Перлз внутри и вне помойного ведра цитаты
Обновлено: 21.11.2024
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
(рецензий 1 / оценок +3 )
Понравилось? Да
Рейтинг: +3
Ну что же, вот и добралась до Перлза в оригинале. Сначала читать было забавно ( стихи пропускала, показались чушью), потом спустя 2/3 книги уже более ясная картинка автора как человека стала вырисовываться. Поток сознания в чистом виде? Как это часто бывает с чужим малоинтересным потоком сознания- усыпляет. Автобиография наполненная ехидством, пассивной агрессией, сексуальной озабоченностью, ипохондрией и при всем при этом капризностью избалованного младшего семейного любимца. Который до старости жаждет внимания любой ценой.
Следующая цитата
ПсиКлуб Сублимация.Психолог онлайн
вернуться к странице
ПсиКлуб Сублимация.Психолог онлайн запись закреплена
"ВНУТРИ И ВНЕ ПОМОЙНОГО ВЕДРА" - автобиографическая книга Ф.Перлза, основателя одного из методов психотерапии-гештальттерапии.Читая эту книгу вы познакомитесь чуть ближе с образом ее автора, с его историей исканий, духовного роста, философских размышлений.
Перлз занимался такими различными вопросами, как теория поля Курта Левина, театр психодрамы, биоэнергетика, метод Александера, дзен-буддизм. Из каждой области он извлекал то, что могло оказаться значимым для его собственной терапевтической модели. Он был великим терапевтом с уникальной интуицией и чувствительностью, со своим неповторимым стилем работы с пациентами.
1.9 МБ
Нравится Показать список оценивших
Сначала старые
Следующая цитата
120 лет назад, 8 июля 1893 года, в Берлине родился Фредерик Саломон Перлз, более известный любителям и профессионалам психологии как Фриц Перлз – немецкий психотерапевт еврейского происхождения, стоявший у истоков гештальттерапии.
Исследователи и последователи, анализируя жизнь теоретика и практика гештальттерапии, традиционно находят логические связи и параллели с его научными изысканиями. Мы могли бы пойти по тому же пути, но это представляется довольно скучным развлечением. Автобиография Перлза показывает его дерзким и едким человеком, который при этом преисполнен достоинства и приятия себя таким, каков он есть. Так может, стоит поближе взглянуть на Перлза-человека, а не на Перлза – отца-основателя?
ДОСЬЕ
КОРОТКО О ГЛАВНОМ
Воспоминания Перлза носят звучное название «Внутри и вне помойного ведра». В них он охотно и развернуто рассуждает о своих философских воззрениях, которые затем вылились в приверженность гештальтпсихологии и изобретение метода гештальттерапии. Высказывания же о личной жизни коротки и резки. Например, о семье, которую нынче назвали бы «неблагополучной» (ссоры, драки, подавление личности), он писал: «Мама амбициозна, любит искусство и ненавидит отца. Отец ненавидит мать, любит женщин, а также изображает из себя мастера масонов. На людях оба дружелюбны»*.
По этим словам видно, в какой обстановке ребенок рос. Наверное, именно в детские годы сложился его непростой, бунтарский характер с выраженным стремлением к самораскрытию. Позже Фриц косвенно подтвердит это, сформулировав идею о том, что уникальное человеческое «я» складывается одновременно из всех социальных, культурных, физиологических и нравственных факторов. Что человек и его окружение – единая система, и психотерапия невозможна без анализа контакта между ними.
Аналогично комментирует он и свой брак: «Женитьба. Затем двое детей, четверо внуков. Не самый образцовый муж. Жена увлечена экспрессивным движением – Гиндлер». И дальше: «Жили, в сущности, параллельно друг другу, с относительно немногочисленными взлетами ощущений сильной вражды и любви…» Примечательна даже история самой помолвки: «Лора настаивала на женитьбе. Я знал, что не принадлежу к типу способных стать мужьями. Я не сходил с ума от любви к ней, но у нас было много общих интересов, и мы часто хорошо проводили время. Когда я заговорил с Харником об этом, он ответил типичной психоаналитической уловкой: “Вам не разрешается принимать важные решения во время лечения. Если вы женитесь, я прерву анализ”. Будучи слишком трусливым, чтобы прекратить кушеточную жизнь по собственной инициативе, я переложил ответственность на него и променял психоанализ на женитьбу».
Возможно, после этих откровений имело бы смысл порассуждать о том, было ли в жизни Фрица Перлза простое человеческое счастье. Может быть, кто-то счел бы это поводом заподозрить его в мизантропии или банальном неумении выстраивать отношения с другими людьми. Об этом может свидетельствовать также и вторая неудача Перлза на личном фронте: Марти Фром, которая была моложе его на тридцать лет, после предложения руки и сердца немедленно ушла от Фрица к другому мужчине.
Как бы то ни было (а все это, разумеется, лишь домыслы), все эти взаимосвязи дали нам великую идею, изменившую психологический мир, – идею самоценности и величия отдельно взятого индивида, которого другой индивид не может и не должен судить по своим меркам.
«Я делаю свое, и ты делаешь свое. Я в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям, и ты в этом мире не для того, чтобы соответствовать моим ожиданиям. Ты – это ты, а я – это я. Если нам случится найти друг друга – это прекрасно. Если нет, то ничего не поделаешь».
Еще одной неудачей во взаимоотношениях можно считать встречу Перлза с его кумиром – Зигмундом Фрейдом. По легенде, в 1936 году они встретились на международном психоаналитическом конгрессе в Вене, куда Фриц прилетел, самостоятельно пилотируя личный самолет. Но создатель психоанализа смог уделить уже немолодому Фрицу всего несколько минут, за которые никак нельзя было обсудить все идеи фрейдизма, на что так рассчитывал будущий основатель гештальттерапии. Вот как он сам описывает встречу: «“Я приехал из Южной Африки сделать доклад и увидеть вас”. – “Ну, и когда вы уезжаете?” – спросил он. Я не помню остального четырехминутного разговора. Я был шокирован и разочарован».
Действительно, можно решить, что он попросту обиделся на Фрейда, которого после этой встречи стал низводить с пьедестала. Между тем люди знающие уверяют, что дело вовсе не в личных обидах.
«Когда мы изучали биографию и труды Фрица Перлза, мы были молодыми психологами чуть старше тридцати, – вспоминает психотерапевт, гештальтаналитик Даниил Хломов. – Тогда многие факты из жизни Перлза нам было трудно осознать. Это сейчас мы понимаем, что первую значимую книгу он написал, когда ему было уже 49 лет, что построена она была на 25-летнем опыте психоаналитической работы, взлетов и падений, откатов назад и возобновления работы в избранном направлении. Только с годами и опытом нам стало понятно, что его критика Фрейда – не обида, не бунт молодого “Эдипа” против власти отца. Эта критика – типичный пример развития психологической науки того времени, можно сказать ведущая тенденция: ведь все основные фигуры послевоенного психоанализа опирались на критику классического фрейдизма».
Фредерик Саломон Перлз
В 20 лет стал изучать медицину,
которая косвенным образом и привела юношу к знакомству с психоанализом, что, в свою очередь, определило направление дальнейшей работы Перлза (после получения в 1921 году степени доктора медицины он занялся психиатрией).
В 32-летнем возрасте начал
многолетний и неудачный путь по кушеткам разных психоаналитиков, а также познакомился с холистиком Куртом Гольдштейном, что стало первым шагом к разочарованию в психоанализе и к гештальтпсихологии.
В 37 женился на нелюбимой
женщине, с которой их связывал общий интерес и умение не мешать друг другу.
В 40 лет с приходом Гитлера
к власти сбежал в Южную Африку, где приобрел много интересного практического опыта в роли военного психиатра.
В 58 опубликовал главный труд
жизни (книгу «Гештальттерапия») и создал Нью-Йоркский институт гештальттерапии в собственной квартире.
К седьмому десятку,
уже достигнув известности и финансового успеха благодаря распространению своего «учения», стал позволять себе колкости по адресу столпов психоанализа в выступлениях перед студентами Эсаленского института в Биг-Суре.
Он умер в 76-летнем возрасте – 14 марта 1970 года.
МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ
Считается, что характер Перлза испортился, когда он начал сотрудничать с Эсаленским институтом в Калифорнии – знаменитым центром гуманистического альтернативного образования и духовных практик. Но из приведенных выше примеров мы видим, что это далеко не так. Легендарный психотерапевт никогда не был «белым и пушистым». Просто возраст и свободомыслие, столь поощряемое в именитом институте, раскрепостили его – и дали вырваться главным идеям жизни, которые впоследствии нашли отклик у очень многих людей.
«Я хочу кое-что сказать об историческом значении Эсаленского института. Эсален – это остров духовной колонии. Любой, кто хочет быть услышанным, может провести семинар в Эсалене, Эсален – это возможность, и он стал символом гуманистической революции, которая происходит сейчас», – находим в «Гештальттерапии дословно». И в этом символическом месте он раз за разом скрупулезно и терпеливо разъяснял студенческой аудитории принцип «здесь и сейчас» при работе с клиентом (без углубления в травмы детства, например), рассказывал про завершенные и незавершенные гештальты (формы, фигуры, картины событий и переживаний, которые человек сам рисует на общем фоне своей жизни), про саморегуляцию психики, про неврозы и могучую силу человеческого естества, которое вполне может своими силами с ними бороться. «Гештальттеория поставлена на карту. Я окончательно нашел общность, место существования – Эсален».
Здесь, в Эсалене, он добился самой главной своей цели – самораскрытия. Об этом рассуждает Даниил Хломов: «Шестидесятые годы были временем новых людей-легенд, склонных возвеличивать личность, реабилитировать человеческое содержание жизни. Одной из таких легенд стал Фриц Перлз в последний, эсаленский период своей жизни. По легендам, он вел себя почти неприлично. Например, говорил людям резкие слова, замечал то, что не принято замечать, возомнил себя великим гуру, обзывал научные рассуждения “слоновьим дерьмом” и позволял себе еще бог весть что.
Про этот период его жизни ходят настоящие байки. Однажды во время работы с чрезвычайно занудным клиентом Фриц Перлз заснул. Посетитель возмутился: он ведь платил деньги. Фриц проснулся, отдал деньги и захрапел дальше. Или вот еще пример. Кто-то из университетских коллег-преподавателей, застав Фрица курящим в стенах университета прямо под табличкой “Курить запрещено”, сделал ему замечание: “Что же вы нарушаете общепринятые правила!” Фриц на это пожал плечами: “И в мыслях не было идти против правил. Просто курить очень хочется. Вот – курю”.
Кому-то такое поведение действительно покажется вызывающим. Но нам стоит спросить себя, так ли уж это важно, если знать, что Фриц Перлз приехал в Эсален в плохом физическом и эмоциональном состоянии, но именно тут пришел в себя, написал наиболее популярные книги по гештальттерапии и полностью раскрылся. Это было время его огромной раскрепощенности, которая и подарила миру настоящего Фрица Перлза с его яркими и свободолюбивыми идеями, превращающими унылую психоаналитическую болтовню в настоящее приключение гештальттерапии».
«Я был скован всей суетностью города, респектабельного горожанина: семья, дом, слуги, заколачивание больших денег, чем это мне необходимо, – позже напишет сам психотерапевт. – Я был скован дихотомией работы и игры: неделя с понедельника до пятницы противостояла уик-энду. Я едва избег, благодаря моему духу и бунтарству, превращения в вычислительный труп, какими становились большинство мне известных ортодоксальных психоаналитиков».
И если уж фантазировать о том, было ли в жизни Перлза настоящее счастье, то оно, пожалуй, настигло его именно в Эсалене, где он мог быть настоящим. Высказываться, не стесняясь. Не любить то, что не любит. Любить то, что любит. Ведь на самом деле за всей его колючестью и резкостью с самого детства таился тонкий, чувствующий, глубокий эмпат, который в школе обожал рисование, полностью растворялся в поэзии и театре, трепетно относился к музыке.
Этот мальчик затем вырос в блистательную творческую натуру, пусть и со сложным характером, не потеряв тяги к живописи (он брал уроки и впоследствии очень недурно рисовал), в любителя тенниса и пинг-понга, одиночных полетов за штурвалом личного самолета («Моим величайшим удовольствием было остаться одному в самолете, включить мотор и планировать вниз в величественной тишине и одиночестве»), катания на коньках («Как я любил танцевать на льду! Широкие скользящие движения, грацию и баланс нельзя сравнить ни с чем») и великого океана.
Под конец жизни стал непревзойденным харизматичным лидером и истинной легендой. И, несмотря на все нападки и критику его теорий и поведения, он определенно останется вне этого «помойного ведра», поскольку вклад его в психологическую науку оказался поистине бесценным. Ведь сегодня представить себе мир без гештальттерапии попросту невозможно.
* Цитируемые слова Перлза взяты из книги «Внутри и вне помойного ведра».
Читайте также: