Ницше о буддизме цитаты

Обновлено: 18.05.2024

В тот момент, когда желание унимается и наступает черед созерцания, чистого лицезрения и самоотверженности, все становится другим. Человек перестает быть полезным или опасным, заинтересованным или скучным, добродушным или жестоким, сильным или слабым. Он становится природой, становится прекрасным и необычным, как всякий предмет, на который направлено чистое созерцание. Ибо созерцание не исследование и не критика, а только любовь. Оно – наивысшее и самое желанное состояние нашей души: любовь без желания».

пустот в душе нельзя заполнить потреблением, в том числе паразитическим потреблением своих ближних.

действительности. Мы, наконец, должны отдавать себе отчет в том, что мы хотим пережить и испытать и какой желали бы видеть свою социальную жизнь. Задач здесь предостаточно, и неосмотрительно было бы браться за все разом. Принципиальна правильная очерёдность: сперва требуется сформировать прочный базис, не отвлекаясь чрезмерно от этой приоритетной задачи. Если вспомнить любимые мной слова средневекового мыслителя Гуго Сен-Викторского, «не умножай боковые тропинки, пока не пройдёшь по главному пути». Это может потребовать жертв, в том числе в виде радостей общения и переживаний. Это наверняка потребует их, но ведь без жертв не бывает приобретений, а потому нужно приносить их не только с готовностью, но и охотно. Но как правильно выбрать этот «главный путь»? Чтобы понять это, мы должны глубже разобраться с устройством собственной психики.

Наше бытие, таким образом, покоится на четырех столпах, четырех формах творчества. В первую очередь мы должны сформировать в своем уме представление о том, как и куда мы двигаемся: ответственность за какие перемены во внешнем мире мы добровольно на себя принимаем, что является нашим делом. Нам нужно, далее, знать, к каким изменениям в себе следует стремиться, поскольку любые наши успехи зависят от того, кем мы являемся, как зависит от этого и характер проживаемо

Самый опасный в мире наркотик – героин – является искусственным опиоидом и задействует эту систему на полную мощность. Человек, принявший дозу, перестает чувствовать какую-либо боль и испытывает настолько интенсивную, но при этом тупую эйфорию, что нейроны центров наслаждения как лампочки выгорают один за другим от перегрузки. Опиоидное удовольствие резко противоположно дофаминовому и норадреналиновому душевному подъему – это радость достижения, покоя, удовлетворения и насыщения, когда ничего не нужно и не хочется делать.

ОПИОИДНЫЕ ПЕПТИДЫ: энкефалины, эндорфины и др. Рассредоточенные локально по всей ЦНС, выделяющие опиоиды нервные клетки очень сильно снижают болевую чувствительность и мощно тормозят нейроны, тормозящие центры удовольствия, поэтому на нас накатывает волна расслабленной эйфории. Это удовольствие лишено норадреналинового и дофаминового возбуждения – наоборот, оно обездвиживающее и засасывающее. Роль опиоидов в эмоциональном фоне можно почувствовать, когда вы наслаждаетесь долгожданным отдыхом после работы или сели отдышаться после долгой пробежки; когда вы сытый и довольный лежите на кровати; после оргазма

Биологический смысл этого в том, что когда случается нечто опасное, но при этом без вреда для нас, нужно закрепить память о поведении, которое обеспечило безопасность в кризисе и вознаградить за него сладким пряником. Если вы любите риск и экстремальные развлечения, если вы человек азартный, любите сложности и пощекотать себе нервы, то норадреналиновая система (и специфические части дофаминовой) у вас врожденно обладают повышенной активностью.

Норадреналин настраивает нервную систему на деятельное решение непосредственных задач, приводит нас в режим повышенного бодрствования и боевой готовности, улучшает умственные функции и обучаемость в условиях умеренного стресса, а также снижает болевую чувствительность. Специфические формы радости, за которые он в большой степени ответствен, возникают, когда мы преодолеваем трудности и выходим из тяжелой ситуации. В особенности если нечто дурное не причинило ожидаемого вреда или тем более, если мы над ним победно возобладали.

Вычленить характерное действие дофамина в нашей психической жизни можно на примере прицельно активизирующих его наркотиков – кокаина и амфетаминов. Их главный эффект – психомоторная стимуляция: ускорение мыслительных процессов, повышение творческого запала, прилив энергии, оптимизма, желания двигаться и действовать.

Главная задача дофамина – создать и усилить положительные эмоции, какой бы природы те ни были, и запустить процессы обучения на их основе. Его специфика обрисовывается, только когда он всецело преобладает в конкретном коктейле переживаний. Дофамин сопровождает преследование поставленных нами целей и желаний, мотивирует каждый шажок вперед на этом пути. Он проявляет себя как приятное возбуждение, творческий энтузиазм, душевный подъем и взлет.

Следующая цитата

Мантра вернуться к странице

Мантра запись закреплена

Ницше о Буддизме (Der Antichrist)

Буддизм во сто раз реальнее христианства, - он представляет собою наследие объективной и холодной постановки проблем, он является после философского движения, продолжавшегося сотни лет; с понятием "Бог" уже было покончено, когда он явился. Буддизм есть единственная истинно позитивистская религия, встречающаяся в истории; даже в своей теории познания (строгом феноменализме) он не говорит: "борьба против греха", но, с полным признанием действительности, он говорит: "борьба против страдания". Самообман моральных понятий он оставляет уже позади себя, - и в этом его глубокое отличие от христианства - он стоит, выражаясь моим языком, по ту сторону добра и зла. - Вот два физиологических факта, на которых он покоится и которые имеет в виду: первое - преувеличенная раздражительность, выражающаяся в утонченной чувствительности к боли, второе - усиленная духовная жизнь, слишком долгое пребывание в области понятий и логических процедур, ведущее к тому, что инстинкт личности, ко вреду для себя, уступает место"безличному" (оба состояния, по опыту известные, по крайней мере некоторым из моих читателей - "объективным" подобно мне самому). На основе этих физиологических условий возникло состояние депрессии, против него-то и выступил со своей гигиеной Будда. Он предписывает жизнь на свежем воздухе, в странствованиях; умеренность и выбор в пище, осторожность относительно всех спиртных; предусмотрительность также по отношению ко всем аффектам, вырабатывающим желчь, разгорячающим кровь, - никаких забот ни о себе, ни о других. Он требует представлений успокаивающих или развеселяющих - он изобретает средства отучить себя от других. Он понимает доброту, доброжелательное настроение как требование здоровья. Молитва исключается, равно как и аскеза; никакого категорического императива, никакого принуждения вообще, даже внутри монастырской общины (откуда всегда возможен выход). Все это было бы средствами к усилению преувеличенной раздражительности.

Буддизм - философия для поздних людей, для добрых, нежных рас, достигших высшей степени духовности, которые слишком восприимчивы к боли (Европа далеко еще не созрела для него); он есть возврат их к миру и веселости, к диете духа, к известной закалке тела. Христианство хочет приобрести господство над дикими зверями; средством его для этого является - сделать их больными. Делать слабым - это христианский рецепт к приручению, к "цивилизации". Буддизм есть религия цивилизации, приведшей к усталости, близящейся к концу, христианство еще не застает такой цивилизации, - при благоприятных обстоятельствах оно само ее устанавливает.

Буддизм, повторяю еще раз, в сто раз холоднее, правдивее, объективнее.
Он не нуждается в том, чтобы своему страданию, своей болезненности придать вид приличия, толкуя его как грех, - он просто говорит то, что думает: "я страдаю". Для варвара, напротив, страдание само по себе есть нечто неприличное: он нуждается в известном истолковании, чтобы самому себе признаться, что он страдает (его инстинкт прежде всего указывает ему на то, чтобы отрицать страдание, скрывая его).

Будда - глубокий физиолог. Его "философия", которую
можно было бы скорее назвать гигиеной, дабы не смешивать ее с такими
достойными жалости вещами, как христианство, ставила свое действие в
зависимость от победы над ressentiment: освободить от него душу есть первый шаг к выздоровлению. "Не враждою оканчивается вражда, дружбою оканчивается вражда" - это стоит в начале учения Будды: так говорит не мораль, так говорит физиология.

спор Ницше с Буддой/ Bertrand Russell: Nietzsche VS Buddha

Вопрос таков: если устроить диспут между Буддой и Ницше, смог бы кто-нибудь из них привести такой довод, который пришелся бы по вкусу беспристрастному слушателю? Я не имею в виду политических аргументов. Мы можем вообразить, что они оба предстали перед Всемогущим, подобно сатане в первой главе книги Иова, и дают ему советы, какого рода мир должен он создать. Что мог бы сказать каждый из них?

Будда начал бы спор, говоря о прокаженных, отверженных, бездомных и несчастных; о бедняках, у которых болят натруженные руки и которые едва поддерживают жизнь скудным пропитанием; о раненных в битвах, умирающих в медленной агонии; о сиротах, с которыми плохо обращаются жестокие опекуны и даже о наиболее удачливых, но преследуемых мыслями о крахе и смерти. Из всего этого бремени печали, сказал бы он, надо найти путь к спасению, а спасение может прийти только через любовь.

Следующая цитата

"Не судите!" - говорят они, но сами посылают в ад все, что стоит у них на пути.

+17 rslnmrsvch_LiveLib

"Не судите!" - говорят они, но сами посылают в ад все, что стоит у них на пути.

«Верой» называется нежелание знать истину.

+15 Wunderlick_LiveLib

«Верой» называется нежелание знать истину.

Страдать от действительности — это значит самому быть неудачной действительностью.

+14 Wunderlick_LiveLib

Страдать от действительности — это значит самому быть неудачной действительностью.

Весь мир верит в это; но чему только не верит весь мир!

+13 Wunderlick_LiveLib

Весь мир верит в это; но чему только не верит весь мир!

Что за дело до остальных? Остальные - лишь человечество. Надо стать выше человечества силой, высотой души - презрением.

+11 kkaplan_LiveLib

Буддизм есть единственная истинно позитивистская религия, встречающаяся в истории; даже в своей теории познания (строгом феноменализме) он не говорит: <борьба против греха>, но, с полным признанием действительности, он говорит: <борьба против страдания>. Самообман моральных понятий он ставляет уже позади себя, - и в этом его глубокое отличие от христианства - он стоит, выражаясь моим языком, по ту сторону добра и зла. - Вот два физиологических факта, на которых он покоится и которые имеет в виду: первое - преувеличенная раздражительность, выражающаяся в утончённой чувствительности к боли, второе - усиленная духовная жизнь, слишком долгое пребывание в области понятий и логических процедур, ведущее к тому, что инстинкт личности, ко вреду для себя, уступает место <безличному> (оба состояния, по опыту известные, по крайней мере некоторым из моих читателей - <объективным> подобно мне самому). На основе этих физиологических условий возникло состояние депрессии, против него-то и выступил со своей гигиеной Будда. Он предписывает жизнь на свежем воздухе, в странствованиях; умеренность и выбор в пище, осторожность относительно всех спиртных; предусмотрительность также по отношению ко всем аффектам, вырабатывающим желчь, разгорячающим кровь, - никаких забот ни о себе, ни о других. Он требует представлений успокаивающих или развеселяющих - он изобретает средства отучить себя от других. Он понимает доброту, доброжелательное настроение как требование здоровья. Молитва исключается, равно как и аскеза; никакого категорического императива, никакого принуждения вобще, даже внутри монастырской общины (откуда всегда возможен выход). Всё это было бы средствами к усилению преувеличенной раздражительности. Поэтому именно он не требует никакой борьбы с теми, кто иначе думает; его учение сильнее всего вооружается против чувства мести, отвращения, ressentiment ( - <не путём вражды кончается вражда> - трогательный рефрен всего буддизма). И это с полным правом: именно эти аффекты были бы вполне нездоровы по отношению к главной, диететической, цели. Если он встречает духовное утомление, которое выражается в

слишком большой <объективности> (т. е. в ослаблении индивидуального интереса, в потере <эгоизма>), он с ним борется тем, что придаёт даже и вполне духовным интересам строго личный характер. В учении Будды эгоизм делается обязанностью. <Необходимо одно: как тебе освободиться от страданий>, - это положение регулирует и ограничивает всю духовную диету (быть может, следует вспомнить того афинянина, который также объявлял войну чистой <научности>, а именно

Сократа, поднявшего личный эгоизм в область оральных проблем).21Ясность духа, спокойствие, отсутствие желаний как высшая цель - вот чего хотят и чего достигают. Буддизм не есть религия, в которой лишь стремятся к совершенству: совершенное здесь есть нормальный случай. -

В христианстве инстинкты подчинённых и угнетённых выступают на передний план: именно низшие сословия ищут в нём спасения. Казуистика греха, самокритика, инквизиция совести практикуются здесь как занятие, как средство против скуки; здесь постоянно (путём молитвы) поддерживается пыл по отношению к могущественному существу, называемому <Бог>; высшее значится здесь как недостижимое, как дар, как <милость>. В христианстве недостаёт также откровенности: тёмное место, закоулок - это в его духе. Тело здесь презирается, гигиена отвергается как чувственность; церковь отвращается даже от чистоплотности (первым мероприятием христиан после изгнания мавров

было закрытие общественных бань, каковых только в Кордове насчитывалось до двухсот семидесяти). Христианство есть в известном смысле жестокость к себе и другим, ненависть к инакомыслящим, воля к

преследованию. Мрачные и волнующие представления здесь на переднем плане. Состояния, которых домогаются и отмечают высокими именами, - єто эпилептоидные состояния. Диета приспособлена к тому, чтобы покровительствовать болезненным явлениям и крайне раздражать нервы.

Христианство есть смертельная вражда к господам земли, к <знатным>, и вместе с тем скрытое, тайное соперничество с ними (им предоставляют <плоть>, себе хотят только <душу>. ). Христианство - это ненависть к уму, гордости, мужеству, свободе; это - libertinage ума; христианство есть ненависть к чувствам, к радостям чувств, к радости вообще.

+10 smereka_LiveLib

Следующая цитата

". Мартын был из тeх людей, для которых хорошая книжка перед сном - драгоцeнное блаженство. Такой человeк, вспомнив случайно днем, среди обычных своих дeл, что на ночном столикe, в полной сохранности, ждет книга, - чувствует прилив неизъяснимого счастья." (Владимир Набоков, "Подвиг")

Thursday, August 01, 2013

Читайте также: