sergeevna
4th year student, Pacific State University, Russia, Khabarovsk
Abstract: The article deals with creative work of Franz Kafka, who opened a new epoch in the history of development of the literary genre of parable, and made a great contribution to its research. Kafka is well-known as quite a peculiar author with his own individual inimitable style. His peculiarity can be traced back to all of his works, including the parable. This makes the researchers who study Kafka’s works constantly look back at their research and study the peculiarities of his style from a new angle. Besides means of allegoricality, attention should be drawn to certain lyrical aspects of his works. Throughout the work analysis the authors of the article try to discover the writer’s innovative features.
Keywords: text type, genre, parable, Kafkaesque, genre characteristics, form of literature
Немецкоязычный автор Франц Кафка не только исследовал жанр притчи, но и создал индивидуальный и неповторимый стиль написания произведений этого типа. Сегодня ученые-лингвисты говорят о романе-притче «Процесс», «Замок», «Превращение». Безусловно, благодаря творчеству Кафки толкование литературного жанра «притча» обрело более конкретную направленность. Теперь говорят не только о «поучительных кратких историях», но и о «иносказательных образах», помогающих понять действительность и оценить суть вещей иначе, рассмотрев их с другого ракурса. Кафка не только внёс в науку новое представление об этом жанре, но и создал свой литературный мир с особой атмосферой, образами, действующими лицами и ситуациями.
Значение понятия «кафкианский»
То, что творчество Ф. Кафки стоит порой отдельно от того или иного направления в литературе и даже не является характерным для эпохи, в которую довелось жить и творить автору и что стиль писателя выделяют как совершенно не похожий ни на что и единственный в своём роде, доказывает и следующий факт. В немецко- и англоязычных словарях сегодня можно встретить понятие "кафкианский". В зарубежных источниках не составит труда найти слово „Kafkaesque“ (нем. "Kafkaesk") и с ним всё предельно ясно: что в английском, что в немецком языке оно является прилагательным и описывает «репрессивные или кошмарные качества» («Characteristic or reminiscent of the oppressive or nightmarish qualities of Franz Kafka's fictional world.»; Oxford Dictionary). В отечественных словарях для определения этих качеств есть слово «кафкианский», что является синонимом к таким словам, как "мрачный", "угнетающий" или же имеет значение «относящийся к творчеству Кафки». Но помимо этого слова некоторые источники также указывают на термин «кафкеск» (сочетание слов «Кафка» и «гротеск»), что по сути является калькой с английского «Kafkaesque» (немецкое написание «kafkaesk»).
Экстралингвистические характеристики произведений Ф. Кафки
Невозможно понять произведение, не ознакомившись с биографией писателя. Загадочная личность Кафки занимает особое место как среди людей искусства XX века, так и в плеяде немецких авторов в целом.
Немецкоязычный автор еврейского происхождения Франц Кафка родился в 1883 году в Праге. С 1901 по 1906 он изучал германистику и юридическое дело, достигнув звания доктора юридических наук. Кафка был непосредственно связан с бюрократической машиной и, соответственно, хорошо знал все принципы её функционирования, что нашло отражение в произведениях писателя. Мотив гнетущей бюрократии проходит красной нитью по всему творчеству автора. Из-за болезни, которая начала развиваться в 1917 году, Францу Кафке пришлось за 2 года до смерти оставить свою работу.
Для более глубокого понимания мыслей, выраженных Кафкой в литературе, следует обратить внимание скорее на психологический облик личности, нежели на род его деятельности. «Кафка ощущал себя одиноким и непонятым «отшельником» (Einzelgänger)…» [1]. Так в одном из справочников описывается позиция писателя в социуме и восприятие им окружающего мира. Отношение Кафки к своему же творчеству можно понять из следующего факта его биографии: свои литературные труды он завещал сжечь. До нас наследие писателя дошло только благодаря его товарищу – Максу Броду, который после смерти Кафки опубликовал его произведения, несмотря на то, что это противоречило воле автора. О личности Франца Кафки написано множество трудов, в том числе и Максом Бродом («Франц Кафка. Узник абсолюта»), но даже опираясь на вышеперечисленные факты можно понять, что это был непростой и загадочный человек. Таковыми являются и его произведения, представляющие собой многозначный ребус.
Анализ притчи
Чтобы понять, что же именно делает притчи Кафки уникальным феноменом, проанализируем конкретное произведение этого автора и попытаемся выделить характерные черты стиля писателя.
Притча «Отъезд» («Der Aufbruch»), которая известна в переводах других авторов под другими, синонимичными названиями «В дорогу» (И. Щербакова), «В путь» (Г. Ноткин) была написана в 1922 году, но опубликовала посмертно в 1936 году, наряду с некоторыми остальными произведениями, о чём уже говорилось выше. Известно, что произведения, которые были опубликованы при жизни автора, не снискали славу и не стали такими известными и изучаемыми, нежели те, которые Кафка завещал подвергнуть сожжению.
По своей структуре притча «Отъезд» (остановимся на этом переводе названия произведения) имеет все черты традиционной притчи. А именно, она состоит преимущественно из простых, зачастую эллиптических предложений («Ich befahl mein Pferd aus dem Stall zu holen. Der Diener verstand mich nicht. Ich ging selbst in den Stall…»). Время повествования – претеритум (Präteritum) – характерно для литературных рассказов (сказок, басен). Диалог между господином и слугой оформлен в прямую речь, а не через реплики – в целях экономии пространства. Отсутствует какая-либо вводная часть, читателя сразу вводят в повествование, не представляя главных героев и не описывая место, где происходит действие, ведь для притчи это совершенно не важно. Именно поэтому слово «слуга» («der Diener») сопровождается определённым артиклем, хотя это лишь первое упоминание о нём. Точно так же, как притче не требуется вводная часть, она может обойтись и без завершения. Анализируемая притча оканчивается последней репликой главного героя, в которой он оценивает свою будущую поездку как «поистине ужасную», при этом отмечает, что это к его же счастью («Es ist ja zum Glück eine wahrhaft ungeheuere Reise»). Примечательно, что, когда Макс Брод публиковал эту притчу, он завершил её именно на этом высказывании, т.к. считал, что самая важная мысль отражена в этом последнем предложении. Кафка же в изначальной версии расширил эту мысль, уточняя позицию слуги по этому поводу: для него дальняя поездка немыслима без съестных припасов. Тем самым автор хотел показать неспособность некоторых людей абстрагироваться от насущных проблем. Таким образом, слуга противопоставлен своему господину в том, что не испытывает потребностей в духовном обогащении и не имеет стремлений познать невиданное, в то время как его господин отправляется в путь, чтобы оказаться как можно дальше от всего приземленного (das Irdische).
О том, в каком именно месте конкретного произведения заключается мораль, можно долго дискутировать. Интерпретаций притчи может быть великое множество, и каждый находит для себя ключевые слова, выступающие маяком к тому, чтобы сделать выводы из произведения. В силу того, что притчи, как правило, очень малы по объему, фактически в каждой фразе можно искать скрытый смысл, или, другими словами, то, что имелось в виду (das Gemeinte). Важную роль в притчах Кафки играет в большинстве случаев диалог. «Отъезд» не является исключением. Из разговора слуги с главным героем выясняется, что господин собирается уехать прочь из этого места, и в этом заключается его основная цель. Главная идея здесь – побег от реальности, что присуще многим членам общества (которые, по крайней мере, могут себе это позволить). Слугу, который сначала не понимает приказов своего господина («Der Diener verstand mich nicht»), а затем в последний момент предлагает ему взять с собой в поездку еду, можно трактовать как преследующую нас реальность, от которой не так просто уйти. Звуки трубы, которые слышит герой, собираясь в путь, также могут символизировать то, что вскоре станет для этого человека прошлым. Возможно, тот факт, что слуга ничего не слышит, объясняется тем, что для него это не представляет такой важности, ведь он остается в этом мире, и ничто не должно пытаться удержать его.
Таким образом, если языковая составляющая притч Ф. Кафки не обнаруживает разнообразия авторских черт, то смысловое наполнение произведений, их характер и атмосфера являет собой тот феномен, то авторское и отличительное, что мы искали в притчах писателя. Кафка живёт по своим законам и в своих произведениях не отделяет героев от своей личности. Так, в предисловии к книге «Франц Кафка. Роман, новеллы, притчи» Б. Сучков отмечает: «…в творчестве Кафки была размыта грань между его личными самоощущениями, его внутренними, часто смутными переживаниями и сферой собственно искусства, в которой обычно объективируется познанная, перечувствованная, обобщенная художником стихия непосредственного бытия» [2].
Признаки лирического в произведениях Ф.Кафки
Чтобы точнее понять, какие признаки лирического присутствуют в произведениях Кафки, приведем несколько определений понятия «лирика», взятых из разных источников. Литературовед В.А. Пронин, описывая «родовые категории литературы», отмечает, что лирика характерна тем, что в ней «реальность, пропущенная сквозь призму авторского воображения, окрашена субъективно» [3]. В своём труде «Теория литературных жанров» он приводит цитату Белинского, противопоставляющего лирику эпосу: «Лирическая поэзия есть … по преимуществу поэзия субъективная, внутренняя, выражение самого поэта» [4]. В учебном пособии «Die linguostilistische Interpretation der fiktionalen Texte» при рассмотрении понятия «лирика» особое внимание уделяется субъектно-объектным отношениям, особенности которых характеризуют род (нем. Gattung) лирики [5, c. 38]. В рамках этой категории вводится понятие лирического субъекта (das lyrische Subjekt), выражающего позицию автора, его личные переживания. Лирический субъект может быть выражен как эксплицитно, например, в форме «лирического Я» (das lyrische Ich), так и имплицитно. Так называемый лирический герой является «посредником автора», с его помощью автор высказывается о своих переживаниях. Ещё один важный компонент лирики – лирический образ (das lyrische Bild). Он создается не только посредством стилистических троп, но и с помощью «конкретных предметных образов» [6, c. 42].
Итак, именно эти черты, а именно субъективизм, образность, которые являются определяющими для рода лирики, находят своё отражение в произведениях Ф.Кафки. О субъективизме в творчестве писателя говорит, помимо прочего, то обстоятельство, что автор в своих произведениях затрагивает только те темы, что близки лично ему. Каждая притча – отражение его собственных переживаний. Об этом говорит и Б. Сучков: «Произведения Кафки в значительной мере были прямым продолжением, фиксацией, записью его внутренних состояний и видений, тревожным, полным недоговоренностей и смуты рассказом о химерах и мучительных страхах, владевших его сознанием и омрачавших его безрадостную жизнь…» [7]. Наполненность произведений Кафки образами можно проследить, ознакомившись с самыми известными произведениями автора, такими, как «Замок», «Превращение». В книге Кристиана Эшвайлера «Kafkas Wahrheit als Kunst» автор также говорит о «наглядности и изобретательности представленных образов» и подчеркивает, что эти «образы пробуждают любопытство и требуют разъяснения» [8, c. 9-10]. Таким образом, «думающий читатель должен преобразовать отдельные высказывания писателя в осмысленный контекст (Sinnzusammenhang)».
Таким образом, в произведениях Кафки сочетаются признаки как разных жанров (роман-притча), так и разных литературных родов. Сочетание родов – не является чем-то новым в литературной сфере. Так, в балладе отражены признаки всех трёх родов: лирики, драмы и прозы. Тем не менее, для прозы совершенно не характерно слияние с лирикой. Именно этим Ф. Кафка привлекает интерес не только к своему творчеству, но и к своей личности.
1. Bertelsmann Lesering Lektorat (Hsg.). Autoren in Wort und Bild. - Gütersloh, Bertelsmann, 1972.
2. Сучков Б.Л. Мир Кафки // Франц Кафка. Роман. Новеллы. Притчи. – М.: Прогресс, 1965. – с. 5-10.
3. Пронин В.А. Теория литературных жанров: Учеб. пособие. - М.: Изд-во МГУП, 1999. – с. 2.
4. Пронин В.А. Там же, с. 2.
5. Кульпина Л.Ю., Снежкова И.А., Федоровская В.О., Щербина С.Ю. Die linguostilistische Interpretation der fiktionalen Texte: учебн. пособие для студентов-германистов: Ein Handbuch für Germanistikstudierende. – Хабаровск: Изд-во Тихоокеан. гос. ун-та, 2016. – с. 37-46.
6. Кульпина Л.Ю., Снежкова И.А., Федоровская В.О., Щербина С.Ю. Там же, с. 42.
7. Сучков Б.Л. Там же, с. 5.
8. Eschweiler, Christian. Kafkas Wahrheit als Kunst. Lichtblicke im Dunkel. - Bonn, Bouvier Verlag, 1996 – c. 9-10.
Похожая притча
Причта, обсуждаемая тюремным капелланом и главным героем Йозефом К, является незаменимой частью всего сюжета. Её многогранность расставляет все точки над i, а также открывает глаза читателю на многие вещи, описываемые в произведении. Кафка поистине гениален, ведь у притчи есть множество толкований и не всем читателям она понятна после первого прочтения, поэтому давайте разберем рассказ про привратника поподробнее.
Поселянин и привратник у врат Закона Поселянин и привратник у врат ЗаконаСюжет Притчи «Врата закона»
У врат Закона стоял привратник. Пришёл к привратнику поселянин и попросил пропустить его к Закону. Но привратник сказал, что в настоящую минуту он пропустить его не может. И подумал посетитель и вновь спросил, может ли он войти туда впоследствии?
— Возможно, — ответил привратник, — но сейчас войти нельзя.
Проситель, наклонившись, постарался заглянуть в недра Закона. Увидев это, привратник засмеялся и сказал:
— Если тебе так не терпится, попытайся войти, не слушай моего запрета. Но знай: могущество моё велико. А ведь я только самый ничтожный из стражей. Там, от покоя к покою, стоят привратники, один могущественнее другого. Уже третий из них внушал мне невыносимый страх.
Поселянин удивился, ведь он думал, что путь к закону открыт для всех в любой час. Но решил подождать и сел на скамейку. Затем, проходят годы, но тот всё пытается уговорить привратника пустить его, много добра взял с собой в дорогу поселянин, и всё, даже самое ценное, он отдавал, чтобы подкупить привратника. А тот всё принимал, но при этом говорил:
— Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил.
И вот когда поселянин умирает, он задаёт привратнику свой последний вопрос: «Как же так получилось, что за все эти долгие годы никто не требовал, чтобы его пропустили, ведь все люди стремятся к закону?»
А привратник отвечает умирающему:
— Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их.
Умирающий поселянин задаёт свой последний вопрос Умирающий поселянин задаёт свой последний вопросНа что я хочу обратить ваше внимание
Притча начинается с уловки. Когда мы говорим, что поселянин пришел ко вратам Закона, а привратник его не пускает - это верно лишь от части, потому что поселянин приходит не к закону, а к привратнику. Крошечная деталь, которая, к счастью, сохранилась в переводе. Вы можете вернуться и прочитать начало притчи.
Все свои силы поселянин тратит не на то, чтобы войти, а на то, чтобы уговорить привратника разрешить ему войти . Привратник никак ему не препятствует, но поселянин затевает «процесс» со всеми ходатайствами, прошениями и взятками.
Как говорит старая судебная поговорка: «Кто процесс допускает - тот его и проигрывает»
Привратник охранял не закон, а ворота к закону. Так может быть поселянину нужно было не ждать, а взять и пройти? Ведь он сам говорил, что доступ к закону должен быть у каждого человека в любое время.
Но для кафкианского суда важно убедить человека, что единственное правильное решение — это никогда не пытаться пройти к закону, а смириться с существующей ситуацией.
Вся притча — это аллегория, олицетворения Йозефа К, главного героя. Во время диалога с капелланом он спорит, но в конечном итоге приходит к мысли, что сопротивление бесполезно и в конце произведения господин К думает: «Нет ничего героического в сопротивлении»
Это эпизод помогает наиболее ярко описать атмосферу Франца Кафки, атмосферу его мира, где всё, что происходит с человеком — это безвыходные ситуации, с которыми бесполезно сопротивляться.
Надеюсь эта статья была вам полезна, если так — дайте знать, напишите комментарий и поставьте лайк! За идею благодарю ютуб канал « Armen Zakharyan »
Читайте также: