Осип эмильевич мандельштам цитаты
Обновлено: 22.12.2024
Невыразимая печаль
Открыла два огоромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
Вся комната напоена
Истомой — сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.
Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.
Все подлинное тихо и неброско ,
Не в замке , а в зеленом шалаше.
А это ведь и вправду так непросто —
Большую радость вырастить в душе…
Ладонями дворов иду по Петербургу.
Я узнаю про жизнь по линиям руки.
И прячу свои сны, я в детскую шкатулку.
И забываю, где оставил я ключи.
Мелодии дождей становятся мне ближе.
Ночные фонари, как спутники мои.
Прошу Вас господа, я Вас прошу потише.
Я так хочу узнать, где потерял ключи.
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
Ленинград
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
… показать весь текст …
Жил Александр Герцевич,
Еврейский музыкант, —
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.
И всласть, с утра до вечера,
Заученную вхруст,
Одну сонату вечную
Играл он наизусть…
Что, Александр Герцевич,
На улице темно?
Брось, Александр Сердцевич, —
Чего там? Всё равно!
… показать весь текст …
Возьми на радость из моих ладоней
Обращено к О. Арбениной
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
… показать весь текст …
Бесшумное веретено
Отпущено моей рукою.
И — мною ли оживлено —
Переливается оно
Безостановочной волною —
Веретено.
Все одинаково темно;
Все в мире переплетено
Моею собственной рукою;
И, непрерывно и одно,
Обуреваемое мною
Остановить мне не дано —
… показать весь текст …
Из омута злого и вязкого
Я вырос , тростинкой шурша,
И страстно , и томно , и ласково
Запретною жизнью дыша.
И никну , никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Короткиx осенниx минут.
Я счастлив жестокой обидою,
И в жизни поxожей на сон,
Я каждому тайно завидую
И в каждого тайно влюблен.
Куда мне деться в этом январе.
Куда мне деться в этом январе?
Открытый город сумасбродно цепок…
От замкнутых я, что ли, пьян дверей? -
И хочется мычать от всех замков и скрепок.
И переулков лающих чулки,
И улиц перекошенных чуланы —
И прячутся поспешно в уголки
И выбегают из углов угланы…
И в яму, в бородавчатую темь
Скольжу к обледенелой водокачке
И, спотыкаясь, мертвый воздух ем,
И разлетаются грачи в горячке —
… показать весь текст …
Я вздрагиваю от холода, —
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото,
Приказывает мне петь.
Томись, музыкант встревоженный,
Люби, вспоминай и плачь,
И, с тусклой планеты брошенный,
Подхватывай легкий мяч!
Так вот она, настоящая
С таинственным миром связь!
Какая тоска щемящая,
Какая беда стряслась!
… показать весь текст …
В морозном воздухе растаял легкий дым,
И я, печальною свободою томим,
Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,
Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне
По снежной улице, в вечерний этот час
Собачий слышен лай и запад не погас,
И попадаются прохожие навстречу.
Не говори со мной! Что я тебе отвечу?
Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.
Тебя не назову я Ни радость, ни любовь.
… показать весь текст …
"Мне холодно. Прозрачная весна. "
Мне холодно. Прозрачная весна
В зеленый пух Петрополь одевает,
Но , как медуза , невская волна
Мне отвращенье легкое внушает.
По набережной северной реки
Автомобилей мчатся светляки,
Летят стрекозы и жуки стальные,
Мерцают звезд булавки золотые,
Но никакие звезды не убьют
Морской воды тяжелый изумруд.
Сусальным золотом горят.
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
На влажный камень возведённый,
Амур , печальный и нагой,
Своей младенческой ногой
Переступает , удивлённый
Тому , что в мире старость есть —
Зелёный мох и влажный камень.
И сердца незаконный пламень —
Его ребяческая месть.
И начинает ветер грубый
В наивные долины дуть:
Нельзя достаточно сомкнуть
Свои страдальческие губы.
"Твое чудесное произношенье"
Твое чудесное произношенье —
Горячий посвист хищных птиц;
Скажу ль: живое впечатленье
Каких-то шелковых зарниц.
«Что» — голова отяжелела.
«Цо» — это я тебя зову!
И далеко прошелестело:
Я тоже на земле живу.
Пусть говорят: любовь крылата, —
Смерть окрыленнее стократ.
Еще душа борьбой объята,
А наши губы к ней летят.
… показать весь текст …
Декабрист
«Тому свидетельство языческий сенат, —
Сии дела не умирают»
Он раскурил чубук и запахнул халат,
А рядом в шахматы играют.
Честолюбивый сон он променял на сруб
В глухом урочище Сибири,
И вычурный чубук у ядовитых губ,
Сказавших правду в скорбном мире.
Шумели в первый раз германские дубы,
Европа плакала в тенетах,
Квадриги черные вставали на дыбы
На триумфальных поворотах.
… показать весь текст …
В лицо морозу я гляжу один
В лицо морозу я гляжу один:
Он — никуда, я — ниоткуда,
И всё утюжится, плоится без морщин
Равнины дышащее чудо.
А солнце щурится в крахмальной нищете —
Его прищур спокоен и утешен…
Десятизначные леса — почти что те…
И снег хрустит в глазах, как чистый хлеб, безгрешен.
Несчастлив тот, кого, как тень его,
Пугает лай и ветер косит,
И беден тот, кто, сам полуживой,
У тени милостыню просит.
О труде
Есть блуд труда и он у нас в крови.
Но жертвы не хотят слепые небеса: Вернее труд и постоянство.
О жизни
Я от жизни смертельно устал, Ничего от нее не приемлю, Но люблю мою бедную землю Оттого, что иной не видал.
Я счастлив жестокой обидою, И в жизни, похожей на сон, Я каждому тайно завидую И в каждого тайно влюблён.
О, нашей жизни скудная основа, Куда как беден радости язык! Все было встарь, все повторится снова, И сладок нам лишь узнаванья миг.
Еще не умер ты, еще ты не один, Покуда с нищенкой-подругой Ты наслаждаешься величием равнин И мглой, и холодом, и вьюгой.
Страшно подумать, что наша жизнь — это повесть без фабулы и героя, сделанная из пустоты и стекла, из горячего лепета одних отступлений, из петербургского инфлуэнцного бреда.
О книгах
Из всего материального, из всех физических тел книга - предмет, внушающий человеку наибольшее доверие.
Книжный шкап раннего детства - спутник человека на всю жизнь. Расположенье его полок, подбор книг, цвет корешков воспринимаются как цвет, высота, расположение самой мировой литературы.
У интеллигента не биография, а список прочитанных книг.
О власти
Власть отвратительна, как руки брадобрея.
Прославим роковое бремя, Которое в слезах народный вождь берет. Прославим власти сумрачное бремя, Ее невыносимый гнет.
Об искусстве
В поэзии, в пластике и вообще в искусстве нет готовых вещей.
Художник нам изобразил Глубокий обморок сирени И красок звучные ступени На холст как струпья положил.
Красота — не прихоть полубога, А хищный глазомер простого столяра.
О Гомере
Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся.
И море и Гомер – всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот, Гомер молчит, И море чёрное витийствует, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
О слове
Разве вещь хозяин слова? Слово — Психея. Живое слово не обозначает предмета, а свободно выбирает, как бы для жилья, ту или иную предметную значимость, вещность, милое тело. И вокруг вещи слово блуждает свободно, как душа вокруг брошенного, но незабытого тела.
Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку.
Всякий период стихотворной речи — будь то строчка, строфа или цельная композиция лирическая — необходимо рассматривать как единое слово.
О разном
Образованность — школа быстрейших ассоциаций.
Булыжники и грубые мечты - В них жажда смерти и тоска размаха!
Революция — сама и жизнь и смерть, и терпеть не может, когда при ней судачат о жизни и смерти. У нее пересохшее от жажды горло, но она не примет ни одной капли влаги из чужих рук.
Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада. Неумолкаемость ей свойственна. Вцепившись в воздух, она его не отпускает.
Старость в понимании Данта прежде всего кругозорность, высшая объемность, кругосветность.
Природа – тот же Рим и отразилась в нём. Мы видим образы его гражданской мощи В прозрачном воздухе, как в цирке голубом, На форуме полей и в колоннаде рощи. Природа – тот же Рим, и, кажется, опять Нам незачем богов напрасно беспокоить - Есть внутренности жертв, чтоб о войне гадать, Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить!
Не знаю, как для других, но для меня прелесть женщины увеличивается, если она молодая путешественница, по научной командировке пролежала пять дней на жесткой лавке ташкентского поезда, хорошо разбирается в линнеевской латыни, знает свое место в споре между ламаркистами и эпигенетиками и неравнодушна к сое, к хлопку или хондрилле.
На башне спорили химеры: Которая из них урод?
Приведенные цитаты Мандельштама подчеркивают его сосредоточенность на поэзии и творчестве отдельных поэтов.
О печали
Я печаль, как птицу серую, В сердце медленно несу.
Невыразимая печаль Открыла два огромных глаза, Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь.
Только детские книги читать, Только детские думы лелеять, Все большое далеко развеять, Из глубокой печали восстать.
Следующая цитата
Лишив меня морей, разбега и разлета
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Вот что-то громадное по лестнице идет, — это Маяковский.
Добавила Стрипирелла 19.05.16- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Если грустишь, что тебе задолжал я одиннадцать тысяч,
Помни, что двадцать одну мог я тебе задолжать.
В альбом спекулянтке Розе.
Зима 1920 - 1921.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю,
Оттого, что иной не видал.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал солёные нежные губы.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
О небо, небо, ты мне будешь сниться!
Не может быть, чтоб ты совсем ослепло,
И день сгорел, как белая страница:
Немного дыма и немного пепла!
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Мастерица виноватых взоров,
Маленьких держательница плеч!
Усмирен мужской опасный норов,
Не звучит утопленница-речь.
.
Маком бровки мечен путь опасный.
Что же мне, как янычару, люб
Этот крошечный, летуче-красный,
Этот жалкий полумесяц губ.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Заблудился я в небе, — что делать?
Тот, кому оно близко, ответь!
Легче было вам, дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью, — ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски!
И когда я умру, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Чтоб раздался и глубже и выше
Отклик неба — в остывшую грудь!
О любви
Или свой путь и срок Я, исчерпав, вернусь: Там – я любить не мог. Здесь – я любить боюсь…
Небо тусклое с отсветом странным - Мировая туманная боль - О, позволь мне быть также туманным И тебя не любить мне позволь.
О поэтах
Гумилёв — это наша совесть.
Вот что-то громадное по лестнице идет, — это Маяковский.
. Бальмонт, самый нерусский из поэтов, чужестранный переводчик эоловой арфы, каких никогда не бывает на Западе. Положение Бальмонта в России — это иностранное представительство от несуществующей фонетической державы, редкий случай типичного перевода без оригинала. Хотя Бальмонт и москвич, между ним и Россией лежит океан.
Андрей Белый, например, — болезненное и отрицательное явление в жизни русского языка только потому, что он нещадно и бесцеремонно гоняет слово, сообразуясь исключительно с темпераментом своего спекулятивного мышления.
Отнять Данта у школьной риторики — значит оказать немаловажную услугу всему европейскому просвещению. Неуважение к поэтической материи, которая постигается лишь через исполнительство, лишь через дирижерский полет, — оно-то и было причиной всеобщей слепоты к Данту, величайшему хозяину и распорядителю этой материи.
Следующая цитата
Осип Эмильевич Мандельштам (2 (14) января 1891, Варшава — 27 декабря 1938, Владивостокский пересыльный пункт Дальстроя во Владивостоке) — русский поэт, прозаик и переводчик, эссеист, критик, литературовед. Один из крупнейших русских поэтов XX века.
Род деятельности: литературный критик , переводчик , поэт , . прозаик Место рождения: Варшава, Российская империя Дата рождения: 15.01.1891 Дата смерти: 27.12.1938 (47)Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Моё дыхание, моё тепло.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Нет ничего более страшного для человека, чем другой человек, которому нет до него никакого дела.
Пояснение к цитате:Эссе "О собеседнике".
Добавил(а) Аноним 17.04.13- Скопировать
- Сообщить об ошибке
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятеньи
Вишневый нежный рот.
Вернись ко мне скорее,
Мне страшно без тебя,
Я никогда сильнее
Не чувствовал тебя.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Мне стало страшно жизнь отжить –
И с дерева, как лист, отпрянуть,
И ничего не полюбить,
И безымянным камнем кануть.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Паденье — неизменный спутник страха,
И самый страх есть чувство пустоты.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь.
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.
Еще одно мгновенье,
И я скажу тебе,
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Там — я любить не мог,
Здесь — я любить боюсь.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Немногие для вечности живут,
Но если ты мгновенным озабочен -
Твой жребий страшен и твой дом не прочен!
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
О свободе небывалой
Сладко думать у свечи.
— Ты побудь со мной сначала, -
Верность плакала в ночи.
Нам ли, брошенным в пространстве,
Обреченным умереть,
О прекрасном постоянстве
И о верности жалеть!
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Не спрашивай: ты знаешь,
Что нежность безотчетна,
И как ты называешь
Мой трепет — всё равно.
И для чего признанье,
Когда бесповоротно
Моё существованье
Тобою решено?
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Я так же беден, как природа,
И так же прост, как небеса,
И призрачна моя свобода,
Как птиц полночных голоса.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
В морозном воздухе растаял легкий дым,
И я, печальною свободою томим,
Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,
Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Необходимость или разум
Повелевает на земле -
Но человек чертит алмазом
Как на податливом стекле:
Оркестр торжественный настройте,
Стихии верные рабы,
Шумите листья, ветры пойте -
Я не хочу моей судьбы.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Свобода — это вам не хрупкая графиня,
Жеманница из Сен-Жермен,
С черненной бровкою и ротиком в кармине
И томной слабостью колен, -
Нет, это женщина грудастая, большая,
Чей голос груб и власть сильна,
Она смугла лицом, и, бедрами качая,
Проходит площадью она.
Ей нравится народ могучий и крикливый,
И барабанный перекат,
Пороховой дымок и дальние наплывы,
Колоколов густой набат.
Ее любовники простонародной масти,
И чресла сильные свои
Для сильных бережет и не боится власти
Рук, не отмытых от крови.
О человеке
Нет ничего более страшного для человека, чем другой человек, которому нет до него никакого дела.
С притворной нежностью у изголовья стой И сам себя всю жизнь баюкай; Как небылицею, своей томись тоской И ласков будь с надменной скукой.
Огонь пылает в человеке, Его унять никто не мог. Тебя назвать не смели греки, Но чтили, неизвестный бог!
Да, когда я говорю с кем-нибудь, — я не знаю того, с кем я говорю, и не желаю, не могу желать его знать. Нет лирики без диалога. А единственное, что толкает нас в объятия собеседника, — это желание удивиться своим собственным словам, плениться их новизной и неожиданностью. Логика неумолима. Если я знаю того, с кем я говорю, — я знаю наперёд, как отнесётся он к тому, что я скажу, — что бы я ни оказал, а следовательно, мне не удастся изумиться его изумлением, обрадоваться его радостью, полюбить его любовью.
О страхе
Паденье – неизменный спутник страха, И самый страх есть чувство пустоты.
Я люблю, я уважаю страх. Чуть было не сказал: «с ним мне не страшно!»
О вечности
У вечности ворует всякий. А вечность – как морской песок…
Немногие для вечности живут, Но если ты мгновенным озабочен - Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
Нет, не луна, а светлый циферблат Сияет мне, – и чем я виноват, Что слабых звёзд я осязаю млечность? И Батюшкова мне противна спесь: Который час, его спросили здесь, А он ответил любопытным: вечность!
О смерти
Мне стало страшно жизнь отжить – И с дерева, как лист, отпрянуть, И ничего не полюбить, И безымянным камнем кануть.
Пусть говорят: любовь крылата, - Смерть окрылённее стократ. Ещё душа борьбой объята, А наши губы к ней летят.
В морозном воздухе растаял легкий дым, И я, печальною свободою томим, Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне, Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне.
Наше плотное тяжёлое тело истлеет точно так же и наша деятельность превратится в такую же сигнальную свистопляску, если мы не оставим после себя вещественных доказательств бытия. Да поможет нам книга, резец и голос и союзник его - глаз.
О логике
Логика есть царство неожиданности.
Будем же доказывать свою правоту так, чтобы в ответ нам содрогалась вся цепь причин и следствий от альфы до омеги.
О творчестве
Несозданных миров отмститель будь, художник, - Несуществующим существованье дай; Туманным облаком окутай свой треножник И падающих звезд пойми летучий рай!
Как убедительна музыка Баха! Какая мощь доказательства! Доказывать и доказывать без конца: принимать в искусстве что-нибудь на веру недостойно художника, легко и скучно…
О себе
Будет и мой черед — Чую размах крыла.
Я так же беден, как природа, И так же прост, как небеса, И призрачна моя свобода, Как птиц полночных голоса.
С миром державным я был лишь ребячески связан, Устриц боялся и на гвардейцев глядел исподлобья, И ни крупицей души я ему не обязан, Как я не мучал себя по чужому подобью.
Мне хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени. Память моя враждебна всему личному.
Пора вам знать, я тоже современник, Я человек эпохи Москвошвея, — Смотрите, как на мне топорщится пиджак, Как я ступать и говорить умею! Попробуйте меня от века оторвать, — Ручаюсь вам — себе свернете шею!
Мне на плечи кидается век-волкодав, Но не волк я по крови своей, Запихай меня, лучше, как шапку, в рукав Жаркой шубы сибирских степей.
Когда я умру потомки спросят моих современников: «Понимали ли вы стихи Мандельштама?» — «Нет, мы не понимали его стихов.» — «Кормили ли вы Мандельштама, давали ли ему кров?» — «Да, мы кормили Мандельштама, мы давали ему кров.» — «Тогда вы прощены.»
Следующая цитата
Подготовил: Дмитрий Сироткин
Представляю вам подборку цитат поэта Осипа Мандельштама (1891 — 1938).
Он трагически не вписался в сталинскую эпоху .
Цитаты разнесены по темам: поэзия, о себе, поэты, человек, жизнь, Россия, смерть, слово, вечность, книги, память, Петербург, печаль, творчество, искусство, Гомер, любовь, разлука, логика, власть, страх, труд.
О разлуке
Кто может знать при слове «расставанье», Какая нам разлука предстоит…
Расстояние разлуки стирает черты милого человека. Только тогда у меня возникает желание сказать ему то важное, что я не мог сказать, когда владел его обликом во всей его реальной полноте.
О Петербурге
Так отчего ж до сих пор этот город довлеет Мыслям и чувствам моим по старинному праву? Он от пожаров еще и морозов наглеет, Самолюбивый, проклятый, пустой, моложавый.
Я вернулся в мой город, знакомый до слез, До прожилок, до детских припухлых желез. Ты вернулся сюда, так глотай же скорей Рыбий жир ленинградских речных фонарей, Узнавай же скорее декабрьский денек, Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Цитаты о Мандельштаме
- А. Ахматова: Мандельштам был одним из самых блестящих собеседников: он слушал не самого себя и отвечал не самому себе, как сейчас делают почти все. В беседе был учтив, находчив и бесконечно разнообразен. Я никогда не слышала, чтобы он повторялся или пускал заигранные пластинки. (кстати, цитаты Ахматовой)
- Б. Пастернак: “Шум времени” доставил мне редкое, давно не испытанное наслажденье. Полный звук этой книжки, нашедшей счастливое выраженье для многих неуловимо¬стей, и многих таких, что совершенно изгладились из памяти, так приковывал к себе, нес так уверенно и хорошо, что любо было читать и перечитывать ее, где бы и в какой обстановке это ни случилось. Я ее перечел только что, переехав на дачу, в лесу, то есть в условиях, действующих убийственно и разоблачающе на всякое искусство, не в последней степени совершенное. (кстати, цитаты Пастернака)
- М. Цветаева: В «Истории одного посвящения» дан живой Мандельштам и — добро дан, великодушно дан, если хотите — с материнским юмором. (кстати, цитаты Цветаевой)
- В. Шкловский: Человек… странный… трудный… трогательный… и гениальный!
- Г. Иванов: Первые стихи Мандельштама были напечатаны в «Аполлоне» в 1910 году. В них была уже вся мандельштамовская прелесть ― всё туманно-пронзительное очарование. Вскоре в петербургских литературных «салонах» стал появляться их автор, только что приехавший из-за границы ― он учился в Париже. Наружность у него была странная, обращающая внимание. Костюм франтовский и неряшливый, баки, лысина, окруженная редкими вьющимися волосами, характерное еврейское лицо ― и удивительные глаза.
- И. Одоевцева: Встречи с Мандельштамом были всегда не похожи на встречи с другими поэтами. И сам он ни на кого не походил. Он был не лучше и не хуже, а совсем другой. Это чувствовали многие, даже, пожалуй, все. Человек из другого мира, из мира поэзии.
- В. Брюсов: Поэзия О. Мандельштама питается только субъективными переживаниями поэта, да отвлеченными «вечными» вопросами - о любви, смерти и тому под. (кстати, цитаты Брюсова)
- К. Чуковский: Странное дело: в то время я так часто видел его бурно веселым, смеющимся, что таким он сейчас и встает в моей памяти: эпиграмист, сочинитель смешных каламбуров, счастливец (не только по судьбе, но и по принципу, так как исповедуемый им акмеизм предписывал ему жизнелюбие и счастье).
- В. Набоков: Я думаю, что и сейчас по-русски кое-кто пишет неплохо. К примеру, Мандельштам, умерший в концентрационном лагере, был замечательным поэтом, но литература не может процветать, когда ограничивают человеческое воображение. (кстати, цитаты Набокова)
- Ю. Нагибин: И вообще-то глуховатый к творчеству современников Блок на дух не принимал Мандельштама, издевательски сравнивая его с безвестным московским поэтом-дилетантом. Лишь когда Мандельштам вымахал чуть не во весь свой поэтический рост, Блок проявил к нему некоторую снисходительность.
- С. Аверинцев: Без взаимоупора, без играющего спора двух видов точности – логической и музыкальной – мандельштамовская поэзия немыслима. Но она ждет от читателя не усидчивости любителя кроссвордов, а веселого угадывания полуслова. И вообще ее надо не читать, хотя бы и пресловутым «медленным чтением» – а слышать. Как она создавалась «с голоса», так ее и надо ловить: тоже «с голоса».
Буду признателен, если вы поделитесь с друзьями ссылкой на статью в социальных сетях. Воспользуйтесь кнопками сетей ниже .
О России
И опять к равнодушной отчизне Дикой уткой взовьется упрек, - Я участвую в сумрачной жизни, Где один к одному одинок.
Мы живем, под собой не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлевского горца.
Век мой, зверь мой, кто сумеет Заглянуть в твои зрачки И своею кровью склеит Двух столетий позвонки?
Чужелюбие вообще не входит в число наших добродетелей. Народы СССР сожительствуют как школьники. Они знакомы лишь по классной парте, да и по большой перемене, пока крошится мел.
Мысль Чаадаева — строгий перпендикуляр, восставленный к традиционному русскому мышлению. Он бежал, как от чумы, этого бесформенного рая.
О поэзии
Поэзия — это сознание своей правоты.
Чего ты жалуешься, поэзию уважают только у нас — за неё убивают. Ведь больше нигде за поэзию не убивают.
И, если подлинно поётся И полной грудью, наконец, Всё исчезает – остаётся Пространство, звёзды и певец!
Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолетности я влагаю в стих. В каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры.
А русскому стиху так свойственно величье, Где вешний поцелуй и щебетанье птичье.
Стихотворение живо внутренним образом, тем звучащим слепком формы, который предваряет написанное стихотворение. Ни одного слова еще нет, а стихотворение уже звучит. Это звучит внутренний образ, это его осязает слух поэта.
Качество поэзии определяется быстротой и решимостью, с которой она внедряет свои исполнительские замыслы-приказы в безорудийную, словарную, чисто количественную природу словообразования.
. Не расстреливал несчастных по темницам. Вот символ веры, вот поэтический канон настоящего писателя — смертельного врага литературы.
Поэзия — плуг, взрывающий время так, что глубинные слои времени, его чернозем, оказываются сверху. Но бывают такие эпохи, когда человечество, не довольствуясь сегодняшним днем, тоскуя, как пахарь, жаждет целины времен. Революция в искусстве неизбежно приводит к классицизму. Не потому, что Давид снял жатву Робеспьера, а потому, что так хочет земля.
Не идеи, а вкусы акмеистов оказались убийственны для символизма. Говорят, вера движет горы, а я скажу, в применении к поэзии: горами движет вкус.
Зодчий говорит: я строю ― значит, я прав. Сознание своей правоты нам дороже всего в поэзии и, с презрением отбрасывая бирюльки футуристов, для которых нет высшего наслаждения, как зацепить вязальной спицей трудное слово, мы вводим готику в отношения слов, подобно тому как Себастьян Бах утвердил ее в музыке. Какой безумец согласится строить, если он не верит в реальность материала, сопротивление которого он должен победить.
О памяти
Нам остаётся только имя: Чудесный звук, на долгий срок. Прими ж ладонями моими Пересыпаемый песок.
Не вспоминайте лишнего. Остановите "мемуары". Память, изнасилованная воспоминаньем, - как как та больная девушка с влажными красными губами, убегающая ночью на чадный петербургский вокзал: не увезет ли кто?
Читайте также: