Смерть кощеева устойчивое ли выражение
Обновлено: 22.12.2024
Русский фольклор донёс до нашего времени лишь сказочный образ Кощея Бессмертного, который однозначно стал трактоваться как отрицательный и зловещий персонаж. Но мы знаем, что за любым языческим образом всегда стоит понятие, сила природного явления – всё то, что непосредственно имело отношение к существованию человека. Жизнь земледельца напрямую зависела от урожая, от приплода скота, и от их сохранения. Чтобы разобраться, что за явление стоит за образом Кощея, сначала попробуем вспомнить, какие понятия несли слова созвучные с этим именем.
В народной этимологии слово «кощий» применяется к настолько тощему человеку, что косточки «видны», почти скелету. В «Слове о полку Игореве» это слово упомянуто дважды: «чага (рабыня) была бы по ногате, а кощей (раб) по резане» и «в седло кощеево» (т. е. в седло беглого раба), что соотносится с тюркским ko;;i «невольник», ko;ucu «беглец» которое, в свою очередь, образовано от ko; «бег, лагерь, стоянка». Устаревшее русское слово «кош» — это корзина, шалаш, стан, доля; в украинском языке «кіш» - это тоже стан, поселение, а «кошевой» — старшина, начальник коша, а соответственно — и хранитель общей казны (коша). Санскритское слово kocagara также означает "хранитель казны" и произносится как "кошягара" или "кочагара". В белорусском языке «кашеваць» - раскинуть стан. Попутно следует заметить ещё одну связку слов: касть – капость – пакость – мерзость, нечистое, сорное, гниющее (об останках). Владимир Даль приводит такие значения слова касть, как грязь, распутица (арханг.), отбросы (южн. обл.).
А теперь вспомним мифологический образ. Кощей – порождение Матери Сырой Земли, рождающая, как добрых, так и злых существ. "Смерть моя - в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце, заяц в железном сундуке сидит, сундук на крепкий замок закрыт и закопан под самым большим дубом на острове Буяне, посреди моря-океяна", - рассказывает Маре Моревне, Кощей Бессмертный в одной из сказок.
"На Буяне острове сосредотачивались все творческие силы природы, как в вечно полном и неисчерпаемом источнике. Он лежал на океане, матери всех морей, из которого вышла земля. Буян потому и остров, что находится среди беспредельного океана. Как и когда создался Буян-остров, предания молчат". (А. Афанасьев. Происхождение мифа. Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. Изд-во "Индрик", М., 1996, с. 24).
Дальше Афанасьев продолжает: "…дуб мокрецкий", который "ни наг, ни одет", то есть и засохший, и живой, с отпрысками, не развившийся, а ветры из "тутошнего", проявленно-тварного мира, приносят под этот дуб семена, зародыши, остающиеся "от суровости нечистой силы мороза - для новой жизни" (с. 24 и 28).
Замок мог быть, как железным, так и символическим. Во многих заговорах, например, в обряде первого выпаса скота, когда хоровод напевал магическую песню для сохранности стада от зверей и мора, в конце действа всегда упоминался замок, на который крепко запирался хороводный круг и ключ такой же символический как бы выбрасывался, или поступал на хранение какому-нибудь божеству, например, Заре, духу Воды или им подобным.
Заяц, как известно, - символ плодовитости, недаром олицетворялся в образах богинь. Вспомним, что Саксонская Богиня Истер (Eostre), которая по своему значению была схожа с богиней Живой, изображалась с головой зайчихи. Заяц (позднее, кролик) во многих странах, в частности в США, до сих пор изображается на пасхальных открытках.
Утка (Мировая Утица) – Богиня судеб всего сущего, она же, Макошь, в чреве своём хранит яйцо – символ жизни. Если вспомнить другие варианты и иные сказки о Кощее, то в яйце ещё часто находится игла (спица?) орудие прядения судьбоносного полотна Вселенной, которое связывает, ткёт, сшивает Богиня Макошь со своими помощницами.
Упомянув яйцо, нужно вспомнить и о том, какое символическое значение имело оно в языческих обрядах и поверьях. Если зерно – это символ возрождения жизни растений, то яйцо имело такое же значение в магических обрядах, вызывающих плодовитость и здоровье людей, скота и всего живого. Яйцо непременно зарывалось хлебопашцем в пахоту, как при весеннем севе, так и в поле, засеваемое озимыми, чтобы мороз не смог погубить посевы, словно призывая самого Кощея охранять это поле с яйцом. Не правда ли, символично?! Яйца - писанки, которые дарили друг другу с пожеланием здоровья, игры с яйцами и яйчатами, непременная яичница в обрядовой еде – всё делает яйцо значимым элементом жизни и об этом можно много рассказывать, но, именно, яйцо, зарытое в землю, думается, непосредственно связано с культом Кощея.
Теперь необходимо вспомнить и о спутнице Кощея, Маре или Моране. В дошедших вариантах сказок она часто уже носит имя Марья, но, несомненно, что это переделка имени могучей и грозной богиня зимы и смерти, жены Кощея, дочери Лады, сестры Живы и Лели. Морана у славян в древности считалась воплощением нечистых сил. Её символы - черная луна, груды разбитых черепов и серп, указывающий на то, что она несла ещё одну функцию – помощь в уборке урожая посредством срезания (убивания) созревших колосьев. И если поздний фольклор говорит нам о том, что Царь Кощей пленит Марью Моревну, то это ещё не факт, и, возможно, по понятиям древних славян, сам Кощей находится в зимнем плену, вынужденный сохранять основу будущего урожая (посевное зерно) и все семена разнотравья, которые нещадно губит мороз.
Тут нельзя не упомянуть о дне окончания жатвы, который посвящался древнеиталийскому богу Консусу – покровителю почвы и посевов. Этот день (Ferragosto) торжественно отмечался Древними римлянами, которые обменивались друг с другом сакраментальным пожеланием: «Bonas ferias consuales!» («Хороших консуальных праздников!») и подарками.
Исследователи отмечают, что по всей вероятности, с этим праздником были связаны ритуальные действия с водой, огнём и зеленью.
Некоторые обряды сохранялись ещё в средние века, а отдельные их элементы дошли и до нового времени.
В Риме в день феррагосто было принято заливать водой площадь Навона, как бы вызывая искусственное наводнение. Повторялись эти действия каждую субботу августа, и сопровождались весёлыми гуляньями, при которых было принято обрызгивать друг друга водой.
В Сицилии, в Пиана-деи-Гречи, участники после торжественной процессии поджигают огромный стог листвы растения ампелодезма. В другой провинции было принято сжигать факелами траву у обочины дороги, по которой шла процессия.
Отголоском древних ритуалов с зеленью следует считать обряд сооружать в день успения триумфальные арки из трав, среди которых обязательно должен присутствовать базилик.
День Кощея, он же Касьянов день, приходится на 29 февраля. Если следовать правилу славянского земледельческого календаря, что каждому дню года имеется супротивный двойник, то мы заметим удивительное совпадение: день Кощея (зимнего) соединяется остью с днём Консуса (Кощея?), приходящимся на 29 августа, то есть летнего.
Остаётся добавить, что кощеев цвет – зелёный (цвет растительности), Кощей набирается сил от воды (об этом чуть позже), а огонь, по поверьям многих народов, обладает плодоносной силой (например, во Франции, купальский костёр принято давать разжигать жениху и невесте или молодожёнам, чтобы огонь наделил их детородной силой).
Вернёмся к облику Кощея. Практически скелет, смердящий от остатков гниющей плоти – пакость, грязь, логично продолжить, что это и перегной, чернозём – то, что станет питательной средой для растений, которые были упрятаны силою ли ветра, или пахаря в землю, и произрастут новыми побегами жизни. Вспомним, что в сказках Кощей получает богатырскую силу только после того, как выпьет большое количество воды (после таянья снега или орошения?). И ни заслуга ли его в том, что весной всё зазеленеет Кощеевым цветом – ведь это он сохранил семена?! Так не сохраняющая ли это некая сила – хранительница в таком неприглядном облике?! И если это так, то почему именно сгнивший труп – образ такого необходимого для жизни божества?
Ответ, мне кажется, напрашивается сам. Культ предков – важнейшая составляющая ведической культуры и верований. Предки – хранители и защитники, духи предков - посетители Яви в определённые циклические праздники, когда для них открываются ворота Нави, предки – такой же объект поклонения, как и само Солнце. Даже боги, по мнению некоторых исследователей культуры древних славян, несут, скорее, имена знаменитых пращуров, основателей родов и героев. К месту упомянуть, что Кощей (также Кошькей, с диалектным новгородским чтением -щ- как -шьк-) встречается как личное имя в берестяных грамотках XII века из Новгорода и Торжка. Поэтому не будет невероятным предположить, что Кощей – это символический собирательный божественный образ предков, прах которых служит делу сохранения и возрождения жизни после смертельно опасного периода – долгой зимы.
Характерно, что символ Солнца, конь, неизменно присутствует в сказах про Кощея и Царевича. Заметим, только тогда Царевич одолевает Кощея, когда его конь становится сильнее коня противника. То есть соответственно, когда конь – Солнце весны, светит ярче и длительнее зимнего Солнца, наступает перелом в их поединке. Солнцу всегда помогал младший брат, огонь. Для этого возжигали костры на вершинах холмов, зажигали колёса, которые потом скатывали с горки. И ко всему прочему, как уже упоминалось, огонь (тепло) обладает плодоносной силой.
А кто такой этот Царевич? Почему Мара Моревна то и дело переходит (увозится) то одним, то другим соперником. Тут опять нужно вспомнить о том, что все явления природы для древних славян, как и для нас с вами, цикличны, обратимы, смерть одной ипостаси божества – это всего лишь его воскрешение в другой. Как не умирает Солнце, а только последовательно становится то Хорсом, то Ярилом, затем Даждьбогом, потом Световитом, перерождаясь опять в Хорса, так и остальные божества умирают, рождаются, уходят, приходят, словно в вечно движущемся хороводе. И Царь Кощей не мог быть исключением. Он погибает, чтобы возродится в молодом Царевиче. И Мара уже не в образе страшной старухи Смерти (Масленицы), а молодой невестой вкусит плодов брака, соберёт урожай и вернётся опять к одряхлевшему супругу, который будет ждать её, скованный цепями жуткого холода Навьего царства.
В заключении можно ещё добавить, что Кощей, несмотря на свой непривлекательный облик, и при этом, ошибочно считавшийся скопидомом, чахнувшим над златом, на самом деле не принёс в сказках особого зла. Его борьба с самим собой за жену и невесту – это всего лишь антураж неоднозначности образа хранителя и стражника добра в двойственности значения этого слова.
Наверное, можно приводить много примеров как за, так и против подобной трактовки полусказочного, полу божественного персонажа русского фольклора, но ничто не рождается на пустом месте, и чтобы проследить последовательность его трансформации, нужно определить точку отсчёта. А такую точку, я полагаю, нужно находить в миропонимании славянского язычества и в культе божественного Солнца.
Тогда станет понятно и происхождение слов, и понятий, и образов. Мне могут напомнить, что в упомянутом вначале «Слове о полку Игореве», «кощей» - это раб. И я соглашусь с этим, потому что, если Кощей – прах предков, хранитель семени для возрождения жизни на земле, если это почва, сравнительно грязная и пачкающая, не всегда хорошо пахнувшая, то чем раб не подойдёт под эти составляющие, ведь, как говорится, «из грязи да в князи»?! Почему-то тут же вспомнилась ещё «лагерная пыль» периода репрессий, кощие заключённые концлагерей и, несмотря ни на что, продолжающаяся жизнь, которую стойко сохраняют совсем не сказочные Кощеи.
30.01.11
(Дополнено 04.06.12)
Использованная литература:
Афанасьев А. Н. «Народные русские сказки»;
«Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: летне-осенние праздники» под редакцией Академии наук СССР и Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, «Наука», М. 1978
Читайте также: