Люди с красивыми лицами откуда фраза

Обновлено: 22.12.2024

Иллюстрация: GettyImages

Продолжая писать письма потомкам, я хочу обратить их внимание на словосочетание «люди с хорошими лицами», которое можно встретить во многих текстах нашего времени. Есть риск, что неподготовленный потомок воспримет такое словосочетание буквально, то есть как комплимент, хотя на самом деле «люди с хорошими лицами» в наше время — это ругательство.

Должен сказать, что я даже надеюсь, что во времена потомков это будет нуждаться в пояснениях, потому что сама ситуация, когда «хорошие лица» — это что-то неприличное, кажется мне ненормальной. Что-то похожее в свое время случилось с уже, слава Богу, подзабытым словом «изряднопорядочные», которое тоже имело негативную окраску и подразумевало, что люди, называющие себя порядочными (изрядно — значит слишком, сверх меры), на самом деле непорядочны. Но по мере использования этого термина сарказм, как всегда бывает с часто повторяемыми шутками, постепенно отваливался, и в какой-то момент само употребление слова «изряднопорядочный» стало почти бесспорным маркером непорядочного человека — вероятно, это такая магия слов, когда слово оказывается сильнее людей. Первый пошутивший про «изряднопорядочных» понимал, что шутит, второй тоже, а сотый уже путался в контексте и мог решить, что если порядочных ругают, то, наверное, сейчас положено быть непорядочным, — и становился.

Потомки уже, наверное, знают, что стало с термином «люди с хорошими лицами», я еще нет, и я опасаюсь, что рано или поздно это ругательство станет буквальным, и в моду войдут плохие (злые, некрасивые, тупые, какие угодно) лица, и никому уже нельзя будет объяснить, в чем здесь была игра слов и почему в наше время люди с хорошими лицами стали объектом для критики и насмешек.

Однажды, много лет назад, к власти в России пришли люди, которых было принято называть демократами. Это было очень условное обозначение. На самом деле какого-то общего признака, который объединял бы всех этих людей, у них не было. Просто тогда считалось, что страна совершает переход от коммунистической диктатуры к демократии, и людей, которые шли на смену коммунистам, скорее, механически назвали демократами.

Когда они пришли к власти, оказалось, что власть для них значит много больше, чем даже они сами могли предположить, и что отказываться от нее во имя демократических процедур они не готовы. Поэтому слово «демократы» быстро сошло на нет, и ему был подобран более сдержанный синоним — «либералы», подразумевавший, в отличие от слова «демократы», прежде всего приверженность ценностям, а не процедуре.

Демократы переименовались в либералов, еще оставаясь у власти. Власть в это время, как всегда бывает, теряла популярность, и во власти при этом происходила постоянная ротация. Новые люди, занимавшие в ходе этой ротации разные высокие должности, предпочитали себя уже либералами не называть — это была то ли интуиция, то ли сознательная хитрость, чтобы привязать в общественном сознании всякие непопулярные вещи вроде экономических реформ именно к либералам, а не к власти вообще. Это сработало — в какой-то момент ротация привела к тому, что тех, кто называл себя либералами, во власти не осталось вообще, и некоторые из них, которые хотели продолжить заниматься политикой и не боялись называться либералами, стали уже оппозиционной политической силой.

Тем временем московская интеллигенция, бывшая до какого-то момента или аполитичной, или сдержанно-лояльной по отношению к власти, начала в ней постепенно разочаровываться. Причины разочарования у всех были разные, но само разочарование — общим, и постепенно в интеллигентной среде стало модным интересоваться всякими общественно-политическими безобразиями, ругать власть и даже ходить на митинги.

Политики-либералы отнеслись к этому спокойно и, кажется, даже с радостью; как человек, возвращающийся домой, вернулись на обочину политической жизни, а интеллигентные политические неофиты, напротив, поражение пережили тяжело и болезненно. Люди попроще в таком положении спиваются или кончают с собой, интеллигенция предпочитает рефлексировать и искать положительные стороны.

Самой доступной, лежащей на поверхности положительной стороной оказалось моральное превосходство — да, мы проиграли, да, нас унизили, но мы все равно лучше их. В разных вариантах эта формула звучала в то время очень часто, и «мы люди с хорошими лицами» — сейчас мы уже не вспомним идиота, где-то сказавшего это по тому же поводу, но, как и положено самому гротескному варианту, именно это выражение приобрело самую большую популярность в той среде, которая чувствовала себя в то время победившей. Хорошие лица — ха-ха, вы посмотрите на них, и каждый раз, когда проигравшие оказывались в какой-нибудь скандальной ситуации, победители с удовольствием вспоминали о хороших лицах. Участник митингов убил и расчленил жену — хорошие лица. Учитель спит с учениками — хорошие лица! В модном интеллигентском кафе нашли таракана — хорошие лица! Кто-то в фейсбуке ругается матом — хорошие лица!

Хорошие лица — это и интеллигенты, ни на что не претендующие, и либералы, которые, как считается, мечтают вернуть страну в те мрачные времена, когда они были у власти, и вообще все недовольные вплоть до националистов — принцип коллективной ответственности делает хорошим в плохом смысле любое лицо.

Чем печальнее общественно-политическая обстановка, тем проще общественно-политический дискурс, и место звонкого политического лозунга быстро занимает какая-нибудь идиотская дразнилка. В наше время такой дразнилкой стало «люди с хорошими лицами» — так стали называть и экзальтированных интеллигентов, и политиков, называющих себя либералами, и журналистов независимых СМИ, и просто критиков власти. Кто говорит «люди с хорошими лицами», тот имеет в виду, что лица на самом деле плохие, ничем не лучше чиновничьих, и что никакого морального превосходства у тех, кто против власти, на самом деле нет — они такие же или даже хуже.

Дразнилки всегда очень живучи, и я слабо верю, что когда-нибудь выражение «люди с хорошими лицами» вернет себе буквальный смысл, но очень этого хочу. Не то чтобы у меня было какое-то особое чувство по отношению к моему собственному лицу, но, мне кажется, надо хотя бы стремиться, чтобы твое лицо было хорошим — умным, добрым, одухотворенным, каким угодно. Хорошее лицо — это хорошо, плохое лицо — это плохо. Когда хорошие слова становятся ругательством, это значит, что в жизни что-то перевернулось с ног на голову. Я надеюсь, потомки с этим разберутся и все исправят.

Читайте также: