Андрей ткачев притчи молитвы

Обновлено: 30.12.2024

Жил на свете один чело­век, кото­рый умел зада­вать веру­ю­щим такие муд­ре­ные вопросы, что самые убеж­ден­ные из них сму­ща­лись и ухо­дили, втя­нув голову в плечи.

Был и еще один чело­век, кото­рый умел так кра­сиво гово­рить о Гос­поде, что самые заня­тые люди бро­сали свои заня­тия, чтобы его послу­шать. Смеш­ли­вые при этом пере­ста­вали сме­яться, а у груст­ных раз­гла­жи­ва­лись мор­щины и начи­нали све­титься глаза.

Оба этих чело­века жили в одном городе, но нико­гда не встре­ча­лись. Дом одного стоял в том месте, где тор­го­вый путь с севера вхо­дит в город, а дом дру­гого — там, где этот путь выхо­дит из города, чтобы устре­миться дальше, на юг. Кроме того, люби­тель зада­вать слож­ные вопросы поздно вста­вал, потому что любил всю ночь про­си­деть над кни­гой. А тот, кто услаж­дал сердца людей сло­вами о буду­щей жизни, напро­тив, про­сы­пался рано как птица — и как птица с зака­том солнца пре­кра­щал петь.

Люди любили слу­шать их обоих. Один пугал и одно­вре­менно при­вле­кал умы холод­ной, как лед, и отто­чен­ной, как сталь кин­жала, логи­кой. Дру­гой смяг­чал сердца про­стыми сло­вами, от кото­рых почему-то мно­гие пла­кали, хотя никто не грустил.

Но вот одна­жды во время осен­ней ярмарки какой-то шут­ник пред­ло­жил све­сти их вме­сте в споре. «Пусть пока­жут нам, кто кого одо­леет, а мы послу­шаем их. Это будет поин­те­рес­ней, чем наблю­дать за состя­за­нием кулач­ных бой­цов!» Людям пока­за­лась увле­ка­тель­ной эта идея. Они даже уди­ви­лись, как это до сих пор такая мысль никому из них не при­шла на ум. Воз­буж­ден­ной тол­пой, шумя, пошли они к город­ской ратуше и стали тре­бо­вать, чтобы отцы б города напи­сали указ, в кото­ром при­ка­зали бы двум муд­ре­цам сой­тись в ука­зан­ное время на город­ской пло­щади для состязания.

В тот же день поч­та­льон отнес буду­щим сопер­ни­кам по оди­на­ко­вому письму с мас­сив­ной сур­гуч­ной печа­тью. «Ну что? Как они вос­при­няли указ город­ского началь­ства?» — напе­ре­бой спра­ши­вали люди у поч­та­льона. «Тот, что при­во­дит неопро­вер­жи­мые доводы, обра­до­вался и ска­зал, что давно меч­тал об этом дне, — отве­тил поч­та­льон. — Ну а тот, что рас­ска­зы­вает сказки ста­ри­кам и детям, взял молча письмо и сунул мне в руку монетку».

Поти­рая руки и азартно хихи­кая, рас­хо­ди­лись люди в тот день по домам. Мно­гие сго­рали от нетер­пе­ния услы­шать спор, и дол­гие три дня, кото­рые нужно было подо­ждать, каза­лись им вечностью.

В ожи­да­нии назна­чен­ного тур­нира буду­щие сопер­ники вели себя по-раз­ному. В доме на север­ной окра­ине ночи напро­лет горел све­тиль­ник. Хозяин сидел над кни­гами, отта­чи­вая аргу­менты, готовя самые каверз­ные вопросы. Время от вре­мени он вста­вал и начи­нал ходить по ком­нате. Тогда в окне была видна его нервно дви­га­ю­ща­яся тень, и видев­шие гово­рили, что выгля­дело это зловеще.

Про­по­вед­ник же не поме­нял образа жизни. Он про­сы­пался рано и ухо­дил за город­скую стену в бли­жай­ший лес, чтобы слу­шать птиц. Све­тиль­ник не оза­рял его окна. Он по-преж­нему засы­пал рано. Конечно, он пере­жи­вал. Ведь он — чело­век. У него есть нервы, в его груди бьется обыч­ное чело­ве­че­ское сердце. Но он пом­нил слова о том, что не нужно запа­саться зна­ни­ями зара­нее и что в нуж­ное время уста про­из­не­сут слова Истины, если наде­яться не на себя, а на Другого.

В назна­чен­ный день весь город высы­пал на цен­траль­ную пло­щадь. Люди зави­до­вали тем, кто жил в окрест­ных домах. Еще бы! Они могли не выходя из дома, прямо из окон смот­реть на дол­го­ждан­ное зре­лище. Неко­то­рые даже неплохо зара­бо­тали, дога­дав­шись про­да­вать жела­ю­щим местечко у себя на бал­коне. Жен­щины надели самые наряд­ные пла­тья и вплели в волосы раз­но­цвет­ные лен­точки. Муж­чины заклю­чали пари и били по рукам, делая денеж­ные ставки на одного из воз­мож­ных побе­ди­те­лей. Вла­де­лец корчмы пред­вку­шал боль­шой зара­бо­ток. Кто бы ни побе­дил, а уж он не оста­нется в накладе. Все сего­дня при­дут к нему: одни — чтобы обмыть победу, дру­гие — чтобы залить огорчение.

Хлад­но­кров­ный муд­рец, про­вед­ший три ночи над кни­гами, при­шел на пло­щадь пер­вым. Он был бле­ден, но в осанке его, в воле­вом блеске умных глаз было столько силы, что поклон­ники про­по­вед­ника невольно испу­га­лись. «Этот того и гляди побе­дит. Разве можно побе­дить такого в споре?»

Но что же это? Солнце уже вошло в зенит, и время дис­пута, назна­чен­ное в указе, давно насту­пило — а вто­рой участ­ник спора так и не появился. Нарядно оде­тые муж­чины стали рас­сте­ги­вать куртки и кам­золы и рас­ку­ри­вать трубки. Жен­щины то и дело вспо­ми­нали, что их ждет дома: кого опара для теста, кого некорм­ле­ный мла­де­нец. Ропот стал вол­но­вать людей, словно рябь, бегу­щая по поверх­но­сти озера. Больше всех нерв­ни­чал мудрец.

— Он испу­гался! Пошлите за ним! Пусть его при­ве­дут силой! — кипя­тился он, и все впер­вые видели его поте­ряв­шим самообладание.

Несколько посыль­ных побе­жали на южную окра­ину города, но когда они вер­ну­лись, ропот только усилился.

— Его нет дома. Дверь закрыта. Его нигде нет, — ска­зали они.

С вели­кой доса­дой поки­дали пло­щадь горожане.

— Ты побе­дил, — гово­рили они муд­рецу, направ­ля­ясь в сто­рону корчмы.

— Я не хочу такой победы! — кри­чал тот. — Я найду его и докажу, что прав я, а не он!

Про­по­вед­ник, не при­шед­ший на сло­вес­ное состя­за­ние, дей­стви­тельно про­пал, как сквозь землю про­ва­лился. Его не видели ни на сле­ду­ю­щий день, ни через неделю. «Неужели он так испу­гался воз­мож­ного пора­же­ния? — думали люди. — А может, мы оби­дели его этой глу­пой выход­кой?» Но горо­жа­нам при­шлось еще более изу­миться, когда из города ушел и муд­рец, при­во­див­ший в сму­ще­ние всех, кто верит в Господа.

Правда, он ушел не тай­ком, а открыто. Перед ухо­дом он ска­зал людям:

— Мне стало неин­те­ресно здесь жить. Раньше, когда в ваши уши вли­вали яд бес­по­лез­ных ска­зок, я видел свое при­зва­ние в том, чтобы научить вас думать, в том, чтобы логи­кой и твер­дым зна­нием пре­вра­щать фан­та­зии в пыль. Теперь мне не с чем спо­рить и некого опро­вер­гать. Хотя наш дис­пут и не состо­ялся, и знаю, что он, — тут муд­рец ука­зал рукою в сто­рону южной окра­ины, — умнее всех вас. Без него у меня нет достой­ного про­тив­ника. Я отправ­ля­юсь на его поиски.

Похожая притча

Закон Божий с протоиереем Андреем Ткачевым. Беседа 12-я

В чем вселенский духовный смысл молитвы человека к Богу? Чем начинать и чем заканчивать наши молитвы? С какими чувствами не должно предстоять Богу?

Здравствуйте, дорогие братия и сестры. Блаженной памяти почивший Сербский Патриарх Павел говорил такие простые слова: «Птица потому и птица, что летает. И цветок потому и цветок, что пахнет и цветет. А человек потому и человек, что он молится». Молитва – это родовой признак человека. Во всем остальном человек похож на животных: это млекопитающее, живородящее, двуногое, без перьев – так бы его могли определить в курсе биологии.

Молитва – это признак человека. Человек потому и человек, что он молится

Мы рожаем живое потомство, как, например, кошка и собака, дельфин или слон. Мамы наши кормят детенышей своих молоком, как корова теленка кормит, как слониха слоненка кормит. И мы переживаем о детях своих, сбиваемся в стадо человеческое, в социум, храним семью, как, допустим, лебеди или те же самые дельфины, или мартышки, или волки. У нас есть сигнальная система, благодаря которой мы коммуницируем с такими же, как мы. И во всем остальном мы такие же животные на самом деле. А чем же мы по-настоящему отличаемся от животного мира? По мне, только одним: тем, что мы молимся. Молитва – это признак человека. Птица потому птица, что летает; цветок потому цветок, что растет и пахнет, а человек потому человек, что он молится.

Давайте кратко поговорим о молитве. Это великое искусство, это наука из наук и искусство из искусств. Всю жизнь нужно учиться молитве. Иногда человек проводит долгие десятилетия в попытках научиться призывать имя Господа внимательно и со страхом и благоговением. Иногда Божиим сверлом сердце просверливается, и оттуда бьет фонтан молитвы, как это было, например, у тонущего Петра, когда не было времени и возможности книжку взять в руки, встать на колени, лампаду зажечь, – тонет человек, и он кричит: «Спаси меня, погибаю!» Это молитва погибающего человека. Вот и разбойник на кресте молился: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!» Или мытарь в храме, биющий себя в грудь: «Боже, милостив буди мне, грешному». Это все краткие молитвы, которые вырываются из человека протуберанцами такими, как гейзер, как горячий кипяток, бьющий из недр человеческой души. Просьба к Богу такая.

Но лучше не ждать беды, чтобы беда заставила нас молиться. Вообще лучший учитель молитвы – это беда. Когда беда приходит, когда приходит болезнь – начинается молитва об исцелении. Приходит страх – начинается молитва о спасении. Приходит неприятность с детьми – начинается молитва о детях. Приходит еще какая-нибудь нужда – начинается молитва о том-то и том-то. Но я бы не хвалил этот вид молитвы, потому что все-таки нужно молиться до болезни, до нужды, до беды, до смерти, до опасности, до разлучения души с телом. То есть нужно молиться Богу, потому что Он есть, и нужно общаться с Ним.

Очень важно вот что: молиться нужно всегда как грешник. Нельзя молиться как праведник, потому что праведность наша лжива, мнима, дырява. Надо молиться Богу как грешник: хвали Бога, но не забывай, что грешен. Испрашивай у Него прощения в грехах своих. «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей». А потом проси у Бога, проси чего хочешь: дочке – мужа; замужней дочке – детей и верного жития с супругом, чтоб не разводились, не дрались, не ругались; сыну – живым-здоровым вернуться из армии; «выплатить ипотеку помоги мне, Господи», «выздороветь помоги». Проси у Бога – у Бога нужно просить, потому что всё, что нам нужно, у Него есть: слова «богатство» и «Бог» однокоренные, то есть Бог богат всем, у Него всё есть, Ему ничего не жалко. Только Он дает дозированно тому, кому надо, и вовремя.

И, наконец, когда получаешь просимое, ты должен поблагодарить. Кто бы ты был такой, если ты просишь у Бога помощи, Бог тебе дает ее, а ты потом не благодаришь Его? Благодарить нужно.

Итак, хвали, кайся, проси и благодари после получения просимого – вот четыре вида молитвы, которые определяет, если мне не изменяет память, святой Василий Великий.

Теперь еще очень важное: когда начнешь хвалить, заканчивай покаянием, а когда начнешь каяться, заканчивай хвалой. Проиллюстрирую вам простейшим, но очень важным, мне кажется, примером. Вот псалом покаянный: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей» (Пс. 50: 1). Это Давид написал после того, как он был дважды ранен – двумя стрелами: прелюбодейством и убийством – он убил и спал с чужой женой. Потом он всё понял – ему Нафан сказал, и он эти обличительные слова на себя примерил и начал каяться: «слезами постелю свою омочил» – ложе свое омывать слезами начал. Вот псалом, родившийся из покаяния: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое». Он кается и кается, а потом говорит: «Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся» (Пс. 50: 15). Внимание: Давид, убивший и сблудивший, говорит: «Я научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся». Я извиняюсь, царь Давид, ты сам-то кто? Не ты ли нечестивый? Ты же сам – убийца и прелюбодей. Ты кого-то еще собираешься учить? Ты собираешься нечестивых приводить к Богу? А ты что сам натворил? Вроде бы, так. Но на самом деле великая мудрость открывается: Давид начинает с покаяния, а потом постепенно сердце его все больше и больше разгорается, до горячего состояния уже доходит сердце, и он говорит: «Я, Господи, для Тебя всё сделаю». А что Господу самое нужное? – Возвратить грешников с грешных путей. «Я нечестивых к Тебе обращу, научу беззаконных путям Твоим» – он заканчивает, по сути, обещанием Богу быть проповедником и учителем многих. Понимаете?

Так что начни с покаяния и закончишь иным – станешь учителем. «Ты любишь Меня?» – «Люблю!» – «Паси овцы Моя». Так и Петр слышит трижды от Христа в ответ на покаяние повеление «пасти овец Моих» – это для Господа очень ценно. Царь Давид начинает с покаяния, а заканчивает хвалой и уже говорит про «стены Иерусалимские», «жертву правды: тогда возложат на олтарь Твой тельцы» (Пс. 50: 20, 21).

Это закон: начнешь каяться – взойдешь до хвалы Богу, начнешь хвалить Господа – низойдешь до покаяния

А в Великом славословии, наоборот, сначала говорим: «Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение. Хвалим, благословим, благодарим Тя, Господи…» – мы хвалим Бога. А потом потихоньку – поем, поем – «Исцели душу мою, яко согреших Тебе». Это-то откуда? Вроде начали хвалить, а потом – раз, и спустились в покаяние. Да, это закон: начнешь каяться – взойдешь до хвалы, начнешь хвалить – низойдешь до покаяния.

Если Великое повечерие в дни Великого поста вы посещали, то, вероятно, заметили: там есть две песни, которые радикально представляют нам эти две позиции. Первая: «С нами Бог – разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог. Услышите до последних земли, яко с нами Бог. Могущии, покоряйтеся, яко с нами Бог». С нами Бог, мы никого не боимся, «страха вашего не убоимся, ниже смутимся, яко с нами Бог», «Господа Бога нашего Того освятим, и Той будет нам в страх, яко с нами Бог». Это песнь торжества веры, то есть мы вообще никого не боимся. Всё, что вы там задумываете, замышляете, ножи точите, собираете оружие свое, чистите его – это ерунда всё – с нами Бог, спрячьтесь все. Потом проходит половина повечерия и поется: «Господи сил, с нами буди, иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы, Господи сил, помилуй нас» – это совершенно другая тональность: Господи, не оставляй нас. Только что мы говорили: «С нами Бог! Ну-ка все – цыц! По углам! Мы самые сильные, с нами Господь!», а потом мы Богу говорим: «Ты не уходи только, пожалуйста, от нас, только не оставляй нас. Потому что если Ты нас оставишь, нас всех просто уничтожат. Нас и так не любят, а тут нас просто сожрут заживо: «Аще не Господь был бы в нас… убо живых пожерли быша нас» (Пс. 123: 2) – в псалмах так пишется. И мы молимся уже: «Господи, не оставляй нас, с нами буди. Иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы». Вот так полярно молитва соединяется – покаяние и хвала. Начнешь с хвалы – закончишь покаянием, начнешь с покаяния – взойдешь до хвалы. И то, и другое очень нужно человеку.

Приходите в храмы Божии хвалить Господа и обязательно каяться в грехах своих. Приходите в храмы Божии каяться в грехах своих и обязательно в конце хвалить Господа.

Нужно быть предельно честным на молитве, ничего не изображать из себя перед Богом, не надевать маски

И, пожалуй, последнее на сегодня: человек, по словам митрополита Антония Сурожского (Царствие ему Небесное!), часто надевает маску на молитву, и молюсь не я, а моя маска. Я строю глазки перед Богом, изображаю из себя что-то такое, чем на самом деле я не являюсь. При этом всем я еще и представляю себе Бога каким-то таким, что тоже является маской Бога, какой-то куклой вместо Господа. Вместо живого Бога, Которого нужно бояться, я представляю себе кого-то – или доброго дедушку, или еще кого-нибудь. Получается, что моя маска молится маске Бога, то есть диалога не происходит. А надо, чтобы для молитвы было две личности: Он и я. Я молюсь Ему – не маска моя, а я. И не маске Его, а Ему молюсь. Нужно быть предельно честными на молитве, молитва – это ужасно честное занятие: ничего не спрячешь, никого не обманешь, душа нараспашку, и там что есть, то есть. «Вот, смотри на меня, показываю». Как лев пришел к Герасиму, помните, с занозой, со слезами? Мол, вот, не могу вытащить. У животного нет таких пальцев, как у человека, чтобы вытащить занозу из собственной лапы. Пришел, показывает Герасиму: вот, заноза у меня в лапе. Герасим вытащил, перемотал ему эту лапу, бедному, и лев стал ему другом навеки. Вот так человек душу свою показывает нараспашку, честно показывает: вот, смотри, что у меня внутри, это вообще кошмар какой-то, «исцели мя, яко согреших Тебе», «исцели душу мою, яко согреших Тебе».

Хвала и покаяние – два полюса молитвенной жизни. Повторяю: начнешь с хвалы – заканчивай покаянием, а начнешь с покаяния – заканчивай хвалой. Хвалите Бога и кайтесь перед Ним – в этом вся жизнь человеческая, потому что никто, кроме людей, на земле, собственно, не молится. Но весь мир смотрит на нас в ожидании того, что мы будем молиться. Каждая птица смотрит на человека и думает: «Мне бы твой язык, и твое сердце, и твои мозги – да я б молилась с утра до вечера! Ты не молишься. Я молюсь – пою Богу каждое утро, как умею, а ты не молишься». Каждая жаба смотрит с болота на человека и говорит: «Почему ты не молишься? Я квакаю во славу Божию с утра до вечера, а ты не молишься». Каждое дерево скрипит, ветвями шумит, смотрит на человека и так себе думает: «Мне бы твои легкие, твой язык, твои зубы, губы, всю эту систему, речевой аппарат весь твой да твое сердечко – да я бы молилось Богу с утра до вечера. Почему ты не молишься?» Вся природа спрашивает у людей: «Почему вы не молитесь? Вы же для этого созданы. Мы должны дать вам шерсть, хлеб, тепло, защиту, огонь, свет и т.д…. Мы для этого, для вас. А вы для Бога, вы должны молиться».

Человек потому человек, что молится Богу. А птица потому птица, что умеет летать и петь.

Беседы о книгах Ветхого Завета. Протоиерей Андрей Ткачев

«Мно­гие счи­тают, что Вет­хий Завет, по объ­ем­но­сти, по слож­но­сти своей, по кро­ва­во­сти и гре­хов­но­сти собы­тий, опи­сан­ных в нем, не нужен христианину.

В маленьком городке на границе ─ протоиерей Андрей Ткачёв

Рас­сказ про­то­и­е­рея Андрея Тка­чёва из цикла “Страна чудес и дру­гие рассказы”.

  • Рубрики:
  • Ткачев Андрей, протоиерей

Похожая притча


15 оценили

28 ноября 2018г.

О религиозном воспитании детей

Про­то­и­е­рей Андрей Тка­чев — кли­рик храма свя­ти­теля Васи­лия Вели­кого в селе Зай­цево Один­цов­ского рай­она Мос­ков­ской обла­сти. Женат; отец чет­ве­рых детей.

  • Рубрики:
  • Ветхий Завет
  • Ткачев Андрей, протоиерей

Воскресные проповеди протоиерея Андрея Ткачёва

Вос­крес­ные про­по­веди про­то­и­е­рея Андрея Тка­чёва, кли­рика храма свя­ти­теля Васи­лия Вели­кого в селе Зай­цево Один­цов­ского рай­она Мос­ков­ской области.

  • Рубрики:
  • Ткачев Андрей, протоиерей

Похожая притча

Похожая притча

Протоиерей Андрей Ткачев

Лекция посвящена притчам в Ветхом и Новом Заветах. Притчи и поговорки мудрецов Межзаветного периода. Притчи как жанр благовестия Иисуса Христа. Притчи о Царстве Божием внутри человека: о сеятеле, о зерне горчичном, о купце ищущем хорошего жемчуга, о десяти девах, о талантах. Притчи о Царстве Божием явленном в Церкви: о званных на царский пир, о работниках в винограднике, о добром пастыре и наемниках.


Лекция протоиерея Андрея Ткачева
(продолжительность: 1:33:47)


Ответы на вопросы слушателей
(продолжительность: 1:01:27)

Читайте также: