Нико ди анджело цитаты
Обновлено: 22.12.2024
Она подняла руку.
Аннабет положила руку мне на позвоночник, и мурашки побежали у меня по коже. Я подвинул ее пальцы к той единственной точке, что привязывала меня к смертной жизни. Мне показалось, что по моему телу прошел ток напряжением в тысячу вольт.
— Ты меня спасла, — выдавил я. — Спасибо.
Она убрала руку, но я ее не отпустил.
Она посмотрела на солнце, встававшее над городом. В это время по улицам должны были двигаться миллионы машин, но мы не слышали ни одного автомобильного гудка, а по тротуарам не спешили толпы людей.
Издалека до меня донесся вой автомобильной сирены. Где-то над Гарлемом в небо поднимался столб черного огня.
«Сколько же плит было включено, когда людей усыпили чары Морфея? — думал я. — Сколько людей уснули, готовя обед?»
Скоро начнутся еще пожары. Все ньюйоркцы в опасности — и все они теперь зависят только от нас.
— Ты спрашивал, почему Гермес разозлился на меня, — начала Аннабет.
— Слушай, тебе нужно отдохнуть…
— Нет, я хочу тебе сказать. Меня это уже давно беспокоит. — Она пошевелила плечом и поморщилась. — В прошлом году у меня в Сан-Франциско объявился Лука.
— Собственной персоной?! — У меня было такое чувство, будто мне шарахнули молотком по лбу. — Пришел к тебе домой?
— Это случилось до того, как мы побывали в Лабиринте. До того… — Голос у Аннабет сорвался, но я понял, что она хочет сказать: «До того, как он стал Кроносом». — Он пришел с белым флагом. Сказал, что ему нужно только пять минут — поговорить со мной, и все. Знаешь, он выглядел таким испуганным. Он сказал, что Кронос с его помощью собирается завоевать мир. Он сказал, что хочет убежать, как в прежние времена. Он хотел, чтобы я убежала вместе с ним.
— Но ты ему не поверила.
— Конечно нет. Я решила, что это такая уловка. К тому же… многое изменилось с прежних времен. Я сказала Луке «нет». Он взбесился. Сказал… он сказал, что лучше уж мне прикончить его прямо тут, на месте, потому что другого случая у меня не будет.
На лбу у Аннабет снова выступил пот. Эта история отнимала у нее слишком много энергии.
— Все хорошо. Попытайся немного отдохнуть.
— Ты не понимаешь, Перси. Гермес был прав. Может, если бы я пошла с ним, то мне удалось бы его отговорить. Или… или… у меня ведь был нож. А у Луки — ничего. Я могла бы…
— Убить его? — спросил я. — Знаешь, это было бы нехорошо.
Аннабет зажмурила глаза.
— Лука сказал, что Кронос хочет его использовать «как инструмент для достижения цели». Это его слова. Кронос собирался использовать его и стать еще более сильным.
— Он так и сделал, — кивнул я. — Он овладел телом Луки.
— Но что, если тело Луки — это только нечто промежуточное? Что, если Кронос хочет стать еще более могущественным? Я могла бы его остановить. Эта война началась по моей вине.
Я слушал ее рассказ, и мне показалось, что я снова в Стиксе, пытаюсь замедлить растворение в черных водах. Я вспомнил прошлое лето, когда двуликий бог Янус предупреждал Аннабет, что ей предстоит сделать серьезный выбор и это случится после того, как она встретится с Лукой. Кое-что говорил ей и Пан: «Ты сыграешь важную роль, хотя сейчас и представить себе не можешь какую».
Я хотел спросить ее о том видении, что показала мне Гестия, — о ее встрече с Лукой и Талией. Я знал, это как-то связано с моим пророчеством, но не понимал этого.
Я еще не успел собраться с духом, чтобы задать эти вопросы, как дверь на террасу открылась и вошел Коннор Стоулл.
Гроувер перекусывал в гостиной. Он был в боевом одеянии — кольчуга из коры деревьев и веточек, а из-за пояса у него торчали деревянная дубинка и свирели.
Домик Деметры соорудил настоящий шведский стол в кухне отеля, где было все — от пиццы до ананасового мороженого. Гроувер, к сожалению, ел мебель. Он уже сгрыз набивку с мягкого стула, а теперь доедал подлокотник.
— Братишка, — предупредил я, — ты что-то разошелся. Мы здесь только временно.
— Ай-ай-ай! — Все лицо у него было в клочьях обивки. — Извини, Перси. Ведь это мебель в стиле Людовика Шестнадцатого. Вкуснотища. А потом я всегда ем мебель, когда…
— …когда волнуешься, — продолжил я. — Да, я знаю. Так что у нас?
Он постучал по полу копытцами.
— Мне сказали про Аннабет. Как она.
— Она поправится. А сейчас отдыхает.
— Это хорошо. — Гроувер глубоко вздохнул. — Я мобилизовал большинство духов природы в городе… ну, по крайней мере, тех, кто пожелал меня слушать. — Он потер лоб. — Я и понятия не имел, что желудями можно бить так больно. Как бы там ни было, мы помогаем чем можем.
Сатир рассказал мне о схватках, в которых они участвовали. Они в основном прикрывали те части города, где у нас не хватало полубогов. Адские гончие с помощью движения по теням появлялись за нашей передовой, а дриады и сатиры прогоняли их. В Гарлеме объявился молодой дракон, и, прежде чем монстра удалось победить, погибло с десяток лесных нимф.
В этот момент вошла Талия с двумя своими помощницами. Она мрачно кивнула мне, вышла на террасу проведать Аннабет, а потом вернулась. Она дослушала доклад Гроувера — подробности становились все мрачнее и мрачнее.
— Мы потеряли двадцать сатиров против нескольких великанов в Форт-Вашингтоне, — сказал он дрожащим голосом. — Почти половина из них — моя родня. В конечном счете речные духи утопили великанов, но…
Талия закинула на плечо лук.
— Перси, силы Кроноса концентрируются у всех мостов и туннелей. И Кронос там — не единственный титан. Одна из моих охотниц засекла этакую громадину в золотистых доспехах — он собирает армию на берегу Джерси. Я не знаю, кто он такой, но он излучает энергию, как это свойственно только богам или титанам.
Я вспомнил золотистого титана из моего сна — того, что превратился в языки пламени на горе Отрис.
Талия пожала плечами.
— Мы перекрыли туннели метро, ведущие на Манхэттен. Там действуют мои лучшие следопыты. И еще. Похоже, враг готовит атаку к вечеру. Я думаю, что Луке… — она поправилась, — то есть Кроносу, нужно время, чтобы восстановиться после вчерашней схватки. Он все еще не освоился в своей новой форме. Он расходует слишком много энергии, замедляя время в городе.
— К тому же большинство его воинов сильнее по ночам. Они вернутся с заходом солнца.
Талия покачала головой.
— Я знаю, что госпожа Артемида появится здесь, если сможет. И Афина. Но пока Зевс приказал им держаться поблизости от него. Последнее, что я слышала: Тифон уничтожает долину реки Огайо. К полудню он должен добраться до Аппалачей.
— Так что у нас, — сказал я, — до его прибытия в лучшем случае два дня.
Джейк Мейсон откашлялся. Он стоял так тихо, что я почти забыл о его присутствии.
— Перси, еще кое-что, — сказал он. — Судя по тому, что Кронос появился на мосту Уильямсберг, он знал, что встретит тебя там. И он передислоцировал свои силы к самым слабым нашим местам. Не успели мы развернуться, как он изменил тактику. Он почти не предпринял никаких действий в туннеле Линкольна, где охотницы были сильны. Он направил свои силы в наши самые уязвимые точки, словно знал.
— Словно получал информацию изнутри, — кивнул я. — От своего шпиона.
— Какого шпиона? — спросила Талия.
Я рассказал ей о серебряном брелке, что показывал мне Кронос. Через него шпион связывался с титаном.
— Это плохо, очень плохо, — нахмурилась Талия.
— Это может быть кто угодно, — добавил Джейк. — Мы все присутствовали, когда Перси отдавал приказы.
— Но что же нам делать? — спросил Гроувер. — Обыскать всех полукровок и найти этот брелок в форме косы?
Они все смотрели на меня в ожидании решения. Даже если наше положение казалось безнадежным, я не мог показать им, как я близок к панике.
— Мы продолжим сражаться, — сказал я. — Мы не можем отвлекаться на этого шпиона. Если мы будем подозревать друг друга, то это не пойдет нам на пользу. Вы, ребята, здорово дрались прошлой ночью. Я не мог бы пожелать себе более отважной армии. Давайте установим время дежурств. Отдыхайте, пока есть возможность. У нас впереди долгая ночь.
Ребята согласно закивали. Каждый отправился заниматься своим делом — поспать, или поесть, или отремонтировать оружие.
— Тебе тоже нужно отдохнуть, Перси, — предложила Талия. — Мы тут подежурим. Пойди приляг. Нам нужно, чтобы к ночи ты был в хорошей форме.
Я не стал с ней спорить — нашел ближайшую спальню и грохнулся на кровать с пологом. Я думал, что слишком взвинчен и не смогу уснуть, но веки у меня почти сразу же сомкнулись.
Во сне я увидел Нико ди Анджело — он был один в саду Аида. Он только что выкопал ямку в одной из клумб Персефоны, и я подумал, что царице это ой как не понравится. Он налил в лунку вина из кубка и начал читать заклинание: «Пусть снова вкушают мертвые. Пусть они восстанут и примут это подношение. Мария ди Анджело, покажись!»
Собрался белый дымок, сформировалась человеческая фигура, но это была не мать Нико. Это была темноволосая девочка со смуглой кожей и в серебристых одеждах охотницы.
— Бьянка, — сказал Нико. — Но…
«Не вызывай нашу мать, Нико, — остерегла его девочка. — Она тот единственный дух, который тебе запрещено видеть».
— Почему? — спросил он. — Что скрывает наш отец?
«Боль, — ответила Бьянка. — И ненависть. Проклятие, которое восходит к великому пророчеству».
— Что ты хочешь этим сказать? Я должен знать.
«Это знание только причинит тебе боль. Помни, о чем я тебе сказала: роковая беда детей Аида — злопамятность».
— Я знаю, — ответил Нико. — Но я уже не тот, что прежде. Не нужно пытаться защитить меня, Бьянка.
«Брат, ты не понимаешь…»
Нико взмахнул рукой, рассеивая туман, и образ Бьянки исчез.
— Мария ди Анджело, — снова сказал он, — ответь мне.
Теперь появился другой образ. Явление это скорее напоминало сцену, а не одиночного призрака. В тумане я увидел Нико и Бьянку маленькими детьми, они играли в холле шикарного отеля, гонялись друг за дружкой среди мраморных колонн.
На диване неподалеку сидела женщина в черном платье, перчатках и черной шляпке с вуалью — так одевались кинозвезды в фильмах сороковых годов. У нее были улыбка Бьянки и глаза Нико.
В кресле рядом с ней сидел крупный холеный джентльмен в костюме из ткани в тонкую полоску. С изумлением я вдруг понял, что это Аид. Он наклонялся к женщине, что-то говорил ей и отчаянно при этом жестикулировал.
— Нет, любовь моя. — Она говорила с итальянским акцентом. — Чтобы наши дети росли в Царстве мертвых? Я на это никогда не пойду.
— Мария, послушай меня. Из-за войны в Европе другие боги ополчились на меня. Было произнесено пророчество. Моим детям угрожает опасность. Посейдон и Зевс втянули меня в их соглашение. Теперь никто из нас больше не сможет иметь детей-полукровок.
— Но у тебя уже есть Нико и Бьянка. Что уж…
— Нет! Пророчество говорит о ребенке, которому исполняется шестнадцать. Зевс провозгласил, что дети, которые у меня уже есть, должны быть отданы в Лагерь полукровок для надлежащей подготовки, но мне известно, что это означает. В лучшем случае они будут под наблюдением, в заключении, их настроят против отца. Но еще вероятнее, он не станет рисковать. Он не позволит моим детям-полукровкам достичь шестнадцати лет. Он найдет способ их уничтожить, а я на такой риск пойти не могу!
— Certamente,[Несомненно (ит.).] — сказала Мария. — Мы останемся вместе. Зевс просто un imbecille.[Слабоумный (ит.).]
Я не мог не восхититься ее мужеством. Аид тревожно обшарил взглядом потолок.
— Мария, пожалуйста, я тебе уже говорил: Зевс дал мне срок — на прошлой неделе я должен был отдать детей в этот лагерь. Его гнев будет ужасен. А вечно прятать тебя я не могу. Пока ты с детьми — ты тоже подвергаешься опасности.
Мария улыбнулась, и у меня опять мурашки побежали по коже от того, как она похожа на свою дочь.
— Ты ведь бог, любимый. Ты нас защитишь. Но я не возьму Нико и Бьянку в Царство мертвых.
Аид в отчаянии заломил руки.
Мария ди Анджело тихонько рассмеялась.
— Ты добрый человек, мой любимый. Щедрый. Если бы другие боги знали тебя так, как я, то они и относились бы к тебе по-другому, без страха. Но Нико и Бьянке нужна мать. И потом, они ведь только дети. Боги не причинят им вреда.
— Ты не знаешь мою семейку, — мрачно сказал Аид. — Пожалуйста, Мария, я не могу тебя потерять.
— Ты меня не потеряешь. — Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам. — Подожди, я только возьму сумку. Присмотри за детьми.
Мария поцеловала повелителя мертвых и встала с дивана. Аид проводил ее взглядом — она поднималась по лестнице, и каждый ее шаг словно причинял ему боль.
Мгновение спустя он напрягся. Дети прекратили играть, словно и они что-то почувствовали.
— Нет! — сказал Аид.
Но даже он, бог, был здесь бессилен. У него лишь хватило времени на то, чтобы воздвигнуть стену черной энергии вокруг детей, — и тут отель взорвался.
Сила взрыва была такова, что вся сцена расплылась. Когда четкость изображения снова вернулась, я увидел Аида среди руин — он стоял на коленях, обнимая искалеченное тело Марии ди Анджело. Вокруг него все еще бушевало пламя. С небес на землю неслись молнии, гремел гром.
Маленькие Нико и Бьянка, ничего не понимая, смотрели на мать. За ними появилась фурия Алекто, она шипела и хлопала кожистыми крыльями. Дети, похоже, даже не заметили ее.
— Зевс! — Аид воздел кулак к небу. — Я тебя уничтожу за это! Я оживлю ее!
— Мой повелитель, это выше твоих сил, — сказала Алекто. — Из всех бессмертных ты превыше всего должен уважать законы смерти.
Аид от бешенства потерял голову. Я боялся, что он проявится в своей истинной форме, отчего его дети аннигилируются, но в последний момент он все же взял себя в руки.
— Возьми их, — велел он Алекто, едва сдерживая рыдания. — Сотри в Лете их воспоминания и отнеси в отель «Лотос». Там Зевс ничего с ними не сделает.
— Как прикажешь, повелитель. А тело женщины?
— Возьми и ее, — горько сказал он. — Исполни над ней древние ритуалы.
Алекто, дети и тело Марии растворились в тени, и на руинах остался один Аид.
— Я тебя предупреждала, — раздался новый голос.
Аид повернулся. У дымящихся останков дивана стояла черноволосая, коротко остриженная девочка в цветастом платье, она смотрела на него печальными глазами. Ей было лет двенадцать, не больше. Я ее не знал, но она показалась мне до странности знакомой.
— И ты осмелилась прийти сюда? — зарычал Аид. — Да я тебя в пыль сотру!
— Не получится, — сказала девочка. — Меня защищает сила Дельф.
Мурашки побежали у меня по коже, когда я понял, что передо мной — дельфийский оракул в те времена, когда она была живой и юной. Такой она была почему-то даже страшнее, чем в виде мумии.
— Ты убила женщину, которую я любил! — взревел Аид. — Вот что сделало твое пророчество!
Он грозно надвинулся на девочку, но она даже не шелохнулась.
— Зевс предназначал этот взрыв для детей, — сказала она. — Потому что ты не подчинился его воле. Я к этому не имею никакого отношения. И я тебя предупреждала, что ты должен спрятать их как можно скорее.
— Я не мог! Мария мне не позволяла! И потом, они невинны.
— И тем не менее они твои дети, а это делает их опасными. Даже если ты спрячешь их в отеле «Лотос», то всего лишь отложишь на потом решение проблемы. Нико и Бьянка смогут вернуться в мир только после того, как им исполнится шестнадцать лет.
— Все из-за твоего так называемого великого пророчества. И ты вынудила меня дать клятву, что у меня не будет других детей. Ты оставила меня ни с чем!
— Я предвижу будущее, — вздохнула девочка. — Но не могу его изменять.
В глазах бога загорелся черный огонь, и я понял — сейчас случится что-то ужасное. Я хотел крикнуть девочке: «Беги или спрячься!»
— Тогда, оракул, выслушай слова Аида, — заревел он. — Возможно, не в моих силах вернуть Марию. Возможно, не в моих силах убить тебя прежде времени. Но твоя душа — она смертна, и я могу проклясть тебя.
Глаза девочки расширились.
— Я клянусь, — проговорил Аид, — пока мои дети остаются изгоями, пока на мне лежит проклятие твоего великого пророчества, дельфийский оракул никогда не получит нового смертного тела. Ты никогда не обретешь покоя. Никто другой не займет твоего места. Твое тело увянет и умрет, но дух оракула останется запертым внутри тебя. Ты будешь произносить свои горькие пророчества, пока не превратишься в прах. Оракул умрет вместе с тобой!
Девочка вскрикнула, и туманный образ распался. Нико упал на колени в саду Персефоны, его лицо побелело от ужаса. Возвышаясь над ним в своем черном одеянии, стоял настоящий Аид и грозно смотрел на сына.
— Ну и что ты тут делаешь? — спросил он у Нико.
Мое сновидение заполнилось черным взрывом, и сцена переменилась.
По пляжу белого песка шла Рейчел Элизабет Дэр в купальнике и повязанной на поясе футболке. На плечах и лице у нее были солнечные ожоги.
Она опустилась на колени и принялась что-то выводить пальцем на песке в зоне прибоя. Я попытался разобрать буквы, но у меня ничего не получилось. Я решил, что дело тут в моей дислексии, но потом понял, что Рейчел пишет по-древнегречески. Это было невероятно. Нет, такого сна просто быть не могло!
Рейчел написала несколько слов и пробормотала:
Я умею читать по-гречески, но успел распознать только одно слово, прежде чем волна смыла написанное: . то есть мое имя — Персей.
Рейчел резко встала и отошла от воды.
— О боги, — вздохнула она. — Вот что это значит.
Она развернулась и, взрыхляя песок, побежала назад на свою виллу. Тяжело дыша, она взбежала на крыльцо, и ее отец, оторвав глаза от «Уолл-стрит джорнал», посмотрел на нее.
— Папа, — сказала Рейчел. — Мы должны вернуться.
Губы ее отца скривились, словно он пытался вспомнить, как улыбнуться.
— Вернуться? Да мы только что сюда приехали.
— В Нью-Йорке беда. Перси угрожает опасность.
— Он тебе что, звонил?
— Ну… не совсем чтобы звонил. Но я знаю. Чувствую.
Мистер Дэр сложил газету.
— Мы с твоей матерью так долго ждали этого отпуска.
— Нет, ничего вы не ждали. Вы оба ненавидите море! Просто вы слишком упрямы, чтобы признаться в этом.
— Послушай меня, Рейчел…
— Я тебе говорю, что в Нью-Йорке происходит бог знает что! Весь город… я не знаю, что именно, но на него напали.
Следующая цитата
Нико и Хейзел обменялись взглядами, возможно, сравнивая их показатели радара смерти Аида/Плутона. Лео пробрала дрожь. Хейзел никогда не выглядела как дитя Подземного мира, а вот Нико ди Анджело — этот парень был жутковат.
Добавила WWiasley 10.02.17- Скопировать
- Сообщить об ошибке
– У меня нет друзей! – закричал Нико. – Я ушел из Лагеря Полукровок, потому, что там не было места для меня! Нигде и никогда нет места для меня!
Добавила WWiasley 20.03.17- Скопировать
- Сообщить об ошибке
. Я сын Аида, Джейсон. Я мог бы с тем же успехом вымараться в крови или нечистотах, отношение ко мне не изменится. Я чужой всегда и везде. Я даже не из этого столетия. Но даже того показалось мало, чтобы отделить меня от всех остальных. Ко всему прочему я еще и. еще.
Добавила WWiasley 26.03.17- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Перси — самый могущественный полубог из всех, которых я когда-либо встречал. Без обид, ребята, это правда. Если кто и сможет выжить, то это он, особенно вместе с Аннабет. Они найдут дорогу через Тартар.
Пояснение к цитате: Добавила WWiasley 10.02.17- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Фрэнк едва не подпрыгнул, когда понял, что Нико стоит прямо у него под боком. Этот парень всегда был такой тихий и погруженный в себя, что, казалось, он буквально исчезал на то время, пока не решал вступить в разговор. Может, среди них одна лишь Хейзел на самом деле вернулась из мира мертвых, но Нико производил куда более потустороннее впечатление.
Следующая цитата
— Отец, — сказал Нико, — ты обещал, что Перси не пострадает. Ты сказал, что если я приведу его, то ты расскажешь мне о моем прошлом. о моей маме.
Королева Персефона драматично вздохнула.
— Мы могли бы не говорить о той женщине в моей присутствии?
— Прости, моя голубка, — сказал Аид. — Я должен был ему что-то пообещать.
Женщина по-старше фыркнула.
— Я предупреждала тебя, дочь. Этот Аид — негодяй и мерзавец. Ты бы могла выйти замуж за бога врачей или бога докторов, но нееееет. Тебе совершенно необходимо было съесть тот гранат.
Добавила tequila1989 28.02.10
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
— Как ты можешь вот так запросто со мной разговаривать? Разве ты не знаешь, что я могу призывать зомби, и скелетов, и.
— Прямо сейчас у тебя не хватило бы сил призвать даже куриную косточку, ди Анджело.
Следующая цитата
Джейсон не раз катался на ветре. Но стать ветром — это оказалось совсем другое.
Он лишился контроля, мысли разбегались, исчезла граница между его телом и всем остальным миром. Ему подумалось, интересно, монстры при гибели чувствуют себя так же — обращаются в пыль, беспомощные и бесформенные?
Джейсон ощущал неподалеку присутствие Нико. Западный Ветер нес их в небе над Сплитом. Вместе они пролетели над холмами, миновали римские акведуки, шоссе и виноградники. Приблизившись к горам, Джейсон заметил руины римского города в долине под ними — разрушенные стены, квадраты бывших строений и изломанные дороги, все заросшее зеленью — прямо как огромная игровая доска, поросшая мхом.
Фавоний опустил их в самом сердце руин рядом с обломками колонны размером с секвойю.
К Джейсону вернулось тело. В первый миг вновь обладать формой по ощущениям оказалось еще хуже, чем превратиться в ветер: на него будто набросили свинцовое пальто.
— Да, человеческие тела ужасно громоздки, — произнес Фавоний, словно прочтя его мысли. Бог ветра уселся на ближайшую стену, примостил сбоку корзину с фруктами и подставил свои красно-коричневые крылья солнечным лучам. — Если честно, я вообще не понимаю, как вы выдерживаете их целыми днями…
Джейсон быстро осмотрел периметр. Когда-то здесь был крупный город. Он заметил руины храмов и терм, наполовину ушедший в землю амфитеатр и пустые пьедесталы, на которых когда-то наверняка стояли статуи. Целые ряды колонн тянулись в никуда. То там, то здесь, подобно каменным стежкам на зеленом полотне, в холмах просматривались остатки стен старого города.
Кое-где виднелись следы раскопок, но большая часть города была заброшена, словно он был оставлен на волю стихий последние два тысячелетия.
Имя бога эхом прокатилось по округе, как если бы множество чьих-то голосов зашептало его в тени руин.
В этом месте было нечто такое, из-за чего у Джейсона побежали по спине мурашки еще быстрее, чем от подземелья в Сплите. Юноша особо никогда не думал о Купидоне. И уж явно не считал его страшным. Даже в глазах римских полубогов это имя ассоциировалось с глупым крылатым младенцем с игрушечным луком и стрелой, парящим по округе в своем подгузнике в День святого Валентина.
— О, он совсем не такой, — сказал Фавоний.
— Ты читаешь мои мысли?
— Нет нужды, — Фавоний подбросил в воздух свой бронзовый обруч. — Абсолютно все представляют Купидона неправильно… пока не встретятся с ним.
Нико оперся о колонну, даже со стороны было видно, как сильно у него дрожали колени.
— Эй, старик… — Джейсон шагнул к нему, но Нико махнул рукой, останавливая его.
Трава вокруг ног Нико потемнела и пожухла. Смерть разливалась все дальше, словно из его подошв сочился яд.
— Ах… — Фавоний с сочувствием покивал. — Не буду винить тебя за твое волнение, Нико ди Анджело. Ты знаешь, как я начал служить Купидону?
— Я никому не служу, — пробормотал Нико. — И уж точно не Купидону.
Но Фавоний продолжил, как будто ничего не слышал:
— Я влюбился в смертного по имени Гиацинт. Он был в высшей мере исключительным человеком.
— Он. — туман в мозгах Джейсона после путешествия в виде ветра все еще не рассеялся, так что до него дошло не сразу. — А-а…
— Да, Джейсон Грейс, — Фавоний приподнял бровь. — Я влюбился в парня. Это так сильно тебя шокирует?
Если совсем честно, Джейсон не знал, что ответить. Он старался не задумываться о любовной жизни богов, и неважно, в кого они влюблялись. В конце концов, его отец Юпитер тоже не отличался идеальным поведением. По сравнению с другими известными ему любовными скандалами с участием олимпийских богов известие о любви Западного Ветра к смертному парню не казалось таким уж шокирующим.
— Да нет. Так что… Купидон пронзил тебя своей стрелой и ты влюбился?
— В твоих устах все так просто. Но поверь, любовь никогда не бывает проста. Видишь ли, богу Аполлону тоже нравился Гиацинт. Правда, он утверждал, что они всего лишь друзья. Уж не знаю… Но однажды я увидел их вместе, играющих в койтс…
Опять это странное слово.
— Игра кольцами, — пояснил Нико, хотя его было едва слышно. — По типу подковы.
— Похоже, — согласился Фавоний. — В общем, меня обуяла ревность. Вместо того чтобы спросить открыто и выяснить правду, я поднял ветер и направил тяжелое металлическое кольцо прямо в голову Гиацинта, и он… — бог ветра вздохнул. — И Гиацинт погиб, а Аполлон превратил его в цветок, названный гиацинтом. Я уже уверился, что мне не избежать мести Аполлона, но тут Купидон предложил мне защиту. Хоть я и совершил ужасный поступок, меня ослепила любовь, а потому он пожалел меня, но при условии, что я навечно поступаю к нему на службу.
Эхо этого имени вновь пронеслось по руинам.
— Это вам поучительная история от меня, — Фавоний встал. — Перед тем как продолжить свой путь, тщательно все взвесь, Нико ди Анджело. Солгать Купидону не получится. А если ты позволишь гневу возобладать над разумом… судьба твоя будет еще печальнее, чем моя.
Джейсону показалось, что его мозги вновь превратились в ветер. Он совершенно не понимал, о чем говорил Фавоний и почему Нико выглядит таким взвинченным, но думать об этом времени не было. Бог ветра исчез в красно-золотом вихре. Летний воздух вдруг стал очень тяжелым. Земля задрожала, и Джейсон с Нико поспешили обнажить мечи.
Голос, подобно пуле, пронесся мимо уха Джейсона. Но когда он обернулся, там никого не было.
— Вы пришли за скипетром.
Нико стоял к нему спина к спине, и впервые Джейсон обрадовался компании этого парня.
— Купидон, — позвал Джейсон, — где ты?
Голос засмеялся. Он определенно не был похож на нежное ангельское воркование. Глубокий насыщенный и с ясно слышимой ноткой угрозы — прямо как дрожь земли перед сильнейшим землетрясением.
— Там, где вы меньше всего ожидаете меня увидеть, — ответил Купидон. — Как и сама любовь.
Что-то врезалось в Джейсона и потащило через всю улицу. Свалившись со ступенек, он растянулся на полу какого-то подвала, явно кем-то откопанного.
— Я ожидал, что уж ты-то в курсе, Джейсон Грейс. — Голос Купидона кружил вокруг юноши. — Ты ведь уже нашел свою истинную любовь. Или все еще сомневаешься в себе?
Нико сбежал по лестнице.
Джейсон схватился за протянутую руку и поднялся на ноги.
— Нормально. Маленькая подстава.
— О, неужели ты ожидал от меня честной игры? — засмеялся Купидон. — Я же бог любви! Я никогда не играю честно.
В этот раз обостренные чувства Джейсона его не подвели. Он услышал шорох воздуха как раз в момент материализации стрелы, выпущенной прямо в грудь Нико.
Джейсон мечом отправил ее рикошетом в сторону. Стрела, попав в стену, взорвалась, осыпав их шрапнелью из известняка.
Они бросились вверх по лестнице. Джейсон дернул Нико в сторону, когда резкий порыв ветра опрокинул колонну, грозившую превратить юношу в лепешку.
— Да он прямо «Любовь или Смерть», — проворчал Джейсон.
— Спроси своих друзей, — сказал Купидон. — Фрэнк, Хейзел и Перси встречались с моим двойником Танатосом. Мы не так уж и отличаемся. Разве что Смерть подчас ведет себя добрее.
— Нам просто нужен скипетр! — крикнул Нико. — Мы пытаемся остановить Гею! Ты на стороне богов или нет?
Вторая стрела вонзилась прямо между ног Нико и моментально раскалилась добела. Нико отшатнулся, когда стрела обратилась столбиком пламени.
— Любовь на любой стороне, — ответил Купидон, — и ни на чьей. Не спрашивай, что любовь может сделать для тебя.
— Отлично! — воскликнул Джейсон. — Поехали открыточные философствования!
Какое-то движение позади — Джейсон резко развернулся, пронзив воздух мечом. Клинок ударился обо что-то твердое. Он услышал сдавленное ворчание и повторил взмах, но невидимый бог успел скрыться. А на плитке замерцала цепочка золотой ихор — крови богов.
— Очень хорошо, Джейсон, — произнес Купидон. — По крайней мере ты можешь чувствовать мое присутствие. Порой даже легкое касание истинной любви дает куда больше, чем подавляющее число героев могут достичь.
— Так теперь я могу получить скипетр? — спросил Джейсон.
— Но… — опешил Джейсон. Он был офицером. Он был претором. Но потом ему вспомнились все его сомнения. Раз, в Новом Риме, он уже предлагал передать свои полномочия Перси Джексону. Вдруг это сделало его недостойным возглавить легион римских призраков?
Он решил, что задумается над этой проблемой, когда она непосредственно встанет перед ним.
— Давай мы с этим как-нибудь сами разберемся, — сказал он. — Их может призвать Нико…
Третья стрела пролетела прямо над плечом Джейсона. Остановить ее он не успел. Нико судорожно выдохнул, когда она вонзилась в его руку с мечом.
Сын Аида пошатнулся. Стрела исчезла, не оставив ни крови, ни видимой раны, но черты лица Нико заострились от ярости и боли.
— Хватит этих игр! — крикнул он. — Покажись!
— Это дорогого стоит, — сказал Купидон. — Взглянуть в истинное лицо любви.
Рухнула еще одна колонна. Джейсон едва успел увернуться.
— Моей жене Психее на себе пришлось это испытать, — продолжил Купидон. — Ее принесли сюда многие тысячелетия назад, тогда на этом месте еще стоял мой дворец. Мы встречались лишь в темноте. Ей настрого наказали никогда не смотреть на меня, и все же она не смогла смириться со всей этой таинственностью. Она испугалась, что я на самом деле монстр. И однажды ночью она зажгла свечу и поднесла ее к моему лицу, пока я спал.
— А ты оказался настолько уродлив! — Джейсон подумал, что он определил, откуда доносится голос Купидона — от амфитеатра где-то в двадцати ярдах от них, но ему не хватило уверенности.
— Боюсь, я оказался слишком прекрасен. Смертные не могут взглянуть на истинное обличие бога без каких-либо тяжких последствий. Моя мать, Афродита, прокляла Психею за недоверие. Моя бедная возлюбленная подверглась ужасным мучениям, ее изгнали, чтобы затем заставить выполнить множество кошмарных заданий, дабы доказать, что она достойна меня. Ее даже отправили в Царство Мертвых в качестве подтверждения ее преданности. Она добилась права вернуться ко мне, но ради этого ей пришлось пройти через многое.
«Все, ты попался», — подумал Джейсон.
Он направил меч в небо, и от разразившегося грома вся долина содрогнулась. Молния пробила в земле кратер как раз на том месте, откуда доносился голос.
Тишина. Джейсон успел подумать: «Ого, неужели сработало?» — когда невидимая сила сбила его с ног. Меч, звеня, прокрутился по дороге.
— Хорошая попытка, — сказал Купидон, и его голос вновь звучал откуда-то издалека. — Но Любовь не пригвоздишь так просто.
Рядом рухнула стена. Джейсон едва успел откатиться в сторону.
— Хватит! — взревел Нико. — Тебе нужен я! Оставь его!
В ушах Джейсона звенело. После удара кружилась голова. Во рту застыл вкус известняка. Он не понимал, почему Нико считает себя главной целью, но Купидон, похоже, был с ним согласен.
— Бедный Нико ди Анджело. — Голос бога зазвенел от досады. — То, чего хочешь ты, — это такая мелочь по сравнению с тем, чего желаю я! Моя возлюбленная Психея рискнула всем во имя любви! Лишь так она смогла искупить свою слабую веру. А что ты? Чем ты рисковал во имя меня?
— Я побывал в Тартаре и вернулся назад, — рявкнул Нико. — Тебе меня не напугать.
— Но я страшу тебя, и очень сильно. Взгляни мне в лицо. Будь честен.
Джейсон с трудом поднялся.
Земля вокруг Нико дрожала. Трава вяла, а по камням бежали трещины, будто под землей кто-то был, и этот кто-то очень хотел прорваться на поверхность.
— Отдай нам скипетр Диоклетиана, — сказал Нико. — У нас нет времени на игры.
— Игры? — возмутился Купидон и ударил Нико в бок так, что тот рухнул на гранитный пьедестал. — Любовь — это не игра! Это не цветочки и радуга! Это тяжелейший труд — испытание, не имеющее конца! Она требует полной отдачи, и прежде всего — правды! Только так можно получить награду!
Джейсон подобрал свой меч. Если этот невидимый парень и правда был Любовь, то, по мнению Джейсона, Любовь явно переоценивают. Ему куда больше был по душе вариант Пайпер — тактичный, добрый и прекрасный. Он предпочитал образ Афродиты. А Купидон же напоминал какого-то головореза или вышибалу.
— Нико! — позвал Джейсон. — Чего ему от тебя надо?
— Скажи ему, Нико ди Анджело, — предложил Купидон. — Признайся, что ты трус, боящийся сам себя и своих чувств. Расскажи, почему на самом деле ты сбежал из Лагеря полукровок и почему ты всегда один.
Нико издал горловой крик. Земля у его ног разошлась, и из трещины полезли скелеты — мертвые римляне с недостающими руками и дырками в черепах, сломанными ребрами и без нижних челюстей. На ком-то болтались остатки тог. Груди других кое-как прикрывали поблескивающие обломки доспехов.
— Опять спрячешься среди мертвых, как и всегда? — съязвил Купидон.
От сына Аида начали бить волны темноты. Когда они докатились до Джейсона, тот едва не потерял сознание от столь сильной концентрации ненависти, страха и стыда.
В голове замелькали образы. Он увидел Нико и его сестру на снежном утесе в Мэне, Перси защищает их от мантикоры. Меч Перси светится в темноте. Он стал первым полубогом, которого Нико увидел в бою.
Позже, уже в Лагере полукровок, Перси, сжав руку Нико, пообещал, что защитит его сестру Бьянку. Нико верит ему. Он смотрит в его зеленые, как море, глаза и думает: «Он не может меня подвести. Он настоящий герой». Все было так, будто любимая игра Нико «Мифы Магии» вдруг стала явью.
Затем Джейсон увидел момент, в котором Перси возвращается и сообщает Нико, что Бьянка мертва. Нико кричит и называет его вруном. Он чувствует себя преданным и все же… во время атаки воинов-скелетов он не дает им причинить вред Перси. Нико взывает к земле, чтобы та поглотила их, а затем бежит прочь — в ужасе от собственных сил и эмоций.
Джейсон увидел еще с дюжину других сцен, все с точки зрения Нико… И они будто сковали его, лишив способности двигаться и говорить.
А в это время призванные Нико скелеты римлян ринулись вперед и схватили что-то невидимое. Бог боролся, отбрасывая мертвых, ломая ребра и черепа, но те продолжали наступать, хватая бога за руки.
— Как интересно! — заметил Купидон. — Так у тебя все же есть сила воли, а?
— Я ушел из Лагеря полукровок, потому что полюбил, — сказал Нико. — Полюбил… Аннабет…
— Опять юлишь! — заявил Купидон, превратив один из скелетов в груду обломков костей. — Нет у тебя никакой силы.
— Нико! — Джейсон кое-как совладал с голосом. — Все хорошо. Я все понимаю.
Нико посмотрел на него, и по его лицу пронеслась волна боли и грусти.
— Ты не понимаешь, — сказал он. — Ты не сможешь понять.
— И вот ты бежишь вновь! — пожурил его Купидон. — От друзей, от себя!
— У меня нет друзей! — закричал Нико. — Я ушел из Лагеря полукровок, потому что там не было места для меня! Нигде и никогда нет и не будет места для меня!
Скелеты сковали Купидона, но невидимый бог смеялся с такой жестокостью, что Джейсону захотелось призвать еще один разряд молнии. Но, к сожалению, он сомневался, хватит ли у него на это сил.
— Оставь его в покое, Купидон! — прокряхтел Джейсон. — Это не…
Он осекся. Джейсон собирался сказать, что это Купидона не касалось, но до него вовремя дошло, что речь шла о том, что касалось Купидона напрямую. Кое-что из сказанного Фавонием вновь прозвучало в ушах: «Это так сильно тебя шокирует?»
История про Психею наконец обрела смысл — почему смертная девушка была так сильно напугана. Зачем ей было нарушать наказ и смотреть в лицо богу любви, что заставило ее предположить, что он мог быть монстром.
Психея была права. Купидон на самом деле был монстром. Любовь была самым беспощадным монстром из всех.
Голос Нико напоминал осколки разбитого стекла.
— Я… Я не был влюблен в Аннабет.
— Ты ей завидовал, — догадался Джейсон. — Поэтому не хотел быть с ней рядом. И тем более ты не хотел быть рядом… с ним. Теперь все стало на свои места.
Боевой дух и отрицание будто разом оставили Нико. Темнота ушла. Мертвые римляне обратились в холмики костяной крошки.
— Я ненавидел себя, — произнес Нико. — Я ненавидел Перси Джексона.
Купидон стал видимым — худой мускулистый молодой парень с белоснежными крыльями, прямыми черными волосами, в белой длинной футболке и джинсах. Висевшие на плече лук и колчан оказались совсем не игрушечными, то было настоящее боевое оружие. Глаза — алые, как кровь, как если всех Валентинов в мире отжать и процедить в чистую ядовитую смесь. Его лицо было красивым, но при этом жестким — подобно лампе софита, на него было тяжело смотреть. Бог с удовлетворением всматривался в Нико, будто нашел нужную точку для своего будущего выстрела.
— Я влюбился в Перси, — признал Нико. — Вот и вся правда и весь секрет. — Он зло уставился на Купидона. — Теперь доволен?
Впервые во взгляде Купидона читалось сочувствие.
— О, я бы никогда не стал утверждать, что любовь всегда делает нас счастливыми. — Его голос стал проще и более человеческим. — Подчас она приносит нам великую грусть. Но по крайней мере ты взглянул в глаза правде. Лишь так ты мог победить меня.
И Купидон обратился в ветер.
На земле, где он только что стоял, теперь лежало нечто из слоновой кости около трех футов в длину, на одном конце, усаженный на спины трех золотых римских орлов, темнел шар из полированного мрамора размером с мяч для бейсбола. Скипетр Диоклетиана.
Нико опустился на колени и взял его в руки. Затем зыркнул на Джейсона, будто ожидая нападения.
— Если остальные узнают…
— Если остальные узнают, — продолжил за него Джейсон, — то все как один встанут за тебя горой и направят божественную ярость на любого, кто посмеет тебя доставать.
Нико поморщился. Джейсон все еще ощущал исходящие от него волны обиды и злости.
— Но говорить им или нет, — добавил Джейсон, — это решать тебе. Я могу сказать лишь одно…
— Эти чувства в прошлом, — пробормотал Нико. — В смысле… Я отказался от Перси. Я был юн и впечатлителен, и я… я не…
У него перехватило дыхание, и Джейсон был уверен, что парень вот-вот заплачет. Отказался он от чувств к Перси или нет — не ясно, но в любом случае Джейсон даже представить себе не мог, каково приходилось Нико все эти годы, что для него значило хранить секрет, о котором в сороковых годах прошлого века уж точно нельзя было никому рассказать, отрицать самого себя, ощущать полнейшее одиночество и изоляцию еще большую, чем все остальные полубоги.
— Нико, — мягко сказал он, — я видел много смелых поступков. Но то, что ты сделал сейчас… Это, наверное, было круче всего.
Нико неуверенно посмотрел на него.
— Пора возвращаться на корабль.
— Ты прав. Я могу отнести нас…
— Нет! — заявил Нико. — В этот раз пойдем сквозь тень. Хватит с меня этих ваших ветров.
Читайте также: