Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания
Обновлено: 28.09.2024
Книга, выходящая вторым изданием (первое было выпущено издательством "Наука" в 1969 году), казалось бы, должна была устареть -- шутка ли сказать, с момента ее написания прошло 35 лет!
Тем не менее, этого не случилось. Потому что главное в этой книге -- не описание конкретных психолингвистических моделей и отдельных экспериментов, а ее теоретическое содержание. Это основная публикация -- и в то же время декларация -- так называемой Московской психолингвистической школы (это название придумал не я!). В книге подробно описана психолингвистическая теория, основанная на психологической концепции Л.С.Выготского и его школы и альтернативная как по отношению к необихевиористской психолингвистике 50Нх гг. (так называемое "первое поколение" психолингвистов), так и по отношению к "порождающей" психолингвистике Н.Хомского и Дж.Миллера ("второе поколение"). Эта теория была разработана в стенах Института языкознания АН СССР и Научно-методического центра русского языка при МГУ им.М.В.Ломоносова Т.В.Рябовой-Ахутиной (прямой ученицей А.Р.Лурия) и мной.
В сущности, после выхода первого издания данной книги в психолингвистике произошло не так уж много принципиальных изменений. Появилась психолингвистика "третьего поколения", попытавшаяся синтезировать теорию Хомского с классической европейской психологией. Возникла когнитивная психология, явно стремящаяся поглотить психолингвистику. Обо всем этом, в том числе о некоторых конкретных психолингвистических моделях и экспериментах, появившихся в последние десятилетия, достаточно подробно написано в книгах: Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. Изд.3. М., 2003; Ахутина Т.В. Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса. М., 1989; Солсо Р.Л. Когнитивная психология. М., 1996; Сахарный Л.В. Введение в психолингвистику. Л., 1989; Тарасов Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики. М., 1987, и в бесчисленном количестве статей в журналах и сборниках. (Что касается моих собственных работ более позднего времени, их полный список до 2001 г. имеется в моей книге "Деятельный ум" (М.: "Смысл", 2001).)
Книга в первом издании была переведена на немецкий язык и издана как в ГДР (Берлин, 1975), так и в ФРГ (Мюнхен, 1975).
Это -- уже третья моя книга 60Нх годов, переиздаваемая издательством УРСС (ранее, в 2003 г., вышли "Слово в речевой деятельности", первое издание 1965 г., и "Язык, речь, речевая деятельность", первое издание 1969 г.). Не могу не выразить издательству глубокую благодарность.
А.А.Леонтьев От автора Каждая наука перерастает стадию первоначального эмпиризма и становится наукой в точном смысле слова в тот момент, когда она оказывается в состоянии применить к каждому явлению в своей области два определяющих вопроса: 1) как происходит явление и 2) почему оно происходит. Первый вопрос побуждает к поискам сначала качественных характеристик явлений. Второй вопрос требует постановки всех суждений об этих явлениях на почву строгой причинности и ведет к формулированию законов протекания и зависимости этих явлений, тоже вначале качественно описательных, а в дальнейшем облеченных в строгие формы математических моделей установленной причинной зависимости. Н.А.БернштейнПриведенное в качестве эпиграфа высказывание виднейшего физиолога профессора Н.А.Бернштейна как нельзя лучше применимо к современному состоянию науки о речевой деятельности. Занимаясь качественным описанием того, как происходят изучаемые ею явления, она выступала на научной арене под названием лингвистики. Когда был поставлен вопрос о количественных характеристиках тех же явлений, лингвистика расслоилась, выделив из себя "традиционную" и "математическую", иногда отождествляемую со структурной лингвистикой.
Причинный подход требует, конечно, выхода за пределы собственно лингвистики. (Заметим в скобках, что это почему-то чрезвычайно пугает иногда лингвистов. Им кажется, что этим мы расширяем область исследования до пределов, бессмысленно широких с точки зрения целесообразности описания языка. Между тем дело происходит как раз наоборот: привлекая нелингвистические данные, мы тем самым сужаем круг возможностей выбора собственно лингвистических моделей). Такой выход начался уже в первой половине нашего века, но лишь в последнее десятилетие ясно наблюдается постепенная переориентировка лингвистики на комплексное исследование речевых процессов в целом, отразившаяся в развитии психолингвистики, социолингвистики, антропологической лингвистики, да и в целом ряде тенденций внутри собственно лингвистической науки.
К числу работ этого типа, ставящих себе задачей дать пока качественно описательную интерпретацию системы внешних факторов и внутренних взаимозависимостей, управляющих речевым поведением человека, и принадлежит настоящая книга, представляющая собой развитие идей, впервые сформулированных автором в книге "Слово в речевой деятельности" (М., "Наука", 1965). Естественно, что эволюция взглядов автора на речевую деятельность не могла не отразиться в некотором расхождении теоретического содержания обеих книг, но это расхождение не носит принципиального характера.
Само собою разумеется, что при современном состоянии проблем, являющихся предметом настоящей книги, -- а ее содержание объективно выходит за границы сформулированной в заглавии узкой темы и включает в той или иной мере всю основную проблематику психолингвистики (теории речевой деятельности), ибо лишь на таком материале можно сколько-нибудь основательно раскрыть эту тему, -- нельзя надеяться на то, что в ней не только будет предложен ответ на все эти проблемы, но и сами проблемы будут полностью освещены. Вообще, не имея собственного экспериментального материала или имея его в весьма ограниченном количестве (как обстоит дело в данном случае), ни один ученый не может претендовать на окончательное суждение в той или иной области психолингвистического исследования.
Тем не менее автор считает себя вправе предложить вниманию читателя данную книгу, и вот почему. Представляется, что именно сейчас, в конце 60-х годов, в психолингвистике наступило время для серьезного теоретического переосмысления достигнутых результатов и перехода на новый, более высокий уровень, на котором психолингвистика перестанет быть, как до сих пор, изолированной областью, связанной больше с математической теорией порождающих грамматик, чем с психологией, и больше со структурной лингвистикой^ чем с социологией, и найдет свое место в общем синтезе наук о человеке. Необходимость такого переосмысления ясна уже довольно давно; в последнее время она все чаще выражается в форме эксплицитной критики взглядов Н.Хомского и его единомышленников с психологической или психологосоциологической платформы. Период ослепления блеском идей Хомского сменяется пониманием того, что они отнюдь не исчерпывают собой содержание психолингвистической проблематики. Как сформулировал это понимание английский психолог Н.Сазерленд: "Восхищение Хомским не должно, однако, вести нас к выводу, что нам ничего не осталось делать", и "задача психолингвистики не сводится к подтверждению взглядов Хомского на linguistic competence соответствующими экспериментами", как это чаще всего было в 1963--1965 гг.
Такое переосмысление предполагает, однако, большую подготовительную работу, прежде всего -- серьезную оценку эвристической значимости уже добытых данных с объективных позиций. Иными словами, по нашему мнению, сейчас теоретическое освещение имеющейся информации в чем-то более существенно, чем накопление новой, и настоящая книга является определенным шагом в этом направлении. Насколько этот шаг удачен, судить читателю, а не автору.
Книга состоит из пяти глав, каждая из них в сущности составляет самостоятельное исследование. Первая глава "Понятие единицы в лингвистике и психолингвистике" представляет собой попытку подойти к исследованию психолингвистических механизмов порождения речи "сверху", дедуктивным путем -- через понятие единицы речевого поведения (как элемента и элементарного действия), соотнесенное с определенным пониманием самого акта поведения как целого; в главе излагаются, в частности, две психофизиологические концепции акта поведения, наиболее отвечающие современному уровню знаний: концепция Миллера -- Прибрама -- Галантера и концепция Н.А.Бернштейна. Глава вторая "Психолингвистические модели порождения высказываний" обобщает важнейшие теоретические и экспериментальные работы в этой области, которые существуют к настоящему времени, и дает по мере возможности их критический анализ и систематизацию с точки зрения тех объективных данных о механизмах речи, которые могут быть из этих работ почерпнуты. Глава третья "Планы, их структура и реализация" посвящена принципиальной организации речевой деятельности и обсуждению вероятной номенклатуры и взаимоотношений компонентов модели порождения; к ней примыкает четвертая глава "Контролируемое речевое поведение и формирование Образов", в которой затрагиваются вопросы, связанные с различными уровнями осознания речевой деятельности. Наконец, содержание пятой главы "Основные черты предлагаемой модели" ясно из самого ее названия. Эта же глава в английском переводе дана в виде резюме.
Таким образом, книга в целом имеет два аспекта, которые можно назвать ретроспективным и проспективным. Автор надеется, что эти аспекты получились не только равноценными, но и равно ценными для читателя.
В данной книге, как и в предыдущей, много места уделено изложению существующих экспериментальных исследований и попыток их истолкования. Конечно, было бы лучше обойтись без детального реферирования проблем и в каждом случае сразу переходить к делу. Однако в настоящее время на русском языке не существует источников, откуда читатель мог бы почерпнуть такую информацию. При этих условиях автор не имел права ограничиваться изложением своих собственных соображений -- надо было подумать и об интересах читателя. (Кстати, насколько автор может судить, такой принцип себя оправдал в отношении первой книги).
Сведения об истории психолингвистических исследований в разных странах и мысли о путях практического использования (в частности, при обучении языку) теоретических идей, высказанных на страницах работы, не вошли в настоящую книгу, хотя желательность подобных разделов очевидна. Первые -- потому, что они достаточно подробно даны в книге автора "Психолингвистика" (Л., 1967), к которой и делаются отсылки в необходимых случаях. Вторые -- потому, что им будет специально посвящена работа "Некоторые проблемы обучения русскому языку как иностранному (психолого-лингвистические очерки)" (в печати).
Об авторе Алексей Алексеевич Леонтьев (1936--2004)Выдающийся отечественный лингвист, психолог, педагог. Признанный основатель психолингвистики в СССР и России. Профессор кафедры психологии личности факультета психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Доктор филологических наук (1968), доктор психологических наук (1975), действительный член Российской академии образования (1992), ректор Института языков и культур им. Л.Н.Толстого (1994). Автор сотен научных публикаций по психологии, языкознанию, этнографии, семиотике, криминалистике, массовой коммуникации и педагогике, в том числе более 30 научных и научно-популярных книг. Организатор серии прикладных исследований по проблеме общения в сфере лекционной деятельности, рекламы, кино и др. Результаты его исследований широко используются в методике обучения языку, в криминалистике и в других областях практической деятельности.
Читайте также: