Пушкин о библии цитата

Обновлено: 22.12.2024

А.С. Пушкин: «Я думаю, что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания. в нём находим всю человеческую жизнь. Религия создала искусство и литературу, всё, что было великого с самой древности. Без этого не было бы ни философии, ни поэзии, ни нравственности. Англичане правы, что дают Библию детям. Мои дети будут читать вместе со мной Библию в подлиннике. Библия всемирна. Вот единственная книга в мире: в ней всё есть».

Ф.М. Достоевский: «Господи! что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку. И сколько тайн разрешённых и откровенных! Люблю книгу сию! Гибель народу без Божьего Слова, ибо жаждет душа сего слова и всякого прекрасного восприятия».

“Мучается душа человеческая, пока не найдет своего единения с Богом, пока не встретится с Вечным”.

Следующая цитата

Галилео Галилей (1564–1642), итальянский философ, математик, физик, механик, астроном.
«Библия учит нас не о том, как движется небо, а о том, как взойти на небо».
«Священное Писание и природа происходят от Божественного слова: первое – как вдохновение Святого Духа, второе – как выполнительница Божественных велений».

И.С. Никитин: «Измученный жизнью суровой, не раз я себе находил в глаголах Предвечного Слова источник покоя и сил».

Н.И. Пирогов: «Мне нужен был отвлечённый, недостижимо высокий идеал веры. И принявшись за Евангелие, которого я никогда ещё не читывал, а мне уже было 38 лет от роду, - я нашёл для себя этот идеал».

В.И. Белинский: «Есть книга в которой всё сказано, всё решено, после которой ни в чём нет сомнения, книга бессмертная, святая, книга вечной истины, вечной жизни - Евангелие. Весь прогресс человечества, все успехи в науках, в философии заключаются только в большом проникновении в тайную глубину этой божественной книги. Основания Евангелия - откровение истины через посредство любви и благодати».

Авраам Линкольн: «Я убежден, что Библия является наилучшим подарком, которым Бог когда-либо наделил человека. Все наилучшее от Спасителя мира передаётся нам через эту книгу».

Наполеон: «Библия - необыкновенная книга. Она Живое Существо, побеждающее все ей противостоящее».

Даниил Вебстер: «Если есть что-нибудь достойное почтения в моих мыслях и стиле, я отдаю честь моим родителям, которые с раннего детства внушили мне любовь к Священным Писаниям. Если мы будем придерживаться принципов, которым учит Библия, наша страна будет в состоянии постоянного благоденствия. Но если мы и наши потомки пренебрежем наставлениями и авторитетом этой книги, то можно смело сказать, что нас постигнет внезапная катастрофа и превратит нашу славу в глубокое бесславие».

В. Г. Сювард: «Вся надежда человеческого прогресса основана на постоянно возрастающем влиянии Библии».

Патрик Генри: «Библия ценнее всех книг, которые когда-либо были напечатаны»

Горас Грилей: «Невозможно поработить умственно или социально народ, читающий Библию. Библейские принципы лежат в основе человеческой свободы»

Роберт Е. Ли: «Во всех моих недоуменьях и отчаяниях я всегда находил в Библии свет и силу»

Лорд Теннисон: «Чтение Библии, само по себе, является образованием».

Эммануил Кант: «Существование Библии, как книги, есть величайшая польза для всех людей, когда-либо испытанной человечеством. Всякая попытка умалить Библию есть преступление против человечества».

Чарлз Дикенс: «Новый Завет является величайшей книгой теперь и в будущем для всего мира».

Сэр Вильям Гершель: «Все человеческие открытия служат для более сильнейшего доказательства истин, находящихся в Священных Писаниях».

Сэр Исаак Ньютон: «Библия содержит в себе больше признаков достоверности, чем вся светская история».

В. Гете: «Пусть развивается научная культура, пусть преуспевает естественная наука в глубь и в ширь, пусть ум человека развивается сколько угодно, но культурного и морального уровня христианства, которое сияет в Евангелиях, они не превзойдут».

Генри Ван Дейк: «Рожденная на Востоке и одетая в восточную форму и образы, Библия проходит по всему миру обычными шагами и входит в страну за страной, чтобы всюду найти своих. Она научилась говорить к сердцу человека на сотнях языков. Дети слушают ее рассказы с удивлением и удовольствием, а мудрецы размышляют о них, как о притчах жизни.

Спасибо за цитаты. Ценность Библии невозможно описать, на самом деле. Как невозможно назначить цену откровению Бога человечеству. Мир прейдёт, а Слово Библии будет звучать вечно. МАтфея 24:35 "небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут"

«Дай мне Книгу!» — «Какую, отец?» — Умирающий приподнялся и сказал: «Дитя моё, есть только одна книга — это Библия!»

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая цитата

Когда читаешь Пушкина, невольно изумляешься тому, насколько широк круг охваченных им тем. О чем только не писал поэт! Любовная лирика, сатира, острые социально-политические публикации, обзоры современной ему литературы, политика, вопросы воспитания… Был даже у Пушкина один опыт, как сейчас бы сказали, произведения (неоконченного) в стиле «фэнтези»: «Гости съезжались на дачу», где должны были фигурировать черти и прочие представители потустороннего мира.

Отдельная тема в его творчестве – религия, причем она идет единым неразделимым блоком с философией. Это размышления о смысле человеческого бытия и цели жизни. И здесь мы видим, что взгляды поэта на эту огромную, постоянно исследуемую и до сих пор таящую в себе массу загадок область постоянно изменялись. В душе поэта шли бури, сменявшиеся периодами затишья и неспешных размышлений.

Все начинается с шалостей

Изначально Пушкин ощущал себя совершенно нерелигиозным человеком. Отец и мать его имели большую библиотеку, с содержанием которой маленький Саша практически беспрепятственно познакомился еще до 10-летнего возраста. Вольтер, Дидро, Мольер – авторы, которых он читал еще до поступления в лицей. Эта литература вкупе с влиянием родителей, отличавшихся модными тогда вольтерьянскими взглядами, подталкивала мальчика к размышлениям о сущности религии. Он рано начал испытывать недоверие к христианским догматам и обрядам, в нем развилось насмешливое отношение к религии как таковой.

В лицее этот процесс продолжался, апогей отрицания Пушкиным христианства был достигнут во время южной ссылки, когда в Одессе он брал уроки «чистого афеизма» (атеизма) у некоего философа-англичанина.

Пушкин много и с удовольствием подтрунивал над «попами», посвящая им острые эпиграммы и язвительные строки в стихах. Архимандрит Фотий у него «полуфанатик, полуплут», да и не только он.

Пиком «антихристианских настроений» Пушкина можно считать поэму «Гавриилиада», написанную в 1821 году. В ней молодой стихотворец высмеивает святость самой христианской морали, изображая Деву Марию «еврейкой молодой», которая только-только открыла в себе зарождающуюся чувственность и готова проводить эксперименты с каждым желающим, а Бога – скучающим старцем, которому «постыло все творенье, наскучило небесное моленье». Верховный Бог-отец уподобляется старому развратнику, сочиняющему «любовные псалмы». Он всего-навсего вожделеет Марию, и точно такие же желания она вызывает у Архангела Гавриила и у Сатаны. Все трое по очереди в один день навещают Марию, удовлетворяя свои плотские желания, и в итоге она рожает сына, которого Бог признает своим.

Христианские обряды, молитвы, смирение – все это юный поэт считает ханжеством, прикрывающим истинные и отнюдь не возвышенные мотивы поведения человека, всему решительно противится, надо всем откровенно потешается. Поэма написана великолепным легким слогом. Петр Вяземский назвал ее «прекрасной шалостью».

Неудивительно, что поэма вызвала бурное возмущение общества, как светского, так и духовного. Отношения Пушкина с представителями церковной власти окончательно испортились.

Впрочем, в то время это его совершено не волновало. Он наслаждался духом свободы, возможностью творить, выражать себя и с азартом протестовал против того общества, в которое попал после лицея.

Пушкин взрослеет

Шли годы, естественная потребность протеста против всего постепенно сменялась потребностью думать, анализировать. Во взрослом Пушкине уже нет тех безудержных порывов бескомпромиссного отрицания. Он по-прежнему оставался неисправимым жизнелюбом, по-прежнему любил веселые пирушки с друзьями, быстро вспыхивающие и столь же быстро гаснущие костры любовных романов, горячие споры за бокалом шампанского и азартные игры, в которых порой проигрывался в пух и прах. Но это был уже другой Пушкин. Все чаще в нем просыпалась жажда уединения, он мог часами думать над заинтересовавшими его книгой или статьей. Если он что-то писал, все больше времени уходило на шлифовку стихотворения или прозаического произведения. Взглянем на его черновики: над одной строкой – сверху по 5 и больше зачеркнутых. Ему хотелось наиболее полно, ясно и просто выразить мысль.

В его лирике второй половины жизни нередко попадаются стихотворения, в которых так или иначе затронута тема веры, смерти и бессмертия. Он очень много думал над вопросами смысла человеческой жизни. Вероятно, вопросы, на которые он не находил ответа, подвигли его на написание стихов «Отцы пустынники и жены непорочны», «Странник», «Мирская власть». Уходили близкие ему люди, смерть все чаще прохаживалась со своей косой вблизи него, намекая на призрачность и хрупкость земного существования и земных утех.

Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

Несмотря на огромный круг приятелей, друзей и поклонников, несмотря на любящую семью, Пушкин остро ощущал свое одиночество. Он шел по жизни, «как узник, из тюрьмы замысливший побег, иль путник, до дождя спешащий на ночлег». Его занимали мысли о бренности бытия и о необходимости найти «горний свет», который видели внутренним взором святые.

Это не значит, что Пушкин вдруг поверил в Бога. Скорее всего, в душе он оставался атеистом в том смысле, в котором мы используем это понятие, но он стал философом. Он отлично знал Библию, помнил наизусть многие молитвы и, по словам Вяземского, восхищался их красотой. Духовная красота, чистота души – вот что теперь его привлекало. Распятый на кресте Иисус – символ поруганных мечтаний, надежд и чаяний. Так воспринимал взрослый Пушкин христианство. Кстати, «Гавриилиады» своей он стал стыдиться, ненавидел, когда при нем об этой поэме упоминали.

Перед смертью

В последние часы жизни умирающий Пушкин виделся со священником. Это был служитель Конюшенной церкви, отец Петр. Тайна исповеди нерушима, поэтому мы никогда не узнаем, о чем беседовали простой священнослужитель и «солнце русской поэзии». Но впоследствии Отец Петр рассказал П. Вяземскому, что Александр Сергеевич был исполнен благочестия в эти минуты. В глазах священника, многое повидавшего, блестели слезы, когда он вспоминал свой разговор с умиравшим поэтом – с такой силой волнение этой великой души передавалось окружающим. Даже тот, кто привык причащать прощающихся с земной жизнью, был потрясен душевной силой Пушкина.

Можем ли мы с уверенностью утверждать, что Пушкин в зрелом возрасте кардинально изменил свое мнение относительно религии? Безусловно, его отношение к христианству стало иным. Он открыл для себя истинную красоту, сокрытую в вере. Вполне возможно, что он смог разрешить с ее помощью различные вопросы, неизбежно встающие перед каждым человеком по мере наступления духовной зрелости. Он не превратился в безусловно верующего человека, но, может быть, смог прозреть душой и, условно говоря, увидеть тот самый «фаворский свет», о котором мечтал еще Сергий Радонежский. Судя по всему, завеса над тайной жизни для него приоткрылась. А там бездна звезд полна…

Следующая цитата

"Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено к всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, — и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие.

Я думаю, что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания. Его вкус становится понятным, когда начинаешь читать Писание, потому что в нем находишь всю человеческую жизнь. Религия создала искусство и литературу; все, что было великого в самой глубокой древности, все находится в зависимости от этого религиозного чувства, присущего человеку так же, как и идея красоты вместе с идеей добра. Поэзия Библии особенно доступна для чистого воображения. Мои дети будут читать вместе со мною Библию в подлиннике. Библия — всемирна".

«Я читал Библию от доски до доски в Михайловском (ок. 1825 г.), когда находился там в ссылке, читал даже некоторые главы своей Арине, но и ранее я много читал Евангелие. Хотите ли, чтобы я сделал вам одно признание? Я как-то ездил в монастырь Святые горы, чтобы отслужить панихиду по Петру Великом… Служка попросил меня подождать в келье. На столе лежала открытая Библия, и я взглянул на страницу – это был Исайя. Я прочел отрывок, который перефразировал в «Пророке». Он меня внезапно поразил, он меня преследовал несколько дней, и раз ночью я написал свое стихотворение; я встал, чтобы написать его; мне кажется, что стихи эти я видел во сне…
Исайю я читал и раньше; на этот раз текст мне показался дивно-прекрасным. Я думаю, что я лучше понял его. Так всегда бывает со Священным писанием: сколько его не перечитывай, чем более им проникаешься, тем более все освещается и расширяется…
Народ везде склонен к религии. Я хочу этим сказать, что народ чувствует, что Бог существует, что он есть высшее существо вселенной, одним словом, что Бог есть… Я, в конце концов, пришел к тому убеждению, что человек нашел Бога именно потому, что Он существует. Нельзя найти то, чего нет, даже в пластических формах – это мне внушило искусство…»

Читайте также: