Журавленок и молнии цитаты

Обновлено: 22.12.2024

Ты сумеешь. Если тяжело будет — выдержишь, если больно — вытерпишь, если страшно — преодолеешь. Самое трудное — когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, навверно, они в самом деле правы. Может, случиться, что правы. Но если будет в тебе хоть капелька сомнения, если в самой-самой глубине души осталась крошка уверенности, что прав ты, а не они, — делай по-своему. Не оправдывай себя чужими правильными словами.

Следующая цитата

Целых два года он был у Журки, а прошлая жизнь, если ее не забывать, всегда остается с человеком. И друзья, которые были, остаются навсегда.

Вера Вячеславовна сказала, что, если поискать, рубль найдется и для Иринки. Тогда хватит и на кино, и на мороженое. Но, для того чтобы мороженым они не объедались, она сначала покормит их обедом. Таковы ее железные условия.

Молнии рубили ливневое пространство над соседними крышами, и каждая могла пройти обжигающим ударом через тонкую сталь клинка и струны Журкиного тела. Не ударит? Не попадет? Может быть, нет. На этот раз, наверное, нет… Но впереди еще столько гроз… И если вы увидите под ливнем и молниями Журавленка, пожалуйста, поспешите ему на помощь. Поспешите, как спешили восьмиклассники, поднятые отчаянным Горькиным криком.

Но Журка стоял. Он-то был сыном шофера. Он знал, что случится, если на скользкой дороге врежется передними колесами в эту щель автомобиль. – Машина может грохнуться! – Да не грохнется! Здесь они не ходят! – А если на улице Мира опять проезд зальет? Все машины сюда повернут!

– Книгу мне вернули. – Кто? – Ее купил Игорь Дмитриевич, отец Иринки. – А… Ну, что ж… Деньги ему отнесешь потом. – Думаешь, он возьмет? – со спокойным сомнением спросил Журка. У отца прорвалась досада: – А почему не возьмет? Презирает, что ли? – Не знаю. Но он не возьмет, он ее мне подарил.

Дурень ты, – вздохнула Иринка. – Он за тебя так беспокоился… На вот, он велел передать. – Иринка достала из сумки газетный сверток. По размеру и твердости пакета Журка сразу понял, что это такое. Обрадованно и вопросительно взглянул на Иринку: – А… как это? – Очень просто. Взял и выкупил. – Но ведь… а деньги-то… – забормотал Журка, совершенно не зная, что делать и говорить. Иринка отчеканила: – Папа сказал, чтобы ты не пикал об этом. Бери и все. Ясно? – Ясно, – с облегчением прошептал Журка, потому что понял: не взять нельзя. И «пикать» тоже нельзя.

Ты же весь дрожишь. Куда тебя, горюшко, понесло без шапки, без пальто? Ох ты, Журка, Журка… Не будем мы сейчас разбираться ни в чем. Потом все уляжется и устроится.

Ты хотя бы не плюйся, балда, когда о чужом горе говорят. Наступила какая-то виноватая тишина. В этой тишине учительница произнесла: – «Балда» – это лишнее. А остальное все правильно. Продолжай, Журавин.

Наступила резкая тишина. Секунд на пять. Потом все случилось очень быстро. Иринка рванулась в проход между партами, со звоном залепила Бердышеву учебником по щеке и выскочила из класса. Но все же она чуточку опоздала. Борька Сухоруков дотянулся до Тольки раньше и успел отвесить ему по загривку могучего леща. Поэтому Журка оказался только третьим. Он перелетел через парту с Лавенковым и Светкой Гарановой и кулаком врезал Тольке между лопаток. И выскочил следом за Иринкой.

Следующая цитата

Ну, за все… За Черномора. Директорша ей сказала: «Это же несерьезно. Все учителя на сцене, а вы впереди своих ребят как девчонка прыгаете»… Ей за нас часто попадало. И за ту драку тоже досталось. Но она все равно нам сказала, что мы молодцы

На этом все и кончилось. Больше отец ни разу не завел разговора о книгах. Через час они с Журкой как ни в чем не бывало прибивали карнизы и вешали шторы. Журка два раза съездил себе молотком по пальцам, но не пикнул. Чтобы опять не услышать про дамское воспитание. Отец на это воспитание и раньше любил намекать. Растет, мол, кисейная барышня. И насчет девчон

Ты сумеешь. Если тяжело будет – выдержишь, если больно – вытерпишь, если страшно – преодолеешь. Самое трудное знаешь, что? Когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, наверно, они и в самом деле правы. Может случиться, что правы. Но если будет в тебе хо

Дед рассказывал Журке про разные интересные вещи: про раскопки старинных курганов, про то, как устроены латы древних рыцарей, и чем в испанском бое с быками матадоры отличаются от пикадоров и бандерильеров. Он научил Журку, как определять, молодой месяц в небе или старый, и как разглядеть в Большой Медведице незаметную восьмую звезду. А еще – запоминать названия парусов на больших кораблях и привязывать перья к стрелам для лука…

орванными бурей парусами и вспоминал, что дома не дочитана «Одиссея капитана Блада». Даже когда приходилось ронять слезы после маминых слов, что ей "не нужен такой двоечник, разгильдяй и лодырь, за которого приходится краснеть п

Вот на такое лето и была похожа его, Журкина, жизнь. Наверно, потому, что он умел находить кусочки радости во всем. Даже когда волочились над крышами лохмотья осенних унылых облаков, Журка сравнивал их с разорванными бурей парусами и вспоминал, что дома не дочитана «Одиссея капитана Блада». Даже когда приходилось ронять слезы после маминых слов, что ей "не нужен такой двоечник, разгильдяй и лодырь, за которого приходится краснеть перед всеми родителями из четвертого "В", он знал, что вечером все равно мама подойдет, сядет на краешек постели, и они помирятся. И сквозь плач радовался этому.

Следующая цитата

Добавила LeeJ 08.06.10

Скопировать
Сообщить об ошибке

Потому что гром — это не страшно, это уже после молнии. Если слышишь, как гремит, значит, молния ударила мимо.

Читайте также: