Что значит выражение большой хирург большой разрез

Обновлено: 21.11.2024

«Уровень развития медицины такой, что то, что раньше считалось неоперабельным, сегодня можно оперировать».

Когда на серд­це будут оперировать роботы? Чему мы научились у японцев? Как помочь человеку, у которого одновременно рак и инфаркт? Об этом «АиФ» рассказывает директор Клиники факультетской хирургии им. Бурденко Сеченовского университета профессор Роман Комаров.

Клапан как родной

Юлия Борта, «АиФ»: Роман Николаевич, раньше говорили: большой хирург – большой разрез.

Роман Комаров: Сегодня этот принцип уже неактуален. Сейчас большой хирург – маленький разрез. Или вообще нет разреза. Хирургия за последние 25 лет стала малоинвазивной. Это значит, что операции практически на любом органе выполняются через маленькие проколы размером 1–2 см, куда вводятся инструменты и камера. В нашей клинике мы внедрили такой подход в операции на органах грудной клетки и даже в кардиохирургию – при вмешательствах на клапанах сердца и при ишемической болезни. Как раньше, грудина уже не пилится. Вершина – это роботические операции. Если на органах брюшной полости роботы в нашей стране оперируют активно, то на сердце ещё нет. Притом что в США роботические операции на сердце делаются на протяжении 20 лет. Это пока моя мечта. Думаю, в ближайшее время она сбудется. Для больного это прежде всего скорейшая реабилитация – минимальная травма, никаких разрезов. Скажем, в понедельник человек пришёл, сделал операцию, а во вторник уехал домой.

Статья по теме – Какие новые уникальные операции появились?

– Есть очень интересные хирургические новинки. Например, в кардиохирургии – операция Озаки, разработанная японским хирургом. Она применяется для протезирования клапанов сердца. В чём её идея? Наше сердце находится в оболочке, которая называется «перикард». Из него делаются новые лепестки клапана и вшиваются взамен изменённого. Работает этот клапан так же, как и родной. Более того, позволяет человеку не принимать серьёзных лекарств. Например, механический клапан означает, что всю жизнь придётся пить варфарин. А это значит, что молодая женщина не сможет забеременеть, что возможны кровотечения. Плюс токсическое влияние на печень. Поэтому мы активно внедрили новую технологию, сделали несколько сотен операций. А самое главное – теперь можем оперировать и детей. Самому маленькому моему пациенту было 7 лет. Клапана диаметром сантиметр не существует. Поэтому в детской кардиохирургии эта технология перспективна.

Разработаны также реконструктивные операции после удаления, допустим, желудка из-за рака. Вместо утраченного органа делается резервуар из тонкой кишки.

Близко к сердцу. Академик Алекян о том, как сегодня лечат инфаркт и инсульт Подробнее

Найти правильную дверь

– Читала, есть такая теория запрограммированной смерти. Если человека спасли от инфаркта, то он всё равно потом заболеет раком. Природа, раз уж решила, будет стараться довести задуманное до конца.

– В нашей стране люди умирают в основном от рака или инфаркта. Но есть такие несчастные пациенты, у которых возникает сразу и то и другое. Год назад, например, в нашей клинике оперировался такой пациент из Самары. Молодому мужчине (ещё и 60 лет не было) поставили диагноз «рак желудка с переходом на пищевод». Назначили плановое обследование перед операцией. И на УЗИ обнаружили аневризму брюшного отдела аорты. Местные онкоцентры сразу отбой – оперировать не будем. Сосудистые хирурги тоже отказали со словами: «У вас рак, всё равно нет шансов». Сарафанное радио привело его в Сеченовский университет. Сделали одномомент­но удаление желудка, нижней трети пищевода и протезирование брюшного отдела аорты.

Сейчас стали развиваться одномоментные операции – сердечно-сосудистые и онкологические. Они иногда длятся очень долго – по 10–15, порой 20 часов. При этом процент осложнений не зависит от длительности вмешательства. Возможности современной хирургии делают эти операции безопасными.

– Наверно, худшее, что может услышать человек или его близкие, – когда им говорят, что «случай неоперабельный».

– И не всегда это так на самом деле. Зачастую к разряду «неоперабельных» относят пациентов, у которых опухоль проросла в окружающие крупные сосуды. Например, рак лёгкого пророс в аорту, опухоль средостения – в нижнюю полую вену. Либо «неоперабельными» считают пациентов с запущенными сердечно-сосудистыми заболеваниями. Например, когда надо сразу устранять патологию нескольких сердечных клапанов да ещё и делать коронарное шунтирование. Недавно у нас был такой пациент из Казани, признанный неоперабельным. Опухоль левой доли печени по нижней полой вене доходила до правых отделов сердца. Ему проводили химиотерапию курс за курсом, но всё безуспешно. Мы удалили опухоль из печени и сердца в условиях искусственного кровообращения. Уже несколько лет пациент живёт. Поэтому понятие «неоперабельность» всё-таки условное. А уровень развития медицины такой, что то, что раньше считалось неоперабельным, сегодня можно оперировать. Таким больным часто можно помочь. Самое главное – найти, в какую дверь стучать.

«Рисую, как художник». Хирург из Сибири по кусочкам «собирает» лица людей Подробнее

– Ну а реально ли попасть, например, в вашу клинику?

– Да, пациент может прислать нам медицинские документы на рассмотрение. И мы сами уже связываемся с министерствами здравоохранения на местах и решаем вопрос с квотой, если больной подходит по медицинским показаниям. Обычно решение вопроса занимает две недели.

– Сегодня пациенты могут выбирать, у кого лечиться или оперироваться. В случае с хирургами что важно?

– Прежде всего – качественное образование и опыт. Хорошо, если хирург работает не только в одной узкой области, но имеет подготовку в смежных областях. Например, в Америке, прежде чем стать кардиохирургом, молодой врач после окончания вуза сначала должен 5 лет отдать общей хирургии, потом 5 лет грудной хирургии, и только после этого он начнёт заниматься кардиохирургией. Это минимум. У нас выпускник медвуза может сразу пойти в ординатуру по узкой специальности. Было бы правильнее хотя бы год-два поработать в общей хирургии.

Читайте также: