Образ благодетеля в романе замятина мы цитаты
Обновлено: 22.12.2024
Боишься – потому что это сильнее тебя, ненавидишь – потому что боишься, любишь – потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Единственное средство избавить человека от преступлений – это избавить его от свободы.
секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот.
Значит – любишь. Боишься – потому что это сильнее тебя, ненавидишь – потому что боишься, любишь – потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Знание, абсолютно уверенное в том, что оно безошибочно, – это вера.
– Значит – любишь. Боишься – потому что это сильнее тебя, ненавидишь – потому что боишься, любишь – потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа.
Это потому, что никто не «один», но «один из». Мы так одинаковы…
у ней неправильно рассчитана скорость языка, секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот.
Следующая цитата
В романе-антиутопии «Мы» Евгений Замятин встает на защиту личности, ее прав и свобод. Впервые произведение увидело свет за границей, в Праге, в 1929 году. На родине же оно оставалось неизвестным почти до конца 20 столетия. Спустя много лет, мы поражаемся тому, насколько пророческими были взгляды автора.
Что же сумел предсказать Евгений Замятин? В первую очередь, конечно, тотальное подавление личности, представление о человеке как о маленькой части большого механизма, бездушного и беспощадного. Во-вторых, образ Благодетеля. Его черты напоминают не только Сталина, но и Гитлера, и Мао-Цзедуна. Что касается тайной полиции, Хранителей, то они тоже как под копирку списаны с гестаповцев. Мы можем отметить еще много схожих черт: Зеленая стена, которой окружено Единое государство, сразу отсылает нас к образу железного занавеса, Газовый колокол – к газовой камере пыток.
Роман «Мы» был предупреждением обществу. Уравниловка, сообщество людей, даже одетых одинаково, не могло привести ни к чему хорошему, только лишь к потере личности, человеческой души, творческого начала.
Так как же было устроено государство, в котором нет места индивидуальности, собственному «я»? Центральной фигурой такого устройства является Благодетель. В праздник Единогласия он в белых одеждах под звуки торжественного марша спускается к гражданам. Он уверен, что миллионы рук взметнутся вверх, чтобы отдать свои голоса за него. так было уже 47 раз подряд. Так будет и снова в 48 раз. Вместе с Благодетелем в Едином Государстве действует тайная полиция, так называемые Хранители. Их функция понятна и без лишних объяснений. правда, образ одного из Хранителей, S-471, выбивается из общей картинки. Посмотрим, с чем это может быть связано.
В первый раз с этим персонажем мы сталкиваемся, когда инженер Д-503 приходит со свидания с I-330. Математик хочет с кем-нибудь поделиться увиденным. Он понимает, что должен донести о нарушении порядка, но не может этого сделать. Тогда он лишь рассказывают Хранителю о том, что произошло с ним в Древнем Доме. Свидание с О-90 задерживает молодого человека, и время доноса упущено.
Образ названного Хранителя появляется и еще раз. Теперь уже инженер замечает его в толпе людей-заговорщиков, живущих за Зеленой стеной. Возлюбленная убеждает, что об этом месте никто не знает, но Д не может отделаться от мысли, что он видел именно лицо Хранителя. Нам же пока еще непонятно, что представитель тайной полиции переметнулся на сторону Мефи.
И третий заключительный эпизод происходит уже тогда, когда произведение подходит к своей развязке. Теперь все становится на свои места.
Следующая цитата
Если начать рассматривать мир Единого Государства с точки зрения архитектуры, то можно отметить, что перед нами разворачивается нечто строгое, подчиненное законам математики, геометрически выверенное. В описании пространства преобладает кубизм. В подтверждение этих слов приведем следующие примеры из текста: параллелепипеды прозрачных жилищ, напоминающие прямоугольные коробки, в которых проживают жители-номера, улицы прямые и хорошо просматриваемые, площади, трибуны.
В таком геометрическом пространстве и люди должны быть под стать. Замятин показывают, что жители несут на себе отпечаток этого строго упорядоченного мира: шары голов круглые и гладкие, закругленная О-90, тонкая и изящная I-330.
В мире Единого Государства стекла блещут своей стерильной чистотой, делая его еще более холодным, лишенным духовности и собственно жизни.
Еще одной чертой архитектурного строения мира идеального государства будущего является отсутствие наружных украшений. Каждый предмет строго функционален, дополнительные эстетические элементы ему вовсе не нужны.
Интересны образы жителей Единого Государства. Они не имеют имен, одни только лишь номера. Этот прием использован автором для того, чтобы показать полное отсутствие индивидуальности.
Как же протекает жизнь в этом строгом Государстве? Она строится на четких математических действиях: вычитании и сложении, умножении и делении. Все же жители – нечто среднее, обобщенное, лишенное внутреннего стержня. В такой среде невозможно увидеть гениев, творческие проявления искореняются сразу же.
Жизнь конкретного номера в Едином Государстве не имеет ценности, его легко можно заменить другим. Поэтому автор подчеркивает равнодушие строителей, когда при тестировании космического корабля погибло несколько инженеров.
Самостоятельность мышления в Едином Государстве не только не приветствуется, но еще и искореняется6 проводится операция по удалению участка мозга, отвечающего за фантазию.
Личностное проявление, отступление от существующих порядков – преступление, которое жестоко наказывается. В Едином Государстве введен праздник Правосудия. В этот день наказываются ослушавшиеся, их машина Благодетеля превращает в чистую, лишенную химических примесей лужу воды. Правда, отступивших от правил не так уж и много. Номера и сами в большей своей массе не хотят быть личностями, иметь индивидуальность и свой неповторимый внутренний мир.
Главный герой романа, инженер Д-503 постоянно колеблется, не зная, выдать ему I или нет. Ему было бы комфортнее и удобнее жить так, как раньше. Свое состояние после встречи с I-303 он считает неизлечимой болезнью. Номера испытывают потребность в постоянном указывании того, что им делать, в следовании правилам Часовой скрижали.
Следующая цитата
Образ Благодетеля в романе Е. Замятина "Мы" как зловещее предупреждение потомкам
Каждого мучил вопрос о том, какое будущее ждет Россию. Замятин по-своему видел проблему будущего человечества. Он критически относился ко всему, что происходило вокруг. И роман "Мы" был предостережением для его современников и их потомков о надвигающейся опасности вмешательства государства во все сферы жизни гражданского общества, может обеспечиваться за счет строгой регламентации математически совершенной жизни, всеобщим доносительством и совершенной техникой.
Сам Е. И. Замятин писал, что "этот роман-сигнал об опасности, угрожающей человеку и человечеству от власти машин и государства".
Замятин один из первых понял, что таит в себе тоталитарный режим, в чем именно его опасность. Так родился роман-антиутопия – прогноз на будущее, если настоящее захочет им стать.
Уже первая страница романа переносит читателя в далекое будущее, в фантастический мир, названный Единое государство. Этот мир - будущее общество, где решены все материальные запросы людские и где удалось выработать всеобщее, математически выверенное счастье путем упраздненной свободы, самой человеческой индивидуальности, право на самостоятельность воли и мысли. Человек здесь - только винтик в бездушной машине Единого государства, лишенный свободы, души и даже имени. И различаются люди только по нумерам-индексам. Все здесь представляют собой единое счастливое среднее арифметическое, обезличенное, лишенное индивидуальности.
В романе "Мы" великий инквизитор появляется вновь - уже в образе Благодетеля. Благодетель появляется уже на первой странице романа: "От имени Благодетеля объявляется всем нумерам Единого государства:
Всякий, кто чувствует себя в силах, обязан составлять трактаты, поэмы, манифесты, оды или иные сочинения о красоте и величии Единого государства.
Это будет первый груз, который понесет ИНТЕГРАЛ.
Да здравствует Благодетель!"
Благодетелю полностью подчинено все в Едином Государстве. Он управляет им, как бы находится на его вершине. Для нумеров он одновременно является и правителем, и богом. Они преклоняются перед ним и боятся его. Его внешний облик кажется им божественным, устрашающим, величественным, огромным. Во время праздника Единомыслия мы видим Благодетеля глазами главного героя Д-503, глазами каждого из граждан Единого государства. Его фигура "неподвижная, как из металла". Это будто бы и не человек, а какая-то статуя, монумент, необъяснимыми способами сумевший подчинить себе все вокруг. В описании особое внимание уделяется необыкновенным рукам Благодетеля. Руки являются важным средством его характеристики. На празднике Благодетель сидит высоко на кубе, мы смотрим на него снизу вверх, и неизбежно перед нами оказываются его руки: "Лица отсюда, снизу, не разобрать: видно только, что оно ограничено строгими, величественными квадратными очертаниями. Но зато руки. Так иногда бывает на фотографических снимках: слишком близко, на первом плане, поставленные руки – выходят огромными, приковывают взор - заполняют собой все. Эти тяжкие, пока еще спокойно лежащие на коленях руки - ясно: они - каменные, и камни - еле выдерживают их вес.
И вдруг одна из этих громадных рук медленно поднялась - медленный, чугунный жест. "
Эти руки и этот жест являются здесь символом давления Благодетеля на нумера, давления государства на человека. Благодетель предстает перед нами таким же обезличенным, как и подчиненные ему нумера. Нет лица, нет личности, но есть человек - функция. Да, Благодетель является именно человеком - функцией. На его месте мог быть любой другой, важна не его уникальность, индивидуальность, неординарность, а важна его роль носителя власти. Отсюда Благодетель – такой же винтик Единого Государства, пусть и находящийся на его вершине.
Во второй раз мы видим Благодетеля на празднике Единогласия и наблюдаем "величественное Его сошествие с небес": "Все глаза были подняты туда, вверх: в утренней, непорочной, еще не высохшей от ночных слез синеве - едва заметное пятно. Это с небес нисходил к нам Он - новый Иегова на аэро, такой же мудрый и любяще - жестокий, как Иегова древних. С каждой минутой он все ближе - и все выше навстречу ему миллионы сердец - и вот уже Он видит нас".
Здесь уже Благодетель прямо сравнивается с богом, с Иеговой. Здесь впервые говорится о душевных качествах Благодетеля - и это качества Бога - "мудрый и любяще - жестокий". Но сразу же в контрасте с этим дается и другое сравнение: ". я вместе с ним медленно озираю сверху: намеченные тонким голубым пунктиром концентрические круги трибун - как бы круги паутины, осыпанные микроскопическими солнцами (сиянье блях); и в центре ее - сейчас сядет белый, мудрый Паук - в белых одеждах Благодетель, мудро связавший нас по рукам и ногам благодетельными тенетами счастья. "
Благодетель сравнивается с огромным пауком, заключившим в свою паутину всех этих людей, которые сейчас смотрят на него снизу вверх, навязавшим им свою "формулу счастья", противоречащую всему существу человеческому.
Позднее, во время своей решающей встречи с Благодетелем, Д-503 уже видит своего повелителя по-другому. Благодетель впервые за всю рукопись верного его служителя Д-503 снимает свои "белые одежды" и спускаются с пьедестала. И еще настолько силен страх перед этим Нумером из нумеров, настолько сильно внушение, что Д-503 все еще кажется, будто он смотрит на Благодетеля снизу вверх, что он еще высоко, а на самом деле он здесь, прямо перед ним. Д-503 снова обращает внимание на его "огромные, чугунные руки - на коленях эти руки давили Его самого, подгибали колени. Он медленно шевелил пальцами".
Здесь уже руки - символ давления государства на Благодетеля, который полностью заключен в свою идею, и она давит на него самого. Все еще не видно его лица, оно "где-то в тумане", но голос вождя уже не давит, а звучит где-то близко, похож на обыкновенный, человеческий. И Д-503 не понимает, как такое может быть. Он удивлен, и ему кажется, что это оттого, что голос доходит до него с огромной высоты.
Благодетель еще страшен, но слова уже доступны, они разговаривают на равных, потому что Д-503 уже вырос из общего числа нумеров. Благодетель понимает это, сам же герой - не до конца. С осознанием это приходит духовное и интеллектуальное освобождение. На самом же деле Благодетель - это вполне обычный, даже заурядный человек: "Помню очень ясно: я засмеялся - поднял глаза. Передо мною сидел лысый, сократовски-лысый человек, и на лысине – капельки пота".
Д-503 понимает, "как все величественно-банально и до смешного просто".Подчеркиваются не глаза - зеркало души, не какие-либо другие особенности во внешности Благодетеля. Лысина указывает на заурядность, а мелкие капельки пота на ней – на естественные человеческие начала в данном облике, который на стадионе больше походил на монумент. Оказывается, что не Бог, он такой же человек, а обезличивания, номера, униформы - все это навязано человеку в Едином Государстве.
О, даже "разоблаченный", Благодетель остается сильным, мудрым, гордым, потому что сильна и мудра его идея. Он высказывает ее убедительно, громоподобно, ибо безоговорочно верит в нее. Эта идея обрела реальные черты Единого Государства, и Благодетель до конца верен ей и будет защищать ее. Она заключается в счастье, насильственно привитом человеку: "Вспомните: синий холм, крест, толпа. Одни - вверху, обрызганные кровью прибивают тело к кресту; другие - внизу, обрызганные слезами, смотрят. Не кажется ли вам, что роль тех, верхних - самая трудная, самая важная. А сам христианский, милосерднейший Бог, медленно сжигающий на адском огне всех непокорных, - разве он не палач? И разве сожженных христианами на кострах меньше, чем сожженных христиан? А все-таки - поймите это, все-таки этого Бога веками славили как Бога любви. Абсурд? Нет, наоборот: написанный кровью патент на неискоренимое благоразумие человека. Даже тогда - дикий, лохматый - он понимал: истинная, алгебраическая любовь к человеку - непременно бесчеловечна, и непременный признак истины - ее жестокость. Как у огня - непременный признак тот, что он сжигает. Покажите мне не жгучий огонь?"
Благодетель утверждает, что именно такая любовь и такая истина нужны человеку. Это и есть его формула счастья. Для него понятия "любовь" и "жестокость" неотделимы. "Я спрашиваю: о чем люди - с самых пеленок - молились, мечтали, мучались? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье - и потом приковал их к этому счастью на цепь. Что же другое мы теперь делаем, как не это?"
Благодетель утверждает, что народ, люди сами, причем с самого рождения, буквально по самой природе своей мечтают и нуждаются в жестоком пастыре. Причем не важно, кто он: он может быть даже жестоким тираном, главное, чтобы он мог каждого человека превратить, для его же пользы, в раба, в муравья, в обезличенный нумер.
"И вот в тот момент, когда мы уже догнали эту мечту, когда мы схватили ее вот так (его рука сжалась: если бы в ней был камень - из камня брызнул бы сок), когда уже осталось освежевать добычу и разделить ее на куски - в этот самый момент вы - вы. " И в этот самый момент появляется он, человек с "душой", способный противостоять мощному логическому натиску любой рациональной идеи. Ведь Д-503 пришел именно для того, чтобы помешать исполнению замысла вождя, даже сам того не ведая. Перед ним стоит выбор: либо отдаться настоящему счастью, свободе, свободе души, воли, мысли, но чреватому болью и разочарованием (что особенно подчеркивает Благодетель своими высказываниями), либо счастью, навязанному, насильственному счастью, которое достигается полным порабощением разума человека. И Д-503 не примет доводов Благодетеля (он рассмеется ему в лицо), и поймет, на чем строятся эти доводы, – на лжи и фальши.
Сравнение образов Великого Инквизитора и Благодетеля: традиции и новаторство
Великий Инквизитор и Благодетель – два сильных мира сего, решивших переделать мир, считая его несовершенным, и создать некую стройную упорядоченную систему жизни для человечества, уничтожить в человеке всякую инициативу, отнять свободу. Людям нужно дать то счастье, которое, по мнению исследуемых образов, заслуживает человек как существо ничтожное. Великий Инквизитор и Благодетель – две сильных властных личности, мудрые мыслители, гордые, неотступные. Они горды участью своей (спасители человечества), горды страданием своим, ибо вынуждены лгать и карать неподвластных ради осуществления главной идеи. Они мудры, идеи, которые они выдвигают, выстраданы ими же: кардинал вернулся к людям из пустыни, где принял гордое истязание во имя Бога. Благодетель выдвинул свою программу спасения человечества после многолетней войны, принесшей ужасные жертвы, и они будут верны им вечно.
Теории их построены на том, что человек, по словам Великого Инквизитора, "слаб и подл", он "был устроен бунтовщиком; разве бунтовщики могут быть счастливыми?" И "нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, перед кем преклониться". Благодетель продолжает развивать эту мысль: "Я спрашиваю: о чем люди – с самых пеленок – молились, мечтали, мучались? О том, чтобы кто-нибудь раз и навсегда сказал им, что такое счастье, – и потом приковал их к этому счастью на цепь".
И Благодетель, и Инквизитор всеми силами и доводами пытаются убедить своих оппонентов (Христос и Д-503) в своей правоте. Благодетель утверждает, что "в раю уже не знают желаний, не знают жалости, не знают любви, там – блаженные – с оперированной фантазией (только потому и блаженные) – ангелы, рабы Божьи" Путь к счастью очевиден для обоих через попрание свободы. Они решили дать людям единственную цель в жизни – стремление к материальному достатку. Они уверены, что большинство людей будут рады подобной переделке мира. Что они только и ждут, чтобы их взяли под контроль. Что наличие свободы и ответственности, независимость лишают человека счастья, обременяют его.
Тех же, кто не признаёт общего счастья, бунтовщиков, гордецов – ждет единственная участь "Палач? Что же? Вы думаете, я боюсь этого слова? А вы пробовали когда-нибудь содрать с него скорлупу и посмотреть, что там внутри?. Истинная, алгебраическая любовь к человечеству – непременно бесчеловечна, и непременный признак истины – ее жестокость. Как у огня – непременный признак тот, что он сжигает. Покажите мне не жгучий огонь?"
Прокламация главных идеологов тоталитаризма звучит убедительно, громоподобно, ибо они на взлете. Оба подошли к моменту решающей битвы за свои идеи, оба, наконец, вступили на широкую дорогу осуществления этих идей. И если Великий Инквизитор находится в начале пути, то Благодетель стоит в его успешном завершении: придумана Великая операция, и тогда "мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы".
Великий Инквизитор и Благодетель мечтают создать тоталитарное государство, в котором человек станет обезличенным существом. В таком государстве общее выше отдельного, "смирение – добродетель, а гордыня – порок, "МЫ" – от Бога, а "Я" – от дьявола".
Сами собой рождаются вопросы: выстоит ли человек под давлением этой мощной системы? Изменится ли сам человек? Как далеко зайдут в человеке эти изменения? ответы на них дает молчаливый узник, в будущем Д-503, или любой взбунтовавшийся человек, осознающий всю фальшивость их идей, человек страдающий, но при этом жаждущий этого страдания больше всего на свете. Сами того не ведая, они пришли, чтобы помешать исполнению заветной мечты вождя. Они сами и есть опровержение всех их стройных теорий.
Д-503 – человек, в котором возродилась "душа", а значит, однажды она возродится и в другом нумере, ибо душа человека бессмертна, и никакой Благодетель не способен убить ее. Тем более Великий Инквизитор не способен переубедить своего узника. Христос никогда не будет побежден, он не сможет отречься от самого себя, и его ждет второе аутодафе. Д-503 тоже будет уничтожен, прооперирован.
Гибель этих героев неизбежна по законам мира антиутопии. Важно то, как они сумели утвердить свое "Я", смогли пустить трещину, надломить идеологию вождя. Д-503 рассмеялся в лицо Благодетелю, а Христос целует кардинала Велико Инквизитора. А это означает только одно, и это почувствует каждый внимательный читатель. А именно – победу этих героев над своими палачами, человеческой природы над навязыванием другим бесчеловечных идей, победу души и свободы над рабством и жестокостью.
Как мы видим, сопоставимость "Легенды" Федора Достоевского и романа Евгения Замятина "Мы" важна и необходима. И это не вследствие заимствования идей. Сама жизнь давала писателям сюжеты для их произведений. Суть тоталитарного режима рождает те противоречия, которые показывают нам писатели. И это относится не только к тоталитаризму. Роман и "Легенда" – удивительные зеркала, в которых узнают себя любые режимы, основанные на подавлении человеческой личности, вытравливании души из человека, где царствуют насилие и подчинение.
Любое общество, государство, построенное по законам подобного режима, в каком бы веке ни было основано, – будь то времена инквизитора Торквемады в Испании или в наши дни в любой стране – всегда до банальности одинаково и имеет одну и ту же цель. И писателю-гуманисту будь то Достоевский, Замятин, Хаксли или Оруэлл, это видно особенно четко. Им, творчество которых призвано служить человеку и основано на идее личности. Также понятно, что всем утопиям, стремящимся упорядочить жизнь, дорогу преградит именно свобода этой личности. И поэтому антиутопии Достоевского и Замятина будут оставаться зловещим предупреждением всем тем, кто мечтает о переделке мира.
Авторы предсказывают грядущие катаклизмы, говоря о том, что переделка всех людей по одному сухому образцу обречена и ужасна, потому как выстроить все в заданном направлении невозможно, да и предугадать ничего нельзя. Получится кто угодно, только не человек. Скорее, получеловек, которого можно либо испортить, либо уничтожить, но не подарить ему счастье. Ф. Достоевский и Е. Замятин говорят нам со страниц своих произведений, что счастья этого не будет никогда, если не будет свободы, потому что счастье возможно только в свободном обществе.
Читайте также: