Виктор сорока росинский цитаты
Обновлено: 22.12.2024
Вот тогда-то у нас, у педагогов, и появился девиз: «Всякое знание превращать в деяние», а у ребят новое повальное увлечение. Чтобы учиться, им надо было знать, «на кого» учиться. И если «бузить бесцельно не годится», как заявил однажды один из героев «Республики Шкид», то и любое из знаний шкидцы ценили лишь тогда, когда его можно было сразу пустить в ход, сделать из него что-нибудь осязаемое, интересное. А тогда интерес превращался уже в увлечение, и вскоре все ребята с азартом предавались подготовке к таким постановкам либо демонстрации перед остальными товарищами уже отработанных инсценировок.
Но оратору нужна аудитория, музыканту — слушатели, артисту — зрители и ценители. И шкидцев уже перестал удовлетворять наш зал со зрителями лишь из них же самих. Надо было пойти навстречу этому вполне законному тяготению наших питомцев. И мы решили закончить первое полугодие учебного года показом наших достижений представителям гороно, заведующим соседними школами и учреждениями для беспризорников, их педагогам и родителям наших ребят.
Это, надо сказать, было довольно-таки смелое решение, граничащее с нахальством: ведь мы только еще все начинали, за нами было всего каких-нибудь три месяца работы и ничего прочного, уже освоенного. Но «только смелым покоряются моря», а из всех морей нас больше всего волновало наше внутреннее, очень бурное по временам море — ребята школы им. Достоевского. Но чтобы покорить эту стихию, учеты стали необходимы, а поэтому мы и рискнули.
Это решение было принято шкидцами с энтузиазмом, а увлечение подготовкой к такому учету превратило классные занятия днем и всякие репетиции вечером, как всегда, в захватывающую всех игру, в нечто похожее на повальное заболевание. Но мы, педагоги, не торопились лечить эту эпидемию: мы сами ею заболели.
Учет был поставлен в назначенное время и произвел сильное впечатление: наши ребята впервые почувствовали уверенность в своих возможностях, общественность заинтересовалась школой им. Достоевского, и вскоре постоянное посещение ее разными гостями — ревизорами, педагогами, представителями печати, всякими инспекторами и, наконец, просто любопытными — стало обычным явлением: от посетителя требовалось, чтобы он сначала явился к заведующему или дежурному воспитателю, а после осмотра школы сообщил устно или письменно, в «летопись», о своих впечатлениях; ему давался гид в виде дежурящего по этой части ученика, и он мог всюду расхаживать, обо всем расспрашивать и заглядывать во все уголки школы: секретов у нас ни от кого не водилось.
8. Игра и труд
Всякого рода инсценировками, какие лежали в основе всего обучения воспитанников школы им. Достоевского, теперь никого не удивишь: они применяются ныне в любом детском доме или клубе, их можно увидеть на всяком пионерском сборе. Не были они новинкой и сорок лет назад: в форме инсценировок литературных произведений они тогда применялись во многих детучреждениях, да и в учебных заведениях дореволюционных годов они всегда имели место. Но лишь в школе Достоевского они стали одним из основных приемов обучения ребят, применявшимся так или иначе по всем предметам школьного курса.
Важны не эти отдельные инсценировки сами по себе, важна их взаимная связь, и еще важнее их связь с классным преподаванием. Важен, наконец, принцип, на основе которого строилась эта связь. А об этом-то речь и будет идти ниже, в последующем, после некоторого уклонения от нашей темы.
Нам далеко не всегда удавалось тогда достаточно удачно построить такие, связанные с классным преподаванием инсценировки, но все-таки первые шаги в этом направлении были сделаны в Ленинграде, вероятно, лишь школой им. Достоевского.
«В основу советской школы должен быть положен труд» — такой девиз был провозглашен сорок лет назад. Труду надлежало преобразить всю систему нашего народного образования. Труд должен был лечь в основу обучения. Труд, но не принудительная трудовая повинность, не подготовка с детских лет к какому-нибудь ремеслу, даже не самообслуживание, но творческий труд, развивающий одновременно и руки, и мышление, воспитывающий и зоркость глаза, и ловкость всех движений, и смекалку. Инициативность в любой деятельности, тесная связь учебы с трудом и труда с учебой; учиться, чтобы уметь трудиться, трудиться, чтобы уметь приобретать знания и навыки; наконец, так накоплять знания, чтобы они не оставались мертвым капиталом, а могли быть превращены впоследствии в строительство социализма, — так можно сформулировать этот девиз. Но только в наши дни такой труд стал воплощаться в жизнь нашей школы и уже перестает быть привилегией лишь фабзавучей, ремесленных училищ, профессиональных школ и техникумов.
Следующая цитата
В.Н. Сорока-Росинский по праву принадлежит к классикам советской педагогики.
О морализировании
Словесное морализирование не безвредно, так как постоянно воспринимаемая в известных случаях дешевенькая мораль и сладенькая сентиментальность накопляет в результате такую массу нудных ассоциаций с высокими темами, что потом ученик их не может уже слышать без легкого чувства тошноты; это чувство становится для ученика противоядием, оберегая его от пошлости, так как он начинает слушать лишь поверхностно, не думая и не впуская в свою душу пошлых слов; в результате от него скучное морализирование среднего преподавателя отскакивает, как горох от стены, и всё в конце концов для обеих сторон проходит благополучно. <. >
Вред, и серьезный вред, может получиться, когда преподаватель при всех своих хороших качествах принадлежит к типу людей не горячих и не холодных, а так - тепленьких; такие не могут создать своим словом в душе слушателя настолько сильных чувств, чтобы они требовали выхода, стремились к реализации и могли вылиться в действие.
Следующая цитата
Юные выпускники Школы-коммуны имени Ф.М. Достоевского, воспевшие своего наставника, невольно сослужили ему недобрую службу: повесть стоила создателю ШКИДы карьеры. Н.К. Крупская обозвала школу "бурсой (семинарией) с карцером", началась многолетняя травля, и лишь в 1936 году 54-летнему Сороке-Росинскому разрешили продолжить его "педагогическую поэму" - рядовым учителем словесности в средней школе. Ученики его обожали, коллеги почитали за чудака. Виктор Николаевич умер в 1960 году в безвестности, многочисленные рукописи, найденные в его комнате, соседи сдали в макулатуру.
Виктор Николаевич Сорока-Росинский (1882-1960), автор многих педагогических трудов.
Признание пришло значительно позже - воистину "большое видится на расстояньи". В 1991 году сохранившиеся сочинения педагога вышли небольшим томом: в нем и рассказ о ШКИДе, и дореволюционные работы молодого учителя истории и словесности. Особенно интересна статья 1915 года "Национальное и героическое в воспитании": знаток детской психологии Сорока-Росинский призывает преподавать историю, апеллируя к чувствам ученика. Ведь это предмет, как никакой другой, способен, возбудив "древнее чувство героизма", стать средством воспитания Гражданина.
Публикуется с сокращениями. Подзаголовки расставлены редакцией.
О патриотических декламациях
Что, действительно, может быть хуже в педагогическом отношении тех патриотических декламаций, когда одиннадцатилетняя девочка, еще поигрывающая в куклы, начинает неестественно громко и очень выразительно вещать всем на послушание о чувствах, которых еще и не осознает, или когда мальчуган, вчера еще здорово подравшийся во время пускания корабликов в луже, вдруг с ужасно мрачным видом бормочет какое-нибудь патриотическое в славянофильском прежних времен духе стихотворение?
О наглядности
Педагогика давным-давно уже признала, что быть полезным, т.е. восприниматься и перерабатываться, может лишь наглядное, и весь секрет преподавателя, особенно в младших классах, и состоит в умении делать наглядным все преподаваемое, иначе оно либо вовсе не будет воспринято, либо, вторгнувшись в психику ребенка вопреки ее сопротивлению, все-таки будет выброшено, в лучшем случае бесследно; разве только цепкая память ребенка удержит кое-какие крохи из этого бесполезного и ненужного.
Добиться искомой наглядности можно различными способами. Можно изучаемый предмет показать ученику, дать ему в руки, чтобы тот поглядел, потрогал, понюхал, - словом, воспринял его всеми органами чувств. Такого рода наглядность, наглядность восприятия, широко применяется с помощью различного рода коллекций, рисунков, таблиц, схем, а также "волшебного фонаря" и, за последнее время, кинематографа.
Но наглядным может быть не только восприятие: всякое непосредственно переживаемое чувствование так же реально, живо, а поэтому и наглядно, как и ощущение; в силу этого можно сделать наглядным предмет, вызвав в душе ребенка соответственное чувствование и создав далее необходимые ассоциационные нити между таким чувствованием и изучаемым предметом<. >
Школа имени Достоевского для трудновоспитуемых размещалась в доме 19 на Старо-Петергофском проспекте в Петрограде.
СЛАДЕНЬКУЮ СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ УЧЕНИК УЖЕ НЕ МОЖЕТ СЛЫШАТЬ БЕЗ ЛЕГКОГО ЧУВСТВА ТОШНОТЫ
О жажде подвига
Героизм - вот что образует центр той сферы чувствований, в которой может оперировать преподаватель младших классов и вне которой он напрасно будет стучаться в душу ребенка; чувства эти переживаются в школьном возрасте со свежестью и полнотою, никогда более не повторяющимися, захватывают психику иногда без остатка, делая ее удивительно цельной, а все чувства ребенка так мило непосредственными; чувства эти могучи, так как они являются не продуктом личного опыта, а бьют из глубины бессознательного, созданы опытом длинного, в глубь веков уходящего ряда предков, всосаны с молоком матерей; в этом тяготении к героичному, в жажде подвига, в тоске по сильной, энергичной личности ребенок живет чувствами давно минувшего прошлого, он сливается с давно затихшей жизнью предков, родного народа и всего человечества<. >
Но касаться этой стороны детской психики надо с большой осторожностью, иначе можно неумелым обращением приучить ученика к пошлости, а тем навредить ему на всю жизнь.
Следующая цитата
Если считать культовыми те фильмы, которые в народе растащили на цитаты, то «Республика ШКИД», снятая режиссером Геннадием Полокой по одноименной книге Алексея Еремеева (писал под псевдонимом Леонид Пантелеев) и Григория Белых – просто классика кинематографического культа.
«Наша песня, воровская». «По-немецки цацки-пецки, а по-русски бутерброд». «Не шали!». «Пионеры наших бьют». Это все оттуда. А песня «У кошки четыре ноги», исполненная одноглазым подростком Мамочкой под балалайку, до сих пор является хитом.
Фильм этот – не выдумка. «Республика ШКИД» или «Шкида» (так воспитанники Школы-коммуны для трудновоспитуемых подростков имени Ф.М.Достоевского называли свою альма-матер, действительно, существовала). У нее и адрес есть. Санкт-Петербург (в то время – Петроград), Старо-Петергофский проспект, 19.
Авторы книги – Белых и Пантелеев – сами были малолетними беспризорниками, и с 1921 года пребывали в ее стенах.
Они не только авторы, но также и герои книги, а потом и фильма.
О чувствах
Талантливый педагог сам, без особых указаний методики, почувствует, как в каждом отдельном случае ему следует поступить, чтобы оживить в душе школьника древнее чувство героизма, выработанное еще в те времена, когда человек умел безропотно всю свою душу, всю свою жизнь приносить в жертву своему роду, племени или государству, когда евангельская заповедь самопожертвования была лишь простой, не вызывавшей удивления привычкой. Оживив же это чувство, связав его с надлежащими понятиями из прошлой и современной жизни родного народа, будет нетрудно, положив в основу гражданского воспитания это чувство, развить его далее в способность глубоко проникаться общественными интересами и живо отзываться на них, жертвуя своими мелкими эгоистическими интересами и чувствованьицами <. >
Воспитание тряпкой
То, что сделал директор школы Виктор Николаевич Сорока-Росинский, можно без преувеличения назвать гражданским подвигом. При том, что контингент у него был отборный – малолетки, видевшие самые неприглядные стороны жизни, обладающие огромнейшим жизненным опытом, помноженным на полное отсутствие нравственных ориентиров. Жестокие и жадные. Свободолюбивые и порочные. Безбашенные и ленивые. Но при этом – дети.
Сам он писал о своих подопечных: «За время беспризорности многие из них так одичали, что в них проснулись инстинкты первобытного человека, для которого насилие было средством существования, жестокость – естественной оборонительной реакцией. Нам надо было следить, чтобы они не избивали слабых или чем-нибудь не понравившихся им новичков: ведь и стаи первобытных людей приканчивали своих собратьев, ставших из-за увечья, слабости или старости им помехой.
Наши ребята приносили из беспризорности и такие древние обычаи, как обращение в рабство неоплатного должника, как беспрекословное повиновение главарю шайки. Многое у них таилось, что могло вдруг вырваться наружу».
Виктор Сорока-Росинский родился в 1882 году. Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Слушал курс психопатологии у профессора Бехтерева. Работал во многих гимназиях, написал несколько педагогических трудов. Он был ас в своей области. Что, в общем, и понятно – человека случайного на такое место не назначили бы.
С тех пор в школе им. Достоевского никакой вид труда не применялся как наказание».
Его методика кажется фантастической. Никакого послабления. Железная дисциплина. Двенадцать уроков в день. Не хочешь – пожалуйста, вот дверь, уходи.
Но подростки почему-то оставались. И дело тут было не в том, что, в отличие от подворотен, здесь тебе гарантирована пусть скудная, но продовольственная пайка, какая-то одежда, да и ножик под ребро ты не получишь, это тоже очень даже симпатичный бонус.
Просто ребята понимали, что только через Шкиду они смогут стать нормальными людьми. Виктор Николаевич как-то умел им это объяснить.
В отличие от большей части детских трудовых колоний того времени, Шкида не имела ни сельскохозяйственных угодий, ни – как у Антона Макаренко – промышленных мощностей. Здание бывшего мужского коммерческого училища в бывшей российской столице – что там можно сделать, чем занять вчерашнюю шпану? В наследство ВикНикСору – как прозвали его шкидовцы – достались гардеробная, дворницкая, галерея с олеографиями в золотых рамках. Даже физкультурой заниматься было негде.
И тогда Виктор Николаевич решил замахнуться на, казалось бы, совершенно несбыточное. Он сделал ставку на интеллектуальное развитие своих воспитанников. Действительно, если нет возможности развивать трудовые навыки – плести корзины, выращивать брюкву, вытачивать металлические втулки – остается развивать интеллектуальные.
И, как ни странно, это ему удалось.
Кроме авторов «Республики ШКИД» школа выпустила немало достойных людей, занимавшихся именно умственным трудом. Цыган стал агрономом в совхозе. Японец заведовал клубом милиции. Дзе трудился в конструкторском бюро. Купец тоже стал инженером. Кобчик вышел в журналисты.
Увы, сама эпоха не дала возможность тем ребятам полностью реализовать себя. Их жизни уносили фронт, блокада, эпидемии, репрессии. Сам Григорий Белых скончался в тюрьме от туберкулеза в возрасте 31 года, успев, впрочем, выпустить несколько книг.
Но в этом явно нет вины Виктора Николаевича.
Guadeamus для босяков
Этот прием вводил в обучение игровое начало, а оно очень оживляло учебу: дети, играя, не скоро утомляются. Мои ученики еще раньше, до школы им. Достоевского, очень охотно превращали уроки по истории в рисунки, напоминавшие у младшеклассников наивную живопись первобытного человека: люди в виде квадратиков с кружочком вместо головы и четырьмя палочками вместо конечностей. Но самодельные альбомы из таких рисунков очень нравились ребятам и пригодились им и при прохождении, и при повторении курса».
Интересен хотя бы тот факт, что гимн Шкиды положен был на мелодию знаменитого студенческого гимна Guadeamus igitur:
Школа Достоевского,
Будь нам мать родная,
Научи, как надо жить
Для родного края.
Путь наш длинен и суров,
Много предстоит трудов,
Чтобы выйти в люди,
Чтобы выйти в люди!
А некоторые в совершенстве выучили немецкий язык.
Хотя не обходилось и без парадоксов. Парадоксы там случались самые неожиданные. В какой-то момент, например, бывшие беспризорники, не особо склонные к трудовой деятельности, вдруг начали проявлять недюжинный интерес к одному из ее видов – изданию средств массовой информации.
Процесс получился лавинообразный. Белых и Пантелеев писали: «Кто поверит теперь, что в годы блокады, голодовки и бумажного кризиса, когда население Совроссии читало газеты только на стенах домов, в Шкидской маленькой республике с населением в шестьдесят человек выходило 60 (шестьдесят) периодических изданий – всех сортов, типов и направлений?»
А еще здесь было самоуправление. Не зря книга и фильм называются именно «Республика ШКИД». Действовал выборный совет старост, важные решения принимались совместно воспитанниками и педагогами.
О бедном второкласснике
- Чем отличаются коллегии Петра Великого от приказов Московской Руси?
В глазах маленького взъерошенного второклассника мелькнул испуг; мальчик мучительно заметался, заискал чего-то в памяти, губами и пальцами даже шевеля от напряжения и, наконец, каким-то чужим голосом, словно испорченный автомат, отвечает; и что хуже всего, отвечает совершенно правильно, насколько вообще способен правильно ответить на подобные вопросы мальчуган двенадцати лет, добросовестно вызубривший Острогорского.
"Зайца можно выучить играть на барабане, а кошку есть огурцы", - вспоминается откуда-то из Чехова при такой, столь обычной сценке.
А между тем этот самый мальчик может рассказать, да еще как - совсем иным, звонким голосом, с блеском в глазах, захлебываясь, и о том, как учился и жил Ломоносов, как защищали Севастополь, как замерзали на Шипке. и много еще другого расскажет он с увлечением, как сказку, где он сам живет вместе с героями. Просто диву иной раз даешься, как это такой малыш умудрился все это прочесть и зачастую даже под запретом родителей. Для этого нужно было только, чтобы книжка захватила мальчика за сердце, подняла бы в нем волны чувств и стала бы этим ему понятной и близкой: ведь в детском возрасте понять равняется перечувствовать, пережить (а не только лишь воспринять); поэтому-то школьник, способный в один вечер, не отрываясь от стола, проглотить целую книгу, приходит в ужас от двух страниц сухого и лаконичного учебника, как бы они ни были разъяснены преподавателем.
Г. Белых Л. Пантелеев. Республика ШКИД. 1927 год.
Литературный донос
Повесть была написана, что называется, по горячим следам. Ее редакторами были признанные авторитеты – Самуил Маршак и Евгений Шварц. В начале 1927 года она уже продавалась в магазинах. Интерес к книге был громадный – ведь в то время в стране действовало немало подобных учебно-воспитательных учреждений.
Лучше бы эти ребята вообще ничего не писали. Сороку-Росинского еще в 1925 году обвинили в профанации и чуть ли не предательстве коммунистических идеалов. Сравнивали Шкиду с дореволюционной бурсой.
Особенно активно возмущалась Крупская.
К тому же, власти раздражались тем, что ВикНикСор воспитывает не рабочих и крестьян, а никому не нужную и даже в чем-то вредную интеллигенцию. И у него, что самое страшное, получается.
Книга лишь добавила масла в огонь. В результате с 1928 по 1936 годы Сороке-Росинскому было запрещено работать в средних общеобразовательных школах. А «Республику ШКИД» из продажи изъяли и переиздали лишь в шестидесятые годы.
Не помогло даже заступничество Горького, который утверждал, что вчерашние пацаны-беспризорники «написали и напечатали удивительно интересную книгу и сделали ее талантливо, гораздо лучше, чем пишут многие писатели зрелого возраста». Да и школа была Алексею Максимовичу глубоко симпатична. А уж он был хорошим экспертом – сам если и не вчерашний, то позавчерашний босяк.
При этом не все в книге было правдой. Сорока-Росинский писал, что ребята сочетали «факты с вымыслом и прозаическую действительность с поэтической фантазией», что они «вовсе не претендовали на роль летописцев школы Достоевского».
Интересен разбор ВикНикСора фрагмента другой книги Леонида Пантелеева, тоже посвященной Шкиде:
Так я не мог говорить: уменьшительными именами я тогда никогда не называл своих учеников, разве только в задушевных разговорах, наедине. Сообщать же ребятам о прошлом вновь прибывших тоже у нас было не принято: даже хорошая характеристика иногда оказывалась неверной. Ребята должны были сами раскусить новичка, а затем дать, где надо, его характеристику. Никуда уже не годится и это рукопожатие: как раз в те годы велась целая кампания против рукопожатий. Они были отменены и официально, и в частной жизни».
Но непосредственное участие авторов в описанных ими событиях в этом случае сыграло недобрую роль – художественное произведение совершенно неожиданно обернулось доносом.
Виктор Николаевич продолжил заниматься педагогикой. Он был методистом отделения социально-правовой охраны несовершеннолетних Ленинградского педагогического института имени Герцена, преподавал в Торфяном техникуме, учительствовал в средних школах. Но все это было не то, разумеется.
А в 1960 году легендарного директора Шкиды переехал трамвай.
Читайте также: