Пак чон хи цитаты
Обновлено: 22.12.2024
В апреле 1960 года массовые выступления привели к падению режима престарелого диктатора Ли Сын Мана. Однако корейцев, ожидавших наступления золотого века демократии, скоро постигло разочарование и в мае 1961 года в стране снова установился авторитарный режим – и оставался четверть века, до лета 1987 года. Впрочем, формально Пак Чон Хи в 1963 году оставил военный пост, провел президентские выборы и выиграл их. В целом они были честными – суровый и немногословный генерал твердой рукой устанавливал порядок и в уставшей от хаоса стране нравился многим.
Но между авторитарным режимом Ли Сын Мана, свергнутым в апреле 1960 года, и авторитарным режимом Пак Чон Хи (и его приемника Чон Ду Хвана) существовало важное отличие. Ли Сын Ман в экономике мало что понимал и всерьез ее не воспринимал, считая, что поддержание правильного идеологического настроя в обществе куда важнее решения скучных экономических задач. Пак Чон Хи и его окружение четко понимали, что судьба их режима и страны зависит в первую очередь от того, удастся ли им вывести Южную Корею из экономического тупика.
Пак Чон Хи (другое написание в российской литературе Пак Джон Хи - PapaSilver)
Экономическое положение Южной Кореи в начале 1960-х годов было катастрофическим. В момент раздела страны в 1945 году практически вся промышленность и энергетика были сосредоточены на Севере. Южная Корея по уровню ВНП на душу населения отставала не только от Мексики и Нигерии, но даже от Папуа Новой Гвинеи. В стране не было природных ресурсов, за исключением небольших запасов низкокачественного угля, добычу которого прекратили за нерентабельностью. Весной крестьяне недоедали, электричество даже в Сеуле подавалось нерегулярно, в стране не было жилых домов выше трех этажей.
Выбранная Пак Чон Хи стратегия сводилась к созданию экспортно-ориентированной экономики. Из-за границы ввозились сырье и полуфабрикаты, они обрабатывались, и готовая продукция экспортировалась. В отсутствии природных ресурсов альтернативы не было. Единственным, на что можно было делать ставку, были люди, готовые добросовестно работать за гроши. Развивать экспортно-ориентированную экономику было сложно, потому что в момент прихода к власти Пак Чон Хи в Южной Корее не было ни финансов, ни квалифицированных кадров, ни оборудования. Это вынудило на первых порах сделать ставку на легкую промышленность, подъем которой не требовал крупных капиталов, высоких технологий и образованных кадров. Сотни тысяч сельских девушек уходили в города, где в бесчисленных швейных мастерских шили одежду и обувь, делали парики и игрушки, которые экспортировались в западные страны.
Сеул 1961 г.
Условия труда были очень тяжелыми: нормой считался один выходной в месяц, а продолжительность рабочего дня редко была меньше 10 часов. Хозяева экономили на производственных площадях, а часто и на объеме – высота перекрытий в цехах была чуть больше 1,5 метров. Девушкам приходилось работать сидя на полу и добираться до рабочего места на четвереньках.
В условиях, когда авторитарный режим стабилен, политики и чиновники могут беспрепятственно заниматься долгосрочным планированием, поскольку им (и их партии) нет необходимости набирать очки к очередным выборам. В Южной Корее власть посчитала одной из главных своих задач инвестирование государства в инфраструктуру.
В 1972 году Пак Чон Хи объявил о реформе конституции, фактически совершив переворот и превратив умеренно авторитарный режим в откровенно диктаторский. Экс-генерал считал, что, если в результате выборов к власти придут гражданские политики, то от прежнего порядка не останется и следа, как следствие – перенос центра тяжести с легкой промышленности на тяжелую прекратится и рост экономики прекратится.
Сеул 1961 г.
Переход в 1972 году от мягкого к жесткому авторитаризму экономике не повредил. Наоборот, модернизация вступила в новую фазу: с начала 1970-х годов Южная Корея активно развивала автомобилестроение, судостроение, нефтехимию, металлургию. Решающую роль в экономике стали играть концерны чеболь – огромные многопрофильные фирмы, как правило, без четкой специализации, выпускающие все – от швейных машин до компьютеров, от стального проката до микросхем. Правительство отбирало бизнесменов, умевших действовать на перспективу, и предоставляло их компаниям режим наибольшего благоприятствования. Олигархов в Южной Корее фактически назначали.
К идее выращивания карманных олигархов многие в Корее относились с предубеждением. Критики указывали на то, что скроенная по такой модели элита неизбежно погрязнет в коррупции, которая действительно имела место, но по сравнению с большинством стран Азии была умеренной. Возможно, важную роль тут сыграл сам Пак Чон Хи, которого даже идейные противники не обвиняли в коррупции. Деньги у олигархов он брал, но тратил не на дворцы и бриллианты для любовниц, а на проекты, финансировать которые легальным путем было затруднительно (например, на программу создания ядерного оружия). Личное бескорыстие Пак Чон Хи заставляло окружение сдерживать свои коррупционные аппетиты, что не мешало откатам цвести в Южной Корее пышным цветом.
Сеул 1970 г.
Правительство не ограничивалось поддержкой карманных олигархов, активно развивало транспортную инфраструктуру (еще до массовой автомобилизации началось строительство скоростных дорог), энергетику, образование – сферы, для частного капитала неподъемные или не представляющие интереса.
Однако их дети, родившиеся уже в 1950–1960-е годы и получившие университетское образование, о котором родители не могли и мечтать, относились к происходящему совсем по-другому. Экономический рост не мог не радовать, но их все больше тяготил этот режим – с жесткой цензурой, преследованием неугодных политиков (власть всякий раз все списывала на несчастный случай), полным контролем за интеллектуальной средой.
Южная Корея начала 1980-х годов резко отличалась от Южной Кореи начала 1960-х годов. За 20 лет ВНП на душу населения увеличился почти в 4 раза (с 1,1 тыс. до 4,3 тыс. долларов), доля городского населения – в 1,5 раза (с 35 до 57%). Образование стало во много раз более доступным. Иными словами, Южная Корея в 1980 году хоть и отставала от развитых государств, уже существенно опережала страны третьего мира. В ней сформировался многочисленный и образованный средний класс, возникло крупные современные предприятия, на которых трудились тысячи рабочих, росло влияние независимых профсоюзов.
У ручья Чхонгечхон есть настоящая история, причем вполне долгая и идеально повторяющая историю Сеула и вообще Кореи. Поддержание ручья в приличном состоянии считалось делом государственной важности еще со времен короля Тхэджона в XV веке — каждые 2-3 года его берега укрепляли, а русло очищали от грязи и ила. В годы японской оккупации средств на сохранение любимого места горожан выделялось мало, а после Корейской войны, окончательно разделившей страну на две части, берега Чхонгечхона оказались сильно разрушены. Тогда же в Сеул хлынули толпы беженцев, которые селились в своих самодельных хибарах вдоль ручья — центр города превратился в трущобы, а Чхонгечхон — в место слива нечистот. В 60-х годах власти стремительно растущего города решили победить антисанитарию, заключили берега в бетон, а над ними пустили скоростную автомагистраль. Спустя еще лет 30 Сеул окончательно стал респектабельным и богатым городом, жителям которого хотелось иметь больше мест для прогулок. Тогда-то и вспомнили о Чхонгечхоне.
В 2003-м году по инициативе президента Кореи всего за два года и 300 миллионов долларов бетонные плиты были убраны, магистрали перенесены, ручей наполнили чистой водой, а русло его очистили и украсили зеленью и камнями. К 2005-му году Чхонгечхон превратился в вытянутый ландшафтный парк, буквально изменивший облик Сеула.
26 октября 1979 года Пак Чон Хи был застрелен начальником Центрального разведывательного управления. Какую цель преследовал убийца, осталось невыясненным. Но главный разведчик был предан суду и через 7 месяцев казнен.
В марте 1980 года оппозиционно настроенные студенты вышли на улицы Сеула с требованием пересмотреть конституцию, ввести прямые выборы президента и главное – установить в стране полную демократию.
Следующий правитель Чон Ду Хван, понимая, что потеряет только что полученную власть, в мае 1980 года ввел военное положение. Контроль над Сеулом он восстановил быстро, но на юге, в Кванджу, самом оппозиционном городе, военные столкнулись с вооруженным сопротивлением. Восстание было подавлено, погибло немало жителей.
Остров Чеджу (аналог нашего Крыма для корейцев - PapaSilver) Южная Корея.
Генералы поняли, что режим большинству южнокорейцев надоел и надо готовить отступление. 29 июня 1987 года военные объявили, что согласны на требования демонстрантов. Армия вернулась в казармы. Так свершилась демократическая революция.
После капитуляции военных в 1987 году была пересмотрена конституция: отменена цензура, разрешена деятельность независимых профсоюзов, введены прямые выборы президента. Избираться он имел право только на один срок, но при этом сохранял большую власть.
Следующая цитата
Это имя — корейское; «Пак» — фамилия, а не личное имя. Личное имя этого человека — «Чон Хи ». У корейцев нет отчеств и средних имен.
Следующая цитата
Северная Корея — это разруха, голод и диктатура, а Южная — рай с «Самсунгом», кей-попом и демократией. Примерно так рассуждают люди, воспитанные на антикимовской пропаганде. Между тем реальность куда сложнее и интереснее. Специально для «Ленты.ру» известный российский кореист Константин Асмолов написал цикл статей об истории Корейского полуострова и его государств. В предыдущем материале мы рассказывали о попытках СССР и Китая отодвинуть от власти северокорейского вождя Ким Ир Сена, а до этого — о падении режима южнокорейского диктатора Ли Сын Мана. На этот раз речь пойдет о приходе к власти и правлении Пак Чон Хи — «южнокорейского Сталина», архитектора корейского экономического чуда, споры о котором не утихают до сих пор.
Будущий руководитель страны родился 30 сентября 1917 году в многодетной деревенской семье. В те годы Корея была японской колонией. В 1932 году Пак Чон Хи окончил педагогический колледж и три года преподавал в начальной школе, после чего пошел добровольцем в армию. За прилежание был отправлен в офицерскую школу, где за два года обучения достиг таких успехов, что получил в подарок золотые часы от императора Пу И. По окончании обучения в 1942 году (Пак тогда носил японское имя Масао Такаги) он получил звание лейтенанта.
Пак повоевал на стороне японской администрации с партизанами-коммунистами. Но легенда о том, что во время этих боев Пак Чон Хи сталкивался с Ким Ир Сеном на поле боя — миф, призванный подчеркнуть историческое противостояние двух лидеров, которые в течение долгого времени олицетворяли два корейских государства.
Выпускное фото Пак Чон Хи. 1937 годПосле раздела страны в 1945 году на Север и Юг Пак поступил в Военную Академию, и уже в 1946 году, окончив курс, получил звание капитана. Молодой способный офицер привлек внимание американских оккупационных сил, но после прокоммунистического восстания в Ёсу и его жесточайшего подавления (о котором мы писали ранее) был приговорен к смерти военным судом.
По одной версии, Пак был руководителем коммунистической ячейки в Военной Академии и лично принимал участие в восстании, по другой — был арестован властями в связи с деятельностью брата как «член семьи врага народа». Правосудие того времени часто делало преступников из случайных людей.
От смерти его спасло распоряжение первого президента Южной Кореи Ли Сын Мана: тот помиловал его по просьбе корейских военных и своего американского военного советника Джеймса Хаусмана, отрекомендовавших ему Пака как «чертовски хорошего» солдата. Правды мы не узнаем никогда. В любом случае известно, что Пак тогда действительно интересовался левыми идеями, однако после помилования путь к идеологическим союзникам ему был заказан: могли принять за провокатора.
Во время Корейской войны 1950-1953 годов Пак Чон Хи снова был призван на действительную военную службу и получил звание бригадного генерала, а в 1954-м вместе с 10 тысячами сослуживцев — преимущественно офицеров — поступил на службу в американский учебный центр, а затем учился в артиллерийской академии в Форт-Силл на территории США. Вернувшись на родину, он стал командовать несколькими южнокорейскими дивизиями, в 1958 году получил звание генерал-майора (двухзвездного генерала), а три года спустя занял должность заместителя командующего Второй армией.
Сделаем небольшое отступление и расскажем о том, что представляло собой на тот момент корейское офицерство. К концу 1950-х в офицерской среде отмечалось очень сильное напряжение между теми, кто получил военное образование у японцев, и теми, кто служил в разнокалиберных «партизанских» формированиях наподобие «Армии Возрождения». Первые отличались большим профессионализмом, и в их головы были вбиты принципы японской муштры и того патриотического воспитания, которое практиковалось в японской армии. Вторые были старше по возрасту, не прошли той суровой военной школы, которая была у японцев, но «будучи более почитаемы за патриотизм, чем за профессиональные навыки», занимали более высокие посты.
Офицеры «японской школы» больше обращали внимание не на современные методы управления, а на воспитание патриотизма и духа верности службе, а также на невмешательство армии в политику. Такое же отношение отмечалось и в среде курсантов Военной Академии, которая открылась 1 января 1952 года. Обучение там шло уже по американскому образцу, но корпоративный дух был весьма силен, и многие курсанты бредили идеей «армейского очищения».
Переворот, который привел Пака к власти, осуществила группа офицеров из так называемого «восьмого выпуска» академии. Активно действовать они начали после апрельской революции 1960 года, которая свергла диктатора Ли Сын Мана и установила в стране Вторую республику. К тому времени они достигли воинских званий подполковников и полковников и отличались пуританской моралью и неприятием армейской политизированности и фракционности. Армию они считали надклассовой и надпартийной силой, способной кардинально изменить положение дел в стране, а офицерскую этику (испытавшую определенное влияние японского самурайского кодекса бусидо) — тем набором моральных принципов, исповедуя которые страна придет к процветанию.
После апрельской революции и установления Второй Республики корейские офицеры практически сразу же выступили с программой, которая предусматривала наказание офицеров высокого ранга, запятнавших себя участием в репрессиях против собственного народа; наказание тех, кто незаконно присвоил себе армейскую собственность; отставку некомпетентных и коррумпированных командиров; политический нейтралитет армии и ликвидацию фракций в ней; большее внимание к армии со стороны государства и улучшение обращения с военным персоналом.
Однако эта позиция вызвала противодействие со стороны правительства, взявшего курс на ослабление всех репрессивных структур. Стремление вернуть армии реальную силу было расценено как тяга к власти, и сторонников «военного очищения» начали увольнять со службы. Среди них был и подполковник Ким Чон Пхиль, родственником которого по линии жены был заместитель начальника штаба 2-й армии, генерал-майор Пак Чон Хи.
Кабинет премьер-министра Чан Мёна намеревался сократить армию вдвое, что, по мнению военных, оставляло страну беззащитной и создавало множество социальных проблем. Военный переворот был назначен вначале на 19 мая 1961 года — годовщину «апрельской революции», но затем срочно перенесен на 16 мая, чтобы предотвратить объявленный на 20 мая марш студенчества и молодежи.
Мятеж был организован силами примерно трех с половиной тысяч человек (1-я бригада морской пехоты, парашютисты, части 30-й и 33-й пехотных дивизий) под руководством около двухсот пятидесяти офицеров. Учитывая, что армия Южной Кореи в это время насчитывала 500 тысяч человек, это не так уж много.
К 3 часам ночи путчисты подошли к центру Сеула и практически без боя овладели стратегическими объектами столицы. Однажды, правда, около 50 представителей военной полиции пытались не пропустить войска по мосту через реку Ханган: в итоге машину, преградившую путь танкам, спихнули в реку, чем все и закончилось. А когда танки Пак Чон Хи занимали еще один мост через Ханган, и верные ему солдаты ворвались в караульное помещение его охраны, разбуженные часовые приняли их за северян и встретили криками «Да здравствует Корейская народная Армия!»
Массового левого сопротивления и баррикадных боев тоже не случилось. В советской историографии это объяснялось тем, что коммунисты были плохо организованы и не понимали, что нужно начать защищать Вторую Республику, против которой они так активно выступали.
Высшее военное руководство во главе с генералом армии Чан До Ёном сначала отдало приказ арестовать мятежников, однако непосредственные подчиненные генерала Чана не выполнили этот приказ, и более того, убедили его присоединиться к мятежу. В 5 часов утра Чан До Ён и его заместитель генерал Пак Чон Хи сделали первое заявление, из которого следовало, что армия отстраняет беспомощное и бездарное гражданское правительство Чан Мёна и берет в свои руки всю полноту власти.
Пак Чон Хи с соратниками Фото: Public Domain / Wikimedia
Премьер-министр Чан Мён скрылся в женском монастыре и в критической ситуации выбыл из игры, а президент Юн По Сон, частично из-за своего пацифизма, частично из-за антипатии к премьеру, сначала не предпринимал особенно активных действий, а затем отдал приказ вооруженным силам не оказывать сопротивление мятежникам и подкрепил свой приказ словами: «Случилось то, чего нельзя было избежать».
Особенной тайной подготовка путча окружена не была. Советские историки утверждают, что американцы с самого начала были в курсе планов заговорщиков, генерал Чан До Ён постоянно информировал командующего американским контингентом о том, как разворачиваются события, а президент Юн По Сон не только знал о перевороте, но и сам был связан с заговором, следствием чего была его странная пассивность в критической ситуации. По иной версии, руководство Второй республики прекрасно понимало, в каком хаосе страна, и когда путч начался, основным желанием властей было избежать кровопролития.
Как бы то ни было, США сохранили нейтралитет, хотя есть основания полагать, что если бы Чан Мён открыто запросил помощи, американские войска выступили бы против Пака. 19 мая представитель Госдепа назвал руководителей переворота «антикоммунистами и патриотами», а 20 мая посольство США и командование американскими войсками в Корее выступило с выражением им поддержки (правда, с пожеланием как можно быстрее восстановить гражданское правление), хотя вначале путч они осудили.
Формально к власти пришел Военно-Революционный Комитет во главе с Чан До Ёном, первым заместителем которого был Пак. Однако 2 июля 1961 года Чан и группа его приверженцев ушли в отставку, а через некоторое время были арестованы за попытку убить Пак Чон Хи, который с этого момента стал Председателем Совета.
Хунта не обосновывала свой приход к власти кардинально новыми лозунгами. Военные просто объявили, что способны лучше выполнить поставленные перед страной задачи, чем гражданские власти. В условиях, когда страна находится на грани анархии, Корея еще не готова для полномасштабной демократии и ей требуется подготовительный период «административной демократии», во время которого будет создана база для дальнейшего процветания. Возвращение к гражданскому правительству до этого времени, по мнению военных, вернет страну к той революционной ситуации, от которой ее спас переворот мая 1961 года. В качестве первоочередных задач военного режима провозглашались: возрождение национальной экономики, искоренение коммунизма, национальное воссоединение.
Поначалу Паку не верили, и в первые месяцы после переворота пресса дала ему кличку «Паков», чье русское звучание должно было однозначно наводить на определенные мысли. Но за дело военные взялись действительно быстро. С 12 июля 1961 года по 10 мая 1962-го работали так называемые «революционные суды». Некоторые историки сравнивают их с советскими «тройками», однако основной их мишенью были не левые, а представители режима Ли Сын Мана, ответственные за расстрелы мирных демонстраций и фальсификацию беспрецедентных по давлению и коррупции выборов 1960 года. Началось своего рода «очищение».
Был восстановлен общественный порядок, «прижаты» как студенческие активисты, так и криминальные группировки. Связанных представителей организованной преступности провели по улицам Сеула, как немецких пленных в Москве. В течение года открытая организованная преступность была задушена и с тех пор Сеул остается одним из наиболее безопасных городов Северо-Восточной Азии.
Президент Пак Чон Хи в воинской части Изображение: журнал «Сеульский вестник»
По улицам водили и наживавшихся в правление Ли Сын Мана бизнесменов-компрадоров, на которых в лучших традициях «культурной революции» висели таблички с надписями вроде «я — коррумпированная свинья» или «я был мироедом и пожирал народ». Были казнены те, кто организовывал выборы мая 1960 года, осуждены министр финансов и руководители крупнейших банков, в том числе и за то, что незаконно финансировали Либеральную партию посредством принудительной продажи мелким банкам и предприятиям облигаций.
«Революционные суды» проводили конфискацию имущества наиболее злостных коррупционеров и блокировали счета ряда частных банков, связанных с незаконными финансово-денежными операциями. По делу о незаконно нажитом имуществе было привлечено 29 должностных лиц, однако осуждены были не все. Руководитель компании «Самсон» (Samsung) и любимец Ли Сын Мана Ли Бён Чхоль, уплатив штраф в 3 миллиона долларов за неуплату налогов, продолжил предпринимательскую деятельность. В июне 1962 года правительство провело денежную реформу и арестовало счета частных банков на общую сумму 87 миллионов долларов.
Одной из первых мер «военных революционеров» после их прихода к власти стал закон, освобождавший крестьян от выплаты долгов по ростовщическим процентам, превышающим 20 процентов суммы займа.
Правда, борьба с коррупцией действительно была сложной и упиралась в нехватку некоррумпированных кадров. Так, 25 сентября 1961 года все члены революционного трибунала были арестованы по обвинению в получении взяток. Кроме того, Пак озаботился созданием политической полиции или, точнее, структуры с довольно широкими полномочиями, направленной на обеспечение безопасности государства. Напомним, что Ли Сын Ман такую структуру не создавал, потенциально опасаясь ее независимости, и был сторонником сложной системы сдержек и противовесов, так что спецслужбы больше боролись друг с другом и имитировали бурную деятельность.
Новая структура появилась 19 июля 1961 года и получила название «ЦРУ Южной Кореи». Хотя название конторы должно было вызывать ассоциацию с аналогичной структурой США, по внутренней организации и комплексу обязанностей она напоминала японскую тайную полицию довоенного образца, которая была и разведкой, и контрразведкой одновременно. ЦРУ отвечало не только за обеспечение безопасности страны, но и за добывание средств и проведение предвыборных кампаний (последнее не афишировалось). По политическому весу оно было сравнимо с армией, а в неформальной иерархии его руководитель стоял очень близко к президенту и мог считаться политическим соперником Пак Чон Хи.
Корейское ЦРУ не имело главного здания, с которым его можно было бы соотнести. Так создавалось впечатление, что оно везде и нигде. Несколько принадлежащих ему зданий были разбросаны по Сеулу. Наиболее известным из них было находящееся в районе Намъен-дон, где производились допросы диссидентов. Условно говоря, именно оно занимало в массовом сознании нишу «подвалов Лубянки».
Параллельно Пак Чон Хи занялся строительством правящей Демократической рабочей партии (ДРП), которую он рассматривал не как политическую группировку для захвата власти, а как структуру, позволяющую осуществлять связь между правительством и народом и играющую роль офицерского корпуса в армии (по сути, аналог Трудовой партии на Севере). Непосредственно проект курировал Ким Чон Пхиль, ранее руководивший ЦРУ, а кадры набирали из числа молодых профессоров, журналистов и гражданских чиновников вплоть до того, что несколько преподавателей политологии были задержаны, и их «убедили» принять участие в организации партийного строительства.
Ким Чон Пхиль Фото: Public Domain / Wikimedia
Структура ДРП была создана по образцу коммунистической партии. Создатели партии, правда, предпочитали утверждать, что они ориентировались на китайских националистов и Гоминьдан, однако на момент, когда он создавался, националисты активно пользовались советской помощью, в том числе и в «партийной организации».
Культ личности Ли Сын Мана был демонтирован, как и корейское «тангунское летоисчисление». На месте самой высокой на тот момент статуи в Азии построили телебашню. В декабре 1962 года преобразованный из Военно-Революционного Комитета Высший Совет Государственной Реконструкции разработал проект новой конституции. Сформулированная под диктовку Пак Чон Хи конституционная реформа предусматривала: а) введение сильной власти президента, избираемого прямым голосованием; б) формирование однопалатного парламента с ограниченными функциями; в) проведение всенародного референдума по вопросам конституционных поправок. Президент наделялся самыми широкими полномочиями, избирался прямым голосованием сроком на четыре года, но не более чем на два срока подряд.
30 августа 1963 года Пак ушел с действительной военной службы и выставил свою кандидатуру на пост президента. Бурные дебаты обеспечили Паку дополнительный успех, так как политики старой школы не имели позитивной социально-экономической программы и фактически призывали к возвращению ко временам диктатора Ли Сын Мана. На фоне их размытых заявлений о необходимости демократии конкретная экономическая программа Пака выигрывала.
В декабре 1963 года Пак взял власть легальным путем, победив с незначительным отрывом (46.6 процента голосов против 45.1) экс-президента Второй республики Юн По Сона, который пользовался поддержкой США и обвинял Пак Чон Хи в коммунистическом прошлом и антиамериканских настроениях. В городах Пак проиграл, набрав почти в два раза меньше, чем Юн, но перевес ему обеспечила поддержка в сельской местности.
Хотя к недозволенным методам прибегали обе стороны, с технической точки зрения выборы были свободными. Столь характерного для периода Ли Сын Мана государственного вмешательства, подделки бюллетеней или силового давления не было. Незначительные нарушения законодательства даже признали, однако это не оказало серьезного влияния на ход событий.
Любопытно, как на переворот отреагировали в Пхеньяне. Сначала держали паузу, но затем там сложилось мнение, что с Пак Чон Хи можно вести диалог, поскольку он обладает большим чувством национального достоинства. В августе 1961 года в Сеул был тайно направлен заместитель министра торговли КНДР Хван Тхэ Сон, хороший знакомый одного из братьев Пак Чон Хи. Однако о визите узнали американцы, и поэтому Хван был сначала арестован как шпион в октябре 1961 года, а два года спустя расстрелян.
Существует легенда, что на первых тайных встречах чиновников Севера и Юга Паку передали документальный фильм о развитии экономического потенциала КНДР. Тот посмотрел и сказал: «Мы сделаем то же самое без промедления и не хуже».
Вклад Пака в строительство современной Южной Кореи чрезвычайно разнообразен, и каждому его аспекту (внешняя и внутренняя политика, экономика, идеология, межкорейские отношения того времени) мы посвятим отдельный текст, завершив этот некоторыми замечаниями о Пак Чон Хи как о человеке.
Следующая цитата
В минувшие выходные Сеул требовал отставки президента Пак Кын Хе. По данным организаторов акции, в ней участвовали 850 тысяч человек — рекорд для Южной Кореи. «Лента.ру» уже рассказывала о том, как дружба с шаманкой обернулась для Пак серьезными проблемами. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что дело не только в порочащих связях главы государства. Фактически нынешний скандал — лишь удобный повод свести счеты с Пак Кын Хе. Что именно левые и правые политики вменяют ей в вину — изучила «Лента.ру».
О массовых протестах в Южной Корее написано довольно много, и, скорее всего, читатель уже знает, что «президентом Пак Кын Хе манипулировала коррумпированная гадалка, вместе они довели страну до ручки и когда это вскрылось, возмущенный народ вышел на улицы». Однако, если поглубже вникнуть в предысторию этого скандала, обнаруживается масса нюансов, заставляющих взглянуть на происходящее иначе.
Материалы по теме
00:02 — 1 ноября 2016Тайные советники
Выбирать политический курс президенту Кореи помогали гадалки, сектанты и жиголоНачнем с обстоятельств, при которых Пак Кын Хе стала президентом. Правящая консервативная партия Сэнури представляет собой объединение фракций, и на момент избрания Пак не была руководителем самой влиятельной группировки. Просто к выборам 2012 года, когда провал радикально-консервативного курса Ли Мен Бака был очевиден, Пак оказалась «лучшей из худших»: прочие партийные тяжеловесы или уже успели посидеть в президентском кресле и на новый срок претендовать не имели права, или же были слишком одиозны и малопопулярны.
Внутри правящего лагеря Пак смотрелась белой вороной: незамужняя и бездетная, на фоне прочих консервативных политиков выглядела умеренной и не поддерживала жесткий курс в отношении КНДР. Пак считалась недостаточно проамерикански настроенной и вдобавок хотела налаживать отношения с Москвой и Пекином в рамках «Евразийской инициативы». Но за ее спиной всегда виднелась тень отца — генерала Пак Чон Хи. Этот политик вошел в историю, с одной стороны, как творец корейского экономического чуда, с другой — как очень жесткий, авторитарный правитель. Споры, идущие в Корее вокруг фигуры Пак Чон Хи, напоминают дискуссию о роли Сталина в российской истории. Поэтому то обстоятельство, что Пак Кын Хе приходится ближайшей родственницей этому политику, в чьих-то глазах было плюсом, а в чьих-то — отягчающим обстоятельством.
Пак Кын Хе на похоронах своего отца — генерала Пак Чон Хи Фото: Reuters
Левые сразу же объявили ей войну, руководствуясь логикой: яблоко от яблони недалеко падает, и если дочь диктатора пока не выказала отцовских замашек, то это исключительно вопрос времени, поэтому надо торпедировать любые ее инициативы. Радикальные правые также старались вставлять ей палки в колеса при каждом удобном случае.
Заметнее всего это было при попытках Пак Кын Хе расставлять своих людей на ключевые посты: вокруг каждой креатуры Пак взбивалось столь пены, что частенько претендент вынужден был брать самоотвод ради сохранения репутации. У кого-то нашли задекларированную недвижимость, показавшуюся возмущенной общественности слишком дорогой. Кому-то припомнили гомофобские и прояпонские высказывания. Другого компромата найдено не было, и это очень сильно разнилось с тем, как выглядело обсуждение кандидатур, когда скамейка у Пак Кын Хе закончилась и на вакантные должности стали выдвигать представителей иных фракций.
Более того, правящая партия даже пыталась совершить конституционный переворот, протащив через парламент закон, согласно которому Национальное собрание могло бы редактировать или отводить президентские указы. Инициатива принадлежала не рядовому депутату, а главе парламентской фракции от правящей партии. Пак сумела подавить «бунт на корабле», но это был очень важный и тревожный звонок.
Она безжалостно критиковалась левыми (а иногда и правыми) за любую, даже самую мелкую, оплошность. В ход шло все: от возмущения в связи с покупкой слишком дорогой сумочки до возложения ответственности за трагедию с паромом «Севоль». Дескать, пока люди гибли в холодной воде, глава государства непонятно где была и чем занималась.
Материалы по теме
00:55 — 19 октября 2015Историческая драма
Почему единый учебник истории вызвал в Корее политический скандалВ вину Пак ставили даже желание создать единый и «правильный» учебник истории. Обелять там вроде бы собираются не столько Пак Чон Хи, сколько Ли Сын Мана, но интеллигенция с самого начала была уверена: дочь диктатора затеяла этот проект для того, чтобы восславить отца.
Пак Кын Хе отбивалась как могла. Например, вернулась к полномасштабной борьбе с коррупцией. Это позволяло нанести обоснованный удар по представителям иных группировок, а она сама имела реноме человека, не запятнавшего себя мздоимством. В рамках этой кампании Пак пошла даже на то, на что осмеливались далеко не все — заставила платить налоги протестантские секты, чья связь с властью и капиталом делает их чрезвычайно влиятельной силой за кулисами корейской политики.
Еще более серьезная мера — «закон Ким Ен Ран». Эта правовая норма, ограничивая размеры гонораров, выплачиваемых чиновникам, а также стоимость принимаемых ими подарков и счетов за обеды с их участием, наносила удар по привычной для Кореи коррупционной схеме. По сложившейся традиции, взяткодатель не приносит мздоимцу конверт с деньгами, а долго и разнообразно «прикармливает» его, после чего обращается с просьбой, в которой чиновник уже не может отказать. Более того, если раньше коррупционные помыслы надо было специально доказывать, теперь для возбуждения уголовного дела достаточно самого факта «прикармливания», если сумма достигает определенного размера. Закон распространяется и на родственников чиновников. Для корейского общества это оказалось чересчур: на президента затаили обиду не только особо алчные госслужащие, но и часть простых граждан.
Материалы по теме
00:08 — 19 сентября 2016
Плодитесь и размножайтесь
Власти Кореи хотят, чтобы женщины рожали больше, но не знают, как этого добитьсяВ то же время в Корее хватает проблем, которые Пак не смогла бы решить при всем желании. Например, поскольку корейское общество стареет, налогоплательщиков становится все меньше, а пенсионеров все больше. Обеспечить достойную жизнь ушедшим на залуженный отдых можно, лишь пойдя на такую непопулярную меру, как повышение налогов. А реструктуризация системы образования, не рассчитанной на сокращающееся число студентов, бьет по престижу вузов и зарплатам преподавателей.
Словом, скандал с шаманкой Чхве Сун Силь стал «соломинкой, сломавшей спину верблюду», благо репутация у подруги президента действительно далеко не безупречная.
Из доказанного — история с дочкой Чхве, которая поступила в престижный женский университет Ихва фактически без экзаменов как «выдающаяся спортсменка». Корейское общество очень зациклено на честности при поступлении в вуз, поскольку образование, полученное в правильном вузе, служит залогом успешной карьеры. Скандал вокруг младшей Чхве привел к отставке ректора университета и стал первым «ведром масла», вылитым в огонь нынешних протестов.
Участники акции протеста, требующие отставки Пак Кын Хе. Сеул, 12 ноября 2016 года Фото: Jean Chung / Getty Images
Также в вину Чхве Сун Силь вменяют довольно мутную историю, связанную с возглавляемыми ею благотворительными фондами (собственно, с расследования их деятельности скандал и разгорелся). Как выяснилось, созданы они были фактически за один день, хотя стандартная процедура регистрации занимает две-три недели. Кроме того, финансово-промышленные группы подозрительно быстро пожертвовали туда значительные суммы денег, и вроде бы сотрудники президентской администрации способствовали этому, хотя кто что за это кому обещал по-прежнему неясно.
Но едва ли не наибольшее внимание публики (особенно западной) привлекло то, что Чхве Сун Силь, не являясь госслужащей, имела доступ к секретным материалам и редактировала президентские речи. И сама Чхве, и президент Пак уже подтвердили, что так все и было. По масштабу и значению это сопоставимо с цунами, вызванном известием о том, что Хиллари Клинтон будучи госсекретарем, вопреки всем инструкциям, использовала личную почту.
Впрочем, дальше начинается то, что в Китае называется «пририсовыванием змее ног». Чхве обвиняют в том, что она не просто правила речи президента, а вмешивалась в политику. Так, утверждается, что из-за ее предсказания о скором крахе КНДР Пак ужесточила политику в отношении Пхеньяна. Да и вообще, руку Чхве Сун Силь ищут во всех скандалах или неудачах, пережитых страной за время президентства Пак.
Правда, о том, что режим Ким Чен Ына не протянет и трех лет и, стало быть, миндальничать с ним не стоит, южнокорейские политики, эксперты и разведчики долдонили с момента избрания Пак Кын Хе президентом. В реальности же ее подход к Северной Корее ужесточился лишь после того, как Пхеньян провел четвертое ядерное испытание. Можно сказать, что Пак Кын Хе просто довели — отсутствие диалога с левыми и давление со стороны консерваторов спровоцировали ее смещение с умеренных позиций к более радикальным. Но это логика политической борьбы, а не шаманские козни.
Прямых доказательств финансовых злоупотреблений Чхве пока нет, как и подтверждений того, что правки, которые она вносила в речи президента, имели не стилистический, а сущностный характер. Главная улика в этом деле — планшетный компьютер, принадлежавший Чхве Сун Силь. В его памяти сохранился полный набор компромата: от селфи (доказательство того, кто владелец) до текстов выступлений главы государства с редакторскими пометками. Если бы свидетельства переработки Чхве речей президента были найдены на этом планшете, они бы давно попали в СМИ.
Про планшет стоит рассказать отдельно. По официальной версии, журналисты канала JTBC (кстати, не оппозиционного, а консервативного) обнаружили его в заброшенном доме, как-то связанном с двумя фондами Чхве, и отдали следователям. Красивая история, но вызывает вопросы. Чтобы быть случайно найденным в большом доме, компьютер должен либо лежать на видном месте, либо же те, кто его нашли, точно знали, где и что искать. И почему столь важной вещи, как полный компромата личный компьютер, никто не хватился? А если от важной улики хотели избавиться, что мешало отформатировать планшет, уничтожив на нем все данные, или попросту разбить его? Приходится либо поверить в вопиющую безалаберность Чхве и ее приближенных, либо признать, что улику кто-то мог специально подготовить, и этот кто-то, естественно, был в курсе отношений между Чхве и Пак, имея доступ к личным файлам конфидентки президента.
Как бы то ни было, против президента и ее подруги ополчились все. Для левых это возможность скинуть ненавистную дочь диктатора и заменить ее своим кандидатом. Для правых — необходимость дистанцироваться от Пак смешивается с фракционным злорадством и возможностью переложить ответственность за провал консервативной политики на злодейку Чхве.
Что впереди? Последний год своего правления президент Кореи — всегда хромая утка. Но в данном случае утка будет хромать на обе лапки. Пак Кын Хе была вынуждена уволить ближайших соратников. Большую часть этих людей сейчас таскают на допросы, а по делу Чхве должен быть назначен специальный прокурор, наделенный особой властью. Оппозиция требует создания правительства национального единства, имея в виду выдвижение своего человека на пост премьер-министра с расширенными полномочиями. И хотя Пак пока не поддается и назначила на этот пост не того представителя левых, которого хотела оппозиция, есть шанс, что в этом вопросе ее дожмут.
Более серьезные последствия в виде запуска процедуры импичмента возможны в трех случаях. Либо апеллируя к низкому рейтингу президента и небывалому размаху демонстраций, недруги Пак просто скажут: «уходите, вас не хочет народ» и попытаются добиться отставки административными методами. Либо всплывут какие-то новые и серьезные улики, вследствие чего обвинения в адрес Пак Кын Хе станут более весомыми. Либо же во время очередной демонстрации прольется кровь, и искупить «сакральную жертву» можно будет только ценой президентской отставки.
Резюмируя, можно сказать, что история, развивающегося в Южной Корее кризиса более сложна и многогранна, чем выглядит на первый взгляд. А чего в ней больше — экзотики вроде излишней близости с гадалкой или обычной политической борьбы — покажет время.
Читайте также: