Последний день приговоренного к смерти цитаты
Обновлено: 25.04.2024
Три рода зрителей составляют то, что принято называть публикой: во-первых, женщины; во-вторых, мыслители; в-третьих, толпа в собственном значении этого слова. Толпа требует от драматического произведения почти единственно только действия; женщины прежде всего желают в нем видеть страсть; мыслители ищут в нем предпочтительно характеры. Внимательно изучая эти категории зрителей, мы наблюдаем следующее: толпа так любит действие, что в случае надобности согласна пренебречь характерами и страстями Отсюда три рода произведений на нашей сцене, весьма различных между собою, – один простонародный и низкий, два прославленных и высоких, – но одинаково удовлетворяющих определенную потребность: для толпы – мелодрама; для женщин – трагедия, анализирующая страсть; для мыслителей – комедия, изображающая человеческую природу.
О, пусть приведут ко мне какого-нибудь молодого викария или любого старика священника из первого встречного прихода; пусть застанут его у своего очага, за чтением какой-нибудь книги, совершенно врасплох, и скажут ему: «Есть человек, который должен умереть, ступайте и утешьте его. Будьте при нем, когда ему свяжут руки, когда ему обрежут волосы; садитесь с ним вместе в телегу и распятием заслоните от него палача; тряситесь вместе с ним по мостовой до самой площади; пройдите с ним сквозь ужасную толпу, жаждущую крови; обнимите его у подножия эшафота и оставайтесь до тех пор, пока голова его не будет там, а тело здесь». Пусть приведут его ко мне тогда, трепещущего, содрогающегося от головы до ног, пусть бросят меня в его объятия, к его ногам, и он заплачет, и мы оба заплачем, и он будет красноречив, а я утешен, и сердце мое растает на его сердце, и он примет мою душу, а я приму его Бога.
Раз прикованный к цепи, человек становится дробью того отвратительного целого, которое называется кордоном и движется как один человек. Рассудочная способность остается в стороне: каторжный ошейник осуждает ее на смерть, – а самое животное получает нужды и аппетиты только в известные часы.
Что бы я ни делал, она всегда тут, эта адская мысль, стоит около меня, как свинцовый призрак, одинокая, ревнивая, отгоняющая всякое развлечение, стоит лицом к лицу со мною, несчастным, и теребит меня ледяными руками, когда я захочу отвернуть голову или закрыть глаза. Она вкрадывается под разными видами всюду, где ум мой хотел бы ее избегнуть, примешивается, как ужасный припев, ко всем словам, с которыми ко мне обращаются, прилипает вместе со мною к отвратительным решеткам моего каземата, не отстает от меня, когда я бодрствую, стережет мой судорожный сон и снится мне в виде ножа.
Молодой человек? – сказал я ему. – Да я старше вас: каждая четверть часа теперь старит меня на целый год.
Точно так же как и в день отправления каторжных, моросил осенний дождь, частый и холодный, который моросит и теперь, когда я пишу это, и, без сомнения, проморосит целый день; он переживет меня.
Они в восторге от того, что изобрели средство убивать людей без страданий тела. Но разве вопрос в этом? Что значит физическая боль в сравнении с моральной?
мы отлично знаем, что толпа есть нечто великое, где можно найти все – как врожденное чувство прекрасного, так и склонность к посредственному, как любовь к идеальному, так и влечение к пошлому;
…все без исключения люди осуждены на смерть, только с неопределенными сроками».
Следующая цитата
Если вы не доверяете прочности решеток, как вы решаетесь заводить зверинцы?
Добавила Дама ♠ 09.07.13
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
А что делает смерть с нашей душой? Какой природой наделяет её? Что берёт у нее или придаёт ей? Куда девает её? Возвращает ли ей хоть изредка телесные очи, чтобы смотреть на землю и плакать?
Следующая цитата
Книжный клуб "Книговек" предлагает вашему вниманию произведения Виктора Гюго, вышедшие в серии "Поэты в стихах и прозе": избранные стихотворения разных лет и две повести "Последний день приговоренного к смерти" и "Клод Ге". В своем первом прозаическом произведении о современности — повести "Последний день приговоренного к смерти" (1829) о мучительных переживаниях человека, ждущего исполнения смертного приговора, Гюго берет на себя "роль ходатая за всех возможных подсудимых, виновных или невинных, перед всеми судами и судилищами, перед всеми присяжными, перед всеми вершителями правосудия". "Последний день. " предвосхитил повесть "Клод Ге" (1834). В ней описана реальная история рабочего, осужденного на смертную казнь за убийство тюремного надзирателя, который над ним издевался (писатель прочитал о процессе в газете, пытался предотвратить казнь, хлопотал о смягчении наказания, но все его попытки были безуспешны).
Следующая цитата
В отчаянных положениях думаешь иногда волоском перерезать цепь.
рисуя неисчерпаемые арабески на грубой и тощей ткани жизни.
из-под которой сверкала смуглая и свежая спинка. Я был вне себя. Я нагнал ее у старого разрушившегося колодца, схватил за талию, по праву победы, и посадил на дерновую скамью; она не сопротивлялась. Она дышала скоро и хохотала. Я был задумчив и смотрел на ее черные зрачки сквозь ее черные ресницы. – Садитесь тут, – сказала она. – Теперь еще светло, почитаем что-нибудь. Есть у вас какая-нибудь книга?
И она побежала передо мной со своей талией, тонкой, как у пчелы, и с маленькими ножками, которые поднимали ей платье повыше щиколотки. Я бежал за ней; ветер от движения взвивал иногда ее черную пелеринку
Боже мой! Меня спасите, меня! Правда ли, что это невозможно, что должно будет умереть завтра, сегодня может быть, что это непременно будет? Боже мой! От этой ужасной мысли можно раздробить себе голову о тюремные стены.
моем появлении поднялся шум от оружия и голосов. Скамьи с грохотом задвигались, перегородки затрещали
«…все без исключения люди осуждены на смерть, только с неопределенными сроками».
Со мною был второй том «Путешествий» Спалланцани. Я раскрыл наугад, сел поближе к ней; она прислонилась плечом к моему плечу, и мы стали читать, каждый про себя, одну и ту же страницу. Когда нужно было перевернуть листик, ей всегда приходилось ждать меня. Ум мой отставал от ее ума.
Нынче утром я был сам не свой: едва слышал, что он говорил мне, однако ж мне показалось, что слова его были бесполезны, и я оставался равнодушен. Они скользили, как этот холодный дождь по запотевшему стеклу
Я чувствую, как сердце мое переполнено бешенством и горечью. Уж не лопнул ли во мне пузырь с желчью? Смерть делает человека злым.
Читайте также: